Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 18. Лесли позвонил Коко через день после ее возвращения домой – узнать, как у нее дела, и спросить про запястье





Лесли позвонил Коко через день после ее возвращения домой – узнать, как у нее дела, и спросить про запястье. Он промолчал о том, что накануне вечером уже звонил Лиз, проснувшись ради этого в четыре часа утра по венецианскому времени. От Лиз он узнал, что Коко побывала у врача и что ей сменили повязку. По словам Лиз, Коко была растеряна и измучена, но в целом держалась неплохо. Лиз посоветовала Лесли набраться терпения и дождаться, когда все уляжется. Но он хотел, чтобы Коко знала: он помнит о ней, – поэтому на следующий день позвонил сам из трейлера на съемочной площадке. Признался, что страшно скучает по Коко, и вновь просил прощения за случившееся.

– Ты ни в чем не виноват, – утешала его Коко. Но он расслышал в ее голосе новые нотки – прохладные, сдержанные, как будто она уже отдалилась от него. – Как продвигаются съемки? – продолжала она, явно желая уйти от разговора.

Сон не принес ей облегчения, но на следующий день вставать все равно пришлось как обычно: на этот раз Эрин не могла ее подменить, а Коко не хотела подводить клиентов. Врач разрешил ей работать, если будет настроение, хотя и советовал дать себе передышку.

– Сегодня неплохо. А вчера Мэдисон запорола все свои реплики. Впрочем, и я был не на высоте, так что мы квиты. – После отъезда Коко он не находил себе места. Сердцем и мыслями Лесли по-прежнему был с ней. – Но я все-таки надеюсь вернуться домой ко Дню благодарения.

До этого срока оставалось еще семь недель. Лесли рассчитывал сразу же по возвращении увидеться с Коко, но не смел спросить об этом. Он слышал, что ее потрясение еще не прошло, и разделял ее чувства. Сделанные в злополучный вечер снимки появились во всех европейских газетах. На них Лесли выглядел безумцем, особенно когда пытался защитить Коко, в глазах которой отражался ужас. Кто-то успел сфотографировать Коко даже в тот момент, когда она рухнула в гондолу. Лесли было больно смотреть на эти снимки, сердце начинало щемить от тоски по Коко, как и во время разговора с ней.

– Постарайся в ближайшие несколько дней не переутомляться. Та ночь стала для тебя слишком сильной встряской.

Он подозревал, что у Коко посттравматический стресс.

– Я в полном порядке, – заверила Коко безучастным голосом, хотя разговор с Лесли терзал ей сердце. Она любила его еще сильнее, чем до поездки в Италию, но нападение папарацци доказало: у нее не хватит сил на все, с чем приходится справляться ему. Такая жизнь не для нее. – Я еду работать, – добавила Коко, проезжая по мосту и продолжая разговаривать с Лесли. Время, проведенное с ним в Венеции, уже начинало казаться обоим невозможно далеким.

– Если захочешь поговорить, позвони, – грустно попросил он. – Настаивать я не стану, Коко.

Он решил дать ей время перевести дух, как предложила Лиз, и похоже, это удачная мысль. Коко необходимо восстановиться после травмы.

– Спасибо,– откликнулась она, сворачивая к Пасифик-Хайтс и мечтая, чтобы они каким-то чудом вновь оказались в доме Джейн, в начале своего романа, а не ближе к его финалу. – Я люблю тебя, – добавила она шепотом.

Коко не представляла, есть ли у них будущее, ведь ей не по душе безумная жизнь звезды, которую он ведет. Но признаться в этом Лесли она не могла. Он и так все понимал.

– И я тоже тебя люблю, – ответил Лесли.

Прежде чем отправиться к клиентам, Коко заехала за Салли. Джейн, открывшая ей дверь, первым делом посмотрела на повязку и посочувствовала. При виде сестры Коко едва заметно улыбнулась: ее живот казался гигантским.

– Растешь! – заметила она, и Джейн погладила живот обеими руками. В лосинах и свитере она выглядела элегантно, как всегда. Выражение лица неуловимо смягчилось.

– А между тем впереди еще почти три месяца, – озабоченно сообщила Джейн. – Самой не верится.

За это время им еще предстояло перебраться в Лос-Анджелес, смонтировать и озвучить новый фильм. По словам Лиз, закончить они должны к Дню благодарения, если повезет. Значит, у Джейн будет достаточно времени, чтобы успокоиться, подготовиться к родам и материнству.

– Вы с Лесли приедете к маме на День благодарения? – деловито уточнила Джейн, но Коко покачала головой.

– Я приеду, а Лесли собирается в Нью-Йорк к дочери. – Не желая вдаваться в подробности, Коко поспешно сменила тему: – Кстати, как тебе Гейбриел?

Она помнила, что Джейн встречалась с ним в Лос-Анджелесе, но обсудить эту встречу они еще не успели. Джейн рассмеялась:

– Господи, такой молодой! Совсем мальчишка. А мама так вообще смотрится шестнадцатилетней. Честно говоря, как-то не по себе становится, и это еще слабо сказано. Насколько я поняла, Гейбриел порядочный человек. Не знаю, зачем ему пожилая женщина. Их отношения не затянутся, но по крайней мере на время развлекут маму. – Джейн уже не злилась из-за Гейбриела и этим очень удивила Коко. Она опасалась, что сестра впадет в ярость, а той, похоже, было все равно. – Словом, это ее дело. Все мы порой сходим с ума, каждый вправе сам решать, как ему жить, что бы там ни думали окружающие. Кстати, что случилось в Италии?

От этого вопроса Коко едва не вздрогнула, но сдержалась.

– Все было замечательно, – с притворной улыбкой заверила она, надеясь, что ее проницательная сестра ничего не заметит. – За исключением моего запястья.

– Да уж, не повезло. Хорошо еще, что рука левая.

Джейн не сказала ни слова о Лесли. Забрав собак и направляясь к клиентам, Коко задумалась: неужели Джейн приняла и его? Пока сестры беседовали, Джейн не переставая поглаживала живот, как часто делают беременные. Неужели она настолько изменилась? В День благодарения им предстояло собраться в Лос-Анджелесе всей семьей, и Коко надеялась к тому времени избавиться от ощущения, что ее жизнь кончена. Она пережила смерть Йена и даже нашла в себе силы воспрянуть духом, значит, переживет и расставание с Лесли.

Коко собрала больших собак, затем съездила к клиентам в западный район Кау-Холлоу, проделала обычный путь и занялась привычным делом. Каждый день она приезжала из Болинаса и возвращалась туда, но при этом чувствовала себя так, будто внутри у нее все умерло. Следующие три недели Лесли не звонил, и она не тревожила его звонками. Он не хотел настаивать, а она старалась забыть его и считала, что без телефонных разговоров это удастся ей быстрее. Коко боялась услышать его голос, зная, что неизбежно влюбится в него вновь и повторится то же самое. Нет, она ни за что не отважится. Она слишком напугана.

Коко не разговаривала ни с кем из родных до самого Дня благодарения и отъезда в Лос-Анджелес. Она оставила Салли на попечение Эрин и планировала вернуться через два дня. Лиз пригласила ее погостить у них в арендованном доме. К праздничному ужину ждали Гейбриела. Коко предстояло первое знакомство с ним, впрочем, она уже видела его в «Бель-Эйре» вместе с матерью, но об этом ее родные не знали.

В аэропорту Лос-Анджелеса ее встретила Лиз и отвезла в дом, где ждала Джейн. Вечером накануне Дня благодарения они собирались тихо поужинать втроем. Лиз не спрашивала о Лесли, Коко не упоминала о нем. Где он сейчас? Может быть, уже в Нью-Йорке встречает праздник с Хлоей и ее матерью… Поскольку он не звонил, Коко не знала, покинул он Венецию или съемки затянулись. Лучше не торопить события, предоставить им идти своим чередом. Жребий был брошен в последний вечер в Венеции, и она приняла решение. Лесли понял это по ее молчанию и, судя по тому, что молчал сам, согласился с ней. Они по-прежнему любили друг друга, но Коко уже не сомневалась в том, что подозревала с самого начала, – будущего у них нет. Вернувшись из аэропорта, Коко и Лиз застали Джейн растянувшейся на диване, она приветливо помахала сестре рукой. Джейн так округлилась, что напоминала пляжный мяч с руками, ногами и головой, и Коко, подошедшая обнять ее, невольно заулыбалась.

– Бог ты мой, ну ты и громадина!

Похоже, за три недели живот Джейн увеличился вдвое.

– Если это комплимент, то спасибо, – усмехнулась Джейн.– А если нет, иди ты к черту! Попробовала бы сама потаскать такую тяжесть! – Коко едва сдержала болезненную гримасу, сразу вспомнив, как мечтала о Лесли и детях. – Боюсь даже думать о том, как вырастет этот младенец за два месяца – душа в пятки уходит!

Ужин прошел весело, с дружеской болтовней и смехом. Лиз и Джейн закончили работу над фильмом и на следующей неделе перебирались обратно в Сан-Франциско. Тарелки уже опустели, бутылка вина заканчивалась, когда Джейн вдруг спросила сестру о Лесли, она только теперь заметила, что за весь вечер Коко ни разу не упомянула о нем.

– Думаю, у него все в полном порядке, – ответила Коко и внутренне сжалась, готовясь к продолжению. Она переглянулась с Лиз, уверенная, что та ничего не говорила Джейн. Коко благодарила судьбу за три недели передышки: ей хватило этого времени, чтобы собраться с силами перед разговором с сестрой.

– У вас с ним все хорошо? – насторожилась Джейн.

– Вообще-то нет, – спокойно ответила Коко. – Все кончено. Ты была права. Папарацци пару раз выслеживали нас, а накануне моего отъезда из Венеции устроили засаду. Как ты и предсказывала, – со стоическим видом продолжала она, – я рухнула, словно карточный домик. Они до смерти перепугали меня. Я отделалась несколькими швами и сломанным запястьем и рассудила, что с меня довольно. Так жить я не могу. Поэтому я здесь. И опять одна.

После этих слов в комнате ненадолго воцарилась, тишина. Коко ждала целого шквала упреков и напоминаний: «Я же тебе говорила!» – но вместо этого Джейн придвинулась ближе и коснулась ее руки. К тому времени швы уже сняли, рана на руке затянулась. О ней напоминал только небольшой шрам, ничтожный по сравнению с теми, которые остались на сердце. Коко часто казалось, что оно разлетелось на части.

– Папарацци сломали тебе запястье? – недоверчиво переспросила Джейн. На ее лице отразились удивление и, сочувствие.

– Не нарочно. Я выходила из гондолы у причала возле «Гритти», кто-то из них схватил меня за щиколотку, дернул, и я свалилась обратно в лодку. А когда пыталась смягчить падение, порезала руку и сломала запястье. А перед этим, когда нас подстерегли у ресторана, меня толкнули и я ударилась спиной о стену. Мы с трудом пробрались к гондоле, папарацци прыгнули за нами следом и чуть не перевернули ее. Их собралось человек тридцать, за нами гнались на трех «мотоскафо» да еще пытались помешать выйти из лодки. Словом, сцена вышла омерзительная.

– Ты шутишь! – изумилась Джейн. – Я имела в виду совсем другое, что за вами постоянно будут следить, нарушать ваше уединение, а ты к такому не привыкла, потому и возненавидела бы их. Но я не думала, что вас будут преследовать, толкать на стены, гоняться за вами на лодках, хватать за ноги, да так, что потом придется залечивать порезы и переломы! Кстати, а где в это время был Лесли? – Этот вопрос Джейн задала таким воинственным тоном, словно ожидала услышать, что Лесли бросил ее сестру на растерзание волкам, тогда за это его убить мало.

– Со мной, где же еще? Он пытался защитить меня, но что мы могли вдвоем против них? Мы находились в венецианском переулке, поначалу даже не вспомнили, где пристань. Собралась целая толпа папарацци, а нас было всего двое. Тяжко нам пришлось.

– Господи, да после такого даже я рухнула бы, как карточный домик! И ты решила положить всему конец?

– Ну… в общем, да. Лесли понял меня. Так жить я не хочу.

Коко старалась держаться деловито и равнодушно, но по дрогнувшему голосу сестра и Лиз все поняли: Коко по-прежнему влюблена в Лесли. Однако она приняла решение и не собиралась менять его. Лучше разлука с Лесли, чем такая жизнь. Но это решение доставило ей ни с чем не сравнимые муки, она и не подозревала, что забыть Лесли будет так трудно.

– Такой жизни никому не пожелаешь. Должно быть, и Лесли не в себе. – Услышанное ужаснуло Джейн, от страдания в глазах Коко сердце обливалось кровью. Не выдержав, Джейн придвинулась к сестре и обняла ее.

– Да, по крайней мере мне так показалось. После всего, что с нами случилось, он был сама заботливость. Когда я упала в лодку, он подхватил меня на руки, вынес на пристань и бегом понес к отелю. Уезжая, я выбралась из отеля через служебный вход в сопровождении четырех телохранителей, вдобавок надела черный парик.

– Господи, какой кошмар! Я слышала о подобных нападениях, но думала, что такое случается редко. Обычно папарацци только толкаются и светят в лицо вспышками. Странно, что Лесли никого из них не убил.

– Он слишком перепугался за меня. В отеле обнаружилось, что я истекаю кровью.

– Почему же ты ничего мне не сказала, когда вернулась? – встревожено спросила Джейн и взглянула на Лиз, но та молчала.

– Никак не могла прийти в себя. – Коко вздохнула и прямо посмотрела сестре в глаза. – А еще боялась услышать от тебя упреки. Ты же с самого начала предостерегала меня и оказалась права.

– Вовсе нет! – Джейн заметно смутилась. – Я напрасно дала волю языку, за что получила взбучку от Лесли, и поделом. Лиз тоже отругала меня. Не знаю, что на меня нашло, просто я опасалась, что он задурил тебе голову и закрутил с тобой роман от нечего делать. Для меня ты еще ребенок. Лесли вращается в высших кругах Голливуда, где я просто не могла тебя представить. Но вы же любите друг друга, Коко. То, что случилось с вами в Италии, – крайность. Если понадобится, Лесли наймет для тебя телохранителей, в этом я нисколько не сомневаюсь. Нельзя отказываться от любимого человека только потому, что жизнь рядом с ним осложнилась. – Джейн стало стыдно за все, что она наговорила прежде. Она надеялась, что Коко приняла решение сама, а не под влиянием ее слов. Когда Лесли позвонил Джейн и потребовал, чтобы впредь она не смела расстраивать сестру, Джейн немало удивилась. Она и представить себе не могла, что Лесли так влюблен в Коко. А теперь она видела, что и Коко его любит.

– Я не создана для такой жизни, – возразила Коко. – Она сведет меня с ума. Я буду бояться выйти из дома, буду постоянно дрожать за детей, если они у нас появятся. А если кто-нибудь из этих чокнутых нападет на наших детей? Представь, что было бы, если бы твой ребенок ежедневно подвергался опасности!

– Я нашла бы способ защитить его. Но ни за что не рассталась бы с Лиз, – твердо заявила Джейн. – Ты же любишь его, Коко. Я точно знаю. Любовь – слишком большая ценность, ее нельзя терять.

– Как и моя жизнь. Той ночью нас могли убить. С тех пор я вспоминаю папины страшные истории о клиентах: в детстве мне ни за что не хотелось оказаться на их месте. И сейчас не тянет. – Слезы катились по ее щекам, она сердито смахнула их. – У Лесли нет выбора, он обязан жить так, как сейчас. А я не могу. – Ее взгляд стал безжизненным.

– А я уверена, что Лесли больше ничего подобного не допустит, – попыталась убедить ее Джейн. Коко не ответила. Она долго не поднимала глаз, потом перевела взгляд на сестру и покачала головой.

– Я слишком напугана, – грустно призналась она.

Джейн взяла ее за руку. Лиз тихо загордилась подругой, радостно прислушиваясь к ее словам. Наверстывать предстояло еще многое, но, к счастью, первые шаги уже были сделаны. Предстоящее материнство сгладило острые углы ее характера.

– Так почему бы тебе не выждать время? – Джейн по-прежнему держала ее за руку. – Когда возвращается Лесли?

– Точно не знаю, мы не созванивались уже три недели. Но думаю, уже должен вернуться, если они не выбились из графика.

– Не дай этим мерзавцам запугать тебя, не поддавайся страху.

Но Коко уже поддалась. Казалось, обратный путь отрезан навсегда. Не то чтобы ей не хотелось повернуть, но после нападения папарацци Коко боялась за свою жизнь и знала, что если останется с Лесли, ей постоянно будет грозить опасность. И Лесли знал об этом, потому и не стал пытаться переубедить ее. Он любил Коко и желал ей только добра.

После ужина Коко помогла Лиз убрать посуду, а Джейн перешла на диван поближе к телевизору.

– Что ты с ней сделала? – шепотом спросила Коко у Лиз на кухне. – Она стала такой милой!

Лиз рассмеялась:

– Кажется, наконец-то сработали гормоны. Если повезет, этот малыш сделает из Джейн человека.

– Невероятно! – откликнулась Коко. Вдвоем они разместили последние тарелки в посудомоечной машине и присоединились к Джейн. Больше никто из них не упоминал о папарацци, а чуть позже все разошлись по спальням. На следующий день сестрам предстоял обед в гостях у матери – неизменно официальное и чинное застолье. Но, как с усмешкой уточнила Джейн, на этот раз на обеде будет присутствовать «вундеркинд».

На следующее утро они поднялись поздно, а к часу дня уже подъезжали к особняку Флоренс в Бель-Эйре. Джейн надела единственное приличное платье, в которое еще влезала, – шелковое, бледно-голубое, удачно дополняющее оттенок ее длинных светлых волос. Коко выбрала белое шерстяное платье, которое носила в Италии, Лиз – черный брючный костюм красивого покроя. Им открыла Флоренс, эффектная и помолодевшая в розовом костюме от Шанель. После обмена объятиями и поцелуями гостьи наконец заметили стоящего в холле красавца в сером двубортном костюме с галстуком от Гермеса. Коко сразу поняла, кто это такой.

– Привет, Гейбриел! – воскликнула она с дружеской улыбкой и протянула ему руку. Поначалу он нервничал, но когда все расположились в гостиной Флоренс, под ее огромным портретом в бальном платье и драгоценностях, написанным несколько лет назад, между присутствующими завязался оживленный разговор.

Лиз и Гейбриел разговорились о кино. Он как раз готовился к съемкам новой картины и сообщил, что Флоренс очень помогла ему со сценарием. Флоренс недавно закончила очередную книгу. Джейн с энтузиазмом рассказывала о только что озвученной картине. Это напомнило Коко прежние времена, когда еще был жив отец и они всей семьей часто беседовали о книгах, фильмах, новых и старых клиентах, в доме бывали кинозвезды и знаменитые писатели. В этой атмосфере Коко выросла и считала ее привычной. За обедом она удивила всех собравшихся, объявив, что собирается вновь взяться за учебу.

– В школе права? – осведомилась мать.

– Нет, мама. – Коко улыбнулась. – Буду изучать что-нибудь на первый взгляд бесполезное, например, получу диплом магистра по истории искусств. Мне хотелось бы научиться реставраторскому делу, но пока я еще не определилась. – Эта идея не выходила у нее из головы с тех пор, как два месяца назад они с Лесли заговорили об учебе, а увиденное в Венеции и Флоренции подстегнуло Коко к принятию решения. – Не могу же я до конца своих дней выгуливать чужих псов, – негромко добавила она, и мать с сестрой улыбнулись.

– Ты всегда хотела заниматься историей искусств, – мягко произнесла мать. К изумлению Коко, никто не раскритиковал ее затею, не стал объяснять, в чем ее ошибка, не заявил, что ее планы нелепы. Чудо, свершившееся вчера вечером с Джейн, продолжалось. Коко не знала точно, кто изменился – то ли она, то ли ее родные. Но одно было несомненно – все они выбрали новые дороги. Лиз и Джейн готовились к появлению малыша, мать влюбилась в мужчину вдвое моложе себя. А Коко только что рассталась с любовью всей жизни. Глядя на родных, она вдруг поразилась мысли, что у них в отличие от нее есть настоящая жизнь. А она предпочла просто убивать время почти четыре года. Пожалуй, пора снова двинуться в путь. Коко казалось, что она готова к этому, даже если рядом не будет Лесли. Ей нужна новая жизнь, насыщенная, наполненная событиями, не важно, с ним или без него. Паршивая овца вернулась в загон, и все вокруг в кои-то веки по доброте душевной сделали вид, что не заметили ее отсутствия.

За обедом Коко сидела рядом с Гейбриелом, увлеченно беседуя об искусстве, политике и литературе. Мужчины подобного типа ее никогда не привлекали – слишком много в них было типично голливудских черт, которыми не обладал Лесли. Гейбриел, конечно, более ловкий, пронырливый, и светский, но вместе с тем умный и внимательный к Флоренс. В лучах его любви Флоренс буквально расцвела, казалась сияющей и молодой. На следующей неделе они вдвоем собирались на Базельскую художественную выставку-ярмарку в Майами, а после Рождества – кататься на лыжах в Аспен. Они побывали на всех недавних выставках и спектаклях; Гейбриел водил Флоренс на симфонические концерты и балеты. За последние полгода они дважды ездили в Нью-Йорк и увидели все бродвейские постановки. Коко поняла, что матери некогда скучать, и хотя возраст Гейбриела по-прежнему вызывал у сестер неловкость, по дороге домой они согласились, что он неплохой человек.

– У нас как будто появился брат, – заметила Коко, и Джейн рассмеялась. С Гейбриелом Джейн разговорилась о детях и узнала, что у него двухлетний ребенок. Год назад Гейбриел развелся, свой брак считал чудовищной ошибкой, но ни на минуту не жалел о рождении дочери, особенно теперь. Разумеется, им с Флоренс не стоило и мечтать о детях. – Думаешь, она выйдет за него? – спросила у сестры Коко.

– В жизни всякое случается, особенно в нашей семейке, – отозвалась Джейн так, словно стала прежней, только более смешливой. Она определенно смягчилась, это было видно невооруженным глазом. – Но если честно, я надеюсь, что до этого не дойдет. В мамином возрасте брак уже ни к чему. Зачем портить все, что у них есть? Если они решат расстаться, по крайней мере обойдется без развода со скандалами и головной болью.

– А может, брак – это как раз то, что ей сейчас нужно, – заметила Коко. – Но что она будет делать с двухлетним ребенком?

Сестры отметили, что Гейбриел привязан к дочери.

– Тоже самое, что и с нами, – усмехнулась Джейн, – наймет няню.

Все трое покатились со смеху, вечер прошел в дружеской болтовне и шутках, а на следующий день Коко улетела в Сан-Франциско. Ей предлагали задержаться на все выходные, но она спешила домой, ее по-прежнему мучила слабость.

Перед отъездом Джейн отвела Коко в сторонку и снова заговорила о Лесли.

– Не спеши порвать с ним, – тихо посоветовала она. Коко уже закончила укладывать вещи. В дорогу она надела старый свитер и джинсы, в которых вновь стала похожа на подростка. Внезапно Джейн поняла, что Коко уже давно не ребенок. – Он любит тебя, он хороший человек. В том, что случилось, он не виноват, ему наверняка так же больно вспоминать об этом, как и тебе. Меньше всего на свете он желает тебе зла. Жаль, что твоя поездка обернулась кошмаром для вас обоих.

– Да уж. Разве человек способен вынести такую жизнь?

– Ничего подобного Лесли больше не допустит – еще бы, после такой-то встряски! Знаешь, здесь в Лос-Анджелесе у всех свои причуды. Мне уже не терпится обратно в Сан-Франциско. Жить в Лос-Анджелесе гораздо интереснее, но растить детей лучше в другом месте, где не так много показухи и искаженных представлений о ценностях. Нет, ребенку здесь жить не стоит.

– Вот именно! Посмотри, во что превращаются местные дети, – шутливо подхватила Коко. –Я хиппи, ты лесбиянка.

Джейн рассмеялась и обняла сестру.

– Ну, нет, ты больше не хиппи. И как мне сейчас кажется, никогда не была ею. Я рада, что ты подумываешь вновь взяться за учебу. Если ты поселишься с Лесли здесь, можешь поступить в Калифорнийский университет, – деловито добавила она, но в глазах Коко мелькнула такая паника, что Джейн поспешила сменить тему. В глубине души она надеялась, что Коко все-таки останется с Лесли. Джейн сочувствовала обоим, отъезд Коко ее опечалил. День благодарения выдался чудесным, Гейбриел его ничуть не испортил. На Рождество он пообещал привезти Флоренс и свою дочь в Сан-Франциско и остановиться в «Ритц-Карлтоне».

Возвращаясь в Сан-Франциско, Коко мысленно перебирала события последних дней. До Болинаса она добралась на своем фургоне, который ждал ее на стоянке в аэропорту. Как бы весело ни было проводить праздники в кругу родных, Коко хотелось побыть одной. Душевная рана от расставания с Лесли еще не затянулась, подолгу находиться среди людей Коко пока не могла. Ей требовалось время и терпение, чтобы перенести утрату. Она оценила добрые слова Джейн в адрес Лесли, но понимала лучше, чем кто-либо: после всех событий в Венеции такой жизни она не желает. Одно дело – быть подружкой кинозвезды, и совсем другое – подвергнуться нападению тридцати обезумевших папарацци. Коко до сих пор помнила тот ужас, когда их с Лесли окружили в темном переулке, и потом, когда она упала в лодку. Если любовь к Лесли означала согласие вести подобную жизнь, то это выше ее сил.

Она вошла в дом и огляделась. Ее окружали привычные уютные вещи, вернуться сюда было все равно, что вновь очутиться в материнской утробе. Стояла холодная погода, Коко закуталась в одеяло и вышла посидеть на террасе. Она любила берег океана даже зимой, могла подолгу смотреть в небо, усыпанное мириадами звезд. Откинувшись на спинку шезлонга и устремив взгляд в небо, Коко вспомнила, как сидела на террасе вместе с Лесли, и по ее щеке медленно скатилась слеза.

Неожиданный звонок мобильника заставил ее вздрогнуть. Коко полезла в карман. Номер звонившего не определился. Кто бы это мог быть?

– Алло!

– Алло, – откликнулся в трубке тонкий голосок. – Это Хлоя Бакстер. Коко, это ты?

– Да, я. – Коко невольно заулыбалась. – Как ты? – На языке Коко вертелся вопрос, рядом ли Лесли, сумел ли навестить дочь в День благодарения. Может, это он подговорил дочь позвонить Коко? Ну и пусть! Что в этом такого? Коко была рада звонку маленькой подружки. – Как там медвежата?

– Отлично! И у меня все хорошо. Индейка была вкусная?

– Очень. Я праздновала вместе с мамой и сестрой в Лос-Анджелесе.

– Ты и сейчас там? – Голос Хлои звучал очень заинтересованно и, как обычно, совсем по-взрослому.

– Нет, у себя дома на берегу. Смотрю на звезды, у нас уже поздно. Если бы ты сейчас была здесь, мы поджарили бы маршмеллоу и «Ещёки».

– Ням! – живо откликнулась Хлоя и засмеялась.

– А ты встречала День благодарения вместе с папой? – не удержалась от вопроса Коко, хотя и не собиралась Ничего выведывать у девочки. Может, Лесли стоит рядом с Хлоей. Или, напротив, даже не подозревает, что его дочь звонит Коко. Хлоя привыкла действовать по-своему, без чужих подсказок.

– Да, – подтвердила малышка и вздохнула. – Он привез мне из Италии платье. Такое красивое! И уже улетел в Лос-Анджелес.

– А-а… – Коко не знала, что еще сказать. После короткой паузы Хлоя продолжила:

– Папа очень скучает по тебе.

– И я скучаю по нему. Это он попросил тебя позвонить мне?

– Нет. Я потеряла твой номер, а потом нашла его у папы в компьютере, но ничего ему не сказала. – Слушая девочку, Коко улыбнулась: все это так похоже на Хлою! – Папа говорит, ты сердишься на него, потому что какие-то плохие люди напали на вас с ним и обидели тебя, толкнули, а ты сломала руку. Наверное, было очень больно.

– Очень, – подтвердила Коко. – И страшно.

– Вот и папа так сказал. Он говорил, что должен был остановить их, но не смог. И теперь все грустит, потому что ты сердишься на него. И я по тебе соскучилась, Коко, – печально добавила Хлоя. На глаза Коко навернулись слезы. Она с тоской вспомнила чудесные дни минувшего августа, которые они провели втроем.

– Я тоже скучаю по тебе, малышка. И мне очень грустно.

– Пожалуйста, не сердись на папу, – попросила девочка. – Я хочу снова увидеть тебя, когда опять приеду к папе в Лос-Анджелес на Рождество. Ты будешь там в это время?

– Мы с мамой и сестрой встречаемся в Сан-Франциско. Скоро у моей сестры родится ребенок, так что нам придется отказаться от поездок.

– Может, мы сами к вам приедем, если ты нас пригласишь. Прямо к тебе на берег! Я бы обрадовалась.

– И я тоже. Но теперь это не так просто, ведь мы с твоим папой уже давно не видимся.

– А вдруг он тебе позвонит? – с надеждой предположила Хлоя. – Он еще работает над фильмом и теперь будет жить в своем доме в Лос-Анджелесе.

– Хорошо, – с притворным равнодушием ответила Коко, хотя звонок Хлои глубоко тронул ее. Она и вправду соскучилась по девочке.

– Если повезет, мы скоро увидимся. Ну все, мама говорит, мне пора в постель. – Хлоя зевнула, вызвав у Коко улыбку.

– Спасибо, что позвонила, – сказала Коко. Ей стало легче, словно она поговорила с самим Лесли.

– Папа говорит, что ему нельзя звонить тебе, потому что ты сердишься. Вот я и решила позвонить сама.

– И правильно сделала. Я люблю тебя, Хлоя. С Днем благодарения!

Девочка издала звук, похожий на гогот индюшки, и рассмешила Коко. В девочке удивительно сочетались черты ребенка и взрослого, хотя ей не было и восьми лет.

– И тебя с Днем индейки! Пока-пока! – сказала Хлоя и повесила трубку. Коко застыла, сжимая в руке мобильник, глядя в небо и гадая, может ли быть звонок Хлои знаком для нее. Скорее всего нет, но услышать голос девочки было очень приятно. Она еще долго просидела на террасе в глубоком раздумье.

 

Date: 2015-09-17; view: 264; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию