Глава 1. Исторический роман – Harlequin –

Кэрол Мортимер

Золотая маска

Исторический роман – Harlequin –

Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=3120445

«Золотая маска»: Центрполиграф; М.:; 2012

ISBN 978‑5‑227‑03573‑8

Аннотация

Каролина Коупленд и две ее сестры оказались в трудном положении – недавно назначенный опекун хочет жениться на одной из них. Свободолюбивая Каролина желает быть хозяйкой своей судьбы и бежит в Лондон, ничуть не боясь нарушить строгие житейские правила эпохи Регентства. Чтобы прокормить себя, она решается петь в фешенебельном игорном клубе. С бьющимся сердцем она выходит на залитую ярким светом сцену и, оглядывая толпу зрителей, видит поразительно красивого джентльмена. Его взгляд словно пронзает ее насквозь, отчего у нее перехватывает дыхание и краска приливает к лицу. Но Каролина не может позволить себе знакомство с ним, потому что рискует выдать свою тайну…

Продолжение – в романах Кэрол Мортимер «Кружевной веер» и «Опасное сходство».

Кэрол Мортимер

Золотая маска

Пролог

Апрель 1817 г., палаццо Брицци, Венеция, Италия.

– Я говорил вам, что собрался сделать предложение одной из дочерей Уэстборна?

Лорд Доминик Вон, граф Блэкстоун – один из двух джентльменов, к которым обращался лорд Гейбриел Фолкнер, – так удивился, что совсем неэлегантно разинул рот. Покосившись на их общего друга, Натаниэля Торна, графа Озборна, Доминик понял, что тот тоже ошеломлен: застыл, не донеся до рта чашку с чаем.

В самом деле, в тот миг могло показаться, будто само время прекратило свое существование. Ни один из друзей не шелохнулся. Не произнес ни звука. Как будто Земля перестала вращаться вокруг Солнца.

Разумеется, Земля не прекратила свое вращение; друзья по‑прежнему слышали пение гондольеров на оживленном Большом канале, крики уличных торговцев, предлагавших свои товары, и веселый птичий гомон. Время застыло лишь на балконе палаццо Брицци, где три джентльмена наслаждались поздним завтраком. Ближе к вечеру Блэкстоун и Озборн должны были возвращаться домой, в Англию.

– Что с вами? – врастяжку спросил хозяин дома, в насмешливом изумлении поднимая брови и сверкая синими глазами. Он положил на стол письмо, которое только что прочел.

Доминик Вон опомнился первым:

– Гейб, ты, конечно, шутишь?

Гейбриел устремил на него насмешливый взгляд:

– А если не шучу?

– Разумеется, этого не может быть! – пылко воскликнул Озборн. – Ведь ты и сам Уэстборн…

– Да, последние полгода, – холодно согласился недавно получивший титул граф Уэстборн. – А жениться я намерен на одной из дочерей прежнего графа!

– На дочери Коупленда?

– Вот именно! – Уэстборн надменно склонил темноволосую голову.

– Но… зачем тебе понадобилось жениться? – спросил Доминик, не скрывая досады.

В самом деле, зачем одному из них вдруг понадобилось добровольно жертвовать свободой и связывать себя брачными узами?

Всем троим было по двадцать восемь лет; они вместе учились в школе, а затем пять лет воевали под началом Веллингтона. Они вместе сражались, вместе пили, вместе ели, вместе волочились за девушками, частенько ночевали под одной крышей.

Они давно договорились, что не станут довольствоваться одним спелым яблочком, если в их распоряжении целая корзина. И вот теперь Гейбриел готовится нарушить их негласный уговор!

Уэстборн пожал широкими плечами, которые подчеркивал элегантный темно‑синий сюртук.

– Мне показалось, так будет правильно.

«Так будет правильно»! Прежде Гейбриел совсем не заботился о том, чтобы поступать правильно! Восемь лет назад его выслали из Англии после громкого скандала; семья отреклась от него. С тех пор лорд Гейбриел Фолкнер жил по собственным правилам и нимало не заботился о приличиях!

Разумеется, после того, как изгнанник унаследовал в высшей степени почитаемый титул графа Уэстборна, отношение к нему немного изменилось. Теперь лондонское общество и особенно мамаши, обремененные дочерьми на выданье, готовы были встретить Гейбриела с распростертыми объятиями, несмотря на его дурную репутацию. И все‑таки…

– Гейбриел, ты шутишь! – решительно объявил Озборн, демонстрируя свое недоверие.

– К сожалению, не шучу, – вздохнул Уэстборн. – После того как я неожиданно унаследовал титул и владения покойного графа, судьба трех дочерей Коупленда находится всецело в моей власти. – Уголки его рта презрительно дернулись вверх. – Не сомневаюсь, Коупленд рассчитывал благополучно выдать дочек замуж до того, как встретится с Создателем. К сожалению, он не успел, и теперь мне приходится заботиться о девицах.

– Значит, последние полгода ты опекун сестер Коупленд? Почему ты ничего нам не сказал? – недоверчиво осведомился Озборн.

Уэстборн высокомерно склонил голову:

– Не хотелось, так сказать, приоткрывать дверцу курятника и впускать туда лисицу…

В самом деле, подумал Доминик. Гейбриел нажил дурную славу своими любовными похождениями. Стоило очередной пассии хоть немного ему наскучить, он безжалостно разрывал с ней всякие отношения.

– Гейбриел, почему ты ни разу не упоминал о своих подопечных?

Уэстборн пожал плечами:

– Сейчас упоминаю.

– Невероятно! – Озборн по‑прежнему не мог найти нужных слов.

Гейбриел невесело улыбнулся:

– Почти так же невероятно, как и то, что я унаследовал титул.

В самом деле, ничего этого не случилось бы, если бы в битвах с Наполеоном не пали оба племянника Коупленда, которые должны были унаследовать титул. Поскольку у самого Коупленда сыновей не было, только дочери, высланному из страны лорду Гейбриелу Фолкнеру достался титул покойного троюродного дяди – весьма дальнего родственника.

– Согласитесь, роль опекуна трех молодых леди несколько необычна… Поэтому я попросил своего поверенного сделать им предложение от моего имени, – пояснил Уэстборн.

– Которой из трех? – Доминик пытался вспомнить, видел ли он сестер Коупленд во время недолгих наездов в Лондон, но так ничего и не вспомнил. Раз они не блистали во время лондонских сезонов, значит, едва ли отличаются красотой – иначе он непременно заметил бы их. В сердце Доминику закралось дурное предчувствие…

Четко очерченный рот Уэстборна скривился в усмешке.

– Так как я не видел ни одну из трех сестер, то и не счел нужным выбирать.

– Не счел нужным?! – Доминик в ужасе воззрился на друга. – Гейбриел, неужели ты хочешь сказать, что предложил руку и сердце любой девице Коупленд?

Уэстборн холодно улыбнулся:

– Именно так.

– Послушай, Гейб! – заговорил Озборн, который, как показалось Доминику, тоже пришел в ужас. – Тебе не кажется, что ты изрядно рискуешь? А если сестры решат выдать за тебя самую толстую и некрасивую из них? Такую, на которой не женится ни один мужчина?

Уэстборн только отмахнулся:

– Вряд ли они толстые и некрасивые, ведь их матерью была Харриет Коупленд!

Троим друзьям было всего по девятнадцать лет, когда леди Харриет Коупленд, графиня Уэстборн, всего через месяц после того, как бросила мужа и дочерей, была убита своим ревнивым любовником. О ее красоте ходили легенды.

Доминик поморщился:

– Наверное, за тебя отдадут сестру, которая пошла не в мать, а в отца!

Коупленд умер в возрасте шестидесяти лет; он был коротышкой, не отличавшимся особым обаянием. Не приходилось удивляться, что красавица Харриет бросила его ради более молодого мужчины.

– Ну и что? – спросил Уэстборн, откидываясь на спинку кресла. Его темные волосы были модно зачесаны на висках и на лбу. – Чтобы произвести на свет наследника, граф Уэстборн обязан жениться. На ком угодно! Думаю, любая из сестер Коупленд, независимо от внешности, способна произвести на свет наследника! – Он элегантно пожал широкими плечами.

– Но как же… я имею в виду, если твоя жена окажется уродливой толстухой, ты просто не сумеешь себя заставить сделать все необходимое для появления на свет так нужного тебе наследника! – Озборн поморщился, живо представив себе неприятную картинку.

Доминик расплылся в улыбке:

– Что скажешь, Гейб?

– Скажу, что теперь уже не имеет значения, сумею я или не сумею сделать все необходимое для зачатия наследника. – Уэстборн с напускным равнодушием взял за уголок письмо, которое чуть раньше отложил в сторону, и пробежал глазами по строчкам. – Похоже, друзья, моя репутация сыграла со мной дурную шутку! – Голос его сделался стальным.

Доминик нахмурился:

– Объяснись, Гейбриел!

Гейбриел поджал красиво очерченные губы.

– В письме, которое я получил сегодня утром, мой поверенный недвусмысленно сообщает, что все три сестры Коупленд… представь себе, Нат, даже уродливая толстуха… – он насмешливо поклонился Озборну, – наотрез отказываются выйти замуж за снискавшего сомнительную славу лорда Гейбриела Фолкнера!

Достаточно давно зная Гейбриела, Доминик понимал, что хладнокровие друга лишь напускное. Гораздо лучше о его настроении свидетельствовали стальной блеск темно‑синих глаз и угрожающе выдвинутая вперед нижняя челюсть. Под маской равнодушия таилась холодная ярость.

Подозрения Доминика подтвердили следующие слова Гейбриела:

– Итак, приняв во внимание все обстоятельства, я решил, что вскоре следом за вами отправлюсь в Англию.

– Венецианские дамы все как одна будут оплакивать твой отъезд, – сухо заметил Озборн.

– Возможно, – бесстрастно ответил Гейбриел, – но я твердо решил, что новому графу Уэстборну пора занять свое место в лондонском обществе.

– Превосходно! – Озборн не колеблясь одобрил замыслы друга.

Доминик тоже радовался при мысли, что Гейбриел снова будет вместе с ними в Лондоне.

– В лондонском особняке Уэстборнов уже много лет никто не живет; должно быть, теперь он похож на мавзолей. Может быть, первое время поживешь у меня? Кстати, мне очень пригодятся твои советы, ведь я задумал произвести большие перемены «У Ника»… – Доминик имел в виду игорный клуб, который месяц назад выиграл в карты у прежнего владельца, Николаса Брауна.

Гейбриел нахмурился:

– Дом, настоятельно рекомендую тебе больше не вести с Брауном никаких дел!

Его предостережение было излишним; Доминик прекрасно знал, кто такой Николас Браун, сын пэра и проститутки. Отнюдь не джентльмен, Браун обладал огромными связями в лондонском преступном мире.

– Верно подмечено, Гейб.

Гейбриел кивнул:

– Благодарю за приглашение; Блэкстоун‑Хаус замечательный. И все же я не намерен задерживаться в столице. Я сразу же проследую в Шорли‑Холл.

Доминик не сомневался в том, что намерения друга не сулят трем сестрам Коупленд ничего хорошего…

Глава 1

Три дня спустя. Игорный клуб «У Ника», Лондон, Англия.

Легко пробежав по сцене в бальных туфельках, Каро прилегла на кушетку, обитую красным бархатом. Устроившись поудобнее, она проверила, не соскользнула ли золотая маска, украшенная драгоценными камнями, закрывающая лицо ото лба до губ. Затем расправила локоны театрального парика цвета черного дерева; длинные пряди закрыли ее пышную грудь и плечи. Под конец Каро разгладила складки платья золотого цвета, закрывавшего фигуру целиком – от шеи до пальцев ног.

Услышав возбужденный гул из‑за занавеса, она поняла: завсегдатаи игорного клуба уже ждут, когда она начнет свое представление.

Сердце Каро гулко забилось, и кровь быстрее побежала по жилам, когда оркестр заиграл вступление, а зрители в зале выжидательно замолчали.

* * *

Доминик немного постоял у входа. Игорный клуб «У Ника» считался одним из самых модных лондонских игорных заведений. До того как Доминик стал владельцем клуба, он был его завсегдатаем.

Едва приехав из Венеции, он сразу же направился в клуб. Передав шляпу и плащ слуге, он насупился, не увидев на привычном месте Бена Джексона, дюжего молодого швейцара. Кроме того, в игорных залах за красным бархатным занавесом царила необычная тишина.

Что там происходит?

Неожиданно тишину прорезал низкий, чувственный женский голос. И это несмотря на то, что перед отъездом в Венецию Доминик отдал управляющему недвусмысленное распоряжение насчет женщин! Он запретил брать на работу в клуб, владельцем которого стал, представительниц прекрасного пола. В любом качестве!

Доминик широким шагом проследовал в главный зал и сразу понял, почему швейцар покинул свой пост. Бена Джексона он увидел у самого входа. Швейцар стоял, словно прикованный к месту, в толпе таких же оцепеневших завсегдатаев. Очевидно, сейчас всех посетителей игорного клуба занимало лишь одно зрелище.

Обладательница соблазнительного грудного голоса возлежала на сцене на кушетке, обитой красным бархатом. У нее была миниатюрная фигурка и копна пышных локонов цвета черного дерева, которые свободным каскадом ниспадали на плечи и доходили ей до талии. Почти все лицо закрывала маска, инкрустированная драгоценными камнями, похожая на ту, что носят в Венеции во время карнавала. Губы певицы оказались пухлыми и чувственными, а шея поражала жемчужной белизной. Мерцающее золотистое платье скорее подчеркивало, чем скрывало обольстительные изгибы ее фигуры.

Несмотря на маску и длинное широкое платье, Доминик был уверен в том, что еще не встречал более соблазнительного создания!

Судя по жадным взглядам и раскрасневшимся лицам остальных мужчин, все они, очевидно, считали так же. Некоторые бросали на певицу откровенно плотоядные взгляды. Поняв, что и сам не может отвести глаз от сцены, Доминик невольно нахмурился.

Каро заставляла себя не слишком гневаться на новичка, который стоял у входа в зал и глазел на нее исподлобья. Нельзя демонстрировать свое раздражение ни взглядом, ни голосом. Под конец первого отделения она медленно встала, подошла к краю сцены, грациозно покачивая бедрами, и пропела последние низкие, страстные ноты.

И все же она ни на миг не забывала о стоящем у входа бледном мужчине с холодными глазами.

Он был так невероятно высок, что возвышался на целую голову над остальными посетителями. Его широкие мускулистые плечи выгодно подчеркивал тонкий черный сюртук; ослепительно‑белая рубашка была сшита по последней моде – воротник и манжеты отделаны брюссельским кружевом. Красиво уложенные волосы цвета воронова крыла отливали синим. Глаза его, пронизывающие, неодобряющие, оказались светло‑серыми, как будто серебристыми. Лицо незнакомца поражало своим аристократизмом: высокие скулы, прямой нос, твердые, четко очерченные губы, квадратный, решительный, надменно приподнятый подбородок. Правда, красивое надменное лицо несколько портило мрачное выражение, которое подчеркивал большой шрам на левой щеке – от глаза до подбородка.

Светло‑серые глаза красивого незнакомца смотрели на Каро с такой неприязнью, с какой она за двадцать лет жизни еще ни разу не сталкивалась. Очевидное презрение настолько ошеломило ее, что ей едва удалось сохранить на губах улыбку, пока она кланялась публике под оглушительные аплодисменты. По опыту она знала, что аплодировать ей будут еще несколько минут после того, как она удалится в импровизированную гримерную в дальнем конце клуба.

Прежде чем уйти со сцены, Каро невольно бросила последний взгляд на мрачного незнакомца. Она слегка встревожилась, заметив, что он о чем‑то серьезно разговаривает с управляющим Дрю Батлером.

– Дрю, ну и что все это значит? – ледяным тоном осведомился Доминик, пока певица раскланивалась под гром аплодисментов.

Седовласый управляющий сохранял невозмутимый вид; проработав в клубе «У Ника» двадцать лет, он почти ничему не удивлялся. Его усталые голубые глаза многое повидали на своем веку. Дрю Батлера трудно было вывести из себя; недовольство нового хозяина не тронуло его.

– Наши постоянные посетители ее обожают!

– Уже четверть часа, с тех пор как эта женщина начала петь, наши постоянные посетители не пьют и не играют!

– А вы посмотрите, что начнется, когда она уйдет, – негромко посоветовал Дрю.

И правда, едва певица удалилась, как шампанское полилось рекой, а игра пошла полным ходом. Завсегдатаи громогласно обсуждали прелести молодой женщины. Многие бились об заклад, кому первому повезет увидеть личико за украшенной драгоценностями маской.

– Вот видите, – сказал, обернувшись к Доминику, Дрю. – Она способствует процветанию!

Доминик нетерпеливо покачал головой:

– Разве я не ясно выразился, когда заходил сюда месяц назад? Черт побери, я требую, чтобы в будущем здесь был только игорный дом, а не бордель!

– Совершенно верно, – ответил Дрю, нимало не смущаясь. – По вашему распоряжению комнаты наверху заперли, с тех самых пор в них никого не пускают.

Представитель знати, к тому же граф, ставший владельцем игорного заведения с сомнительной репутацией вроде клуба «У Ника», едва ли способен вызвать одобрение высшего общества. Однако месяц назад Доминик не сумел отказаться от партии в карты. Игра стала для него делом чести. Николас Браун предложил ему поставить на кон племенного жеребца по кличке Черный Полумесяц, которого Доминик держал в своей конюшне в Кенте. Взамен Браун предложил собственный клуб. Доминик выиграл.

Владеть игорным заведением – одно, но полдюжины спален на втором этаже, до недавних пор доступных любому мужчине, который пожелает уединиться там… с кем пожелает, – вещь совершенно недопустимая. Доминик не желал, чтобы его считали сводником! Поэтому он и распорядился закрыть двери клуба для представительниц слабого пола, кем бы они ни были. По его приказу спальни на втором этаже заперли. Судя по всему, его распоряжения исполнялись неукоснительно – если не считать таинственной незнакомки, обворожившей не только завсегдатаев, но и служащих клуба.

Доминик плотно сжал губы.

– Я полагал, что мой приказ относится ко всем… дамам, работавшим здесь ранее!

– Каро – совсем не шлю… не развратная женщина. – Дрю заметно ощетинился, угрожающе расправив плечи.

Доминик нахмурился:

– Тогда скажите, кто же она?

– Она – то, что вы видели, – ответил Дрю. – Дважды за вечер она поет. Как только она уходит со сцены, наши посетители пьют и играют больше чем обычно.

– Ее сопровождает служанка или компаньонка?

Пожилой управляющий как будто изумился:

– А вы как думаете?

– Как я думаю?! – Доминик прищурился, и его глаза стали похожи на узкие острые льдинки. – Я думаю, что от нее невозможно ждать ничего хорошего! – Он сурово сдвинул брови. – Который из джентльменов получает привилегию сопровождать ее домой в конце вечера?

– Я! – горделиво объявил Бен Джексон, проходя мимо них к своему месту у входа в клуб.

Лицо у молодого швейцара было круглым, розовощеким, как у ангелочка; портил его лишь нос, перебитый в нескольких местах. Да и при взгляде на его кулаки размером с хорошие окорока сразу становилось ясно: швейцар принимал участие во многих драках.

Доминик удивленно обернулся к швейцару:

– Вы?!

Бен радостно ухмыльнулся, продемонстрировав дыры вместо выбитых зубов:

– Так потребовала мисс Каро!

Она еще и чего‑то требует, вот как?

Бен Джексон умел одним взглядом нагнать страху на видавших виды мужчин, а Дрю Батлер был циником до мозга костей. И вот какая‑то мисс Каро, похоже, прибрала их к своим маленьким ручкам!

– Дрю, давайте продолжим разговор у вас в кабинете! – Доминик круто развернулся и зашагал вперед, не проверив, идет ли за ним управляющий.

Еле сдерживая раздражение, он на ходу поздоровался с несколькими знакомыми и улыбнулся им. Затем зашел за перегородку и оказался в служебном помещении. Чуть дальше по коридору располагался кабинет Дрю.

Не обращая внимания на роскошную обстановку, Доминик сразу же направился к бюро красного дерева. Управляющий зашел в кабинет следом за ним и закрыл дверь. Шум, идущий из игорных залов, сразу стих. Заметив на столе графин с бренди, Доминик налил себе, сделал глоток на пробу, убедился, что бренди первоклассное, и вопросительно посмотрел на управляющего.

Тот покачал головой:

– На работе не пью.

Доминик прислонился к бюро спиной:

– Итак, Дрю, кто она и откуда взялась?

Управляющий пожал плечами:

– Хотите, чтобы я сказал, что я о ней думаю, или передать, что она сама мне сообщила, когда пришла сюда в поисках работы?

Доминик прищурился:

– И то и другое.

Он отпил еще бренди и стал преувеличенно внимательно разглядывать носок своего сапога, начищенного до зеркального блеска. Управляющий начал пересказывать историю несчастий молодой женщины.

Каро Мортон назвалась сиротой, которая жила с незамужней теткой где‑то за городом. Три недели назад пожилая дама скоропостижно скончалась, и девушка осталась без крыши над головой. Две недели назад она приехала в Лондон совершенно одна, без служанки или компаньонки. Денег у нее тоже почти не было, и она решила сама устроить свою жизнь. Судя по всему, вначале она думала стать компаньонкой или гувернанткой в хорошей семье, однако из‑за отсутствия рекомендаций ей везде отказывали. Поэтому она и принялась искать работу по театрам и клубам.

Услышав последние слова, Доминик резко вскинул голову:

– И во многих таких местах она уже побывала, прежде чем наведалась к вам?

– В пяти или шести, – поморщился управляющий. – Насколько я понял, в предыдущих местах она получила несколько предложений… другого сорта.

Доминик невесело улыбнулся. Он без труда угадал, какие то были предложения.

– Вам не захотелось предложить ей то же самое, когда она явилась сюда просить работу? – Он не сомневался, что многие мужчины, независимо от возраста, при виде мисс Каро Мортон испытывали желание переспать с ней.

Пожилой управляющий смерил его укоризненным взглядом и сел за стол.

– Милорд, последние двадцать лет я счастлив в браке. Моя дочь ненамного моложе мисс Мортон.

– Приношу свои извинения. – Доминик слегка поклонился и тряхнул головой. Взгляд у него просветлел. – Что ж, прекрасно! Значит, вот как сама мисс Мортон объясняет цель своего приезда в Лондон. Теперь расскажите, кем или чем считаете ее вы.

Дрю ответил не сразу:

– Возможно, незамужняя тетка у нее действительно была, но я почему‑то в этом сомневаюсь. По‑моему, она приехала в Лондон, спасаясь от чего‑то или от кого‑то. Возможно, она сбежала от грубого, деспотичного отца. Или даже от жестокого мужа. Как бы там ни было, она выглядит и держится слишком благородно для обычной актрисы или шлюхи.

Доминик смерил управляющего задумчивым взглядом:

– Что, по‑вашему, значит «слишком благородно»?

– У нее безупречные манеры, – лаконично ответил управляющий.

Доминик все больше изумлялся. Певица в игорном клубе – женщина из общества, которая пытается скрыть свою личность? Да, наверное, этим и объясняется маска, украшенная драгоценными камнями.

– А вам не приходило в голову, что актрисы и шлюхи умеют изображать благородных дам?

– Приходило, – ответил Дрю, – но я не думаю, что Каро Мортон – одна из них. – Управляющий о чем‑то задумался, а потом вскинул голову и предложил: – Может быть, вам лично побеседовать с ней? Тогда у вас сложится о ней собственное впечатление.

Для Доминика было очевидно: управляющий по‑отечески относится к мисс Каро Мортон, которую считает «благородной». Ясно, что и швейцар Бен Джексон также покровительствует ей. Если она в самом деле чья‑то беглая жена или дочь… Доминик совсем не склонен был сочувствовать беглянке.

– Именно так я и поступлю, – сухо заверил он своего собеседника. – Просто сначала хотел узнать ваше мнение.

Дрю смерил его озабоченным взглядом:

– Вы намереваетесь ее уволить?

Доминик ответил не сразу. Он не подвергал сомнению слова Дрю Батлера о том, что выступления Каро Мортон привлекают в клуб посетителей. Однако, даже если певица и способствует процветанию клуба, если она в самом деле сбежала от мужа или отца, от нее в конечном счете больше вреда, чем пользы.

– Все будет зависеть от самой мисс Мортон.

– В каком смысле?

Доминик надменно поднял брови:

– Дрю, я отлично помню, что вы управляете клубом не первый год. По‑моему, вы замечательно справляетесь со своими обязанностями. – Он бегло улыбнулся, словно желая смягчить следующие слова. – Однако ваши ценные качества не дают вам права подвергать сомнению мои действия или решения.

– Да, милорд.

– Где сейчас Каро Мортон?

– Обычно между выступлениями в ее гримерную по моему приказу приносят скромный ужин, – не без вызова ответил Дрю, словно намекая: пусть‑ка Доминик попробует подвергнуть сомнению его решение!

Доминик прекрасно помнил миниатюрную, стройную фигурку певицы и ее светлую, полупрозрачную кожу. Он вовсе не собирался подвергать сомнению решение Дрю; судя по виду, скорее всего, помимо «легкого ужина» у Каро Мортон за весь день маковой росинки во рту не бывает.

– Если вы собираетесь ее уволить, прошу вас сообщить мне заранее. Я ведь должен буду выплатить ей жалованье, – словно защищаясь, продолжал Дрю, к немалому удивлению Доминика.

Кивнув в знак согласия, он вышел из кабинета управляющего и тяжело вздохнул. Судя по всему, загадочной певице удалось подобрать ключик к душе даже такого прожженного циника, как управляющий игорным клубом Дрю Батлер. Если ее в самом деле придется уволить, управляющий наверняка попробует подыскать для нее другое место.

К собственному удивлению, Доминик понял, что ему ужасно хочется выяснить, кто такая мисс Каро Мортон на самом деле! Странное открытие для человека, который целых пять лет провел на войне. И вот уже два года после возвращения в Англию успешно отражает атаки благородных мамаш с дочерьми на выданье. Подобный опыт закалил его едва ли не больше, чем работа в игорном клубе закалила Дрю Батлера, пусть управляющий «У Ника» гораздо старше его по возрасту.

Каро вздрогнула, когда в дверь ее гримерной отрывисто постучали. Собственно говоря, каморку, которую ей отвели, едва ли можно было назвать гримерной. Но, каким бы тесным и душным ни было помещение, выделенное ей мистером Батлером на задах игорного клуба, она могла отдохнуть здесь между представлениями.

Управляющий заверил ее, что сюда не пустят ни одного из завсегдатаев клуба «У Ника»…

Каро медленно встала, потуже затянула пояс халата и подошла к запертой изнутри двери.

– Кто там? – с опаской спросила она.

– Меня зовут Доминик Вон, – заносчиво ответил мужчина.

Даже не видя незваного гостя, Каро почему‑то сразу поняла: за дверью стоит тот самый сероглазый красавец, который так неодобрительно смотрел на нее во время выступления. Она не знала точно, почему она так уверена в своих умозаключениях, однако нисколько в них не сомневалась. В его звучном баритоне явственно слышались властные нотки; угадывалась уверенность, воспитанная многолетней привычкой повелевать. Видимо, он и представить себе не может, чтобы кто‑то осмелился его ослушаться. Очевидно, он и сейчас ждет, что она поспешит отпереть дверь и впустить его…

Каро сунула руки в карманы халата и так стиснула кулаки, что ногти впились в кожу.

– Джентльменам нельзя приходить ко мне в гримерную!

Последовало недолгое молчание. Затем стоящий за дверью мужчина довольно раздраженно ответил:

– Уверяю вас, что пришел сюда с ведома и согласия Дрю Батлера.

Всю неделю, что Каро выступала в клубе «У Ника», управляющий был очень добр к ней. Более того, она сразу поняла, что мистеру Батлеру можно безоговорочно доверять. Но сегодняшний незваный гость объявился так неожиданно – и вместе с тем уверяет ее, что мистер Батлер одобряет его приход… Что ж, придется ему не поверить.

– Извините, но мой ответ по‑прежнему «нет».

– Уверяю вас, у меня к вам дело, которое отнимет у вас не больше нескольких минут, – так же раздраженно продолжал незваный гость.

– Мне нужно отдохнуть перед следующим выступлением, – не сдавалась Каро.

Доминик в досаде поморщился. Какая упрямица – по‑прежнему отказывается открыть дверь! А ведь ничего больше он не просит!

– Мисс Мортон…

– Это мое последнее слово, – надменно ответила Каро.

Прищурившись, Доминик вспомнил, как Дрю уверял, что Каро Мортон «благородная». Выговор у нее действительно свидетельствует о хорошем воспитании. В голосе слышится, пусть и едва уловимая, властность, немыслимая для актрисы или дамы полусвета.

– Мисс Мортон, либо вы сейчас же откроете мне дверь, либо, уверяю вас, никакого «следующего представления» в клубе «У Ника» для вас не будет. – Доминик оперся плечом о стену и скрестил руки на широкой груди.

За дверью тихо ахнули.

– Вы мне угрожаете, мистер Вон?

Теперь он уловил в ее голосе нотки нерешительности.

– Мисс Мортон, я не угрожаю, а говорю правду.

Каро не знала, на что решиться. Две недели назад она сбежала из дома и приехала в Лондон, думая устроиться компаньонкой или гувернанткой в какую‑нибудь почтенную семью, но неожиданно выяснила, что в почтенную семью ее не возьмут по той причине, что у нее нет рекомендательных писем.

Кроме того, жизнь в столице оказалась гораздо дороже, чем рассчитывала Каро. Она захватила с собой небольшую сумму, сэкономленную из карманных денег, но ее запасы таяли буквально на глазах, а возвращаться домой и терпеть невыносимое положение она не могла. Оставалось последнее: попытать счастья на сцене. Дома ее осыпали комплиментами, когда после ужина она развлекала гостей пением. Правда, гости у них бывали нечасто; в основном отец приглашал своих друзей или соседей. Каро обошла несколько заведений, где выступали артисты. Кое‑где ей действительно предложили работу, но такого рода, что девушка, воспитанная в тихом и мирном Гэмпшире, испытала настоящее потрясение!

За свое нынешнее место – в том числе и за деньги, которыми она расплачивается за скромное жилье, – ей следует быть благодарной Дрю Батлеру. Если пожилой управляющий почему‑либо не возражает против ее посещения Домиником Воном, наверное, она должна принять его…

Она вынула руки из карманов и дрожащими пальцами повернула ключ в замке. Дверь распахнулась, Каро поспешно отступила.

На пороге действительно стоял тот самый сероглазый красавец. При свечах он внушал настоящий трепет; шрам на левой щеке зловеще побагровел, черный сюртук и белая рубашка лишь подчеркивали излучаемую им властность.

Каро отступила еще на шаг:

– О чем вы хотите со мной поговорить?

Увидев Каро Мортон без маски, закрывающей лицо, Доминик с трудом удержался от возгласа изумления. Вместо черных локонов по ее плечам разметались золотистые кудри. Они обрамляли личико в форме сердечка, на котором горели миндалевидные глаза цвета морской волны. Певица оказалась такой красавицей, что у него захватило дух.

Если она в самом деле непослушная дочь или, больше того, сбежавшая жена – тем хуже!

– Пригласите меня войти, мисс Мортон! – потребовал он тоном, не терпящим возражений.

Длинные ресницы дрогнули, но Каро быстро пришла в себя и горделиво вскинула заостренный подбородок:

– Сэр, я отдыхаю перед выступлением.

Доминик плотно сжал губы.

– Насколько я понял из объяснений Дрю, до вашего следующего выступления еще час.

Лебединая шейка судорожно дернулась; он не мог отвести взгляд от полоски сливочно‑белой кожи под воротником халата. Прищурившись, он опустил голову и посмотрел на ее высокую грудь, обтянутую шелковистой материей. Талия у нее оказалась такой тонкой, что Доминик почти не сомневался: он сумеет обхватить ее ладонями. К собственному удивлению, он очень возбудился при мысли о том, как будет ласкать ее пышную грудь, охватит гладкие округлости ягодиц и легко оторвет ее от земли, а она обовьет его талию своими длинными, стройными ногами…

Каро поняла, что ей совсем не нравится, как Доминик Вон буквально пожирает ее взглядом. Он как будто раздевал ее, разглядывал ее голое тело под тонким халатом. Вспыхнув, она решительно расправила плечи.

– Сэр, я бы предпочла, чтобы вы остались там, где стоите.

Светло‑серые глаза снова посмотрели на нее в упор.

– Милорд.

Она нахмурилась:

– Что, прошу прощения?

Незваный гость представился:

– Я лорд Доминик Вон, граф Блэкстоун, и обращаться ко мне следует «милорд».

У Каро перехватило дыхание, когда она поняла, что перед ней представитель так называемого высшего света. Несомненно, в надменности он не уступает ее недавно обретенному опекуну!

– Если вы хотели произвести на меня впечатление… милорд, боюсь, вам это не удалось.

Доминик изобразил удивление, не обращая внимания на ее язвительность.

– По‑моему, когда называешь свое имя собеседнику, тому полагается тоже назвать себя?

От его замечания она вспыхнула.

– Если вы, как утверждаете, поговорили с мистером Батлером, значит, скорее всего, вам уже известно, что меня зовут Каро Мортон.

– В самом деле? – Он смерил ее многозначительным взглядом.

Она возмутилась:

– Я только что именно так и сказала, милорд!

– Ах, если бы только все слова оказывались правдой! – улыбнулся он.

– Сэр, вы сомневаетесь в моих словах?

– Моя милая Каро, боюсь, в моем возрасте и при моем опыте положено сомневаться во всем до тех пор, пока меня не убедят в обратном.

Несомненно, цинизм и насмешливое выражение лица придавали ему вид человека, пресытившегося жизнью. Судя по шраму на левой щеке, он не понаслышке знает, что такое опасность. И все же Каро на вид не дала бы ему больше двадцати восьми – двадцати девяти лет. Ей двадцать, он ненамного старше.

И она не потерпит, чтобы он называл ее «моя милая»!

– Что ж, тогда мне вас искренне жаль!

Доминик не ожидал такого ответа. И не хотел его. Богатый и желанный всем граф Блэкстоун не желал ничьей жалости и не нуждался в ней. И меньше всего нуждался он в жалости особы, которая прячет лицо за украшенной драгоценностями маской, а свои золотистые волосы закрывает париком цвета черного дерева.

Может, Батлер все‑таки ошибается? В самом ли деле эта молодая женщина сбежала в Лондон, чтобы скрыться от деспота‑отца или жестокого, грубого мужа? Она так миниатюрна и хрупка, что последнее предположение внушало Доминику настоящий ужас.

Какая бы тайна ни окружала прошлое Каро Мортон, ни ему, ни его игорному клубу не нужны неприятности, которые, скорее всего, последуют за этой женщиной.

– Вы имеете право находиться в игорном заведении?

– Что, милорд? – удивленно переспросила Каро.

– Я желаю знать, сколько вам лет.

– Джентльмен никогда не должен спрашивать о возрасте леди, – с чопорным видом ответила она.

Доминик не спеша осмотрел золотистую головку, стройную фигурку, узкие запястья, небольшие кисти рук, открытые ступни и лодыжки. На ее разрумянившемся личике застыло слегка презрительное выражение.

– Насколько мне известно, настоящих леди всегда сопровождает служанка или компаньонка; кроме того, дамы из общества не скачут на сцене в мужском игорном клубе.

Каро снова вскинула заостренный подбородок и ядовито ответила:

– Я не скачу, милорд, а просто лежу на кушетке! Кроме того, не понимаю, какое вам дело до того, есть ли у меня служанка или компаньонка!

Доминик бросил беглый взгляд в каморку за спиной Каро и заметил поднос на туалетном столике. На подносе стояло блюдо густого, еще дымящегося рагу и тарелка с хлебом. На другой тарелке лежал соблазнительный апельсин – очевидно, на десерт. Значит, вот какой «скромный ужин» распорядился подать ей Батлер!

– Кажется, я прервал ваш ужин, – вкрадчиво заметил Доминик. – Поэтому предлагаю продолжить наш разговор позже… после вашего выступления. Сегодня не Бен проводит вас домой, а я.

Ее глаза встревоженно расширились, и она решительно затрясла головой:

– Боюсь, это невозможно!

– Почему же?

Стоило Каро заглянуть в светло‑серые глаза под изящно выгнутыми бровями, как она сразу поняла: ее новый знакомый не привык к отказам. А отсутствие у нее служанки или компаньонки объяснялось легко – если бы она пожелала все объяснить. Но она не желала объясняться! Если бы две недели назад, убегая из Гэмпшира, она захватила с собой служанку или компаньонку, ее бы обвинили в подстрекательстве к побегу, а Каро и без того хватало проблем. Не хотелось впутывать в неприятности еще и других.

– Нет, – вновь ответила она ровным тоном. – Бен будет задет в лучших чувствах, если ему не позволят проводить меня до дому. И потом, – добавила она, видя, что ее доводы не убедили графа, – я не позволяю незнакомым джентльменам… сопровождать меня домой. – Каро с трудом удержалась, чтобы не сказать: «незнакомым… и тем, кого я не желаю знать».

В светло‑серых глазах сверкнули веселые искорки.

– Даже если за незнакомца поручится Дрю Батлер?

– Пока он еще ни за кого не ручался. А теперь… простите, мне нужно поесть, пока ужин не остыл. – Попытка Каро захлопнуть дверь перед самым носом Доминика Вона бесславно провалилась, так как он вовремя поставил ногу в проем. Смерив его возмущенным взглядом зеленовато‑голубых глаз, она снова медленно приоткрыла дверь. – Прошу, не вынуждайте меня звать Бена на помощь, если вы не хотите, чтобы вас увели отсюда силой!

Ее угроза, казалось, нимало не обеспокоила надменного Доминика Вона: он продолжал снисходительно улыбаться.

– Это был бы… интересный опыт.

Каро бросила на него нерешительный взгляд. Бен ростом не ниже графа и очень крепкого сложения. Но и лощеный, элегантный Доминик Вон, судя по всему, совсем не изнежен. Он буквально излучает силу, заставляя верить, будто одолеет любого, кто вздумает бросить ему вызов. У него очень широкие плечи и гибкая, мускулистая фигура. Кроме того, Каро сильно сомневалась, что граф Блэкстоун получил шрам на лице, праздно посиживая дома у камина!

Она заставила себя расслабиться и улыбнулась, глядя на него снизу вверх:

– Может быть, отложим вопрос о том, можно или нет вам провожать меня домой, до тех пор, пока я не поговорю с мистером Батлером?

Доминик сразу понял: предприимчивая певица наверняка решила удрать под шумок, не дожидаясь разговора с Дрю Батлером.

– Когда закончится ваше представление, я буду ждать вас на улице.

Глаза цвета морской волны потемнели; он понял, что угадал верно.

– Сэр, вы очень настойчивы!

– Мне просто не терпится получше познакомиться с одной из моих служащих.

Каро так и ахнула:

– Вы сказали… с одной из ваших служащих?!

Доминик кивнул. Он испытал огромное удовольствие, заметив, как побледнела его собеседница. Очевидно, до нее наконец дошло: он в самом деле вправе решать, может ли она и дальше выступать в клубе «У Ника».

– Тогда до скорого свидания, мисс Мортон! – Доминик отвесил изящный поклон и вернулся в игорный зал. Губы его кривились в довольной усмешке.