Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






ЧАСТЬ I 4 page





Сами понимаете, что с такими данными девочку переводили из класса в класс за красивые глаза, какие уж тут классики и современники. Ну а среди прочих призов супермаркет обеспечил Катеньку бесплатной учебой на курсах секретарей‑референтов в самой престижной школе города Ферска. Престижной она была потому, что именно здесь был самый высокий процесс «выходимости» замуж секретарш за своих шефов. А, как говорится, плоха та секретарша, которая не мечтает стать женой своего шефа.

Так вот, в то утро Катерина, как ей показалась, дождалась своего звездного часа. Шеф обратил внимание на ее «образование». Находясь в предвкушении интимного ужина, девушка не обратила внимание на частого посетителя, можно сказать, почти друга Аркадия Виссарионовича, господина Бенедиктова Аскольда Варлаамовича. Господин Бенедиктов промчался мимо Катеньки, не сказав ни слова, хотя обычно отпускал комплименты, приглашал прогуляться при луне или в консерваторию. Что делать в консерватории (консервы есть, что ли), Катерина не знала, потому отказывалась. Эти приглашения стали традиционными, но сегодня традиция была нарушена в первый раз за все время работы Катеньки. Аскольд Варлаамович, бледный, тяжело дышащий, ринулся прямо в кабинет, игнорируя девушку. Секунд тридцать за дверями его стояла гробовая тишина, а потом началось это…

Причина такого необычного поведения была скрыта от секретарши, но мы‑то с вами, дорогой читатель, можем догадаться, чем оно было вызвано. Конечно же, исчезновением Тюфякова вместе с содержимым его чемоданчика.

Сообщение о том, что Роберт не долетел до Южной страны, Бенедиктов получил накануне. Ему позвонил человек, который должен был встретить Тюфякова в аэропорту. Куда делся этот урод, было неизвестно. Бенедиктову удалось узнать только одно, что этот придурок опоздал на самолет, но пересел на другой и все… На самолет‑то он сел, но из него не вышел.

Полтергейст, блин. Главное, самолет, что в наши дни большая редкость, согласитесь, долетел нормально, а вот Тюфяков не долетел. Аскольд Варлаамович заплатил бешеные бабки, чтобы выяснить на чем улетел этот лох, это… Дальше эпитеты носили нецензурный характер и мы решили опустить их, чтобы не смущать читателя. Что с ним стало дальше, было неизвестно. Это был спецрейс, все материалы носили гриф «секретно» и были спрятаны в архивах, близких к ФСБ. Тут уж деньги были бессильны, а связями на таком уровне Бенедиктов не обладал. Они находились в компетенции только Аркадия Виссарионовича. Самое ужасное было в другом, почему‑то напрочь отсутствовал сигнал маячка – что‑то разладилось в хитром механизме, который должен был улавливать сигналы из чемоданчика. Где сейчас может быть Тюфяков, Бенедиктов даже не догадывался. Его, правда, заверили, что коробочку можно починить. Для этого необходимо достать кое‑какие механизмы, но на это нужно было время. А времени у Бенедиктова не было.

Попрощавшись поутру с семьей, любовницей, составив завещание, Бенедиктов поехал к Хрюкину сообщать о пропаже Тюфякова, а главное, заветного чемоданчика с камушками. Что случилось дальше, вы уже в курсе.

Хрюкин в первую минуту не понял, в чем, собственно, дело, при чем тут какой‑то Тюфяков, потому что Бенедиктов шептал что‑то невнятное трясущимися губами. Но когда до него дошли масштабы случившегося…

Хрюкин с некоторым садистским удовольствием метал в голову Бенедиктова тяжелые предметы. Тот делал слабые попытки уклониться от летящих снарядов, прикрывая голову руками и слегка пригибаясь. Оказывать активное сопротивление взбешенному главе «тропистов» он не решался. В конце‑концов, тяжелых предметов в кабинете оставалось все меньше и меньше, господин Хрюкин (или его дизайнер) был сторонником примитивизма в интерьере. Бенедиктов мысленно вознес хвалу Господу за того мудрого неизвестного художника, который заботливо освобождал от лишних вещей кабинеты заказчиков.

Бенедиктов уже почти не боялся. Самое страшное произошло, он поставил шефа в известность о случившемся, сейчас нужно было переждать бурю. Что в конце‑концов и случилось. Гнев Аркадия утих, силы иссякли. Он устало присел в кресло, вытер широкое потное лицо белоснежным платком со своими инициалами, достал трубку, набил ее табаком и закурил. Бенедиктов наблюдал за этими манипуляциями не шелохнувшись, молча. Он знал Хрюкина еще в те времена, когда тот был не господином, а просто уркой по кличке Хрюк. Только тогда он не кидался тяжелыми предметами, а бил морду или просто шмалял из «макарова». Но и тогда Хрюк быстро остывал, закуривал «Приму», приходил в себя. Главное, дождаться этого момента, оставаясь в живых. А Бенедиктов обладал известным терпением и жизнелюбием, а что еще остается кормильцу нескольких бывших и нынешних жен и любовниц, пары‑тройки законных и незаконных детей? Только терпеть.

Минут через двадцать Хрюкин успокоился.

– Ну, морда козлиная, что делать будешь? Как наши камешки искать станешь? Соображения есть?

Бенедиктов откашлялся, сделал несколько мелких шажков навстречу шефу и виноватым тоном произнес:

– Я тут подумал, мозгами пораскинул…

– Пораскинул, говоришь. Смотри, как бы в буквальном смысле этого не случилось, – рявкнул Хрюкин.

Но Бенедиктова эта вспышка не испугала, так как по опыту он знал, что этот рык – остаточное явление, так сказать, буря в стакане воды. Он терпеливо продолжил объяснения.

– Мне удалось выяснить, что самолетик был с секретом, только секретик этот в одном серьезном ведомстве находится. Тут без твоих знакомых олигархов не обойтись. Они ведь и сами заинтересованы в том, чтобы брюлики нашлись. Как‑никак, процент солидный с них имеют.

– Ты с каких это пор чужие проценты считаешь? – съязвил Хрюкин.

Бенедиктов смутился, покраснел. Вопрос о столичных олигархах был больной темой. Если честно, Бенедиктов всегда выступал против их участия в деле. Без движения «тропистов» у них своих кормушек воз и маленькая тележка имеется. А теперь вот им самим помощь этих самых олигархов понадобилась…

– Ладно, – произнес вконец успокоившийся Аркадий Виссарионович, – все материалы, которые собрал, мне на стол, разберемся.

Хрюкин нашарил рукой кнопку вызова секретарши:

– Катерина, принеси нам чего‑нибудь выпить.

Через секунду в дверях появилась симпатичная мордашка девушки. Она поставила поднос на стол и подала стаканы с белой жидкостью Хрюкину и Бенедиктову.

Аркадий Виссарионович поднес стакан ко рту, отхлебнул и тут же выплюнул. Лицо его побагровело, и без того маленькие глазки сделались щелочками:

– Это что? – взвизгнул он, обращаясь к секретарше.

– М‑молоко, – растерянно произнесла девушка.

– Мо‑ло‑ко?! – по слогам, издевательски, произнес шеф.

Катерина подхватила стакан и, сделав глоток, утвердительно покачала головой:

– Молоко, – произнесла она.

– Сколько раз я просил не подавать мне с утра молоко. Молоко, пойло для лохов!!! Ты что, телевизор не смотришь?

Девушка, вытаращив глаза, обалдело уставилась на хозяина. По телевизору она смотрела только две передачи: трансляцию «Тарзан‑шоу» и «Новости шоу‑бизнеса». При чем тут молоко и телевизор, она не поняла.

– Я по утрам пью кефир. Ке‑фир, ке‑фир!!! Сейчас же убери эту гадость вон.

Секретарша схватила стаканы со стола и почти бегом покинула кабинет. Она прикрыла за собой дверь и, размазывая по щекам слезы пополам с косметикой, уселась на свое место. Вот не повезло – молоко, кефир. Какая разница? И то и другое белое, лишь бы придраться к девушке.

Катерина погрозила кулачком в сторону закрытой двери и тихим шепотом произнесла:

– Сатрап! Сатрап! Сатрапище, полный сатрап, вонючий сатрап…

Это слово, единственное, вынесенное ею с уроков истории, значило самую высокую степень негодования. Она смутно представляла его смысл, но как ругательство звучало оно необыкновенно красиво. Через минуту снова раздался голос Хрюкина:

– Катерина, кофе и коньяк. Живо, потом слезы польешь!

Девушка вздрогнула. Откуда он знает, что она плачет? Неужели сквозь стены видит? А раз видит, значит, и слышит? Девушка поежилась, вытерла слезы и приступила к чисто секретарским обязанностям. Когда спустя некоторое время она появилась в кабинете с дымящимся кофе на подносике, шеф беседовал с кем‑то по телефону. С появлением секретарши он прервал разговор, дождался, пока девушка оставит поднос и выйдет из кабинета, а затем продолжил:

– Так, понятно. Спасибо. Да, я записал, все записал. Хорошо, спасибо. Передавай привет. На дачу? Да, хорошо, пришлю за тобой самолет. Ну что ты, что ты. Всегда рад. Что с ним станется. У меня не какой‑нибудь там экспериментальный, у меня самый обычный «Ил». На нем из вашей столицы до нас минут тридцать, туда и обратно доставим в целости и сохранности. Ну, пока, супруге привет.

Все это время Бенедиктов, как и полагается проштрафившемуся компаньону, сидел молча.

– Ну‑с, Аскольдик, с тебя ящик марочного коньяку и бидон кефира, фруктового. Повезло тебе. Действительно, рейс был экспериментальным, в дороге пропало два пассажира. Наш придурок и баба какая‑то. Катапультировались случайно. Военные засекли в районе Барибских островов два неопознанных летающих объекта. Сначала думали, что американцы новые ракеты испытывают. Связались с Вашингтоном, ноту протеста отправили. Те отказались, у них сейчас никаких испытаний не проводится, у них там вообще национальный праздник какой‑то, законный выходной. Наши туда‑сюда, к арабам, китайцам, японцам сунулись. Те отказались. Потом картинка со спутника пришла, ее увеличили, а там два самолетных кресла. Значит, наши, больше некому.

– Слава богу! Нашелся и где он?

– Не торопись‑пись‑пись, – пропел шеф, – он не нашелся. Приободрись‑дрись‑дрись, – снова протянул Хрюкин, поддразнивая Аскольда. – Он сейчас вместе с нашими камешками по какому‑то острову мотается, если его, конечно, акулы не сожрали. Остров официально считается ничейной землей, на него не распространяется юрисдикция ни одного государства. Можно назвать его необитаемым.

Бенедиктов побледнел, его затрясло от дурных предчувствий.

– А что спецслужбы, почему не ищут? Насколько я понимаю, этот эксперимент с их подачи проводится? – спросил он закуривая.

Хрюкин усмехнулся:

– А они теперь другой эксперимент проводят, на выживание. Экстремалы херовы, чужими руками жар загребают. Они решили за этой парочкой со спутника понаблюдать, ну а потом вмешаться. Хотят посмотреть, сколько человек на подножном корме вытянуть сможет…

Хрюкин закурил и почти весело сказал, хлопнув Бенедиктова по плечу:

– Так что повезло тебе, Аскольдик. В океане поплещешься, на солнышке позагораешь и все за счет организации…

– Не понял – растерянно произнес Аскольд Варлаамович. – Я вроде в отпуск не собираюсь, тем более на юг.

– А жить ты собираешься? – прошипел Хрюкин, буравя поросячьими глазками компаньона.

– Ты это… чего? Я это… того, – пытался подыскать слова Аскольд. – Я‑то тут при чем? Я ему билеты на нормальный рейс заказывал…

– При том, голубь, при том. Ты нам этого придурка подсунул, ты его, родимого, отыскал. Тебе и разбираться, если, конечно, не хочешь, чтоб с тобой разобрались. А может, ты того, нарочно, его нам подсунул. Может, у вас договор? Ты нас на бабки кинешь, потом с ним встретишься и все в ажуре? – проговорил Хрюкин таким зловещим тоном, что у Бенедиктова по спине побежали мурашки величиной с грецкий орех.

– Да я это… того, не отказываюсь. Ты что, Хряк?… – от волнения Аскольд Варлаамович назвал шефа старым прозвищем.

– А раз не отказываешься, значит, собирайся. Полетишь один, лишний шум нам вокруг этого дела не нужен. Завтра же я с военными свяжусь, узнаю примерный квадрат высадки, да и насчет полета с ними договоримся.

Хрюкин взглянул на часы, красноречиво указывая на то, что время аудиенции исчерпано.

– Бывай, надеюсь, вернешься с камешками… А мы пока за твоей семье присмотрим, чтоб без глупостей. Доверяй, но проверяй.

Бенедиктов вышел из кабинета, ощущая спиной тяжелый, пронизывающий до печонок взгляд Хрюкина. Он понимал, что у него есть совсем крохотный шансик вернуться назад с камешками. Один шанс из тысячи, что он отыщет этого придурка Тюфякова на здоровенном острове. Ох, если он его отыщет, страшно подумать, что он с ним сделает…

Катенька оторвалась от своего важного занятия – она красила ногти – и улыбнулась выходящему Бенедиктову, но тот не обратил на улыбку никакого внимания. Девушка сморщила носик и процедила ему в спину:

– У‑уу, морда хамская…

Через секунду раздался бодрый голос шефа:

– Катерина, Катюша, Катюнчик… срочно соедини меня с номером 123‑456‑789.

Девушка со вздохом отложила кисточку и принялась накручивать диск, стараясь не испортить окрашенные коготки.

 

* * *

 

Черепушка снял докторский стетоскоп, с помощью которого он прекрасно слышал все, что происходило в офисе Хрюкина.

– Слышал?

– Да, шеф, усе слыхал, – произнес Рыба, кивая головой.

Он потер свое огромное ухо, которое было приставлено к холодной стене. Ему, как низшему по званию, стетоскоп не полагался, да и был без надобности. Уши Рыбы были чутким инструментом. Природа, обделив мозгами, наделила его тонким слухом. Таким, что он мог слышать, как воркуют молодожены в своей спальне, находящейся двумя этажами выше. Он мог на слух, по звуку полета, различить самца или самку мухи. Был способен даже расслышать топот тараканов в соседней квартире. Вот таким редким слухом обладал Рыба.

Хрюкин даже не подозревал, что с некоторых пор банда Черепушки находится в курсе всех его дел, получает новости, так сказать, из его, Хрюкинских, уст. Конечно, Черепушке пришлось затратить много бабок, приложить достаточно усилий, чтобы оказаться в этом здании, в этом помещении, граничащем с офисом Аркадия Виссарионовича.

На самой престижной улице Ферска все дома были пристроены друг к другу. То ли из экономии места, то ли по задумке уже неизвестного архитектора. Двухэтажные особнячки давно были скуплены удачливыми бизнесменами, не желающими иметь офис по соседству с другими. Конкуренты в одном с тобой здании, это не очень приятно. Снять целый особняк – оно и престижней и безопасней.

Бизнесменам, ревниво охраняющим свои коммерческие тайны, было невдомек, что любой человек, находящийся в соседнем доме, может спокойно приставить ухо к общей стене и услышать все, что пожелает. Конечно, евроремонты, антишумовые панели гарантировали полнейшую изоляцию от улицы и соседей. Но, как говорится, против лома нет приема, если нет другого лома. Было бы желание, придут к тебе и знания.

Черепушка в бытность свою учеником строительного ПТУ города Ферска хорошо изучил эти особенности старинных особнячков на главной улице. В те времена на практику их водили в эти самые дома, которые ремонтировались за счет жилищно‑коммунального хозяйства города. Пацаны развлекались тем, что подслушивали семейные тайны, бытовые подробности из жизни рядовых граждан Ферска, вместо того, чтобы практиковаться в окраске стен и оклейке их обоями.

Черепушка ни дня не проработал на стройке, но полезные знания, приобретенные в ПТУ сохранил на всю жизнь. А строителем, тогда еще коммунизма (строили в те времена не только дома, но и светлое будущее), Черепушин Владимир Ильич не стал. Так как организовал из своих соучеников банду малолетних хулиганов, разбойничал, домушничал по мелочам. Попался, был взят на поруки, снова попался и покатился по наклонной плоскости, пока не поднялся по уголовной иерархии до пахана, бандитского авторитета Черепушки. Только теперь братки, возглавляемые им, не грабили сигаретные ларьки, не отнимали пенсию у старушек, а занимались «новыми ферчанами» и их имуществом.

К Хрюкину у Черепушки был особый счетец. Когда‑то они вместе сидели на одних нарах, делили пайку и курили одну на двоих… Потом их дорожки разошлись. Хрюкин стал корчить из себя цивильного, с братками дел вести не хотел, в общак не отстегивал. Короче, по всем статьям превратился в ренегата и предателя, идейного врага. Так что когда Черепушка узнал о создании партии, о сборе пожертвований, то быстро сложил два и два и начал охоту за бриллиантами.

Вначале дела шли успешно, людям Черепушина удалось вычислить ювелира, даже хапнуть первую партию брюликов. Потом начался бардак. Последний прокол чуть не довел Черепушку до родимчика. Грамотно спланированная операция, проведенная в сортире аэропорта, принесла кучу всякого хлама. Черепушка решил: пора подбираться к Хрюкину вплотную. «Вплотную» к его кабинету оказался особнячок, занимаемый Областным Советом Пенсионеров города Ферска и Ферской области и Центром творчества пенсионеров, в просторечье нарекаемый Домом Старперов.

Вначале Черепушка хотел арендовать нужную комнатку, ту которая имела общую с Хрюкиным стену. Но вредное старичье никаких помещений сдавать не желало. У них, видите ли, там кружок бальных танцев занимается, а других помещений нет. Напряженка у них с помещениями. Черепушин не поленился, пошел посмотрел на этот кружок «перестарых лебедей». Зрелище, на его взгляд, было гротескное. Семидесятилетние молодушки вытанцовывали вальсы и ча‑ча‑чи, с восьмидесятилетними хлопцами. Руководила этим кружком шестидесятилетний хореограф, бывшая прима‑балерина Ферского театра оперы и балета. Черепушин всеми правдами и неправдами попытался завладеть этим помещением, но божьи одуванчики уперлись.

Черепушин решил, не будет членов кружка, не будет танцев. Не будет танцев, помещение сдадут. Братки начали обработку пожилых танцовщиц, кому сулили деньги, кого пугали физическим воздействием, кого пристроили на работу. Ничего не получилось. Божьи одуванчики сбились в дружину, встречали провожали друг друга, записались в кружок самообороны (который находился тут же, в здании). Короче, ответили автопробегом по бездорожью. Самым страшным оказалось не это. Часть братков записалось в разнообразные кружки Дома Старпера, отказалось от братковской жизни и вступили на путь исправления. Черепушка понял, с эти надо завязывать, пока он сам не записался$7

Пришлось часть общака пустить на то, чтобы купить особняк побольше и поменяться со старперами. Так сказать обмен, с расширением. Таким образом в распоряжении Черепушина и его команды оказалось огромное здание. Правда, часть денег Черепушин вернул, ненужные помещения он быстренько сдал, под всякую ерунду, а сам вот уже месяц просиживал возле заветной стены, вслушиваясь во все, что происходит у Хрюкина. У этой стены был пост номер один. Днем и ночью бдительные братки, возглавляемые ушастым Рыбой, сменяя друг друга, бдили за всем, что происходит в офисе врага.

– Ну, Хрюк, какую свинью подложил, провел меня как пацана, как лоха, как… Пока мы за охранниками из «Богатыря» следили, он брюлики другой дорогой отправил, – метался по комнате Черепушка. Он подошел к огромному аквариуму, стоящему в углу комнаты, и зачерпнув, воды напился, выплюнул водоросли. Перевел дух и, обратившись к Рыбе, приказал:

– Значит так, звони Мальвине, пусть возьмет Громилу и Чебурека и дует сюда, за инструкциями. Потом поедете оформлять документы. К Бенедиктову нашего человечка приставь. Чтоб он за ним везде, даже в сортире ходил. Если что, смотри у меня…, – Черепушка помахал здоровенным кулаком перед носом, таращившего глаза, Рыбы.

– Шеф, усе будет в абажуре. Не сумлевайся… – Рыба поднялся с пола и бочком, по стеночке выбрался из комнаты, стараясь на напороться на кулак Черепушки.

Через час в кабинете Черепушки собралась вся команда. Лысая девушка, Мальвина, с которой читатель уже успел познакомиться, и еще два братка. Маленький, плюгавенький, в профессорских очечках и небольшой проплешиной, аккуратно покрытой нежным пушком, по прозвищу Громила. Второй, длиннющий, тощий, совсем зеленый пацан с огромными, оттопыренными ушами, по прозвищу Чебурек, производное от Чебурашки. Прозвище свое он получил за эти самые, оттопыренные уши. Но, посудите сами, кто может бояться и уважать бандита с таким мультяшным именем? Так из Чебуршаки получился Чебурек.

Из этой троицы самой опытной была Мальвина, она имела и приличный бандитский стаж и умную, хотя и бритую, голову и крутой нрав. Владела всеми видами оружия: от рогатки, до гранаты.

Черепушка с раздражением оглядел свое воинство, за бриллиантами посылать нужно крутых мужиков, а эти… Однако, на безлошадье и осел, арабский скакун. Все крутые пацаны были заняты. У Долбаря выставка поделок из глины, у Кастета – шефский концерт хора, Гроб – на конкурсе бальных танцев, в возрастной группе кому за 50. Да, раньше, раньше надо было этих старперов отселять, еще до того как братки всей этой дребеденью не увлеклись. А теперь…

– Значит так, дело вам предстоит трудное, но вознаграждение за него будет приличное. Во всем слушаться Мальвину, она у вас за бригадира будет. Понятно?

Громила и Чебурек согласно кивнули, они во все глаза смотрели на шефа, так близко они его никогда еще не видели. Громила и Чебурек были людьми новыми, необстрелянными, к Черепушке их не допускали. Сегодняшнее совещание делало их значимее в собственных глазах. Наконец‑то им доверили важное дело, они смогут доказать чего стоят.

– Все свободны, Мальвина останься, – приказал Черепушка. Он подождал пока закроется дверь:

– Значит так, кроме Бенедиктова, перевозчика в лицо никто не знает, сдается мне, что Бенедиктов каким‑то образом может контролировать передвижения перевозчика. Он калач тертый, предусмотрительный. Как уж он это дело провернул, не знаю. Будешь рядом с Бенедиктовым, значит, выйдешь на перевозчика. Летит он на военном самолете, мы устроим так, чтобы вы с ним вместе…

Что хочешь делай: соблазни его, пытай его, шантажируй, а заставь его работать на вас, пока не узнаешь как выглядит этот лох и как Бенедиктов собирается его искать. Пока камешки не найдете за Бенедиктова головой отвечаешь.

Высадитесь на Острове, особо за Чебурека и Громилу не держись, они отвлекающий маневр, для шумового эффекта. Все равно они для организации балласт, от которого избавиться не жалко. Как только найдете перевозчика камушков сообщить мне. Ясно? С вами полетит парочка крепких ребятишек, из группировки Холодильника, он с нами в доле. Хрюкинские их не знают, а в вас большой угрозы они не увидят. Они нейтрализуют телохранителей Бенедиктова, прикроют ваше исчезновение. Иди, готовься…

– И все? – капризно спросила девушка.

– Некогда, сейчас не до любви, камешки могут уплыть в другие руки…

Мальвина обиженно надула губки и отвернулась к окну, чертя пальчиком какие‑то буквы на стекле.

– Ладно, иди сюда, поцелую, – махнув рукой, произнес Черепушка.

Мальвина взвизгнула и бросилась в объятия шефа. Мужчина чмокнул ее в щеку, провел по гладкому бритому черепу и слегка шлепнув по заднице, выпроводил из комнаты.

– Да, жаль девчонку, если погибнет в этих джунглях, – произнес он, наливая себе коньячку. – Ладно, были бы камушки, а бабы найдутся, – добавил он, закусывая долькой лимона.

К вечеру Черепушка и его команда вышли на человечка, который свел их с теми, кто должен был организовать полет Бенедиктова и теми, кто имел выход на космические станции слежения. Хрюкин, считавший военных людьми неподкупными, заплативши им кругленькую сумму был спокоен, что Бенедиктова тихонько вывезут из страны, сбросят на парашюте там где нужно и все, ошибался. Черепнин узнал и квадрат высадки, разумеется, за отдельную плату.

В тот же вечер Черепушин заплатил какому‑то мужичку в военной форме (из технического персонала) и на борт здоровенного не том бомбардировщика, не то истребителя переправили его людей. А к утру на борт самолета поднялся Бенедиктов в сопровождении охранников, совет‑приказ Хрюкина не брать лишних людей, Бенедиктов проигнорировал.

Спал Аскольд Варлаамович плохо, всю ночь он обдумывал варианты своей дальнейшей судьбы. А что если прямо сейчас сбежать за границу? Нет, у Хрюкина длинные руки, он и там достанет. А что если сменить пол, лицо, биографию? А как же отказаться от всего нажитого, от связей, женщин, денег? Наложить на себя руки? Тогда уж точно Хрюкин не страшен. Только тогда Хрюкин будет и уже и вовсе не причем… Вот и выходило, что, как ни крути, а лететь придется.

Занятый своими думками, он не интересовался членами экипажа, не обратил никакого внимания на стюардессу с фиолетовыми волосами, в белом передничке, и двух нелепых стюардов. Ушастого, тощего, смахивающего на Чебурашку и плюгавого шпендика, типичного отличника‑подлизу‑ябеду. Зато охрану Бенедиктова эта троица заинтересовала, уж очень не вязался их облик с военным самолетом. Им вообще не нравилась ни идея клиента, ни средство передвижения, ни маршрут. При ближайшем рассмотрении стюарды и стюардесса большой опасности не представляли. Хиляк в профессорских очках, ушастый придурок с лицом деграданта, хрупкая женщина. Последив за ними минут тридцать, охранники оставили их в покое.

Расчет Черепушки оказался верным, Мальвина, Чебурек и Громила оказались вне подозрения. Охранники Бенедиктова проверили салон самолета, все чисто. Только бравые солдатики мотались туда‑сюда, таская ящики, бидоны. Солдатики были как на подбор, здоровенные, мордастые, накаченные, со зверскими рожами. Читатель, наверняка догадался, что это были люди Холодильника, но телохранители Бенедиктова об этом не догадывались.

Бенедиктов, мрачный от недосыпу и перспективы высадки на необитаемом острове, плюхнулся в кресло у иллюминатора, демонстративно отвернувшись от всех. Он то и дело вытаскивал из кармана приборчик слежения, который успели починить перед самым отлетом. Если кулибины с закрытого военного предприятия не соврали, то прибор заработает уже в небе над Островом. Пока на экране никаких изменений не предвиделось. Бенедиктов спрятал прибор в футлярчик и засунул в потайной карман.

– Кхе, кхе, Аскольд Варлаамович, выпить не желаете, – произнес приятный женский голос за его спиной.

Бенедиктов повернулся, едва не опрокинув поднос на котором стояла рюмка с темной густой жидкостью и блюдечко с кусочками лимона.

– Нет, – буркнул он, – Хотя… что у вас там? Коньяк?

Стюардесса кивнула головой и улыбнулась еще шире.

– Небось дерьмо дешевое, – пробурчал Бенедиктов, пойло для лохов? – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес он.

– Ну что вы, качественный.

– Ладно. Валяй, – сказал он, опрокидывая рюмку. Взял с блюдечка дольку лимона, обмакнул в сахар и зажевал. Живительное тепло побежало по жилам, разгоняя кровь. – Так, а почему одна? Не по‑русски это, неси, бутылку всю. И рюмку вторую. Я тебе не алкаш в одного пить.

– Аскольд Варлаамович, я это… я не могу, я на работе… – пролепетала девушка.

– Ты? А при чем тут ты? Я, кажется, только вторую рюмку попросил…

Девушка покраснела и метнулась по проходу. Через пару секунд она уже стояла перед Бенедиктовым с початой бутылкой коньяку и второй рюмкой. Бенедиктов разлил коньяк по рюмкам, чокнулся и опрокинул одну за другой. Не закусывая, разлил по новой, снова выпил и только тогда зажевал лимончиком.

Через полчаса полета Бенедиктов почувствовал симпатию к фиолетововолосой девушке, через сорок минут объяснился ей в любви, а через час сделал предложение. Стюардесса благосклонно отнеслась к его ухаживаниям. Еще бы. Кто мог устоять против такого мужчины. Бенедиктов самодовольно полагал, что он еще ого‑го во всех смыслах: и как мужчина, и как спонсор, и как супруг. Стюардесса не пыталась переубедить его в обратном. Она не только садилась к нему на коленки, но и расстегнула пару пуговичек на своей форменной курточки.

Охрана Бенедиктова в первые полчаса полета еще проявлял какую‑то бдительность, а затем предалась чревоугодию. Они заказали себе первое, второе, третье и компот. Попросили все это повторить, потребовали десерт. Двое стюардов уже сбились с ног, милые и корректные вначале они начали дерзить и огрызаться. Еще немного и на борту самолета возникла бы нешуточная драка. Но сморенные обильной едой (пить, сами понимаете, на службе не положено) могучие парни Бенедиктова захрапели в своих креслах.

Мальвина выглянула в иллюминатор, под ними простиралась огромная синяя гладь, а дальше виднелась волнистая‑темно зеленая поверхность тропического леса. Прошло часов шесть, судя по времени полета до нужного места оставалось совсем немного. Мальвина кивнула мальчикам, собрала свои вещи и, приобняв за плечи захмелевшего Бенедиктова, жарко прошептала ему на ушко:

– Милый, хочешь, я покажу тебе полет любви и страсти. Пойдем со мной…

Бенедиктов, хотя уже порядком захмелевший, проявил остатки бдительности:

– Куда? У меня инструкции, мне от своих хлопцев нельзя отлучаться…

Мальвина была готова к такому повороту, она наклонилась над Бенедиктовым так, что полушария ее грудей скользнули прямо к носу подозрительного любовничка. Согласитесь, что такой аргумент для большинства мужчин весьма и весьма действенен.

– Глупышка… там нам никто не помешает порезвиться как следует… – страстно прошептала она, увлекая мужчину за собой.

Бенедиктов на ватных ногах, поддерживаемый девушкой, вышел в коридор. Шествие замыкал Чебурек, он оглянулся. В салоне все было спокойно, переодетые солдатики сгруппировались возле дремлющих телохранителе. Никто из непосвященных не заметил их перемещений. Ну и славно! Охранники, сожравшие не только весь представительский обед, но и солидную дозу снотворного, очнутся теперь не скоро. Пилоты будут молчать. За такие‑то бабки, каждый сделается немым и слепым, тем более, что люди Холодильника проследят за ними. Пока Бенедиктова хватятся, пока найдут в здании аэродрома связанную стюардессу и ее помощников, пока разберутся в чем дело, они будут уже у цели.

Date: 2015-09-17; view: 273; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.009 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию