Тридцать четвертая сессия

Придя на сессию, пациентка обнаружила явный шизофренический бред. Вскоре после нашей последней встречи, когда она сумела в полной мере ощутить телесные потоки, у нее началась диарея. По ее словам, «кишечник скрутило… и что-то прорывалось по направлению к гениталиям». Ее тошнило, кроме того, ее беспокоил сильный метеоризм. Ночью в комнате ей привиделись различные формы и фигуры, излучающие радугу. Было очевидно, что оргонная энергия, устремившись по ее телу, возбуждает кишечник. Еще более очевидным, был о то, что она неверно истолковывает большую часть своих ощущений. Она жаловалась: «Я не доверяю вам… вы заодно с ними [»силами»]; они используют все возможности, чтобы навредить мне… они отравили пищу так, что меня вырвало… они устроили дождь, чтобы разозлить меня… они никогда раньше не смешивались с обычной жизнью… а теперь смешались… это ваша вина…»

Идея о том, что пищу отравили, легко объяснялась как результат возбуждения, которое направилось от кишечника вверх, вызвав рвоту. Я уговаривал ее уступить «силам». Ей отчасти удалось это сделать, но когда все тело стало сотрясаться, она опять отключилась. Ущипнув, я вернул ее обратно. Взгляд пациентки оставался пустым и «отстраненным», лоб — неподвижным, все тело сотрясала нервная дрожь.

Такое состояние само по себе было огромным достижением. Я был готов к нему. Я знал, что все ее шизофренические симптомы пройдут, когда органические ощущения разовьются должным образом и будут восприниматься в полной мере. Но я не знал, каким будет исход — полная кататония или выздоровление. Риск оправдывал себя, поскольку в любом случае, и без терапии, кататония оставалась единственным исходом. Кроме того, я понимал, насколько велика опасность суицида. Я убедил себя в ее доверии и честности. Она рассказала, что как-то раз на днях, когда она совершенно перестала ощущать свои руки, у нее появилось огромное желание отрезать их. «…Если бы я могла вам доверять… — повторяла она снова и снова. — …Они снова овладевают мной… они делают со мной все, что хотят… я больше не могу бороться с ними…» Меня поразило, что она отказалась от сигареты, которую я ей предложил. Ей показалось, что она отравлена.