О методе и задачах истории литературы как науки

Впервые: Журнал Министерства народного просвещения (далее — ЖМНП). 1870. Нояб. Ч. 152. С. 1-14. Последующие публикации: Веселовский А.Н. Собр. соч. Спб., 1913. Т. 1: Поэтика (далее — Собр. соч.). С. 1-17; его же. Историческая поэтика / Ред., вступ. ст. и примеч. В.М. Жирмунского. Л., 1940 (далее — ИП). С. 41-52. Печатается по: ИП — с незначительными сокращениями.

Уже во введении к первому курсу лекций, читаемых А.Н. Веселовским в Санкт-Петербургском университете, заметен универсальный теоретический пафос его научных устремлений. Идея научного построения истории литературы, по-видимому, возникла у ученого в 60-е годы и нашла свое отражение в его отчетах о заграничных командировках (1862-1863). — См.: ЖМНП. 1863. Февр. Ч. 117. Отд. П. С. 152-160 (переиздан в ИП — С. 386-391, с сокращениями); Май. Ч. 118. С. 216-223; Сент. Ч, 119. С. 440-448 (переиздан в ИП — С. 391-397, с сокращениями); Дек. Ч. 120. С. 557-560; 1864. Март. Ч. 121. С. 395-401.

Перед молодым ученым со всей очевидностью встал вопрос научного изучения литературы, четкого определения и разграничения в нем исторического (генетического) и теоретического подходов. Необходимым оказывался теоретический путь, предваряющий генетические представления о предмете (иными словами, прежде чем спрашивать “почему?”, следовало поставить вопрос “что?” (см.: Скафтымов А.П. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы // Ученые записки / Саратовск. гос. ун-та. 1923. Т. 1. Вып. 3. С. 54-68). Однако исторический, генетический подход у Веселовского преобладал. Его правомочность обсуждалась в отечественной науке еще в бытность А.Н. Веселовского студентом Московского университета. Его университетский профессор С.П. Шевырев в своих курсах по истории и теории поэзии утверждал исторический подход к изучаемым явлениям литературы, полагая, что история поэзии должна предшествовать ее теории (см. издания этих курсов: Шевырев С.П, История поэзии. М., 1835 — 1892. Т. 1-2; его же. Теория поэзии в историческом развитии у древних и новых народов. М., 1836. Ч. 1-4; ср. рецензию Пушкина: “Шевырев <...> обещает не следовать ни эмпирической системе французской критики, ни отвлеченной философии немцев. Он избирает способ изложения исторический — и поделом”. — Пушкин А.С. “История поэзии” Шевырева // Пушкин А.С. Поли. собр. соч.: В 10 т. 4-е изд., Л., 1978. Т. 7. С. 272.). Веселовский в своих исследованиях обращался прежде всего к онтологическим вопросам литературной формы — “формы существования” и “формы развития”, подходил к словесному мышлению с точки зрения социальной и исторической

- 307 -

психологии. При этом важно учитывать, что в трудах по поэтике до Веселовского (например, у Феофана Прокоповича, Ломоносова, Тредиаковского) еще не возникало разграничения между логическим и историческим, синхроническим и диахроническим подходами к явлениям литературы. Впервые в русской, а также и в европейской науке о литературе оно проводится в рамках концепции исторической поэтики А.Н. Веселовского (см.: Поэтика: Труды русских и советских поэтических школ / Сост. Д. Кирай, А. Ковач. Budapest, 1982 (далее — Поэтика). С- 12-13. Ср. также: Манн Ю.В. Русская философская эстетика: 1820-1830-е годы. М., 1969; Возникновение русской науки о литературе. М., 1975; Зарубежная эстетика и теория литературы XIX—XX вв. / Сост., общ. ред. Г.К. Косикова. М., 1987).

С. 32

¹ Первая лекция молодого ученого явилась программной для последующего развития его
научных поисков. Выступив с позиций культурно-исторической школы, А.Н. Веселовский
впервые трактовал здесь литературу как носительницу идей, выразительницу мировоззрения,
конденсированное отражение общественной мысли (см.: Русская наука о литературе в конце
XIX — начале XX в. М., 1982. С. 175); прилагая к изучению литературы принцип историзма,
он указывал на диалектическую связь между литературой и жизнью общества.

² Само содержание понятия мировой, всемирной или всеобщей литературы является
историческим, изменчивым и дискуссионным. Термин “всемирная литература” был
выдвинут И.В. Гёте в 1827 г., всего за четыре десятилетия до обращения к этой проблеме
А.Н. Веселовского; “Национальная литература сейчас мало что значит, на очереди эпоха
всемирной литературы, и каждый должен содействовать скорейшему ее наступлению”
(Эккерман И.П. Разговоры с Гёте / Пер. Н. Ман; Вступ. ст. Н.Н. Вильмонта; Коммент. А,
Аникста. М., 1986. С. 214). В истории науки различаются понятия всемирной литературы как
комплекса литературных явлений мирового значения и всеобщей литературы как суммы
национальных литератур (см.: Веллек Р., Уоррен О. Теория литературы. М., 1978; Маркевич
Г. Основные проблемы науки о литературе. М., 1980. С. 25). Подход к этой проблеме в
советской науке отражен в принципах построения “Истории всемирной литературы”:
“всемирная литература” понимается как системное единство, совокупность всех литератур
мира с древнейших времен и до наших дней, некое целое, находящееся во внутренних
соотношениях и взаимосвязях, в непрерывном процессе закономерных изменений и развития
[см.: История всемирной литературы (далее — ИВЛ). М., 1983. Т. 1. С. 6-10].

³ В 1862 г. А.Н. Веселовский получил командировку за границу в качестве кандидата на
получение профессорского звания. В течение года он слушал, в частности, курс лекций по
германской и романской филологии в Берлинском университете, введение в историю
литературы Г. Штейнталя. Народно-психологическая школа в литературоведении, главой
которой был Г. Штейнталь, была ориентирована на сравнительное изучение данных
лингвистики, истории литературы, фольклора и этнографии. Второй год Веселовский провел
в Праге, изучая славянскую филологию. На научные интересы молодого ученого в этот
период заметное влияние оказал Ф.И. Буслаев (еще в годы пребывания в Московском
университете А.Н. Веселовский был увлечен лекциями и трудами Ф.И. Буслаева, которые
легли в основу его фундаментального двухтомного труда “Исторические очерки русской
народной словесности и искусства”, 1861), его интерес к народному искусству, к глубинам
народности как на ев-

- 308 -

ропейском, так и на славяно-русском материале (см. об этом, в частности: Шишмарев В.Ф. Александр Веселовский и русская литература. Л., 1946. С. 18 22). С. 33

⁴ А.Н. Веселовский стремился здесь сочетать теоретические задачи построения истории
всеобщей литературы и практику сравнительно-исторического литературоведения,
основоположником и наиболее ярким представителем которого в России он был (см.:
Горский И.К. Александр Веселовский и современность. М., 1975. С. 141; ср. также:
Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение: Восток и Запад, Л., 1979. С. 84-85, 157,
192-195, и др.). Современными учеными признается, что глобальностью своей программы —
внутренней интеграцией теоретического и исторического подходов к литературе —
Веселовский предстает поистине исключительным, хотя и не единственным явлением в
общеевропейском масштабе (см.: Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы.
М., 1979. С. 38).

⁵ Разногласия ученых относительно этого памятника немецкого героического эпоса XIII в.
обусловлены тем, что текст сохранился в многочисленных списках (32), восходящих к трем
различным редакциям. — См.: Хойслер А. Германский героический эпос и сказание о
Нибелунгах / Вступ. ст. В.М. Жирмунского. М., 1960.

⁶ Chansons de geste — французские эпические героические поэмы XI-XIII вв.,
повествующие о подвигах, деяниях исторической или легендарной личности, часто
объединяющиеся в циклы. Формой передачи служила устная декламация (или пение)
певцами-жонглерами письменного текста в сопровождении музыкального инструмента. На
основе авторской литературной деятельности создавались письменные памятники этого
жанра, относящиеся к так называемому циклическому периоду (конец XII — начало XIII в.).
— См.: ИВЛ. М., 1984. Т. 2. С. 516-522.

⁷ Парис Гастон Брюно Полей (1839-1903) — французский филолог; он одним из первых
обратился к изучению средневековой литературы. Упоминаемое А.Н. Веселовским
сочинение “Histoire poйtique de Charlemagne” (“Поэтическая история Карла Великого”)
(1865) представляет подход романтической школы в филологии к произведениям
героического эпоса как к выражению “народного духа”. Г. Парис считал, что эпический цикл
является сводом отдельных песен, создававшихся как непосредственный отклик на
воспеваемые события.

Голландский ученый Вилем-Жозеф-Андреан Йонкблут (1817 — 1885) (Веселовский дает его имя в иной транскрипции, чем принято сейчас в нашей научной литературе) первым издал в 1854 г. сказания о подвигах графа Гильома Оранжского — три из героических поэм известного эпического цикла “Жеста Гильома” (XI-XIII вв.). — См.: Guillaume d'Orange. Chansons de geste des XI^е et XII^е siиcles // Publiйes pour la premiиre fois par W.-J.-A. Jonkbloet. La Haye, 1854. См. современное русское издание: Песни о Гильоме Оранжском / Изд. подгот. Ю.Б. Корнеев, А.Д. Михайлов. М., 1985. Существует и другое наименование цикла — “Жеста Гарена де Монглана”, однако современные исследователи полагают, что выдвижение этого имени в заглавие жесты произвольно и не соответствует его месту в цикле (см.: Михайлов А.Д. Жеста Гильома // Песни о Гильоме Оранжском. С. 481).

⁸ Шерер Вильгельм (1841-1886) — немецкий филолог, представитель культурно-
исторической школы в литературоведении, к которой был близок А.Н. Веселовский. Будучи
позитивистом, Шерер стремился к применению точных методов в науке о литературе, к
обнаружению причинности литературных фактов. Его основное сочи-

- 309 -

нение по истории немецкой литературы (1880-1883) было переведено на русский язык. — См.: ШерерВ. История немецкой литературы. Спб., 1893. Ч. 1-2.

⁹ Здесь, в частности, А.Н. Веселовский ссылается на “Histoire de la littйrature anglaise”
(“История английской литературы”, 1863; рус. пер. — “Развитие политической и
гражданской свободы в Англии в связи с развитием литературы”. Спб., 1871) французского
философа и эстетика Ипполита Тэна (1823-1893), основателя культурно-исторической
школы. Стремясь к построению научной истории и теории литературы на основе
позитивистских воззрений, Тэн указывал в названном труде закономерности литературного
развития и его обусловленность “расой”, “средой”, “моментом”.

С. 34

¹⁰ Карлейль Томас (1795-1881) — английский писатель, публицист, историк, философ. В
его книге “On Heroes, and Него-Worship, and the Heroic in History” (“Герои, культ героев и
героическое в истории”, 1841; рус. пер. — 1891) утверждалось, что творцом истории
выступает великая личность, а не народ.

¹¹ Эмерсон Ралф Уолдо (1803-1882) — американский писатель, философ-идеалист,
основоположник трансцендентальной школы. Создав галерею биографических портретов
великих личностей в книге “Representative men” (“Представители человечества”, 1850),
Эмерсон трактовал их как выразителей идей своей эпохи, представителей своего народа.

С. 35

¹² Обзор типов и принципов научного обобщения в литературоведении ср.: Маркевич Г.
Основные проблемы науки о литературе. С. 286 — 341.

¹³ Гиббон Эдуард (1737-1794) — английский историк, автор книги “The Decline and Fall of
the Roman Empire” (“История упадка и разрушения Римской империи”, 1776-1778; рус. пер.
— 1883-1886), охватывающей период с конца II в. до 1453г.

¹⁴ Бокль Генри Томас (1821-1862) — английский историк и социолог-позитивист,
представитель географической школы в социологии. Замысел создания многотомной
естественнонаучной истории человечества Бокль успел осуществить лишь частично, издав
первые два тома “History of Civilisation in England” (“История цивилизации в Англии”, 1857-
1861; рус. пер. — 1863-1864). Стоя на позициях механистического детерминизма и
эволюционизма, Бокль проводил аналогию между закономерностями развития общества и
природы.

С. 36

¹⁵ Esprit gaulois (фр.) — галльский дух, носитель национального своеобразия французов.

¹⁶ Имеется в виду концепция И. Тэна, отраженная в вышеупомянутом труде (см. примеч.
9). Испытав на себе влияние идей Тэна, А.Н. Веселовский, тем не менее, не отказывался от
их критической оценки. Так, недостаточную обоснованность обобщений он видел и в другой
книге И. Тэна — “Philosophic de l'art dans les Pays-Bas” (“Философия искусства”, 1865-1869;
рус. пер. — 1899). О влиянии позитивизма И. Тэна на русскую культурно-историческую
школу XIX в. и о преодолении этого влияния см. также: Возникновение русской науки о
литературе. М., 1975. С. 454-455.

С. 37

¹⁷ Здесь А.Н. Веселовский ставит вопрос о сравнительно-историческом методе изучения
литературного процесса в его общей культурно-исторической обусловленности. — Ср.:
Гудзий Н.К. Сравнительное изучение литератур в русской дореволюционной и советской
науке // Известия / АН СССР. ОЛЯ. 1960. Т. 19. Вып. 1-2; Горский U.K. Александр
Веселовский и современность. С. 138-169; Дима А. Принципы сравнитель-

- 310 -

ного литературоведения. М., 1977; Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Л., 1979.

¹⁸ В результате распространения в науке принципа историзма, в языкознании начиная с
рубежа XVIII и в XIX в. складывается сравнительный метод анализа языков в исторической
перспективе с учетом их происхождения и развития. Представителями сравнительно-
исторического метода в языкознании были в Германии Я. Гримм (1785-1863), в России А.Х.
Востоков (1781-1864). Усилия ученых сосредоточились на построении генеалогической
классификации (родословного древа), установлении родственных семей и дивергенции
языков [см.: Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М., 1938
(здесь же дана библиография вопроса)]. Как отмечал В.В. Виноградов, “приемы, которыми
пользовался А.Н. Веселовский в своих трудах по исторической поэтике, были сродни
методике исторического и сравнительно-исторического языкознания, разработанной
младограмматиками” (Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.,
1963. С. 172). Следует отметить, что уподобление сравнительно-исторического метода в
языкознании и литературоведении имеет свои границы: если в языкознании он направлен на
изучение системы форм, которая, изменяясь во времени, сохраняется как система, то в
литературоведении изучение сопоставимых элементов оставляет открытым вопрос о том,
структурированы ли они.

С. 38

¹⁹ Существовал ли в действительности поэт Гомер или его поэмы — плод творчества
многих анонимных певцов, вопрос этот дискутируется в науке с конца XVII в., когда вторая
точка зрения была сформулирована Ф. д'Обиньяком (1664). Позже ее поддержал итальянский
философ Д. Вико (1668-1744) в “Основаниях новой науки об общей природе наций” (1725-
1744; рус. пер. — 1940). Отметим, что идеи Вико, в частности его историзм, трактовка
архаической культуры, оказали определенное влияние на концепции А.Н. Веселовского;
однако лишь к XIX в. в связи с романтическими поисками “народного духа”, интересом к
народной поэзии она обрела многочисленных сторонников. А.Н. Веселовский здесь имеет в
виду тех немецких эстетиков, которые не разделяли этой точки зрения (в частности, Г.В.
Нич). — См.: Тройский И.М. Проблемы гомеровского эпоса // Гомер. Илиада. М.; Л., 1935;
Лосев А.Ф. Гомер. М., 1960; ИВЛ. Т. 1. С. 325-327; Радциг С.И. История древнегреческой
литературы. 5-е изд. М., 1982. С. 79-93.

²⁰ Винкельман Иоганн Иоахим (1717-1768) — немецкий историк античного искусства,
автор “Истории искусства древности” (1763; рус. пер. — 1933), оказавший влияние на
формирование немецкого и французского классицизма с его идеалами гармонии и красоты,
прообразы которых Винкельман, а вслед за ним “веймарские классицисты” и немецкие
классические идеалисты видели в благородной простоте и спокойном величии греческого
искусства. Концепция исторического развития искусства древности, выдвинутая
Винкельманом, тяготела к утверждению нормативности античного эстетического идеала.
Применительно к тому обширному материалу, на котором строил свою историческую
поэтику А.Н. Веселовский, подобная нормативность неизбежно оказывалась
ограничительной и неудовлетворительной — этим, отчасти, объясняется, его критическое
отношение к Винкельман у и немецкой классической эстетике.

²¹ Немецкий филолог Фридрих Август Вольф (1759-1824) издал в 1795 г. греческий текст
поэм Гомера, сопроводив их своим “Предисловием к Гомеру” (Pro­
- 311 -

legomena ad Homerum), где на основании анализа сохранившихся рукописей, их разночтений утверждалась множественность авторов. Этот труд Вольфа — яркое свидетельство романтического подхода к литературному произведению как к выражению “народного духа”.

²² Гердер Иоганн Готфрид (1744-1803) — немецкий философ, литературовед, писатель,
настаивавший на историческом подходе к явлениям литературы, предвосхитивший
сравнительно-исторический метод исследования. Его идея “непроизвольного творчества
народа” вдохновила романтиков. Ему принадлежит литературный манифест “Бури и
натиска”, ознаменовавший разрыв с нормативной эстетикой классицизма. В духе идей
национально-самобытного искусства Гердер одним из первых в 70-е годы XVIII в. обратился
к собиранию песен разных народов (изд. в 1778-1779 и 1807). На результат этой
деятельности Гердера, направленной на постижение духа каждого народа через его поэзию,
А.Н. Веселовский ссылается здесь, чтобы контрастно оттенить ограниченность
литературного материала, использовавшегося классической эстетикой, и обосновать
необходимость теоретических построений, учитывающих предельно широкий объем
существующих литературных фактов и явлений, что соответствовало духу его собственных
концепций. Об отношении к Гердеру современников А.Н. Веселовского можно судить по
статье А.Н. Пыпина (Вестник Европы. 1890. № 3-4). См. также: Гердер И.Г. Избр. соч. /
Предисл. В.М. Жирмунского. М.; Л., 1959; его же. Идеи к философии истории человечества /
Пер, и примеч. А.В. Михайлова. М., 1977.

²³ Калъдерон де ла Барка Эндо де ла Барреда-и-Рианьо Педро (1600-1681) -испанский
драматург эпохи барокко, автор многочисленных комедий “плаща и шпаги”, “драм чести”,
символически-религиозных пьес, морально-философских драм, восторженно оцененный
немецкими романтиками в силу близости эстетических принципов барокко и романтизма. В
его драмах отразилось и барочное переживание крушения идеалов ренессансного гуманизма,
воплощаемое в метафорических образах “жизнь — это сон”, “мир — это театр”. — См.:
Кальдерон дела Барка. Пьесы / Предисл. Н.Б. Томашевского. М., 1961. Т. 1-2.

²⁴ Карело-финский эпос “Калевала” представляет собой собрание различных эпических,
лирических и обрядовых песен, записанных финским ученым-фольклористом Э. Лённротом
(1802-1884) у разных сказителей (1-я ред. — 1835, 2-я — 1849); рус. пер.: Калевала:
Карельские руны, собранные Э. Лённротом. М., 1956 (новейшее издание — 1977). См. также:
Типология народного эпоса. М., 1975. С. 304-315; Пропп В.Я. Фольклор и действительность.
М., 1976. С. 303-317.

²⁵ Ведийские гимны (от санскр. veda — знать; ср.: ведать, весть) -древнейшие памятники
индийской литературы (конец II тысячелетия — перв. пол. тысячелетия до н. э.),
составившие четыре сборника гимнов, молитв и др. Наиболее ранний и значительный из них
— “Ригведа” (“Веда гимнов”), включающий 1028-гимнов. — См.: Ригведа. Избранные гимны
/ Пер., вступ. ст., коммент. Т.Я. Елизарёнковой. М., 1972; Эрман В.Г. Очерк истории
ведийской литературы. М., 1980.

²⁶ Это утверждение А.Н. Веселовского вызывает возражения в современной науке. Так,
Е.М. Мелетинский считает, что эпопее предшествует сказание, предание, и поэтому
“чрезвычайно спорной оказывается и гипотеза о лиро-эпической кантилене как обязательной
ступени в развитии эпоса”. — См.: Мелетинский ЕМ. “Историческая поэтика” А.В.
Веселовского и проблема происхождения повествователь-

- 312 -

ной литературы // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. М., 1986. С. 35-38. С. 39

²⁷ “Старшая Эдда” — сборник наиболее ранних произведений древнескандинавской
литературы, датируемых IX-XII вв. Старшей, или поэтической, “Эдду” назвали в целях
различения с Младшей, или прозаической, “Эддой” Снорри Стурулсона (XIII в.). Песни
“Старшей Эдды” неоднородны по своему жанровому характеру, некоторые из них тяготеют
к драматическому диалогу. — См.: Старшая Эдда: Древне-исландские песни о богах и героях
/ Пер. А,И. Корсуна; Ред., вступ. ст. и коммент. М.И. Стеблин-Каменского. М-; Л. 1963
(“Литературные памятники”; далее — ЛП); Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах /
Вступ. ст. А. Гуревича. М., 1975. (Б-ка всемирной литературы; далее — БВЛ); Мелетинский
Е.М. “Эдда” и ранние формы эпоса. М., 1968.

²⁸ Имеется в виду описание пира у феакейского царя Алкиноя в “Одиссее” Гомера (VII, 83-
347). Алкиной принимал Одиссея, заброшенного бурей на его остров Схерия.

²⁹ Аэды (гр. αοιδός — певец) — певцы, исполнители эпических песен в Древней Греции
под аккомпанемент струнных (лира, кифара и т. д.). Аэдом был Гомер. — См.: Радциг С.И.
История древнегреческой литературы. С. 37-40; Толстой И.И. Аэды. М., 1958.

³⁰ Труверы (фр. trouvere — находить, придумывать) — французские странствующие поэты
XII-XII1 вв., авторы и исполнители песен, сочинители эпических и драматических
произведений. На их творчество оказала влияние поэзия провансальских трубадуров.

³¹ Дельфийская лирика — стихотворные произведения (эпиникии), называемые по месту,
где были одержаны воспеваемые победы, в данном случае — Дельфы.

³² См.: Иванов В.И. Дионис и прадионисийство. Баку, 1923. Главу “Возникновение
трагедии” из этой диссертации Вяч, Иванова см. в: Архаический ритуал в фольклорных и
раннелитературных памятниках / Со ст. Л.Ш. Рожанский. М., 1988. С. 237-293.

³³ Теннисон Альфред (1809-1892) — английский поэт. Упоминаемый А.Н. Веселовским
цикл его поэм “Королевские идиллии” (1859) был основан на средневековых сказаниях о
короле Артуре и рыцарях Круглого стола (рус. пер. — Спб., 1903-1904. Т. 1-2).

³⁴ Гартман фон дер Ауэ (ок.1168 — ок.1210) — создатель стихотворного рыцарского
романа в средневерхненемецкой литературе. А.Н. Веселовский имеет здесь в виду, очевидно,
его переложения романов французского трувера XII в. Кретьена де Труа “Эрек и Энида” (ок.
1170) и “Ивейн, или Рыцарь со львом” (ок. 1180), основанных на легендах Артуровского
цикла. Придерживаясь сюжетной основы оригинала, Гартман создает вполне
самостоятельные и значительные произведения — “Эрек” (ок. 1185) и “Ивейн” (после 1200).
См. также примеч. 17 к ст. 2.

³⁵ Готфрид Страсбургский (кон. XII в. — ок. 1220) — немецкий эпический поэт, автор
стихотворного романа “Тристан и Изольда” (1207-1210), основанного на романе
англосаксонского трувера Томаса Британского (ок. 1170).

³⁶ Вольфрам фон Эшенбах (ок. 1170 — ок. 1220) — немецкий поэт, автор лирических
песен, рыцарского романа “Парцифаль” (1198-1210), источником которого, в частности,
послужил незаконченный роман Кретьена де Труа “Персеваль, или

- 313 -

Повесть о Граале” (ок. 1182). Вольфрам фон Эшенбах послужил прототипом для одного из персонажей рассказа Э.-Т.-А. Гофмана “Состязание певцов” и оперы В. Вагнера “Тангейзер” (см. также примеч. 39 к ст. 5).

С. 40

³⁷ Лотце Рудольф Герман (1817-1881) — немецкий философ, психолог, естествоиспытатель и поэт. Полагал механические принципы действующими не только в неорганической, но и в органической сфере, однако отводил им второстепенное место в процессе формирования мировоззрения.

³⁸ Холиншед Рафаэль (? — 1580) — английский хронист, автор “Хроник Англии,
Шотландии и Ирландии” (1578), послуживших источником сюжетов пьес У. Шекспира.

³⁹ См.: Жирмунский В.М, История легенды о Фаусте // Легенда о докторе Фаусте. 2-е изд.
М., 1978. С. 257-362 (ЛП).

⁴⁰ Прометей — центральный персонаж трагедии древнегреческого драматурга Эсхила
(525-456 до н.э.), именуемого “отцом трагедии”. В его произведениях воплотились этические
представления о справедливости и драма борьбы за ее осуществление. Заглавный герой
трагедии “Прометей прикованный” представлен здесь не как лукавый хитрец и ловкий
обманщик, но как культурный герой, отмеченный печатью трагизма. — См.: Эсхил. Трагедии
/ Пер. С. Апта; Вступ. ст. Н. Сахарного; Коммент. Н. Сахарного, С. Апта. М., 1971. С. 171-
211.

⁴¹ Лео — герой романа немецкого писателя Фридриха Шпильгагена (1829-1911) “В строю”
(1866; рус. пер. под назв. “Один в поле не воин” — 1867 — 1868); в романе проводится идея
о том, что великая личность для осуществления своих замыслов нуждается в поддержке
масс. Сопоставление Лео с Прометеем дискуссионно. В.М.Жирмунский в этой связи писал:
“...практика работы над памятниками средневековой литературы, для которой переводы и
переделки традиционных (так называемых “бродячих”) повествовательных сюжетов
представляют специфическую форму литературных взаимодействий, укрепила Веселовского
в методологически неправильном выводе, будто все развитие литературы сводится к
видоизменению традиционных образов и сюжетных схем, передающихся в ряду поколений
как готовые формулы, способные оживиться новым содержанием. Вопрос о традиционных
сюжетах в творчестве Боккаччо, Ганса Сакса и даже Шекспира представляет реальную
историко-литературную и теоретическую проблему — одну из разновидностей проблемы
традиции и новаторства в литературе, тогда как сопоставления Лео в романе Шпильгагена
“Один в поле не воин” с Прометеем или героинь детской писательницы Марлитт с
Золушкой, предложенные Веселовским, являются не более как игрой ума, аналогиями,
притом мало плодотворными и поучительными. Для героя Шпильгагена, как известно,
прототипом послужил не Прометей Эсхила или Байрона, а Фердинанд Лассаль — т.е. имело
место прямое наблюдение над общественной жизнью своего времени, типическое обобщение
и осмысление общественного опыта, характерное для творческого метода современного
писателя-реалиста” (Жирмунский В.М. Проблемы сравнительно-исторического изучения
литератур // Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. С. 79).

Наряду с такой резко критической точкой зрения в современном литературоведении утверждается и противоположная, близкая к “архетипической” критике, которая ищет некоторую древнюю основу в каждом сюжете (см. в особенности работы Н. Фрая, например: Frye N. Anatomy of Criticism. Princeton, 1957. — и его шко-

- 314 -

лы). В отечественной науке с опорой именно на Веселовского этот метод использовала О.М. Фрейденберг (см.: Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. Л., 1936).

⁴² Праматха — кобольд в свите бога Шивы, эпический герой, сын Хритарашты. Сопоставляя его с Прометеем, А.Н. Веселовский, очевидно, следует принятому в то время приему этимологического сближения, сопоставления формально близких имен. В современной лингвистике сближение не принимается.

⁴² Эта гипотеза впоследствии корректировалась также рядом других ученых. Например, Н.И. Кареев (1850-1931), будучи, как и А.Н. Веселовский, сторонником эволюционного метода в подходе к литературному процессу, в своей книге “Литературная эволюция на Западе” противопоставил этим “гипотетическим вопросам” Веселовского иные: неужели способность, создававшая в старину первообразы, формулы и мотивы, иссякла? Неужели творчество обязательно вращается только в исстари завещанных фактах? Неужели движение жизни отражается в литературе только тем, что наполняет старые образы новым пониманием жизни, а не создает материала для творчества новых образов? Относительно примера с образами Лео и Прометея Кареев замечает, что он скорее указывает на старую идею в новой форме, чем обратно (см.: Кареев Н. Литературная эволюция на Западе. Воронеж, 1886. С. 45-63). В.Н. Перетц в связи с этой концепцией Веселовского отмечал: “Оказывалось, что изменялось в литературе содержание, формы же оставались незыблемо традиционными. Очевидно, тогда Веселовский еще под формами разумел лишь сюжеты в их схематическом виде, а не поэтический язык, являющийся неизбежной формой поэтического творчества, не поэтический стиль, даже и не композицию” (Перетц В.Н. Из лекций по методологии истории русской литературы. Киев, 1912. С. 260).

В целом эволюционный метод, представителями которого в литературоведении выступали во Франции Ф. Брюнетьер (1849 — 1906) в своих знаменитых трудах “L'йvolution des genres dans l’histoire de la littйrature” (“Эволюция жанров в истории литературы”, 1890), “Evolution de la poйsie lyrique en Fiance au dix-neuviиme siиcle” (“Эволюция французской лирической поэзии в XIX в.”, 1894-1895), в России Н.И. Кареев и А.Н. Веселовский, был ориентирован на установление генетических связей между литературными явлениями, на обнаружение самого процесса их развития, что предполагало самое широкое использование сравнительно-исторического метода. Позднейшая наука, воздавая должное вкладу Веселовского, вносила необходимые коррективы в его концепции. Так, О.М. Фрейденберг писала: “Его историзм еще пропитан плоским эволюционным позитивизмом, его “формы” и “содержания”, два антагонизирующих начала, монолитно-противоположны друг другу, его сравнительный метод безнадежно статичен, несмотря на то, что сюжеты и образы у него “бродят”... Проблемы семантики Веселовский совсем не ставит, и в этом он особенно нам чужд; его интересует общая механика литературного процесса в целом, но не движущие причины этой механики; у. него нет ни социальной обусловленности, ни изучения мышления, ни интереса к раскрытию смыслового содержания литературного факта” (Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. С. 17). Идеи Веселовского переосмыслялись и использовались в работах членов ОПОЯЗа 1910 — 1920-х годов, обращавшихся также к проблемам истории литературы и ее эволюции. — См.: Тынянов Ю.Н. Литературный факт // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 255-270; его же. О литературной эволюции // Там же. С. 270-281. См. также: Казанский Б.

- 315 -

Идея исторической поэтики // Поэтика: Временник / Отдела словесных искусств ГИИИ. Л., 1926. Вып. 1; Шкловский В.Б. О теории прозы. М.; Л., 1925. С. 41

⁴⁴ Ср. высказывание М.М. Бахтина: “Литература на своем историческом этапе пришла на
готовое: готовы были языки, готовы основные формы видения и мышления. Но они
развиваются и дальше, но медленно (в пределах эпохи их не уследишь). Связь
литературоведения с историей культуры (культуры не как суммы явлений, а как
целостности). В этом сила Веселовского (семиотика)” (Бахтин М.М. Эстетика словесного
творчества. М., 1979. С. 344). Указание на “устойчивые поэтические формулы” —
существенный момент в концепции А.Н. Веселовского, получивший широкое развитие как в
его собственных дальнейших изысканиях, так и в науке последующего периода. Веселовский
прослеживал повторяемость “общих мест”, топосов, неизменных формул в широких
хронологических и ареальных рамках литературы. Ср.: Curtius E.R. EuropSische Uteratur und
lateinisches Mittelalter. Berno, 1948.

⁴⁵ Скотт В. Дева озера // Собр. соч.: В 20 т. М.; Л., 1965. Т. 19.

⁴⁶ Как отмечал в 1907 г. В.Н. Перетц, “еще недавно шел оживленный спор о том, что такое
“история литературы” и что считать литературой. В 1871 году... не было выяснено, что
понимать под словом литература, а отсюда неясно, чем должна заниматься “история
литературы” (Перетц В.Н. Из лекций по методологии истории русской литературы. С. 35).
Русская академическая наука полагала историческим знанием знание о явлениях прошлого
— в противоположность статическому, теоретическому, догматическому знанию. Задачей
истории является исследование происхождения (генезиса) явлений, их видоизменения
(трансформации) или развития (эволюции) (см. там же. С. 37). Положение А.Н. Веселовского
о свободе содержания и необходимости формы как сути литературного развития не осталось
незамеченным. О.М. Фрейденберг писала: “Несомненно, что центральной проблемой, над
которой работал Веселовский, было взаимодействие форм и содержаний... Веселовский
имеет дело с фактами жизни и приписывает им непосредственную роль в формации
литературных элементов, минуя сознание; сами эти факты он понимает в культурно-
историческом духе; в них — генезис форм, в частности — сюжетов; в причинном
соотношении с ними находится вся литература” (Фрейденберг ОМ. Поэтика сюжета и жанра.
С. 14,17). Перекличка с данным положением Веселовского ощутима в работе Ю. Тынянова
“О литературной эволюции”: “Конструктивная функция, соотнесенность элементов внутри
произведения обращает “авторское намерение” в фермент, но не более. “Творческая
свобода” оказывается лозунгом оптимистическим, но не соответствует действительности и
уступает место “творческой необходимости” (Тынянов ЮМ. О литературной эволюции. С.
278).