Работа для котов

Кошки не любят собак…

Википедия

Сначала нам под ноги выкатились три урчащих комка шерсти. Котята. Малыши буквально излучали веселье и жизнерадостность. Один сделал вид, что сейчас цапнет меня за ногу. Я тут же притворился испуганным. Котик выплеснул прямо‑таки море довольства и веселым пестрым мячиком запрыгал вокруг нас с Рыжиком. Второй недолго изучал меня, вернее, мои пальцы, потом вскочил на руку и потребовал, чтобы я почесал его за ушком. Вот умница. Я исполнил его желание с большим удовольствием. Третий степенно шел рядом, старательно изображая, будто совсем не интересуется курочками. Наконец я сжалился, снял с палки одну птицу и отдал малышам. Котята затеяли веселую возню, отнимая курицу друг у друга. Урчащий и мяукающий смерч постепенно переместился на край поляны и там затих – малыши принялись за еду. Как всего трем маленьким комкам шерсти удалось создать столько шума, для меня загадка.

Пока мы шли к дереву, на котором лежали Старшие коты, дорогу нам перешел здоровенный серый котяра. По взглядам, которыми обменялись Рыжик и этот серый, я понял, что это давние соперники. Впрочем, задираться они не стали. Рядом были Старшие, а рыжий боец занят важной работой. Но, как мне показалось, основное противостояние у них еще впереди. И яблоко раздора, скорее всего, красавица Халва, которая тут же нарисовалась неподалеку. Взглянув ехидно на обоих претендентов и послав мне свою фирменную улыбку, кокетка снова скрылась в зарослях. Серый котяра поспешил за ней. Рыжик ревниво посмотрел им вслед и грустно продолжил со мной путь к дереву.

«Не переживай, у него нет шансов», – шепнул я мысленно. Рыжий Ромео благодарно взглянул на меня, и мы пошли дальше. Настроение у него улучшилось.

Брачные обычаи котов мира Ворк сильно отличаются от беспутства наших домашних кошек. Зрелости они достигают к двум годам и примерно тогда же избирают себе брачного партнера на последующие два года, в течение которых верны друг другу. Выбрав спутника, кошка рожает ему двух, реже трех наследников, и родители воспитывают их до зрелости. Когда потомство достигает брачного возраста, пара либо мирно расходится, чтобы выбрать себе новых партнеров, либо продолжает жить вместе. Примерно в возрасте шести лет коты производят на свет последнее потомство и выращивают его до зрелого возраста. С восьми до десяти лет коты становятся Старшими – занимаются управлением прайда. В возрасте около десяти лет они отходят от активной деятельности и обучают молодежь. Потом, как они говорят, «уходят в Далекий лес».

Подойдя к дереву, на котором разлегся прайд, я приставил палку с подарками к стволу и присел на землю. Рыжик растянулся рядом.

Некоторое время спустя с дерева спрыгнул громадный, весь в шрамах кот. Понюхав подарки, он довольно мяукнул. Тут же с веток спрыгнул второй, очень похожий на первого, схватил зубами палку с курами и тут же взлетел обратно. Старшие подарок приняли. Это хорошо, значит, поговорим.

«Привет, почти кот. Я Вожак. Ты знаком с нашими обычаями и знаешь наши характеры. Но ты не из нашего мира. Ты у нас уже был?» – быстро пронеслись у меня в голове мысли Старшего кота. Сразу стало ясно, что он мудрый и опытный.

«Привет, Вожак. Меня зовут Тим. Не знаю, был ли я именно у вас, но мы вели долгие беседы со Старшим по имени Мурк», – ответил я Вожаку.

«Знаю его. Когда я был таким, как эти мелкие, кот, ставший потом Мурком, был Вожаком соседнего прайда. – Вожак с удовольствием глянул на котят на краю поляны. Потом добавил: – На следующий год Вожаком станет Второй, и я возьму себе имя Мурк».

«Это был мудрый кот», – сказал я.

«Надеюсь, путь в Далекий лес у него был легок», – молвил ритуальную фразу Вожак и посмотрел на небо.

«Пусть будет так», – в ответ произнес я согласно ритуалу.

«Тебе нужен кот. Не котенок, а боец. Если мы договоримся, с тобой пойдет Рыжик», – через минуту сказал Вожак и посмотрел на моего проводника.

«Я хочу пойти с ним. Он смешной. Если, конечно, не очень надолго», – ответил рыжий кот и посмотрел в ту сторону, где в зарослях скрылась Халва. С ним все было ясно – юный Ромео с хвостом.

«Моя охота в этом мире займет три дня», – просветил я всех.

«Ваши охоты очень опасны. Рыжик может не вернуться». Взгляд Вожака погрустнел.

«Я не боюсь!» – Рыжий боец аж подпрыгнул на месте.

«Лежать», – коротко бросил Старший, и мой кот, недовольно урча, лег на землю.

«Если я буду отпускать всех желающих котов на подвиги, в прайде скоро останемся только я да котята», – сердито заявил Вожак.

Рыжик виновато прижал уши.

«Неподалеку появилась стая волков, – продолжил Старший кот разговор со мной. – Будь это простые волки, я их прогнал бы один. Но у них черные мысли».

Вожак внимательно посмотрел на меня. Я понимающе присвистнул. Волки‑оборотни. Волколаки. Коты от такого соседства могут полностью потерять возможность ментального контакта, что равносильно для них полной немоте и глухоте. Ментальные атаки котов на оборотней не действуют.

«Избавь прайды нашего леса от врага, и Рыжик пойдет на твою охоту», – сказал Старший кот и снова запрыгнул на свое дерево. Разговор был окончен.

Я уселся под деревом и задумался. Рыжий воин лежал рядом и старался мне не мешать. Умница. Через минуту я встал и принялся снимать лишнюю одежду и снаряжение. Остался в холщовых штанах и рубашке, на ногах легкие короткие сапоги. Из оружия взял небольшой нож в удобных поясных ножнах, за спину забросил меч и лук. Стрел оставил только двенадцать, остальные вытащил из колчана, заметно потерявшего в весе. Посомневавшись недолго, я все‑таки надел шлем. Прицепил на пояс малую аптечку. Прилепил к уху трикет Кузнеца и быстро вставил контактные линзы. Вытащил ошейник и кольцо‑коготь. Остальное снаряжение положил на плащ и связал в небольшой увесистый узел.

Застежка ошейника сделана таким образом, что кот при желании может легко его снять. А вот надеть самостоятельно это полезное снаряжение коту затруднительно. Потребуется моя помощь или некоторые усилия другого кота. Зато ошейник выполняет полезные функции. Во‑первых, защищает горло и шею, во‑вторых, служит средством связи. Используя кольцо‑коготь, я могу, чередуя вибрации и паузы (примитивной азбукой Морзе), сообщить кое‑какую информацию, например число врагов. Или просто позвать друга. Еще к ошейнику можно что‑нибудь прицепить.

Все это я объяснял Рыжику минут пять. Мой кот быстро сообразил, как снимать ошейник, и мы немного потренировались в приеме‑передаче кодовых сообщений. Заинтересовавшись нашей возней, с дерева спрыгнул Вожак. Вид у него был довольный. Ну, ясное дело, после курятинки‑то. Я объяснил ему предназначение ошейника, и он потренировался, надевая его на Рыжика. Снаряжение Вожаку понравилось. Любому руководителю нравится держать подчиненного на привязи. У цивилизованных особей роль привязи играет мобильник.

«Присмотри за узлом, а то котята растащат вещи по всему лесу», – попросил я Вожака.

«Рыжик покажет дорогу. В бой его не бери. Пользы нет, а риск велик», – напутствовал Старший кот, потом аккуратно взял мощными клыками мой узел и снова запрыгнул на дерево. Сверху на нас выжидающе смотрел весь прайд.

«Побежали», – предложил я рыжему.

«А ты умеешь?» – ехидно сморщив нос, спросил на парник.

«Далеко тут?» – поинтересовался я.

Рыжик представил предстоящий путь и передал мне мыслеобраз. Далековато. Километров двадцать, час стайерского бега. С учетом не совсем спортивной обуви, одежды и веса снаряжения – час с четвертью.

«Догоняй», – распорядился я и взял хороший темп.

Лес светлый, земля ровная, поросшая свежей короткой травой, напоминающей ухоженный газон. Снаряжение не тяжелое и дышится в лесу хорошо. С ранцевым бластером в дыму по воронкам скакать было потруднее. Я бежал легко и ровно дышал, специфической «волчьей рысью» пожирая километры. Рыжий спринтер удивленно несся рядом. Иногда он забегал вперед, указывая дорогу. На бегу я готовил себя к предстоящему бою.

Не люблю волколаков. Впрочем, к алкоголикам, наркоманам и прочим разновидностям двуногих тварей, потерявшим человеческий облик, я тоже не испытываю особую приязнь. Алкоголь – проверенный тысячелетиями транквилизатор, которому так до сих пор и не найдена адекватная замена. Наркотики – единственная возможность жить для миллионов людей, страдающих тяжелыми болезнями или получивших травмы. Помню, сам два дня находился под их воздействием, когда меня принесли после неудачного джипрыжка. Я тогда был практически раздавлен многотонным грузовиком. Но всегда находятся те, кто по глупости или от излишней самоуверенности все доводит до трагического фарса. Волколаки – это тоже бывшие люди.

В лесах мира Ворк растет ягода, получившая название волчья хмарь. Она смертельно ядовита. Но как змеиный яд в гомеопатических дозах – почти волшебное лекарство, так и настойка из волчьей хмари, особым образом приготовленная, становится чудодейственным эликсиром. Эликсир из ягод волчьей хмари, названный Эликсиром силы (сокращенно Эликс), творит чудеса: на пару часов увеличивает физическую силу и мобилизует внутренние резервы организма, способствуя быстрому заживлению ран. Эликс многие воины пьют, отправляясь в крайне опасные вылазки. Его дают смертельно раненным людям, и они благодаря прямо‑таки волшебным свойствам напитка выбираются буквально с того света.

Но находятся недоумки, которые начинают пить Эликс регулярно. Их называют хмарики. Без дозы Эликса они уже не могут. Вся их жизнь делится на ощущение полного всемогущества, вызванное дозой Эликса, и несчастное существование озлобленной и морально увечной твари, озабоченной лишь поисками новой порции наркотического напитка.

Встречаются сильные личности, которые смогли вырваться из порочного круга. Такие до конца жизни бледнеют от одного упоминания Эликса в разговоре и шарахаются от вида всего, что внешне напоминает серебристый напиток. Но основное количество хмариков либо умирает, выпив чрезмерно большую дозу Эликса, либо становится волколаками и уходит жрать волчью хмарь в леса.

Волколаки выглядят мерзко – что‑то среднее между грязным, опустившимся человеком и вечно голодным запаршивевшим волком. Психические отклонения начинаются у них еще на стадии хмарства, а уж дошедшие до волколачества почти поголовно впадают в буйное безумие. Ментальные атаки котов ничто по сравнению с кошмаром, навечно поселившимся в их голове. Друг друга, однако, они почти не трогают и сбиваются в стаи. Обладая остатками интеллекта, они становятся бедствием для экологического баланса лесов. Портят и загаживают все, к чему прикоснутся. Смертельно опасны для одиноких путников и естественных обитателей леса. Жрут все, что могут догнать. Постоянное поедание волчьей хмари дает им нечеловеческие силы и повышенную живучесть. Передвигаются они на четырех конечностях, при этом очень быстро. Неподготовленному человеку убежать от них крайне трудно. Пальцы у волколаков становятся короткими и толстыми, а ногти затвердевают и превращаются в жуткие волчьи когти, поэтому спастись от них можно только на деревьях.

Впрочем, легенды о невозможности уничтожить оборотней сильно преувеличены. Твари, конечно, живучие, но простреленная голова – средство против них достаточно радикальное. Перебитый позвоночник тоже. Так что я шел в бой, имея неплохие шансы.

Мы неслись сквозь лес. Постепенно деревья стали редеть, поляны встречались чаще и были все больше. Мы приближались к границе Леса котов. По моим расчетам, до Степей желтолицых всадников было уже недалеко. Через час бега Рыжик остановился тяжело дыша. Я тоже встал.

«Утомился, рыжий?» – улыбнулся я, дыша легко и ровно. Мне в таком темпе ничего не стоит бежать часов шесть. Рыжик передал мне мой образ, увенчанный рогами лесного оленя с копытами вместо обуви. До чего люблю своего кота!

«Коты не олени, – гордо заявил Рыжик и добавил: – Но остановился я не из‑за усталости. Впереди волки с черными мыслями. Голова болит.

К этому времени я уже заметил следы пребывания стаи волколаков. Птицы не пели, повсюду попадались кучи навоза и разбросанные кости с остатками полуразложившегося мяса, причем не только звериные. Часто встречались поломанные молодые деревца. Контраст с прекрасным Лесом котов был разителен.

«Уходи, Рыжик. Как закончу – позову», – сказал я коту, скосив глаза на кольцо‑коготь, и снял с плеча лук.

Рыжий кивнул и неспешно потрусил обратно, часто оглядываясь. Коту хотелось драки, но он понимал, что будет мне только мешать. Умница.

Я перешел на крадущийся шаг, вслушиваясь в окружающий меня лес. Стаю удалось услышать задолго до того, как перед моими глазами предстало сие неприглядное зрелище. Волколаки чувствовали себя хозяевами здешних мест, поэтому не таились, хотя по натуре эти твари трусливы. Уверенно они чувствуют себя только при значительном численном перевесе. Но я был один, а их целая стая, так что особо опасаться того, что они разбегутся по всему лесу и потом придется их долго вылавливать, мне не приходилось. Шум грызни и повизгивания укушенных оборотней нарушали тишину. Перебранка лающих голосов, в которых угадывалась примитивная человеческая речь, слышна была издалека. Эти твари уже не люди, но и зверьем, детьми природы, им никогда не стать.

Волколаки загнали кого‑то на одинокое дерево, стоящее посреди большой поляны, и глумливо кривлялись под ним.

«Слеуазай!» – единственное слово, которое мне удалось разобрать в их примитивной речи, больше напоминающей волчий вой. Церемониться с тварями не имело смысла.

Я вышел из‑за дерева. От стаи меня отделяло метров пятьдесят. Спокойно сосчитал волколаков – четырнадцать особей. Сканер трикета показал пятнадцать точек, находящихся неподалеку. Одна из них – жертва стаи, остальные вон они, на виду. Примитивные существа, даже о засаде не подумали. Я активировал браслет скорострельности, натянул лук до второго щелчка и открыл огонь на поражение.

Здоровенная тварь, вся поросшая свалявшейся клочьями шерстью, покатилась по траве с пробитой насквозь волчьей головой, на которой неестественно торчали два вполне человеческих уха. Впрочем, нет. Для человеческих ушей они были чересчур большие и даже после смерти волколака продолжали двигаться. Все это заняло долю секунды. Вторая стрела уже мягко лежала в силовых полях, и я целился в приземистого, широкогрудого самца, который, как в замедленной съемке, поворачивал тяжелую голову с налитыми кровью глазами в мою сторону. Стая взвыла и понеслась на меня. Примерно через пять секунд мы сошлись в ближнем бою. За эти пять секунд я успел выпустить десять стрел. Девять тварей остались лежать на траве с пробитой головой и шеей. Один волколак был отброшен метра на два и покатился по траве – моя стрела пробила ему плечо. Вилка была бы недовольна.

Когда вылетала последняя стрела, один из волколаков совершил громадный прыжок и вцепился в предплечье моей левой руки, держащей лук. Правой рукой в этот момент я как раз доставал меч из‑за спины. Не прерывая движения, полуметровый меч отделил тело от головы, которая так и осталась висеть, впившись зубами в мою руку. Потом клинок просвистел мелодию смерти и оставшиеся два оборотня покатились по траве – один с перерубленной глоткой, второй с разрубленным хребтом. Я почувствовал еще один укус, в правую ногу, чуть выше колена. Жутко быстрые твари.

Волколак с пробитым плечом вскочил на три лапы, быстро оглядел картину боя, развернулся и бросился наутек. Поминая недобрым словом свою удачу, я разжал мечом челюсти повисшего на моей левой руке «украшения», отключил браслет скорострельности и, прихрамывая, пустился в погоню за подранком. Меньше чем через минуту я выбежал из леса. Тварь успела удрать в степь метров на пятьсот и теперь не спешила. Сев на солнцепеке, волколак, уверенный в своей недосягаемости, лаял в мою сторону какие‑то оскорбления. Зря это он. Бежать надо было не щадя сил, тогда, возможно, у него появился бы небольшой шанс. Я опустил забрало, включил на шлеме приближение и, совместив виртуальную точку попадания стрелы с гнусной мордой полузверя, натянул лук до третьего щелчка и выпустил последнюю стрелу. Потом доковылял до места, где валялся труп, отрезал оба уха для Старшего кота, нашел стрелу и захромал обратно, волоча за собой тяжелое тело.

Вернувшись на поляну схватки, я занялся нелегкой работой победителя. Для надежности отделил голову каждой твари от туловища. Потом срезал с каждой головы уши для предъявления трофеев Вожаку. После этого сволок все части тел проигравших в одну кучу и стал искать стрелы. Одна оказалась безнадежно испорчена, остальные еще послужат. Закончив дела, я уселся под деревом и занялся ранами. Стать волколаком после укуса оборотня столько же шансов, сколько стать законченным алкоголиком после укуса бомжа начала двадцать первого века, но отравиться какой‑нибудь дрянью от не чищенных годами клыков можно запросто. Тщательно обработав универсальной заживляющей мазью укусы, я нажал на кольце‑когте кодовую последовательность вызова Рыжика. Работа для прайда окончена. Осталось только поджечь начинающую пованивать кучу ядовитого мяса, не съедобного ни для одного живого существа Леса котов.

И тут я вспомнил про жертву стаи, которая до сих пор скрывалась в кроне дерева, под которым так удобно расположился победитель волколаков.

Date: 2015-09-05; view: 331; Нарушение авторских прав