Проблемы философии и методологии науки в позитивизме. Постпозитивизм как культурное явление. Ранний К. Поппер и его основополагающие идеи

Возникновение и программные установки позитивизма. Понимание проблем философии и методологии науки. «Наука – сама себе философия». Требования к теоретическому знанию и подчинение воображения наблюдению. Верификация посредством опыта. Критика оппонентами гносеологической основы позитивизма. Дискуссии о научности и специфике логико-математического знания. Исторические этапы развития рассматриваемого направления. Эмпиризм и логический эмпиризм. Логический позитивизм о языке научных исследований, «Логико-философский трактат»
Л. Витгенштейна. Достоинства и слабые стороны позитивистской философии науки.

Постпозитивизм как оппозиция позитивизму и новое движение в философии и методологии науки. К. Поппер и становление «критического рационализма». Гипотезы и их опровержение. Невозможность решающего эксперимента, принцип фальсифицируемости научных теорий. Фаллибилизм.

Позитивизмом в философии принято называть этап, охватывающий временной интервал со второй половины XIX и почти до середины XX веков. Позитивизм впервые заявил о себе как о философии науки. Основные идеи позитивизма могут быть выражены в трех программных установках.Это,
во-первых, вера в научную рациональность и в неограниченные возможности роста науки. Во-вторых, утверждение науки в качестве приоритетного способа объяснения бытия, возможно, единственно приемлемого и допустимого, а естественнонаучных методов исследования, соответственно – как единственно допустимых способов получения научного знания. В-третьих, убеждение в том, что единственно надежным источником научного знания и критерием его истинности следует считать опыт (так называемый принцип верификации).В позднем позитивизме – включая логическую обработку опыта, в том числе посредством совершенствования языка науки; отсюда еще одно название этого направления в ХХ веке – логический эмпиризм. Соответственно этим установкам прогресс понимается позитивистами как продукт человеческой изобретательности, достигающей в научно-технической деятельности своего совершенства. Социально-гуманитарное знание следует строить по образцу естественнонаучного (социальная механика О. Конта, общество-организм
Г. Спенсера и др.). Наука, с этой точки зрения, олицетворяет единственное позитивное знание (отсюда исходное название направления). Философии предстоит превратиться в эпистемологию и методологию науки. Все, что не вписывается в эту схему, ненаучно и знанием в подлинном смысле не является. Позитивисты склонны к интернализму и являются, как правило, последовательными сциентистами; кроме того, в описании истории науки придерживаются кумулятивной модели. Эта модель основана на представлении о процессе познания и росте научного знания как о постоянном накоплении, пополнении знаний и непрерывном приближении к идеалу истины. Последний, правда, может трактоваться не только в смысле абсолютного знания; большинство позитивистов трактовали универсальный идеал научной истины как логически взаимосвязанную непротиворечивую систему знаний, соответствующих эмпирическому базису. Новые теории означают лишь расширение старых, так что старые следует рассматривать в качестве частного случая новой теории.

Первый этап позитивизма как философии науки связывают с расцветом индустриального развития и вызванным этим расцветом подъемом человеческого разума в XIX веке, с именами прежде всего Огюста Конта (1798–1857), Джона Стюарта Милля (1806–1873), Герберта Спенсера (1820–1903). О. Конт в работе «Дух позитивной философии» считает философию науки как позитивного знания единственной «здоровой», по его выражению, философией. Все остальные, метафизические, вопросы из философии следует изгнать ввиду их неразрешимости. Позитивное знание – это знание, во-первых, положительное в отличие от химерического (иллюзорного), во-вторых, полезное в отличие от непригодного, в-третьих, достоверное и точное в отличие от сомнительного и смутного. В трудах Конта социальная философия требует замены на строгую и точную, по образцу физики, социологию («социальную физику»). Почему же ранее это не было сделано? Потому, отвечает Конт, что время не пришло, ибо каждая отрасль знаний проходит три стадии развития, проживает три состояния: теологическое как фиктивное, метафизическое как отвлеченное и научное как позитивное. Контом впервые заявлено требование постоянного подчинения воображения наблюдению, которое он назвал законом. Это исходный пункт позитивизма как философии науки: научными принято считать только такие утверждения, которые могут быть верифицированы фактами. Veritas (лат.) – истина, верифицировать – подтверждать истинность. Заслугой Конта справедливо считают повышение общественного статуса науки, постановку вопроса о необходимости реформы образования в пользу изучения наук, научной методологии, философии науки.

К первым позитивистам относят также Дж. С. Милля, вошедшего в историю углубленной разработкой индуктивного метода. Потомственный философ, он настаивал на тезисе, что «все знание может быть получено только из опыта», и разработал подробную версию индуктивного познания. Другой сторонник позитивизма, Г. Спенсер, предложил биологическую концепцию социальности как организма: общество имеет органы – голову и руки, органы пищеварения, ноги и т.п.

В советской философии недавнего прошлого позитивистов резко и часто незаслуженно критиковали. Так, в словаре 1954 года издания приводится такая характеристика: Г. Спенсер – «реакционный английский философ и социолог, апологет капитализма в Британской колониальной империи, злейший враг революционного пролетариата. В философии – идеалист позитивистского толка..., воинствующий агностик, утверждающий невозможность познания сущности вещей»1. Тут следует пояснить, что позитивисты, отрицая возможности метафизики в познании, отрицали вместе с тем и ленинскую версию теории отражения. По данной проблеме в работе «Материализм и эмпириокритицизм» В.И. Ленин вел ожесточенную полемику с так называемыми эмпириокритиками (эмпириокритицизм – это одна из версий позитивизма) Махом и Авенариусом.

Резюмируя, можно отметить, что уже в начальной стадии позитивизм утверждает следующие основополагающие идеи относительно науки:

– научными можно считать только положения, верифицируемые посредством опыта;

– опытом следует считать только то, что может непосредственно наблюдаться;

– следует отбросить представление о сущностях, причинах и т. п., считая научными только те утверждения, которые сводимы к опыту. Неверифицируемые предложения, несводимые к опыту вещи, свойства или отношения, следует выбросить из науки как метафизический балласт.

Обычно позитивизм критикуют, и позже будут рассмотрены основания этой критики. Сейчас хотелось бы подчеркнуть некоторые достижения и достоинства этого направления в философии науки.

Прежде всего в его рамках развита роль опыта, гипотезы, предложены ориентиры на классификацию наук по предмету исследования и на четкую демаркацию научного и ненаучного знания.

Гносеологической основой позитивизма является сенсуализм и эмпиризм. Традиция эмпиризма идет от Ф. Бэкона, и в значительной степени разрабатывалась англоязычными авторами. Ее смысл – в отказе от метафизического обоснования научных знаний и опоре на опытные данные. Вспомним установку, идущую от Бэкона: «нет ничего в уме, чего не было бы в чувствах». Метафизика, в отличие от этого, последние основания научных, как и любых иных знаний, видела в «первых началах», «последней сущности», то есть в некоторых теоретических по форме постулатах, подобных утверждениям науки, но лежащих за пределами возможностей проверки опытом, недоступных эксперименту и измерению1. Конечно, позитивисты недооценили роль категориального философского анализа научных знаний, но против спекулятивных построений в философии выступили вполне справедливо. Между тем к тому времени утвердился афоризм Якоби «наука начинается с измерений». И позитивисты стремились избежать спекулятивности, то есть таких заявлений о «мире в целом», которые утверждали бы то, что недоступно конкретным наукам. Поэтому в центре внимания позитивизма находятся опыт, логика науки и средства, методы получения новых знаний. Исследования, принадлежащие к этому направлению, затрагивают весьма широкий круг вопросов: строение научных теорий; типологию научных знаний; виды и строение эмпирического знания; соотношение теоретического и эмпирического уровней; проблему проверки и подтверждения научных гипотез, факта как основания научного знания; структуры научного объяснения, предвидения, идеализации, моделирования, формализации и математизации. В прояснении этих вопросов вклад позитивистов очень значителен, даже в тех случаях, когда в целом результат получился отрицательный.

Мы не будем останавливаться на промежуточном этапе развития позитивистских взглядов на науку, имевших хождение в самом конце XIX и в начале XX веков (эмпириокритицизм, эмпириомонизм, махизм и некоторые другие) ввиду незначительности оставленного ими в истории науки следа. Сразу перейдем ко второму крупному этапу позитивизма.

«Второй позитивизм» сложился в начале ХХ века как неопозитивизм. Основные установки – те же. Что изменилось? Рассмотрим эти вопросы на примере «Венского кружка», основанного в 1922 году на базе философского семинара заведующим кафедрой философии Венского университета Морицом Шликом (1882–1936). Уже существовала квантовая механика, уже шли дискуссии о теории относительности А. Эйнштейна. Связь теории с опытом заметно усложнилась. Эйнштейн, например, подчеркивал решающую роль в создании новых физических теорий воображения ученого. Неопозитивисты перенесли акцент на анализ языка науки, почему этот этап называют также логическим или лингвистическим позитивизмом. К этому направлению относят Отто Нейрата, Ганса Рейхенбаха, Рудольфа Карнапа и ряд других. Наиболее заметная фигура этого периода – Людвиг Витгенштейн. Он мечтал построить модель, основанную на отождествлении структуры класса экстенсиональной логики со структурой всего научного знания и определенного гносеологического истолкования этой структуры. Выражаясь более просто и понятно, создать теоретические описания, однозначно соответствующие фактам, и однозначно и убедительно обосновать эти факты. Витгенштейн полагал, что такую работу можно проделать, прибегая к философии науки. В 1921 году он писал: «Цель философии – логическое прояснение мыслей. Результат философии – не некоторое количество философских представлений, но прояснение предложений»1. В результате то, что не сводится к атомарным предложениям как описаниям, следовало относить к псевдовысказываниям, а соответствующие высказывания считать научно-бессмысленными. Например, закон есть регулярность, наблюдаемая в опыте, а не общее и необходимое отношение вещей; причинность есть псевдопонятие, и т.д. А. Эйнштейн поэтому не скрывал своего скептического отношения к позитивистам, относя себя к реалистам (в контексте соотношения номинализма и реализма).

Выделим некоторыеслабые стороны позитивизма.

1). Принцип установления соответствия знаний реальности, или научной истинности положений теории – принцип верификации дает только вероятное, но не достоверное знание. Обладает всеми слабостями индуктивного метода,
о чем речь пойдет в лекции о Ф. Бэконе. Но в результате принцип теряет строгость – верифицировать можно в принципе все, что угодно. Так и было в истории науки: положение о необходимости внешнего источника движения до Галилея и Ньютона было столь же верифицировано опытом, что и обратное положение, сформулированное в законе сохранения движения (энергии). То же можно сказать о геоцентрической модели Вселенной и о многих иных «верифицированных» утверждениях науки, отличных от современных или даже противоположных им.

2). Понимание научного наблюдения, опыта и факта. Если все знания должно выводить из опыта, то что есть опыт? Чувственные данные? Но они субъективны. Возможно ли их «очищение» от чувств? Кроме того, факты науки всегда теоретически нагружены. Непосредственные чувственные наблюдения, которые позитивисты кладут в основу экспериментального метода, неизбежно субъективны и предстают для исследователя в посттеоретическом виде, как интерпретированные. Сколько вы ни глядите в телескоп, вы не увидите в космосе «черной дыры», если вы ее там не ищете, то есть не предполагаете ее существования теоретически. Р. Карнап (1891–1970) в работе «Философские основания физики» объясняет достижение объективности факта на примере с измерением длины с помощью растягивающегося шнура, линейки и эталонов длины. Но в результате установленный факт в значительной мере есть продукт соглашения, конвенции, не является «чисто эмпирическим»! С этой проблемой столкнулись и эмпириокритики, и все логические позитивисты. Сам Карнап в конечном итоге разработал концепцию так называемых «протокольных предложений», которые должны были заменить факты. Такие факты, например, как «сейчас я вижу зеленое», или «чувствую острое», или «испытываю боль» должны быть заменены их строгими описаниями вроде «такой-то человек тогда-то и там-то наблюдал такой-то объект или свойство». Заметим также, что не удалось решить проблему так называемого «решающего эксперимента», ибо она не может быть решена, по-видимому, в принципе.

3). Упрощенные интерпретации соотношения эмпирического базиса и теоретических положений (например, посредством введения отношений изо-, гомо- и полиморфизма между протокольными предложениями и суждениями теории). Слабость этой интерпретации состоит не только в том, что результаты теоретического творчества ученого не сводятся к эмпирии, а, напротив, в существенной степени обусловливают результаты опыта. Слабость еще и в том, что научное мышление не является дискретным, мышление не сводится к вычислению, а язык науки неизбежно содержит операциональные и ценностные понятия, равно как и неустранимые моменты непрерывности, континуальности собственных предметных значений. Подробнее об этом речь пойдет при обсуждении вопросов, связанных со спецификой научной теории и ее языка.

4). Разделение знаний на научные и ненаучные. В итоге получалось, что математика и логика – не науки; пришлось логическим позитивистам разрабатывать специальную методику установления логической истинности, наряду с фактической, что выглядит весьма натянуто и противоречит принципу «логического эмпиризма», тем же фактам.

Таким образом, позитивистам не удалось достаточно убедительно ответить ни на один из вопросов, сформулированных в первой лекции в качестве основополагающих проблем философии науки относительно природы, во-первых, истины и соответствия, во-вторых, общего и необходимого знания, выраженного в законах науки, в-третьих, самих условий возможности научного знания (эти возможности предельно сужаются). В равной мере это относится к решению проблем роста научного знания и демаркации.

Постпозитивизмом назвали новое и достаточно разнородное движение в философии науки второй половины ХХ века, которое отличается противоположными позитивизму общими характеристиками: это, как правило, экстерналисты, рассматривающие науку в широком социокультурном аспекте, а также, достаточно часто – умеренные антисциентисты и противники кумулятивизма с его идеей непрерывного накопления знаний. Постпозитивисты придерживаются обычно антикумулятивистских взглядов. Жесткий вариант антикумулятивистской модели развития науки рисует историю науки как постоянные революции, кардинальные смены не только норм и стандартов научной деятельности, но и частичную или полную замену научных знаний. Согласно этой точке зрения, возникающие вследствие научных революций теории несоизмеримы с предыдущими; а поскольку наука есть взаимосвязанная система знаний, то, как правило, разрушается и подлежит замене вся система в целом. В более мягких вариантах этапы научного развития рассматриваются как качественно различные, хотя преемственность научных теорий разных эпох признается в той или иной степени, в тех или иных формах.

Переход от позитивизма и неопозитивизма к постпозитивизму рассмотрим на примере близкого к нам по времени жизни Карла Раймонда Поппера (1902–1994), труды которого стали очень заметным явлением в философии науки прошлого века. В центре внимания этого автора как философа науки находится проблема роста научного знания. Его первая крупная работа называлась «Логика и рост научного знания» (1934). Решение этой проблемы предполагает достаточно строгое разграничение науки и ненауки, их демаркацию (термин введен Поппером). Критерии демаркации, считает автор, конвенциональны, то есть принимаются в данный исторический период развития науки по соглашению между учеными. Позитивисты пытались решить проблему демаркации введением принципа верификации, основанной на опытной проверке, но такая проверка, как мы с вами уже убедились, несамодостаточна. Она не дает возможности даже в отношении математики и логики сделать выводы об их научности или истинности.

Методологические идеи Поппера составили основу критического рационализма в философии науки. Рационализм является характеристикой научного знания и одним из основополагающих мировоззренческих принципов мышления и исследовательской деятельности ученого. Вслед за
И. Кантом Поппер считает, что задачей разума является бескомпромиссная критика научно-теоретического знания, ибо оно всегда остается принципиально гипотетическим, а претензия на абсолютную истину – рационально недоказуемой. В молодости Поппер увлекался идеями неопозитивизма, однако впоследствии ушел от позитивизма, а в работе «Автобиография» даже высказался в том духе, что именно он привел к смерти позитивизма в философии и методологии науки. Прежде всего Поппер подверг жесткой критике принцип верификации. По его мнению, этот принцип в качестве критерия для определения научности или доказательства истинности знания представляет собой искусственное построение, не имеющее отношения к установлению истинности научных утверждений. Как мы видели, позитивисты ставили себе в заслугу логическую непротиворечивость и фактуальность таких утверждений, то есть их подтверждаемость фактами. Поппер возражает, заявляя, что ни непротиворечивость, ни подтверждаемость эмпирическими данными не могут служить критерием истины. Любую фантазию можно представить в непротиворечивом виде, а ложные верования часто находят частные подтверждения. Не существует ни решающих, то есть окончательных, экспериментов, ни решающих логических аргументов. Согласно Попперу, позитивистская установка «приводит к уничтожению не только метафизики, но также самого естествознания, ибо законы природы столь же несводимы к высказываниям наблюдения, как и рассуждения метафизиков»1.

Истина, согласно Попперу, – это цель, с помощью которой ученый оправдывает научное познание и для обоснования которой конструирует критерии. Однако критерий верификации легко выполняется, поскольку почти для любого утверждения можно привести какой-либо частный пример его подтверждаемости. Но частный пример говорит о вероятности знания, а не о его достоверности и истинности. Вот как считает и говорит об этом сам автор: «Полная обоснованность и достоверность в науке недостижимы, а возможность частичного подтверждения не может отличить науку от ненауки». Мир «наполнен верификациями», говорит Поппер. Вполне соглашаясь с ним, можно упомянуть один из принципов обоснования
Дж. Беркли чувственных ощущений как «меток бога». Или в самой науке – до экспериментов Г. Галилея вполне верифицируемым было утверждение, согласно которому любое движущееся тело при прекращении действия внешней силы остановится, перейдет в состояние покоя и т.п. Более того, в самом бытии мы сталкиваемся с двойственностью, неопределенностью. Как быть, например, с дуализмом «частица – волна» в микромире? Получив результат в опытах по интерференции, мы должны заявить о верификации квантовой теории как теории волн; получив противоположный результат, – говорить об описании того же явления как о теории частиц. Оба описания несовместимы, следовательно, логически противоречивы, или, согласно логике позитивизма, должны быть признаны ненаучными.

Что же Поппер предлагает взамен? Он предлагает принцип фальсифицируемости научных теорий, впервые заявленный им на Лондонском коллоквиуме в 1965 году. Философии науки следует исходить из установки, согласно которой путь к научной истине есть постоянное отбрасывание ложных знаний, в том числе по отношению к знаниям, ранее считавшимся истинными, но обнаружившими неистинность. Рост научного знания предполагает процесс выдвижения научных гипотез с последующим их опровержением. Теория считается научной, если класс ее потенциальных фальсификаторов не пуст, что оказывается верным, например, и для квантовой теории, и для теории относительности. В какой-то мере потенциальные фальсификаторы очерчивают область применимости теории, область ее, можно сказать, потенциально-абсолютной истинности. Например, законы газов и сфера их применимости. Нефальсифицируемая же теория утрачивает статус научности, вырождается, например, в идеологию, хотя ее легко верифицировать. Согласно Попперу, именно это произошло с марксизмом; кстати, некоторые историки науки полагают, что толчком к разработке принципа фальсификации стал протест Поппера против тоталитаризма в политике. И что именно поэтому идея демаркации и принцип фальсифицируемости быстро принесли автору мировую известность. От названия принципа получило наименование целое направление в философии науки постпозитивистского периода – фаллибилизм,идеи которого активно разрабатываются на протяжении последних 40 лет (Дж. Агасси, Дж. Уоткинс, Дж. Фрезер и др.).

В то же время принцип фальсифицируемости Поппера справедливо критикуют за радикализм, ибо в таком виде он резко сужает область научности. Так, анализируя фаллибилизм как идею научной методологии, Поппер метафорично заявляет: «Нельзя ошибиться только в том, что все теории ошибочны». Это напоминает подражание Р. Декарту с его знаменитым «подвергай все сомнению». Но у Декарта при этом несомненным остается cogito-аргумент как самоочевидная истина; Поппер же полностью релятивизирует научные теории. Поэтому, скептически оценивая его версию фаллибилизма, последователь Поппера в других вопросах философии науки Имре Лакатос подчеркивал имеющийся в концепции Поппера бесконечный регресс в доказательстве, когда основания знания исчезают как со стороны опыта, так и со стороны аксиоматики, полностью переводимой в разряд гипотетического знания. Лакатос пишет: «Попперниканская теория может быть только предположительной. Мы никогда не знаем, мы только догадываемся». Исследователи могут лишь бесконечно критиковать и совершенствовать собственные догадки. Но это слабая основа для научного творчества. Часто в науке столкновение с фактами приводит к ее расширению, изменению эпистемологических ориентиров, но не к гибели теории. Даже самый критический рационализм не в состоянии обойти такие реальные проблемы, как возможность предвидения и целеполагания в науке, необходимость получения вполне реальных результатов научных исследований, разграничения среди целей научного поиска желательных и нежелательных, наличия ценностных критериев для такого разграничения и т.п. Ранний Поппер не дает нам решения основных выделенных в первой лекции проблем соответствия, происхождения общих и необходимых знаний, то есть знаний о законах природы и общества, а условия возможности науки сводит к регрессирующей в бесконечность критике. Теряется вера в устойчивость научного знания, следовательно, его мировоззренческая ценность для человека в решении жизненноважных вопросов смысла его действий. Правда, в поздний период творчества эти его радикальные установки были им скорректированы, о чем речь пойдет в следующей лекции.

Date: 2015-09-17; view: 564; Нарушение авторских прав