Холодный гранит 16 page

Это многое объясняло.

Доклад команды три можно было не выслушивать: Логан принимал участие в работе на ферме и пришел к выводу, что они бодрым маршем идут к нулевому результату. Его идея проверить содержимое мусорных контейнеров ни к чему не привела, но, по крайней мере, стало ясно, что они ничего не упустили. Исходя из темпа осмотра, можно было предположить, что закончить удастся не раньше понедельника, после того, как команда переворошит руками мертвых животных в трех строениях, заполненных трупами. С учетом того, что суперинтендант дал добро на сверхурочную работу.

Когда Логан вернулся в свою мини‑комнату для оперативных совещаний, она была пуста. Пришли результаты лабораторных анализов частичек переваренной пищи, обнаруженных Исобел в глубокой ране на теле мертвой девочки. По ДНК с Норманом Челмерсом совпадений не было. Криминалисты тоже не дали ничего нового. Единственной уликой, которая все еще привязывала Челмерса к мертвой девочке, был чек из супермаркета. Да и эта улика была косвенной. Поэтому придется Нормана Челмерса отпустить. Хочется верить, что у него хватит ума уйти без шума, а не пробиваться через заградительный огонь прессы. Его адвоката и так, наверное, по кускам растащили.

На рабочем столе лежал аккуратно отпечатанный на нескольких листах отчет о том, что пришло на «горячую линию» за день. Логан скептически его пролистал. Большинство сообщений было полной выдумкой.

Рядом лежал перечень девочек в возрасте до четырех лет, болевших туберкулезом. По всей стране. Список был не очень большой, всего пять фамилий, с адресами.

Логан придвинул телефон и начал звонить.

После шести вечера в дверь просунул голову инспектор Инш и спросил, не найдется ли у Логана минутка для разговора. На лице инспектора было очень странное выражение, и Логан почувствовал, что услышит неприятные новости. Он прикрыл ладонью телефонную трубку и ответил, что через минуту освободится.

На другом конце провода был полицейский в Бирмингеме, в этот самый момент сидевший рядом с девочкой, фамилия которой значилась последней в списке Логана. Да, она жива и здорова – а что, Логан не знает, что она афро‑карибианка? Это не та мертвая белая девочка, что лежит в морге.

– Спасибо, что потратили ваше время, констебль. – Логан со вздохом положил трубку и вычеркнул последнее имя. – Не везет, – сказал он, когда Инш уселся на его рабочий стол и начал шумно копаться в бумагах. – Все дети интересующей нас возрастной группы, болевшие туберкулезом, живы и здоровы.

– Вы догадываетесь, что это значит? – Инш взял отчеты с информацией о людях, «проживавших рядом с Челмерсом и пользовавшихся тем же мусорным баком, что и он». – Если у нее был туберкулез и она вылечилась от него, значит, это было не у нас в стране. Значит, она…

– Не гражданка Великобритании, – закончил Логан и закрыл голову руками. Во всем мире были тысячи мест, где люди болели туберкулезом: большинство республик бывшего Советского Союза, любая страна в Африке, Дальний Восток, Южная Америка… И еще целая куча мест, где национальность людей не определяется. Стог сена становился еще больше.

– Хотите хорошую новость? – спросил Инш бесстрастным голосом.

– Давайте, – ответил Логан.

– Мы узнали имя девочки, которую нашли на ферме Труповоза.

– Так быстро?

Инш кивнул и положил логановские отчеты обратно, нарушив их последовательность:

– Мы просмотрели список пропавших за последние два года и нашли совпадения по карте дантиста. Лорна Хендерсон. Четыре с половиной года. Мать сообщила об исчезновении. Они возвращались домой из Бэнкори, по дороге Саусдисайд. Повздорили. Девчонка все время кричала, что хочет пони. И ее мамаша сказала: «Если не прекратишь орать про своего чертова пони, пойдешь домой пешком!»

Логан кивнул. У каждого в жизни был случай, когда мама говорила что‑нибудь подобное. А мать Логана однажды выперла из машины его отца.

– Но только Лорна очень, очень‑очень хотела пони…

Инш достал из кармана смятый пакет с фруктовыми мармеладными конфетами. Но вместо того, чтобы положить конфету в рот, он замер, неотрывно глядя на пакет.

– Ну, и мамаша решает ее проучить, – наконец продолжил он. – Останавливает машину и высаживает ребенка. И уезжает. И ведь совсем недалеко, за поворот. Полкилометра всего. Останавливается и ждет Лорну. А та не приходит. Никогда.

– А как, черт возьми, она посмела высадить четырехлетнего ребенка из машины?

Инш невесело засмеялся:

– Это вопрос того, кто не имеет детей. Как только эти маленькие засранцы начинают говорить, они не умолкают до тех пор, пока не становятся тинейджерами. Тогда из них и слова не вытянешь. Но четырехлетний паразит будет ныть день и ночь, если ему действительно чего‑то очень хочется. В конце концов мать шлепает по попе, и все сразу прекращается. И дочь больше не появляется. Никогда.

И абсолютно понятно, что она не появится сейчас. Когда тело, после всех формальностей, выдадут для погребения, оно будет в закрытом гробу. И никто не позволит взглянуть на то, что находится внутри.

– А она знает? Что мы ее нашли?

Инш хмыкнул и сунул нетронутый пакет с мармеладом в карман:

– Нет еще. Я сейчас к ней поеду. Сообщить, что она позволила какому‑то больному ублюдку украсть ее ребенка. Что он забил ее до смерти и сунул тело в кучу мертвых животных.

Добро пожаловать в ад.

– Возьму с собой констебля Ватсон, – прибавил Инш. – Хотите поехать с нами?

Инш задал этот необязательный вопрос очень низким голосом. Совсем неудивительно, если принять во внимание, какая выдалась неделя. Инспектор думает, что сможет завлечь его, Логана, в эту поездку, если помашет перед ним констеблем Ватсон: смотрите, морковка в полицейской форме.

Логан поехал бы и без этой приманки. Сказать матери, что ее ребенок мертв, – не самое приятное из поручений, а Инш выглядел так, словно нуждался в помощи.

– С одним условием, – ответил Логан, – если потом пропустим стаканчик.

Они поехали на внедорожнике Инша, припарковались у тротуара. Громадная машина инспектора возвышалась над крошечными «рено» и «фиатами», которые стояли по обеим сторонам улицы, со смешными белыми шапками нетронутого снега на крышах. По пути никто не сказал ни слова. Лишь семейный психолог всю дорогу повторяла: «А это кто такая красивая девочка?» – и умилялась спаниелихе Инша черно‑белого окраса, сидевшей на заднем сиденье.

Район был привлекательный: деревья, много травы. Если взобраться на крышу, можно увидеть луга. Дом был расположен в конце небольшой улицы и походил на другие маленькие двухэтажные дома, с парой комнат на первом этаже и с парой спален на втором, со стенами, отделанными белой галечной штукатуркой: маленькие белые кусочки камня и кварца блестели под светом уличных фонарей, подражая снегу. Метель утихла, и теперь в промозглой ночи с неба медленно падали крупные одиночные хлопья снега. Инш, Логан, Ватсон и семейный психолог побрели по глубокому снегу к входной двери. Инспектор шел впереди. Он нажал на кнопку звонка, и где‑то в глубине дома раздался переливчатый звук. Спустя пару минут дверь открыла недовольная женщина лет сорока пяти в пушистом розовом банном халате; она была в легком подпитии. Ее влажные волосы спадали вдоль лица, как влажные нити, следы туши для ресниц тянулись от глаз к ушам. Выражение недовольства на ее лице исчезло, как только она увидела форму констебля Ватсон, стоявшей позади всех.

– Миссис Хендерсон? – сказал Инш.

– О господи! – Женщина плотно запахнула на шее ворот халата. Краска сошла с ее лица. – Это Кевин, да? О господи… он погиб!

– Кевин? – Инш занервничал.

– Кевин, мой муж. – У женщины задрожали руки, она отступила в небольшую прихожую. – О господи…

– Миссис Хендерсон, ваш муж не умер. Мы…

– О, слава богу.

Мгновенно успокоившись, она провела незваных гостей через прихожую в маленькую гостиную с розовыми полосатыми обоями на стенах, похожими рисунком на конфетные обертки.

– Извините за беспорядок, обычно я убираю по воскресеньям, но пришлось работать сверхурочно.

Хозяйка обвела глазами комнату, переложила смятую форму медсестры с дивана на гладильную доску. Полупустая бутылка с джином была незаметно убрана в ящик комода. Над камином висела в рамке фотография, имитировавшая нарисованную маслом картину. Такие поделки любят штамповать фотографы с художественным вкусом. Мужчина, женщина и девочка со светлыми волосами. Муж, жена и убитый ребенок.

– Конечно, Кевин сейчас здесь не живет, – прибавила она. – Он сделал перерыв… После того, как пропала наша дочь.

– Именно поэтому мы здесь, миссис Хендерсон.

Она предложила всем сесть на бугристый диван, обтянутый коричневой кожей и покрытый розово‑желтым покрывалом, и сказала:

– Потому что Кевин здесь не живет? Но это только временно!

Инш достал из кармана прозрачный пластиковый конверт. В нем лежали две розовые заколки для волос.

– Вы узнаете их, миссис Хендерсон? – спросил он.

Женщина взяла конверт, внимательно посмотрела на его содержимое, потом подняла глаза на Инша и побледнела во второй раз.

– О боже, это вещи Лорны! – выдохнула она. – Ее любимые заколки для волос, как у Барби. Она без них из дома не выходила! Откуда они у вас?

– Мы нашли Лорну, миссис Хендерсон.

– Нашли? О господи…

– Мне очень жаль, миссис Хендерсон. Она мертва.

Помолчав, хозяйка сказала:

– Чай. Это то, что нам нужно. Горячий сладкий чай.

Резко повернулась, так что вспорхнули полы банного халата, и быстрым шагом удалилась в кухню.

Они нашли ее рыдающей над раковиной.

Через десять минут все опять были в гостиной, Инш и Логан сидели на диване, констебль Ватсон и миссис Хендерсон опустились в кожаные кресла под цвет дивана. Семейный психолог стояла рядом с миссис Хендерсон, положив руку ей на плечо, и издавала успокаивающие звуки. Логан заварил чай, поставил чайник на кофейный столик, заваленный глянцевыми журналами. Все наполнили чашки, но чай никто пить не стал.

– Это я виновата, – проговорила миссис Хендерсон. Казалось, она уменьшилась с тех пор, как открыла дверь. – Если бы мы купили ей этого чертового пони…

Инспектор Инш слегка приподнялся с дивана:

– Простите меня, миссис Хендерсон, за то, что я вас об этом прошу, но нам нужно, чтобы вы рассказали о той ночи, когда пропала Лорна.

– Я никогда в это не верила. Вы понимаете, она просто не вернулась. Убежала. Но однажды она просто войдет в эту дверь, и все снова будет хорошо. – Миссис Хендерсон взглянула на свою чашку с чаем. – Кевин не смог с этим примириться. Он все время меня обвинял. Каждый день. Это ты виновата в том, что она ушла. Так он говорил. И он был прав. Это моя вина. Он… он встретил эту женщину в супермаркете, она там работает. – Она вздохнула. – На самом деле он ее не любит! Это он меня наказывает… Вы знаете, у нее совсем груди нет. Как мужчина может любить женщину, у которой нет груди? Он это делает, чтобы меня наказать. Он вернется. Вы увидите. Однажды он просто войдет в эту дверь, и все снова будет хорошо…

Снова погрузившись в молчание, она сидела, кусая изнутри щеку.

– Что было в ту ночь, когда Лорна пропала, миссис Хендерсон? – спросил Инш, выдержав паузу. – Вы видели кого‑нибудь на дороге? Какие‑нибудь машины?

Она отвела невидящий взгляд от чашки, глаза ее блестели.

– Что? Я не помню… Это было очень давно, и я так на нее сердилась. И почему мы не купили ей этого проклятого пони?

– Может быть, фургоны, грузовики?

– Нет. Я не помню. Меня уже обо всем этом спрашивали.

– Может быть, мужчина с тележкой.

Она застыла. Через пару мгновений отчетливо произнесла:

– Что вы хотите сказать?

Инспектор Инш промолчал. Миссис Хендерсон мгновение смотрела на него, потом вскочила:

– Я хочу ее увидеть!

Инш аккуратно поставил чашку на ковер и сказал:

– Мне очень жаль, миссис Хендерсон, но это невозможно.

– Она моя дочь, черт побери, и я хочу ее увидеть!

– Лорна уже давно мертва. Она… вы не захотите видеть ее, миссис Хендерсон. Пожалуйста, поверьте мне. Запомните ее такой, какой она была.

Стоя в центре гостиной, миссис Хендерсон с ненавистью посмотрела на лысую голову инспектора:

– Когда вы ее нашли? Когда вы нашли Лорну?

– Вчера.

– О боже… – Она закрыла рот рукой. – Это он, да? Тот мужчина, про которого писали в газетах. Он убил ее и похоронил в отбросах!

– Успокойтесь, пожалуйста, миссис Хендерсон. Он арестован. Он никуда не убежит.

– Этот грязный ублюдок! – Она швырнула чашку в стену. Чашка разлетелась на мелкие фарфоровые кусочки, теплый чай с молоком залил обои. – Он отнял у меня моего ребенка!

На обратном пути опять молчали. Психолог вызвала соседку, чтобы та присмотрела за миссис Хендерсон. Как только в дверях появилась крупная взволнованная женщина, миссис Хендерсон зарыдала навзрыд. Они оставили рыдающих женщин на диване и удалились.

На дорогах было тихо, как на кладбище; они ехали в центр. Снег успокоил всех, кроме тех когтистых тварей, которые скреблись в душе у каждого.

Восемь часов. Знакомая фигура промелькнула в окне, когда Инш разворачивал машину на развязке в Хейзлхед. Отчим Питера Ламли устало брел под падающим снегом, выкрикивая его имя. Логан мрачно смотрел на замерзшего человека в промокшей одежде, пока тот совсем не скрылся из виду. Его еще ожидал тот зловещий визит, когда полицейские объявят, что нашли тело его сына.

Инш узнал в справочном отделе адрес Хендерсона. Тот жил вместе с плоскогрудой женщиной из супермаркета в самом нездоровом конце Роузмаунт.

Опять неприятная сцена. Но без самообвинений. На этот раз все обвинения были адресованы «этой тупой суке», бывшей жене. Подруга Хендерсона сидела на диване в слезах, он ругался и проклинал. Это так на него не похоже, сказала она. Он всегда такой добрый.

Потом обратно в штаб‑квартиру.

– О господи, веселый был денек, – произнес совершенно безжизненным голосом Инш, направляясь вместе с Логаном и констеблем Ватсон через вестибюль к лифтам.

Он ткнул толстым пальцем в кнопку вызова. Удивительно, но дверь лифта немедленно открылась.

– Послушайте, – сказал Инш, войдя внутрь и повернувшись к стоящим в коридоре Логану и констеблю Ватсон. – Почему бы вам двоим не пойти переодеться, а потом мы встретимся здесь в пять. Мне нужно заполнить пару форм, а после этого я вас угощу.

Констебль Ватсон посмотрела сначала на Логана, потом на инспектора. Казалось, она ищет подходящий повод, чтобы отказаться. Но прежде чем она что‑нибудь успела произнести, двери лифта закрылись, и детектив‑инспектор Инш уехал.

Логан глубоко вздохнул.

– Вам не хочется, – сказал он, – и я вас понимаю. Я скажу инспектору, что у вас неотложные дела.

– Вам не терпится от меня избавиться?

Логан удивленно поднял бровь:

– Нет. Совсем нет. Я подумал… Ну, после всего, что было в газетах… вы понимаете. – Он ткнул себя пальцем в грудь: – Мистер Мешок‑с‑дерьмом.

Она улыбнулась:

– Со всем уважением, сэр, но временами вы ведете себя как настоящая задница. Я же встречалась с Миллером, помните? Я знаю, что он конченый придурок. – Улыбка исчезла. – Я просто не знаю, буду ли я вам нужна там. После того, что случилось. Когда я ругалась в машине…

Логан заулыбался:

– Нет! Все в порядке. Честно. Хотя, конечно, ругаться нехорошо.

Констебль Ватсон нахмурилась, и Логан, опасаясь, что опять облажался, быстро заговорил:

– Но это вообще ни с чем не связано. Я очень хочу, чтобы вы пришли. Тем более что платит инспектор Инш… – Он запнулся. – Не то чтобы я был против, если бы сам платил… Это… – Он окончательно умолк, чтобы не наговорить еще больше глупостей.

Она взглянула ему в глаза и сказала:

– Хорошо. Я пойду переоденусь. Встретимся у входа.

Когда она ушла, Логан сразу понял, что она над ним смеялась. Он стоял один в коридоре и яростно краснел.

За стойкой дежурного Большой Гари устраивался на очередное ночное дежурство. Он улыбнулся и поманил рукой Логана:

– Эй, Лазарь, рад видеть, что ты наконец‑то получил то признание, какого заслуживаешь!

Логан нахмурился, а Гари помахал в воздухе дневным выпуском «Ивнинг экспресс», родственного издания «Пресс энд Джорнал». На первой странице была помещена фотография людей в синих защитных комбинезонах, руками копающихся в куче мертвых животных. Ниже шел заголовок:

ДОМ УЖАСОВ:

БРАВАЯ ПОЛИЦЕЙСКАЯ КОМАНДА

В ПОИСКАХ УЛИК.

– Дай‑ка догадаюсь, – вздохнул Логан. – Снова Колин Миллер?

Да, работал он быстро.

Гари потер пальцем нос:

– Прямо в точку попал, Мистер Местный Герой Полицейский.

– Гари, поскольку я старше тебя по званию, я хочу видеть тебя там. – Он указал на улицу, где падал снег. – Охраняющим вверенный тебе участок.

Гари подмигнул:

– А ты пока будешь со всем этим мириться. Печенья не желаете?

Он протянул Логану пачку печенья, и тот невольно улыбнулся. И взял одно печенье со словами:

– Но чем там пишет мистер Миллер?

Гари выпятил грудь, расправил газету и заговорил внушительным голосом:

– Бла, бла, бла… снег и лед, бла, бла… Говно в цветочек, бравые полицейские копаются в отвратительных залежах смерти. Бла, бла… в поисках жизненно необходимых улик, которые спасут наших детей от этого зверя. О, этот отрывок тебе особенно понравится. Местный Герой Полицейский Логан Макрай по прозвищу Лазарь вместе со своей командой руками сортировал мертвые тела животных… И также совершенно очевидно, что ты спас жизнь констебля Стива Джекобса, после того как на него напала гигантская крыса… Благослови вас Господь, сэр! – прибавил Гари. И отдал честь Логану.

– Это констебль Ренни сделал всю работу, – сказал тот. – Я лишь приказал отвезти его в больницу!

– Ах, без вашей твердой руководящей руки никто до этого не додумался бы! – Гари утер рукой воображаемые слезы. – Вы пример для нас всех, вот вы кто!

– Я тебя ненавижу, – сказал Логан и улыбнулся.

Когда на констебле Ватсон не было униформы, называть ее про себя по имени было для Логана значительно легче. Джеки сменила строгую черную униформу на джинсы и красный свитер, распустила волнистые каштановые волосы, и теперь они свободно падали на плечи. Она здорово ругалась, пока надевала толстую дутую куртку.

По крайней мере, хоть один из них будет одет по погоде, подумал Логан, все еще щеголявший в своем рабочем костюме. Он никогда не переодевался на работе. В этом не было никакой необходимости, поскольку его дом был всего в двух минутах ходьбы.

Джеки Ватсон подошла к стойке дежурного, выпросила у Большого Гари печенье и захрустела с видимым удовольствием.

Логан подождал, пока она сделает паузу, не дождался и спросил:

– Как поживает ваш заключенный?

Джеки прожевала и сказала, что Стрикена, как обычно, осудили на сорок два часа общественных работ в Департаменте паркового хозяйства и занесли в список лиц, совершивших половые преступления.

– Как обычно? – переспросил Логан.

Ватсон пожала плечами.

– Кажется, его всегда отправляют отрабатывать в Департамент паркового хозяйства, – сказала она, выдохнув фонтан шоколадных крошек. – Ну вы знаете, сажать, пропалывать, ремонт разный. – Она сглотнула и пожала плечами. – Судья его пожалел – за то, что дал показания по делу Джеральда Кливера, и вообще. Опять прошел через все это, только без Сэнди‑Змеюки и его гнусных извращенных выдумок. Должна признаться, я тоже пожалела парня. Можете себе представить, чтобы с вами так обращались? Отец дерется, мать пьяница, а потом попадаешь в больницу, и тут как тут Джеральд гребаный Кливер забавляется с тобой под одеялом.

Они помолчали, представив обрюзгшего санитара, обожающего маленьких мальчиков.

– Знаете что, – сказал Большой Гари, – если бы не Труповоз, я поручился бы, что мертвые ребятишки – дело рук Кливера.

Логан покачал головой:

– Когда пропал Питер Ламли, он был за решеткой.

Гари заволновался:

– Значит, у него был сообщник.

– Нет же, он был игрун, а не убийца, – вставила Джеки. – Они нравились ему живые.

Логан вздрогнул. Образ был неприятный, но она была права.

Но Большой Гари не собирался так легко сдаваться.

– А может быть, у него больше не стоит, – предположил он. – Поэтому он их и убивает!

– Это ничего не меняет, потому что последние шесть месяцев он находился под замком, – заметил Логан. И заключил: – Это не он убивал детей.

– Я и не говорю, что это он. Я говорю, что он мог убивать. – Гари нахмурился. – А вы, засранцы, еще мое печенье лопаете! Уроды неблагодарные.

Сначала выпили по стаканчику, потом по второму. За вторым последовал третий. Потом отведали карри – и по четвертому. К тому моменту, когда Логан пожелал спокойной ночи инспектору Иншу и констеблю Ватсон, с окружающим миром у него снова установились доброжелательные отношения. О'кей, в присутствии инспектора с Джеки конечно же ничего не могло получиться, но было ощущение, что все идет как надо. Если только инспектора Инша не будет рядом.

Но в полпятого утра все это уже не имеет никакого значения, особенно когда выбираешься из кровати, идешь, шатаясь, в кухню и выпиваешь столько воды, сколько сам весишь, а потом возвращаешься обратно и проваливаешься в сон.

Когда Логан пришел на работу, отчет с результатами вскрытия Лорны Хендерсон уже лежал на столе инспектора Инша. Тот пришел ровно в семь, несмотря на то что была суббота. Он уже сидел за своим рабочим столом, лишь лицо было чуть розовее, чем обычно.

Лорна Хендерсон умерла от ран, причиненных тупым предметом, и повреждения внутренних органов. Сломанные ребра проткнули левое легкое, ударом в левый висок ей раздробили череп, а последний удар, по затылку, лишил ее жизни. Четырехлетнюю девочку забили до смерти. Труповоз явно перестарался.

– Как вы думаете, нам удастся что‑нибудь из него вытянуть? – спросил Логан, переворачивая фотографии из отчета лицевой стороной вниз, чтобы больше на них не смотреть.

Хмыкнув, Инш ответил:

– Сомневаюсь. К тому же сейчас это уже не важно. У нас столько улик, что Труповозу не удастся отвертеться. И даже Скользкий Сэнди ему не поможет. Мистер Филипс проведет остаток своей жизни в тюрьме Петерхед, вместе с другими больными ублюдками.

После этого достал из кармана пакет с фруктовыми мармеладными конфетами и принялся просматривать ежедневник.

– Вы сегодня опять везете Миллера на ферму? – спросил Инш через некоторое время, не поднимая глаз и произнеся фамилию репортера так, будто говорил о неприятном запахе.

– Нет, – ухмыльнулся Логан. – По необъяснимой причине он не может ехать. Не могу понять почему.

Небольшой экспедиции, совершенной в пятницу, репортеру оказалось вполне достаточно. В сегодняшней «Пресс энд Джорнал» содержались только хвалебные слова в адрес полиции. Статья была почти такая же, как в «Ивнинг экспресс», но с более подробными редакторскими комментариями. По крайней мере, инспектора Инша оставили в покое.

– Что там насчет всплывшего утопленника? – поинтересовался инспектор. – Идет дело?

– Продвигаюсь.

– Стил сказала, что вы подозреваете братьев Маклауд?

Логан кивнул:

– Это в их стиле. Вручную. С особой жестокостью.

Инш слегка улыбнулся:

– Эта парочка идет по стопам своего папаши. Собираешься их арестовывать?

Логан сдержался, чтобы не пожать плечами. Он понимал, что это не единственное решение.

– Стараюсь. Попросил криминалистов по ниткам разобрать шмотки, в которых был труп. Может, найдут что‑нибудь. Пли кто‑нибудь из завсегдатаев заведения проколется… – Он запнулся, вспомнив Данкана Николсона, вбегающего в букмекерскую контору, чтобы спрятаться от дождя. С пластиковым пакетом в руке.

Инш сунул в рот конфету зеленого цвета и, покачав головой, сказал:

– Не думаю. Полагаете, найдется идиот, который будет стучать на братьев Маклауд? Да его в клочья разорвут.

– Что? – Логан отвлекся от своих воспоминаний о Николсоне. – А… да. Может быть. Саймон Маклауд сказал, что вся эта история – просто предупреждение. Послание. И что все в городе знают, что это значит.

– Все в городе знают?! – Инш чуть не поперхнулся. – А почему я об этом ничего не слышал?

– Не знаю. Надеюсь, Миллер сможет это как‑нибудь объяснить.

В двенадцать дня Логан сидел над большой тарелкой с куском зажаренного в кляре маринованного мяса с картофельными чипсами и бобами.

Паб «Принц Уэльский» был старомодным местом, с деревянными панелями, низким потолком желтоватого цвета, закопченным несколькими поколениями курящих посетителей, и там подавали настоящий эль. Народу в заведении было битком – в основном мужчины, насильно рекрутированные женами и любовницами на утреннюю пробежку по магазинам. Здесь они получали заслуженную награду – пинту холодного пива с креветочными чипсами.

Паб состоял из нескольких маленьких комнат, соединенных короткими коридорами. Логан и Миллер сидели в одной из них, рядом с окном. Вид из окна не радовал глаз: узкий переулок между высокими домами, унылый серый гранит, мокнущий под струями проливного холодного дождя.

– Ну что, – сказал Миллер, накалывая на вилку кусок овощного пирога, – удалось вам заставить признаться этого засранца?

Логан молча жевал мясо, мечтая запить его пинтой пива, чтобы окончательно справиться с похмельем. Но пить в служебное время было то же самое что оттрахать овцу на глазах шефа полиции города, поэтому Логан довольствовался апельсиновым соком и лимонадом.

– Мы продолжаем расследование, – ответил он приглушенным голосом.

– Прибейте его за жопу к стене ржавыми гвоздями. Грязный больной урод – вот кто он такой. – Миллер был не на работе, поэтому мог позволить себе выпить. Но перед ним стояла не чудесная пинта темного пива, а большой запотевший бокал «Семийон шардоне» и лежал стейк из лосося.

Логан увидел, как Миллер деликатно отпивает из своего бокала, и улыбнулся. Миллер был странный парень, но, если говорить честно, он начинал ему нравиться. Даже после того, как из‑за его статьи едва не отстранили от работы инспектора Инша. Одежда, вино, круассаны, крупные ювелирные украшения – все это было просто нарядом для рождественской пантомимы.

Логан подождал, пока репортер начнет есть рыбу, потом спросил:

– А что по поводу Джорджа Стефенсона?

– М‑м‑м‑м‑ф‑ф… – Кусочки панировки вылетели изо рта и упали на изящную рубашку цвета слоновой кости. – В каком смысле?

– Ты сказал, что у тебя есть дополнительная информация. Что‑то, о чем я не знаю.

Миллер улыбнулся, из его рта выпало еще больше крошек.

– Как насчет последнего места, которое он посещал?

Логан попробовал догадаться:

– «Терф'н Трэк»?..

Миллер с удивлением улыбнулся:

– Да, прямо в точку. «Терф'н Трэк».

Логан знал, что так и будет. Осталось доказать.

– Один из братьев Маклауд сказал мне: «Все знают, что не надо делать так, как сделал Джорди». Это было предупреждение. Хочешь что‑нибудь добавить?

Миллер повертел в руке бокал с вином, поднял, и на столе заиграл хоровод из маленьких золотистых пятен.

– Ты знаешь, что у него были дела с местными букмекерами и на кону стояли приличные деньги?

– Ты уже это говорил. И насколько приличные?

– Двести пятьдесят тысяч шестьсот сорок два фунта.

Пришло время удивиться Логану. Это была очень приличная сумма.

– Зачем же они его убили? – Он пожал плечами. – Почему просто не покалечили слегка? Мертвый Джорди не сможет платить. Не говоря уже о том, что он был одним из парней Молка‑Ножа. Я слышал, что Молку не нравятся подобные вещи.

– Да, рискованно, – кивнул Миллер. – Если ты наедешь на кого‑нибудь из его парней без его разрешения, он обрушится на тебя, как тонна говна.

Сердце у Логана екнуло: меньше всего Абердин нуждался во вспышке криминальных разборок. Гангстерские войны в Гранитном Городе. То‑то весело будет.

– Зачем же тогда его убили?

Миллер вздохнул и, отложив в сторону нож, ответил:

– Его замочили, чтобы каждый знал, что не надо делать того, что делал он.

– И что, черт возьми, это значит?

– Это значит… – Миллер обвел взглядом небольшую комнату. Короткий коридор вел в ту комнату, где они заказывали ланч, другой, в противоположном углу, вел в бар. Люди разговаривали, ели, пили, наслаждались уютом и покоем. И никто не обращал на них никакого внимания. – Слушай, ты знаешь, на кого работал Джорди. Такого человека дважды не подставляют, правда? Может быть, один раз получится, но если ты сделаешь это еще раз, у тебя наступят тяжелые времена. Понял, что я имею в виду?

– Мы уже об этом говорили!

– Да, говорили.

Миллер начал нервничать:

– Знаешь, как я оказался в этом солнечном сраном Абердине? – Он указал вилкой на окно, за которым их ждала мерзкая погода. – Почему ушел из «Сан» и очутился в этой… вонючей дыре? – Он понизил голос на последних словах, чтобы никто не услышал, как он обзывает Абердин. – Из‑за наркотиков и шлюх.

Логан удивленно взглянул на него.

Миллер нахмурился: