История последняя

Американские гангстеры три года вели войну в Бруклине, но попались исключительно из-за общительности в Фейсбуке. Речь идет о двух бандах под названием Rockstarz и Very Crispy Gangsters, про которые можно сказать следующее: девятерым участникам банд нет 18 лет, их средний возраст — около 20 лет, самому старшему исполнилось 23 года. Это принципиально, потому что речь идет о людях, для которых общение в Фейсбуке естественно, они на этом выросли. Члены воюющих банд отправляли врагам запросы на добавление во френды, чтобы обмениваться угрозами и черными метками. О результатах войны они также сообщали в социальной сети.

После убийства одного из членов банды Very Crispy Gangsters на странице их новых френдов появилось сообщение Rockstarz ведут 3–0, что означало три неотомщенных убийства. После этого один из Rockstarz поместил в сети свое фото, на котором позировал в часах и ремне убитого. Фотография была прокомментирована следующим образом: «Я не могу вернуть тебе эти вещи, поскольку ходить ты уже не можешь». Через пять месяцев Crispy Gangsters отомстили, прострелив ему обе ноги.

Полицейские тоже с удовольствием читали Фейсбук и в дальнейшем использовали эти записи в качестве доказательств. Оставшимся в живых 49 бандитам предъявили обвинения в убийствах, попытках убийства и соучастии в преступлениях.

Раз даже американские гангстеры (правда, очень молодые) ведут себя таким образом, то приходится прислушаться к создателю Фейсбука Марку Цукербергу (правильнее было бы Зукерберг, но к Цукербергу как-то уже привыкли), который заявил в январе 2010 года, что наличие личной сферы (privacy) [135] больше не обязательно, она не является социальной нормой, поскольку эволюционировала в течение времени. По его мнению, людям стало комфортно не только делиться информацией о себе в различной форме, но и делать это более открыто и с большим количеством людей. Он также сказал, что, когда он начинал работать в своей комнате в общежитии Гарварда, его часто спрашивали, зачем выкладывать в интернет всяческую информацию о себе и вообще зачем иметь свой сайт? Но прошло 5–6 лет, и блогосфера и другие сервисы, позволяющие людям делиться информацией, проделали огромный путь. Сам Цукерберг время от времени меняет свои взгляды на личную сферу (и, соответственно, настройки конфиденциальности в Фейсбуке), но громкие слова сказаны и никуда не денутся. Запомним их: личная сфера больше не социальная норма, а значит, не надо скрывать о себе ничего. Запомним, чтобы поспорить даже на примере гангстеров. Едва ли гангстеры собирались сообщать о себе что-либо полиции, они просто не подумали об этом, поскольку важнее было общение с «заклятыми» френдами (членами другой банды). Коммуникация захватила их, но границы личной сферы не разрушались, про них скорее слегка забыли. А вот полиция нарушила личную сферу юных бандитов, но, пожалуй, имела на это право.

Всё. Перехожу к интерпретации. А интерпретация, по-видимому, такова, что мы (в широком смысле слова, включающем даже американских гангстеров) не знаем, что делать и как себя вести, или, говоря научно, как правильно осуществлять коммуникацию в новых условиях. Блогосфера, изначально задуманная как интимное пространство, стала пространством социальным, в котором, правда, тоже можно оставаться одиноким и непубличным. Но даже если у меня совсем нет френдов (я имею в виду постоянных читателей), мой блог потенциально открыт, то есть, оставаясь интимным, он в то же время оказывается и публичным пространством. [136] Конечно, по мере увеличения читателей степень публичности как бы возрастает. Но разве есть какое-то число читателей, после которого интимность переходит в публичность (вспомните парадокс кучи). [137] Этот зазор между публичностью и интимностью позволяет, в частности, использовать разные коммуникативные стратегии. Например, имея огромное количество читателей, говорить так, как будто ты их не замечаешь. Или общаться со всеми, как с очень близкими людьми, которым ты действительно доверяешь. К примеру, спрашивать интимного совета и показывать интимные фотографии. Можно ругать кого-то (или, наоборот, хвалить), как бы забывая о том, что тот всё слышит. Надо сказать, что многие авторы к этому зазору прекрасно приспособились и умело используют его как своего рода художественный прием.

Лингвисты когда-то придумали различать адресата и слушающего. Адресат — это тот, к кому я непосредственно обращаюсь, а слушающий — тот, кто, не будучи непосредственным адресатом, просто слышит мою речь. Например, когда семья собралась за столом, отец семейства обращается к жене (адресату), понимая при этом, что дети его тоже слышат. Так и в блогах, непосредственных адресатов может быть совсем мало (или вовсе не быть, просто дневниковая запись для себя), а вот читателем (в лингвистической терминологии — слушающим) может стать каждый.

Столкнувшись с публичной интимностью, то есть с интимным по сути высказыванием, существующем в публичном (то есть общедоступном) пространстве, мы еще не знаем, как на нее реагировать: как на интимное или как на публичное (полиция знает!). В некоторых ситуациях эти реакции должны не просто различаться, а фактически быть противоположными. Скажем, иногда воспитанный человек интимное высказывание должен не заметить, а за публичное вызвать на дуэль. Сегодня, к сожалению, нет — и не может быть — общей единой на все случаи жизни рекомендации. Новый тип коммуникации на то и нов, чтобы создавать новые проблемы. Или, как писал поэт, [138] «жизнь на то нам и дана, чтоб терпеть ее подлянки». В общем, подводя итог, скажу, что в истории человечества появились действительно новые коммуникативные условия и, как следствие, новые коммуникативные жанры. На одном из них следует повесить табличку: «Осторожно, публичная интимность!»