Того же Послание к Григорию Пресвитеру

88. Прочел я твое писание со всяким долготерпением, и удивился, как ты, когда мог бы кратко и легко оправдаться предо мною делом, решился пребывать в том, в чем обвинен, и покушаешься многословием исцелить неисцелимое. Не мы первые, о Григорий, и не одни мы законоположили, да не живут женщины и мужчины вместе. Прочти правило, изложенное святыми отцами нашими на Никейском Соборе, явно запрещающее иметь сожительствующих в доме жен. Безбрачие в том имеет свое достоинство, чтобы не иметь обращения с женским полом. Таким образом, если кто, представляя себя девственником по имени, делом то же творит, что и живущие с женами, тот являет о себе, что домогается достоинства девства в имени, но безобразия сладострастия не оставил. Тем более подобало тебе исполнить мое требование, что ты, как говоришь, свободен от всякой телесной страсти. Ибо я не полагаю, чтобы семидесятилетний жил с женою страстным образом; и не так, как бы за случившееся беззаконное дело, определил я то, что определил, но потому, что научился от Апостола не полагать претыкания брату или соблазна (Рим. 14:13). Знаем же, что некоторых действия чистые для других бывают поводом ко греху. Сего ради, следуя установлению святых отцов, мы повелели тебе отлучиться от оной жены. Почему же обвиняешь хорепископа и упоминаешь о давней вражде? Почему и на меня жалуешься, как имеющего отверстый слух для принятия клевет, а не на самого себя, не соглашающегося оставить обращения с женщиною? Итак, удали ее из дома своего и определи в монастырь, да будет она с девами, а ты имей служителей мужского пола, да не хулится вами имя Божие. Доколе же это творишь, тысячи оправданий, которые ты излагаешь в письме, не принесут тебе никакой пользы, но умрешь запрещенным в священнослужении и дашь Господу ответ за свое запрещение. Если же, не исправив себя, дерзнешь коснуться священнодействия, то будешь анафема пред всем народом, и приемлющие тебя будут отлучены от всей Церкви.

Ср. 1 Всел. 3; 6 Всел. 5; 7 Всел. 18.