Разговор

На следующее утро в замок начали прибывать гости: к пристани причаливали корабли, а на площади перед воротами выстроились в ряд кареты, запряженные черными и темно‑бурыми малевалами. Василиса уже знала, что тонкороги со светлой кожей более хрупки по сложению, поэтому они могут выдержать вес одного‑двух взрослых седоков и не способны тянуть за собой тяжелые кареты. Зато они обладают острым чутьем и умеют находить самые верные пути между временными мирами. Тонкороги встречаются редко и оттого особенно ценятся часовщиками.

Пользуясь тем, что по случаю праздника никому не было до нее дела, Василиса устроилась на подоконнике окна, выходившего на юго‑восточную сторону, – из него просматривалась часть пристани и дорога, ведущая к воротам. Она жевала печенье, прихваченное с завтрака, и глазела по сторонам. Иногда девочка тревожно поглядывала на окно комнаты Норта, но, к счастью, оно было зашторено. Наверное, брат вместе с Марком и Дейлой пошли вниз, на площадь.

Вскоре ей наскучило наблюдать за все прибывающими и по воздуху каретами. Последний день августа обещал быть солнечным – ни единого облачка на небе. Василиса уже подумывала, а не полетать ли ей вокруг замка, пока в доме царит предпраздничная суматоха, как вдруг ее внимание привлекли три белые, быстро движущиеся точки, особенно яркие в пронзительной небесной синеве. Через некоторое время стало понятно, что это мчатся крылатые всадники на тонкорогах с серебристыми гривами.

Василиса вскочила на ноги. Как только неизвестные гости приблизились к замку на достаточное расстояние, она узнала в одном из них Фэша – по его черным крыльям с ярко переливающейся в солнечных лучах серебристой каймой. Рядом с ним скакал Рок с черно‑алыми крыльями и еще один незнакомый всадник, тоже темноволосый. Судя по суматохе у ворот, их появление привлекло всеобщее внимание.

Целую минуту Василиса боролась с собой, желая полететь на площадь и поприветствовать друга. Может, удастся расспросить его, узнать, что с ним случилось или хотя бы самой рассказать о Диане. Но, во‑первых, ее останавливало то, что возле ворот наверняка ошиваются Марк с Нортом. Во‑вторых, она не хотела встречаться с отцом, который, должно быть, вместе с Еленой приветствует всех прибывающих в замок гостей. Василиса боялась, что Нортон‑старший начнет ее расспрашивать, как прошел час наказания в подземелье, а ей не очень хотелось рассказывать о затерянных во времени. Нет, лучше она сама незаметно подойдет к нему на празднике и уже тогда попросит разрешения пожить в Лазоре во время учебы.

Вздохнув, девочка соскочила с подоконника в комнату. В конце концов, если будет возможность, Захарра сама позовет ее в Юго‑Западную башню.

Но до самого вечера за Василисой так никто и не пришел. Возможно, все были заняты подготовкой к празднику, поэтому она решила не выходить из своей уютной комнаты, чтобы не нарваться на ту же Елену.

Вскоре на кровати само по себе возникло платье – бледно‑голубого цвета, с подолом из белого шелка, отороченного искусно плетеным кружевом, похожим на паутину. Оно было аккуратно расстелено на покрывале. Рядом с ним появились туфли с серебряными пряжками, чулки телесного цвета, кружевные перчатки и заколка в виде букетика незабудок. Василиса уже знала, что одежду, обувь и прочие необходимые вещи по комнатам разносит няня – в то время, когда все Огневы завтракают в столовой. Кроме того, на столике у кровати всегда стоял сундучок со стопкой чистых листов бумаги и несколько чернильных ручек – Василиса могла написать все, что ей требовалось, и эти вещи обязательно появлялись в ее комнате чуть позже. Как только девочка стала жить в отцовском замке, она сразу же отказалась от слуг, но отец понял это по‑своему: ее комнату все равно убирали прислуживающие в замке феи, а за одеждой и обувью строго следила няня. Слуг‑людей – таких, как госпожа Фиала, в доме было немного. По замку летали тысячи крошечных фей, которые старались не попадаться Нортону‑старшему на глаза – тот не очень любил, когда слуги досаждают своим присутствием. Зачастую во время каких‑нибудь особенных торжеств по приказу хозяина феи становились невидимыми, и можно было наблюдать: самоналивающийся чайник, летающую супницу, торт, нарезающий на куски сам себя… Василиса вскоре выяснила, что еда, появляющаяся по желанию в серебряном блюде с крышкой, на самом деле прибывала из замковой кухни, расположенной где‑то внизу. Она старалась вежливо относиться к феям и всегда пропускала их вечно спешащие стайки, когда сталкивалась с ними в коридоре. Впрочем, тот же Норт вел себя куда более «по‑хозяйски»: брат часто развлекался тем, что хватал по дороге какую‑нибудь из фей и запускал по коридору, словно мячик – вероятно, его очень веселил тоненький писк несчастной.

Василиса быстро переоделась, решив сегодня вести себя идеально: надо поговорить с отцом до его отъезда и обязательно уговорить его дать разрешение. Ее сердце замирало, как только она представляла свою жизнь в замке Елены Мортиновой.

К счастью, платье оказалось удобным и сидело отлично. Девочка аккуратно натянула чулки, которые не очень любила, переобулась и даже старательно причесалась, кое‑как зацепив челку заколкой. Перчатки она решила проигнорировать – для нее, почти всю жизнь проходившей в футболках и джинсах, это было уже слишком.

Василиса посмотрела в зеркало и решила, что выглядит нормально. Можно было спускаться в Тронную Залу и попробовать разыскать Захарру. Девочка дотронулась до поверхности нуль‑зеркала и нашла ее довольно твердой – проход почему‑то был закрыт.

Неожиданно пряди ее волос стали поочередно взлетать вверх и, повинуясь невидимой расческе, падать обратно, укладываясь одна к одной. Девочка только вздохнула: по‑видимому, феи нашли ее прическу неудовлетворительной и решили переделать. Придется подождать, потому что зеркальный путь все равно не откроется, пока Василису не превратят в красавицу. Впрочем, сегодня был такой день, когда она хотела выглядеть как можно лучше.

Наконец, придирчивые феи отпустили свою «жертву», и девочка тут же прыгнула в зеркало, пока они не передумали. Временной путь вывел ее на верхний этаж, к дверям, ведущим в залу с фонтаном. Стремясь остаться незамеченной, Василиса вбежала и спряталась за кадку с деревом, густо усыпанным лиловыми благоухающими цветами. Отсюда хорошо просматривался весь зал.

Как же он преобразился! Повсюду висели гирлянды из живых цветов, отчего в воздухе витал нежный весенний аромат. На потолок было больно смотреть от обилия зажженных на люстрах свечей, над фонтаном кружились, танцуя, тоненькие водные струйки: под влиянием неизвестной силы они складывались в разные узоры, после чего опадали, а на их месте тут же появлялись новые. Над ярко‑синим, мерцающим в огнях свечей бортиком фонтана виднелись головы зеленоволосых русалок, увитые венками из белых роз: сегодня лица эферных дев не выглядели такими угрюмыми, как обычно.

По мозаичному паркету зала вышагивали люди в длинных праздничных одеждах. У дам были нарядные широкополые шляпы с перьями, бантами, цветами или странные прически из пышно взбитых волос. На одной из этих башен Василиса с удивлением разглядела небольшой трехмачтовый кораблик.

Некоторые гости выглядели ещё чуднее: на них были темные кожаные куртки и брюки, утыканные заклепками, на ногах – длинные сапоги со шнуровкой или на молнии. Головы этих людей украшали котелки или цилиндры с надетыми поверх них очками. Среди присутствующих как ни в чем не бывало вышагивали дамы в платьях с турнюрами и мужчины в сюртуках и фраках. У Василисы сложилось впечатление, что Нортон‑старший пригласил гостей из самых разных эпох прошлого.

Как только она подумала об отце, то сразу же увидела его. Нортон‑старший разговаривал с высоким седовласым стариком в широкой белой мантии, в котором Василиса не без удивления узнала Астариуса, правителя РадоСвета. Неожиданно ее внимание привлекла Елена, появившаяся в длинном, облегающем платье с очень открытой спиной. Ее высокая прическа была унизана нитями жемчуга, в ушах, на запястьях и в брошке на плече – везде был жемчуг нежно‑белого цвета. Елена выглядела великолепно и, зная это, шла по залу с самым высокомерным видом. Василису вдруг поразила очень неприятная мысль, что госпожа Мортинова ведет себя как полноправная хозяйка Черновода. А что, если отец действительно женится на ней? Василиса очень надеялась, что это хотя бы произойдет нескоро.

Неожиданно кто‑то схватил девочку за ухо и с силой поволок из зала – она даже пикнуть не успела. В коридоре неизвестный мучитель отпустил ее, и, к своему глубокому изумлению, Василиса увидела перед собой отца.

– Праздник начнется в Тронной Зале через два часа, – раздраженным шепотом произнес он, быстро оглядываясь по сторонам. – Не болтайся под ногами, а займись чем‑нибудь полезным. Неужели ты хочешь, чтобы на тебя сейчас накинулись с расспросами добрая половина гостей? Все ключники сидят по комнатам и носа не показывают! – Он замолчал, но его серо‑зеленые глаза продолжали метать молнии. – Ты уже забрала очки для полетов у Норта? Я приказываю тебе немедленно сделать это, пока есть время до торжества. Научись наконец вести себя благоразумно!

Напоследок окинув Василису очень сердитым взглядом, он ушел обратно в зал, а она, пристыженная и недовольная, поплелась по окружному коридору на втором этаже. Во‑первых, ее очень разозлило то, что отец продолжает обращаться с ней, как с маленькой. Хорошо, что никто из друзей не видел, как он тянул ее за ухо. Ну а если бы свидетелем этой сцены оказались Марк или Маришка – их счастью не было бы предела. Во‑вторых, Василиса не знала, во сколько точно начинается праздник. Ну и в‑третьих, она не собиралась ни с кем болтать.

Сразу после того, как произошло великое событие – цветение Алого Цветка, – отец строго‑настрого запретил рассказывать об этом. РадоСвет сообщил миру, что ключники объединились вокруг Алого Цветка, загадали общее желание и планета Эфлара стала убегать от Осталы, а не притягиваться к ней. Ни слова о том, как все они передрались, как Марк выхватил у Василисы чашу Алого Цветка, как она сама нашла хрустальное сердце и разбила его, завладев синей искрой. Наверное, отец и остальные часодеи, причастные к произошедшему, опасались, что гости начнут спрашивать у детей, что именно произошло во время цветения Алого Цветка. Или дознаваться о том, почему заснула вечным сном железная ключница…

Девочка нахмурилась, вспомнив о каменных статуях в подземелье отцовского замка. За что именно превратили в камень всех этих часовщиков, фей и лютов, кто именно прочертил перед каждым из них огненный крест… Скольких из них зачасовала Елена Мортинова? Василисе, словно наяву почудились яростные выкрики, некогда слышанные на тайном собрании Ордена:

«Это Кэртис! В камень предателя!»

Может, и маленькая фея Диана встала на пути у Ордена Непростых? Ник ведь рассказывал, что феи очень злы на часовщиков за то, что те не уберегли железную ключницу. Поэтому они не приехали на заседание РадоСвета, тем самым объявив начало «международного конфликта». А если и правда начнется война? Кто же тогда перед лицом общемировой угрозы вспомнит о маленькой зачасованной фее Диане…

Наконец девочка добралась до лестницы, ведущей в Юго‑Восточную башню. Где‑то наверху находилась комната Норта. Василиса очень надеялась, что он будет один, без Марка, и она сможет взять эти проклятые очки для полетов. Конечно, ей не терпелось попробовать их в действии, ведь при большой скорости ветер действительно сильно мешал – глаза начинали жутко слезиться. В любом случае, было еще опасение, что Норт все равно ослушается отца, но попробовать договориться с братом все равно стоило.

С этой мыслью Василиса решительно начала подниматься по лестнице в башню.

В этой части замка всегда было очень тихо – никто не заходил в личные покои хозяина и его детей. Узкая винтовая лестница с деревянными ступенями, немного просевшими от времени – точь‑в‑точь такая же, как и в Восточной башне, – привела Василису к необычной двери. Внутренне девочка подготовилась к чему угодно, но все равно застыла от удивления.

Дверь оказалась составленной из плотно подогнанных друг к другу зубчатых колес самого разного размера и вида. Василиса вспомнила, как Норт несколько раз хвалился тем, что дверь в его комнату, изготовленная по спецзаказу отца, имеет секретный механизм.

Интересно, как она открывается? Василиса не обнаружила ручки или чего‑то подобного. Попытка постучать о железный остов ни к чему не привела. Часовая стрела здесь не годилась: на двери наверняка выставлен какой‑нибудь защитный эфер. Наверное, придется ждать хозяина в коридоре. А если он там, внутри, просто закрылся? Василиса в задумчивости рассматривала все движущиеся и недвижущиеся детали дверного часового механизма – колесики, пружинки, пластины с дырочками, крючки, вилки, стрелки, – пока наконец не заметила в левом верхнем углу небольшое колесо, инкрустированное камешками, по виду – мелкими рубинами. Заинтересовавшись, Василиса осторожно надавила на него пальцем, и оно вдруг ушло вглубь, образуя ямку.

Дверь с тихим щелчком отворилась, приоткрывая узкий просвет.

Вот это да! Василиса довольно фыркнула: вот тебе и секретный механизм.

– Эй, ты здесь?

Но внутри никого не оказалось. Наверное, Норт вышел ненадолго, раз понадеялся на один замок – боковой срез двери показал как минимум пять запирающих механизмов. Девочка застыла в нерешительности возле двери, не зная, что предпринять, – остаться в комнате или лучше все‑таки подождать в коридоре. И все‑таки, пользуясь случаем, она с любопытством оглядела комнату Норта.

В интерьере его жилища присутствовало много холодных цветов – сразу было видно, что комната мальчишеская. На окне висели бархатные шторы глубокого синего цвета и тюль, почти закрывающий вид на море, а на полу лежал мягкий белый ковер. Здесь было немного мебели – аккуратно застеленная кровать под балдахином, шкаф с книгами, стол с наваленным на него разным барахлом, напольные часы ростом с человека в деревянном корпусе и камин в углу, забранный ажурной кованой решеткой.

В камине горел невысокий огонь, а над каминной полкой висел портрет красивой сероглазой женщины с кудрявыми русыми волосами. Эта картина невольно притягивала к себе взгляд: незнакомая красавица чем‑то напоминала Дейлу, только у сестры волосы были светлые, почти белые, как у отца. Неужели это мать Норта и Дейлы? Невольно Василиса отступила к двери, почувствовав укол ревности. Ведь у нее в комнате не висит портрет матери и вряд ли отец когда‑нибудь позволит повесить в одной из комнат его замка портрет Белой Королевы… А может, эту русоволосую женщину отец любил больше других… Раньше Василиса как‑то не задумывалась, откуда у отца столько детей от разных женщин. Хотя она часто вспоминала о том, как же легко отец расстался с Эриком и Ноелем, – да, у мальчишек не оказалось часового дара, но все же… Выходит, если бы Норт и Дейла оказались бездарными, он бы и с ними попрощался, не раздумывая? Про свою судьбу в этом случае она и знать не хотела.

В камине громко треснуло полено, разламываясь на две части, и девочка будто очнулась. Она же находится в чужой комнате! Если Василису здесь обнаружат, то ей точно не поздоровится. Она внимательно оглянулась, надеясь найти очки для полетов, которые навернякадолжны валяться где‑то на виду, но увы… На столе были разбросаны свёрнутые в трубку бумаги, мятые листы чертежей, несколько старых ручек и линеек, а на самом краю стояла открытая чернильница с гусиным пером. Возле ножки кровати притаился рюкзак, похожий на школьный, и пушистые шлепанцы. Дверца платяного шкафа была приоткрыта, на ней висел ярко‑синий платок, похожий на школьный галстук.

Еще раз с особой неприязнью взглянув на портрет, Василиса направилась к двери, намереваясь все же отыскать брата, как вдруг услышала его голос:

– Отец купит мне любую вещь, – самодовольно вещал Норт. – Стоит мне только попросить.

– Ну‑ну, попробуй, – иронично ответил ему Марк.

Их шаги приближались, и у Василисы все похолодело внутри. Она машинально потянула дверь на себя – та закрылась, тихо щелкнув. Заметавшись по комнате, словно загнанная в клетку мышь, Василиса не нашла ничего лучшего, как вскочить на подоконник и, задернув тяжелую бархатную штору на половину окна, спрятаться за ней – как сто раз проделывала в отцовском доме, спасаясь от того же несносного Норта.

Сердце Василисы гулко и тревожно билось в груди; на всякий случай она осторожно попробовала открыть оконную раму, но та не поддавалась. С тоской взглянув на окно своей башни, хорошо видное с этой стороны, она замерла, затаив дыхание.

Тем временем хлопнула дверь, пропуская мальчишек.

– На день рождения я хочу попросить у него ящера! – громко произнес Норт, видимо, в продолжение беседы. – Вот увидишь, он согласится.

Норт плюхнулся на ковер возле камина, оказавшись спиной к сестре. И вместо того, чтобы выйти из укрытия и принять печальную судьбу, Василиса испугалась и наоборот, постаралась еще больше вжаться в стену. Она вдруг вспомнила, что можно было бы закрыться крыльями и стать невидимой! Но было уже поздно…

– Ящеры неуправляемы, – послышался ленивый голос Марка. – Если ты хочешь нормального летуна, то проси малевала. Приручишь его и сможешь участвовать в школьных гонках…

Норт обернулся к Марку. Сквозь белый тюль Василиса видела, как глаза его заблестели от возбуждения.

– Точно, возьму малевала! – с восторгом произнес он. – Теперь, когда мы живем в Черноводе, я смогу держать его в нашем стойле. Кормить его, ухаживать… дрессировать…

– На твоем месте я бы попросил что‑нибудь механическое, – посоветовал Марк. Раздался скрип – наверное, мальчик присел на кровать. – Он же владеет фабрикой «Золотой Механизм», а там производят много интересных штучек. Попроси часолет, будешь летать на нем в школу. Ваш Черновод – отличный замок, но находится далековато от берега… Поэтому тебе придется жить в общежитии Воздушного замка. Хотя на самом деле там очень неплохо, поверь.

– Уверен, что там будет неплохо, – хмыкнул Норт, вновь поворачиваясь к камину. – Но вообще мне очень нравится Черновод. Наконец‑то мы можем открыто жить здесь… даже с этой рыжей. Как же я ненавижу ее!

Василиса беспокойно шевельнулась. Ну нет, она не будет выслушивать обвинения в свой адрес. Кто знает, что еще ей придется услышать? Она уже набрала побольше воздуха в легкие, чтобы собраться с духом и выйти из укрытия, но следующие слова Марка остановили ее:

– Отец никогда не рассказывал тебе, почему у двоих твоих братьев не оказалось часового дара?

– Нет, конечно… Вообще никогда. – Норт рассеянно почесал в затылке и вдруг встрепенулся: – Так ты что‑то знаешь об этом?

Марк молчал довольно долго, словно показывая, насколько ценна информация, которую он собирается поведать.

– Они родились в другой часовой жизни твоего отца, – начал он заговорщицким тоном. – Во временной параллели.

– Ну‑у, я вроде бы что‑то слышал об этом… – протянул Норт таким голосом, что сразу стало ясно – по этой теме он ничего не знает.

– Иногда, пытаясь изменить свою жизнь, часовщики уходят во временные параллели, – размеренно произнес Марк. – Начинают жить заново в другом времени: заводят еще одну семью, осваивают новую профессию, даже меняют облик. Вроде бы хорошо звучит, да? Можешь исправить любую ошибку – просто уйти во временную параллель, начать с чистого листа.

– Да, неплохо, – с живостью подтвердил Норт.

– Но время так коварно, – задумчиво продолжил Марк. Василиса слышала, как он теперь неторопливо вышагивает по комнате. – И, если ты не приживаешься в другом измерении, то оно стремится выдавить тебя из русла новой жизни, отторгнуть все новое, все заново начатое… И в один чудовищный миг пропадает для тебя навсегда, как утренний сон, который так трудно потом вспомнить. И вот, твоя параллель исчезнет, как только ты хотя бы раз уйдешь в другую… Или вернешься в свой основной временной мир – тот, в котором ты родился.

– Значит, отец забрал этих двоих – Эрика и Ноеля из какого‑то своего исчезнувшего времени?

– Именно так, – подтвердил Марк. – Вот почему у них не обнаружилось часового дара – те, что рождаются в угасающем мире, в безвременье, не могут повелевать временем.

– Но они ведь живут с нашей бывшей нянькой, госпожой Азалией, – возразил брат. – Они существуют! Ну, то есть живы и все‑такое…

Марк шумно вздохнул, давая понять, что ответ на этот вопрос очевиден.

– Ну я же сказал тебе: живут и дальше в безвременье. Но для твоего отца они уже перестали существовать. Поэтому часовщики неохотно берут в свой основной мир детей, родившихся в других параллелях. Я слышал, что этот закон принадлежит к особой области, запретной для большинства часовщиков. Для того чтобы уйти в другую параллель, надо сдать специальный экзамен и принести особую клятву. И тогда, если ты нарушишь этот закон, то обретешь проклятье. Один человек не может жить одновременно несколькими жизнями, как бы он не старался…Вот почему, в этом единственном случае, время выступает против воли часовщика… Вопреки одному из главных часовых законов. И вот почему все надеялись, что твоя рыжая сестра все‑таки окажется бездарной, – добавил он задумчиво.

– А теперь я должен ее терпеть, – с досадой процедил Норт. – Пусть только попадется мне как‑нибудь без взрослых поблизости – да я ее размажу по стенке! Живой не уйдет!

От страха Василиса судорожно вцепилась ногтями в коленки, моля только об одном – чтобы братец не захотел вдруг подышать свежим воздухом и не обнаружил ее укрытия. Ну что они все болтают? Неужели нет других дел в замке? Ведь скоро уже начнется этот проклятый праздник! Хоть бы золотой ключник позвал Норта куда‑нибудь…

– Вы все из его настоящего – ты, рыжая и твоя сестричка‑двойняшка, – насмешливо произнес Марк. – Но послушай, ты считать умеешь? Твоя, хм… любимая сестра младше вас с Дейлой всего лишь на год… Возможно, отец хотел бросить вас с матерью, чтобы вернуться к той прекрасной рыжеволосой фее…

– А ну заткнись! – вдруг выкрикнул Норт. Василиса видела, как он резво вскочил на ноги и двинулся на Марка.

– Тише, тише, – примирительно произнес тот. – Не надо истерики, ага? Ты ведь хотел услышать правду?

Воцарилось молчание. Стало так тихо, что было слышно, как шумно дышит Норт.

– Ладно, извини, – пробормотал брат.

– Ну вот и отлично… – равнодушно произнес Марк. Складывалось впечатление, что он уже думает о чем‑то другом.

– Меня беспокоит, что у нее высшая степень, – вновь произнес Норт. – Она может стать наследницей, если с отцом вдруг что‑то случится.

– Да, это так.

– Я хочу помешать этому!

Марк удивленно хмыкнул.

– Ты что, собрался убить собственную сестру?

– Конечно нет… – Норт в задумчивости глядел на угасающий в камине огонь. – Но я был бы рад, если бы в одно прекрасное утро она выпала из своей башни, не раскрывая крыльев.

Василиса застыла от ужаса. Конечно, она ненавидела Норта всей душой, но никогда не желала ему смерти! Слова брата глубоко ранили ее и в то же время – она возненавидела его еще больше.

– Не переживай, Норт, – протянул Марк в своей обычной «ленивой» манере. – Госпожа Елена не меньше твоего хочет быть первой в жизни Нортона‑старшего. И единственной. Она ненавидит твою рыжую сестричку гораздо больше тебя и, я думаю, постарается сделать все, чтобы ее жизнь в доме отца была не сладкой. И, я уверен – короткой. Ты ведь понимаешь, – он вдруг перешел на еле слышный шепот, – что Елена хочет избавиться от Белой Королевы. Пока та живет в сердце твоего отца, Елена не сможет войти в его жизнь.

– А моя мать? – В голосе Норта послышалась ревность.

– Извини, друг… Но прими это, как должное: твоя мать умерла, а тени прошлого слабеют с каждым днем нашей жизни. Таково неумолимое влияние Времени… Но есть же еще Белая Королева. Никто не знает о том, что рыжая – ее дочь. Да и, надо признаться, я сомневаюсь в этом. Доказательств‑то нет. Вот почему Елена так ненавидит повелительницу фей, но не может открыто выступить против нее, опасаясь гнева твоего отца. Но я слышал, что когда‑то между ними произошел крылатый бой… У Елены до сих пор есть шрам возле шеи, от крыльев Белой Королевы, – шрам, который она так старательно прячет.

– Я бы хотел, чтобы отец женился на Елене, – вдруг сказал Норт. – Она могущественная и влиятельная. Богатая.

– И красивая, – мечтательно добавил Марк.

– Но если бы моей мачехой стала фе‑ея… – Норт сделал вид, будто его сейчас вырвет прямо на белый ковер.

– Этого никогда не случится, – возразил Марк. – Феи бы тотчас отказались от своей правительницы, выбери она в мужья человека. Твой отец правильно сделал, что просто с ней поразвлекался и бросил ее, когда она залетела…

Норт весело расхохотался, Марк поддержал его, и вот этого уже Василиса выдержать не могла: она рывком отдернула штору и соскочила на пол.

В следующую секунду произошло кое‑что непредвиденное: Марк, державший часовую стрелу наготове, резко взмахнул ею, но почему‑то указал не на Василису, приготовившуюся защищаться, а в сторону Норта. Брат так и застыл, глядя на кучу золы в камине – угольки в ней едва тлели, – казалось, мальчик просто крепко задумался.

– Ну что, вдоволь развлеклась, Огнева?

Игнорируя направленную на него часовую стрелу, Марк не спеша подошел к камину и добавил в угасающую кучу немного дров из дровницы.

– Я понял, что за шторой кто‑то есть. Норт никогда не занавешивает это окно.

– Я не хотела подслушивать, – мрачно отозвалась Василиса. – Я пришла к нему за очками для полетов, а в комнате никого не было. И тут вы оба привалили…

Марк недоверчиво сощурил глаза. Впрочем, тут же ухмыльнулся.

– Твое счастье, что мне нужно серьезно поговорить с Нортом. Поэтому я остановил ему время… Иначе он бы на тебе живого места не оставил… Прибежал бы кто‑то из взрослых, сорвался бы праздник… Нападение ключника на ключника… А что же там было‑то на самом деле, возле Алого Цветка, будут спрашивать люди. И так далее… – Марк говорил без тени насмешки, спокойно, и Василисе стало от этого немного жутковато.

– Но я расскажу ему позже, – продолжил мальчик. – И не думай, что мы оба это забудем.

Он подошел к шкафу, не спеша открыл его, достал что‑то с верхней полки и тут же кинул Василисе – она поймала на лету – это оказались очки – с круглыми стеклами, в кожаной оправе, застегивающиеся сзади на ремешке.

– Не это искала, рыжая?

– Спасибо, – буркнула Василиса, явно не ожидавшая такого бонуса. – Так значит, я могу идти?

– Конечно, – мягко усмехнулся Марк, но глаза его смотрели враждебно. – Это будет наша маленькая тайна, Огнева.

– Как скажешь… – ядовито откликнулась Василиса. – Кстати, поздравляю с принятием в Орден, – не удержалась она. – Ты ведь теперь такой… непростой.

– О, ты уже знаешь. – Марк привычно осклабился. – Да, меня наградили – я поступил в могущественный Орден Непростых, а еще получил приличную кучу камней… Ведь это я принес Астрагору чашу великого цветка.

– Но не его сердце, – мрачно ухмыльнулась Василиса. Она повернулась к мальчишке спиной и уже толкнула дверь, но голос Марка ее догнал:

– Не думай, что я прощу тебе этот Алый Цветок. И твое поведение на завтраке, когда ты унизила меня перед самой лучшей в мире женщиной.

– О‑о, да у моего отца появился серьезный соперник, – насмешливо произнесла Василиса. Она была рассержена и, несмотря на опасность, ей хотелось отыграться.

Но Марк не принял игру.

– Я никогда не прощаю зла, – поворачиваясь к ней спиной, произнес он. – А у меня отличная память… До скорого свидания, Огнева.

Date: 2015-09-17; view: 245; Нарушение авторских прав