Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Беседы культурных людей
Игорь Чернявин вошел в вестибюль и попятился. Молнией блеснула у него мысль, что случилось недоразумение: он сюда попал по ошибке. Растерянно оглянулся он на Воленко, потом снова глянул вперед. Перед ним был марш широкой лестницы, покрытой бархатной малиновой дорожкой. В конце марша — просторная площадка, дубовые двери, на них золотом на стекле написано: Т е а т р А рядом с дверями в театр огромное квадратное зеркало, оно отражает следующий марш лестницы, и еще площадку, и еще зеркало, а самое главное оно отражает бесконечную и щедрую ленту ярко‑красных цветов, уставленных по всему барьеру в особых, длинных ящиках. — Вытри ноги, — сказал Воленко и показал на большую темную тряпку, лежащую на кафельном полу. Игорь посмотрел на свои ботинки. Никакой грязи на них не было: — У меня чистые. Подошел часовой с винтовкой. — Они у тебя не чистые, а совсем грязные. Вытирай, когда тебе говорят. Игорь пробормотал: — Черт его знает… Все‑таки он зашаркал подошвами по темной тряпке, и только теперь понял, что тряпка потому и кажется темной, что она влажная. — Теперь здесь, — часовой показал на трехстороннюю щетку и внимательно и строго нахмурил лицо, пока Игорь исполнял его приказание. Воленко терпеливо ожидал, стоя на третьей, верхней, ступеньке, ведущей в более высокую часть вестибюля. Игорю стало интересно: — Синьоры, у вас все такие серьезные? У Воленкол чуть‑чуть вздрогнул уголок строго рта, он завертел вокруг пальца шнурок с ключиком на конце. Игорь, обчищая ботинки в щетках, разглядывал часового. У того из‑под тюбетейки выбегал на выпуклый лоб небольшой чубчик и закручивался крутой спиралью. — Сколько же тебе лет? Часовой пошевелил губами, сдержал улыбку, еще строже глянул на ноги Игоря: — Это не твое дело, вытирай себе! Игорь иронически дернул плечом. — Идем, идем, — сказал Воленко. Он двинулся влево по коридору. Вправо коридора не было, а на такой же дубовой двери таким же нарядным золотом было написано: Столовая Дверь эта открылась, из столовой выглянула девочка лет четырнадцати в белом халате, спросила: — Воленко, ты ведь еще не завтракал? — Нет. Ты мне оставь, Лена. И вот… новенькому. — А как же, — ответила девочка и спряталась за дверью. С одной стороны коридора были большие окна, а с другой несколько дверей и между ними в больших рамах не то стенгазеты, не то что‑то другое. В конце коридора тоже дверь, и на ней тоже надпись: Тихий клуб Но они вошли не в эту дверь. Последняя дверь слева: Совет бригадиров Воленко именном эту дверь открыл и взглядом пригласил Игоря войти. Игорь переступил порог. Солнечное сияние в двух огромных окнах ослепило его. Он прищурился, но сразу отметил особенности этой комнаты: в ней у всех четырех стен проходил неширокий диван, мягкий, но узкий. В углах комнаты он заворачивал по кривой. В правом углу на диване сидел Володя Бегунок, на голом колене держал свою трубу, натирал ее суконным обрезком. Бегунок быстро глянул на Игоря, но сказал в другой угол: — Когда же мази купят? Говорили, говорили, аж надоелошколе‑колонии Это бесхозяйственностьл, правда, Витя? В другом углу дивана стоял маленький письменный столик, и за ним сидел тот, кого Бегунок назвал Витей. Витя поднялся за своим столиком и ответил: — Сейчас денег мало. — Сколько там нужно денег? Тридцать копеек. — Володя с большей силой начал натирать свою трубу и на Игоря больше не посмотрел. Очевидно, для Володи Бегунка Игорь представлял сейчас явление малозанимательное и особенно в сравнении с вопросом о мази. Но тот, кого называли Витей, заинтересовался Игорем, вышел из‑за своего столика и подошел вплотную к Игорю. Он был тоже в трусиках и в парусиновой рубашке. И у него трусики были стянуты узким черным пояском. Но Витя был уже не малыш. Ему было не меньше шестнадцати лет, это был человек серьезный и бывалый, — опытный взгляд Игоря это сразу почувствовал. У Виты быстрый, острый, сдержанно‑насмешливый взгляд. Он взял из рук Воленко большой пакет и бросил его на стол: — Из комиссии? — Из комиссии. Игорь вежливо ему поклонился. Витя ответил таким же вежливым поклоном, но в этом поклоне просвечивало очень тонкое передразнивание. Бегунок громко засмеялся, завалившись на диван и задирая босые ноги. Игорь оглядел всех. Витя присел к столику, взял в руки конверт, прочитал то, что было на нем написано: — Игорь Чернявин? Много про тебя понаписывали… Но в конверт не заглянул, снова подошел к Игорю. Последнему захотелось как можно скорее отделаться от разных вопросов: — Написано там много, а дело пустое. Маленькая неправильность при получении денег. Витя сказал ему в глаза, улыбаясь одними ресницами: — Вот что, друг. Какая там у тебя неправильность, это никому не интересно. Понимаешь, не интересно. А вот другой вопрос: будешь бежать или останешься? Бегунок поднял лицо, медленно улыбнулся. Игорь огляделся. Бежать ему не хотелось, но нельзя было и сдаваться так легко. Он ответил: — Там видно будет. — Это верно, — сказал Витя весело. — Ну, идем к Алексею Степановичу. Только теперь Игорь увидел, что в одном месте диван прерывался узкой дверью, и на ней тоже надпись: Заведующий колонией Эту дверь Витя распахнул, и Игорь неожиданно для себя очутился в кабинете. За ним прошли Витя и Воленко, а за ними и Бегунок, бросив свою трубу на диван, прошмыгнул в кабинет; прошмыгнул ловко, во всяком случае. Игорь увидел его уже возле письменного стола. Володя поставил локти на стол, на ладошках пристроил голову, глядел на заведующего. Заведующий сидел за письменным столом и перелистывал книгу. В этом человеке не было ничего особенного: подстриженные усы, стеклышки пенсне, под машинку стриженная голову. Он поднял на Игоря глаза, и глаза у него были обыкновенные: серые, чуть‑чуть холодные. — Вот, Алексей Степанович, новичок, — Витя показал рукой на Игоря. Игорь вежливо поклонился, и Володя Бегунок не смог удержать улыбки, да уж так и оставил улыбку надолго. По всему было видно: Алексей Степанович заметил улыбку Володи и знал ее причину, но сделал такой вид, как будто он ничего не заметил. — Как тебя зовут? — Игорь Чернявин. — Ты учился в школе? — Да. Окончил семь классов. — Почему так мало? Алексей Степанович с недовольным видом откинулся к спинке кресла. Его глаза холодно, осуждающе смотрели на Игоря. Но Игорь всегда был убежден, что его образование превышает среднюю необходимость в жизни, и поэтому ему показалось сейчас, что заведующий шутит. Игорь оживленно удивился и даже руками дернул вперед: — Мало? Семь классов — это мало? — А ты разве не знаешь? Есть восьмые группы, девятые, десятые. — Конечно есть, так это не для всех. Алексей Степанович не обратил внимания на ответ Игоря. Он начал перелистывать книгу, помолчал, протянул скучновато: — Та‑ак… Днепрострой, что это такое? — Как? — Днепрострой… ты знаешь, что такое Днепрострой? — Днепрострой? Это… это станция. — Какая станция? — Станция… мост и… там станция. Бегунок восторженно пискнул в ладошки, которыми прикрыл рот… — Виноват… там, кажется, нет моста. Игорь видел, с каким трудом Бегунок прикрывает ладонями губы, чтобы не засмеяться. На лице Воленко не было улыбки, но еле заметно вздрагивала нижняя губа. Алексей Степанович кивнул головой над книгой: — Стыдно! Просто стыдно! Культурный человек! Окончил семь классов — говорит такие глупости. Надо себя больше уважать, товарищ Чернявин. — Я забыл, товарищ заведующий… — Что забыл? — Забыл… вот… Днепрострой. — Днепрострой — такая вещь, о которой нельзя забывать. Понимаешь, нельзя! А кроме того… ты сказал… старшие классы не для всех. Это тоже… не блещет остроумием. — Я в том смысле сказал… — Смысла мало. Такое количество смысла меня не устраивает. Мало смысла, понимаешь? Алексей Степанович глянул Игорю в глаза, и Игорь увидел, что у заведующего нет ничего холодного, ничего скучноватого: у него было живое, требовательное лицо. Игорь ответил: — Да, понимаю, товарищ заведующий. — Ага! Это уже лучше. Это гораздо умнее сказано. Теперь еще один вопрос: ты хороший товарищ? Глаза Алексея Степановича смотрели сейчас иронически, как будто в его вопросе был нескрываемый подвох. И поэтому Игорь переспросил: — Хороший ли я товарищ? — Да. Хороший товарищ или… так себе? Этот вопрос, в сущности, был для Игоря легким вопросом, он ответил уверенно и охотно: — Да, я могу сказать: товарищ я неплохой. Алексей Степановичы улыбнулся вдруг просто и дружески, и в его улыбке было что‑то такое задорное, почти мальчишеское, только у детей так свободно, беззастенчиво открываются губы, у них не остается никаких узких щелей и углов. — Молодец! Нет, знаешь, ты далеко не глупый человек, это очень приятно. Ну… хорошо. Ты познакомишься с нами ближе. Витя, у нас где место? — Есть место в восьмой бригаде. — Хорошо. Будешь в восьмой бригаде. Бригадир Нестеренко — человек основательный. Ты немного зубоскал, правда? Игорь чуть‑чуть покраснел. — Немножко. — Это ничего, а то в восьмой бригаде много серьезных. Отдохни, а там и за дело. Бежать не будешь? Почему‑то Игорь не захотелось сказать «там будет видно», но он помнил свой отчет и посмотрел на Витю. Свободно, просто и уверенно Витя ответил на Игоря, чуть‑чуть улыбаясь одними глазами: — Нет, Алексей Степанович, он бежать не собирается. — Добре. Значит… Воленко, действуй. Воленко вытянулся. — Есть!
|