От Иустина Философа до Оригена

Эсхатологические ожидания, особенно напряженные в первые века существования Церкви, обострявшиеся во времена гонений со стороны римских властей, не исчезли и после того, как христианство восторжествовало в империи. В различных общинах продолжали ожидать скорого конца света, второго пришествия Христа и Его суда над всеми противниками. Развернувшаяся борьба внутри Церкви также способствовала развитию представлений о лже-Спасителе и его пособниках-предтечах. Заинтересованные в сплочения христиан перед лицом внешней и внутренней угрозы, отцы Церкви постоянно обращались к образу «последнего врага».

Как уже говорилось, грядущий Антихрист – это собирательный образ, возникший в результате слияния по крайней мере двух раннехристианских традиций. Первая традиция, отраженная в Откровении Иоанна Богослова, рассматривала Антихриста как нечто внешнее по отношению к Церкви – как «языческого» царя-завоевателя, притеснителя-супостата и даже, точнее, римского императора. Согласно второй традиции, отраженной во Втором послании к Фессалоникийцам апостола Павла и в Соборных посланиях апостола Иоанна, Антихрист – это внутрицерковный враг, отступник от христианства, раскольник и обольститель верующих. Первая традиция, непосредственно примыкавшая к еврейским апокалипсисам, отражала большей частью национальные, корпоративные, общинные интересы, в то время как вторая ориентировалась на внутренний, духовный мир верующего, на его религиозную жизнь. Слияние этих во многом противоположных традиций не было абсолютно полным. Поэтому и в дальнейшем в портретах Антихриста, написанных разными авторами, превалировали то черты апокалипсического «зверя», то черты отступника и обольстителя христиан.

Вскользь упоминает о пришествии «человека беззакония» Иустин Философ (Мученик) (103-168) в своём «Разговоре с Трифоном иудеем». Характерно, что Иустин, говоря о грядущем враге, пользуется Павловым обозначением и не употребляет термина «антихрист». По-видимому, в то время этот термин ещё не был в Церкви общепринятым. Однако Иустин уже отождествляет «человека беззакония» с «нечестивым царем» Книги пророка Даниила, что свидетельствует о слиянии двух раннехристианских традиций к середине II века.

Первую, по существу, попытку дать связное описание пришествия Антихриста мы находим в сочинении Иринея Лионского (135-202) «Обличёние и опровержение лжеименного знания», более известного под кратким названием «Против ересей». Оригинал, написанный на греческом языке, был утрачен (за исключением небольших фрагментов), но до нас дошел латинский перевод этого сочинения, сделанный, впрочем, довольно рано, поскольку им пользовался уже Тертуллиан. В нескольких главах Ириней подробно изложил церковное представление о пришествии Антихриста, а также определил основные источники: Книга пророка Даниила, Второе послание к Фессалоникийцам апостола Павла, Откровение Иоанна Богослова. Объединив и систематизировав до сей поры разрозненные указания и пророчества, епископ Лионский заключил, что Антихрист будет нечестивым правителем-тираном, получит всю власть дьявола и возродит в себе всё богоотступничество, «какое было в течение шести тысяч лет». Истребив трёх царей, он будет «восьмой между десятью царями» (римскими узурпаторами, восставшими при развале империи), начнёт безжалостное преследование христиан, но через три с половиной года падёт при втором пришествии Христа. Тут же Ириней определил, что Антихрист будет евреем из колена Данова, затем привел его возможные имена, но не еврейские, а два греческих и одно римское, буквы которых содержат в сумме число 666. Схема, составленная Иринеем, получила в Церкви повсеместное признание. её воспроизвел, в частности, Тертуллиан (ок. 160-220), коротко упомянувший об Антихристе в своём труде «О воскресении плоти».

Прямым продолжателем Иринея был Ипполит Римский (ум. 236), оставивший весьма популярное сочинение «[Слово] о Христе и Антихристе». Сохранились многочисленные списки этого труда как на греческом языке, так и в переводах на сирийский, армянский и славянский языки. Наиболее древняя из греческих рукописей – Иерусалимская – относится к X веку. своё сочинение Ипполит представляет как ответ на вопросы некоего Феофила. Некоторые ученые находят, что это тот же Феофил, который упоминается Епифанием Кипрским в качестве адресата Мефодия Патарского. Любопытно в этой связи заметить, что к некоему Феофилу обращался ещё евангелист Лука (1:3)! «Феофил» – по-гречески значит «любящий Бога». Не исключено, что это вообще условное лицо, по крайней мере у Ипполита. Тем не менее сочинение «О Христе и Антихристе» большинством исследователей признается подлинным, принадлежащим перу знаменитого римского епископа.

Ипполит поставил себе задачей обрисовать образ грядущего врага исключительно «на основании божественного Писания», привлекая, помимо уже известных указаний из Нового Завета, различные ветхозаветные изречения, которые расцениваются им не как ассоциации, а как буквальные пророчества об Антихристе. Здесь и пророчество Иеремии о колене Дановом (8:16), и стихи, грозящие древним противникам Израиля – царям Ассирии, Вавилона и Тира (Ис 10:12-17; 14:4; Иеэ 28:2), видения Даниила – вавилонского истукана и «четырех зверей» (2:31-45; 7:3-26) – и многое другое. Материал этот Ипполит подает в обычном для экзегетики постатейном и построчном комментарии, как и в другом своём сочинении – «Толковании на пророка Даниила». Обращаясь к Ветхому Завету, Ипполит использовал выработанную сначала в иудаизме, а затем в христианстве методологию в отношении Мессии (Христа), только применил её к гипотетической фигуре анти-Мессии.

Антихрист, по Ипполиту, есть дьявольская параллель Христу или даже его совершенная антиномия: «Христос – лев, лев и Антихрист, Христос – царь, царь, хотя и земной, и Антихрист. Явился Спаситель как Агнец; подобным же образом и тот покажется как агнец, хотя внутри будет волком. Обрезанным (т. е. евреем) пришел Спаситель в мир, подобным же образом явится и тот. Послал Господь апостолов ко всем народам, подобным же образом пошлёт и он своих лжеапостолов…» и т. д.

Приведенные Ипполитом цитаты и их истолкование составили теоретическую базу церковного учения об Антихристе. Все дальнейшие христианские авторы так или иначе следовали уже сложившейся схеме, включавшей в себя следующие основные положения:

1) Антихрист будет евреем (обрезанным);

2) родится в колене Дановом (Иер 8:16);

3) у него будет помощник – лжепророк (Отк 13:11);

4) его главные союзники: Едом, Моав, Аммон (Дан 11:41);

5) он воцарится в Римской империи (Отк 17:11);

6) победит трёх царей: египетского, ливийского и эфиопского (Дан 11:43);

7) евреи признают его своим Мессией (Ин 5:43);

8) он восстановит Иерусалимский храм (и сядет в нем) (2 Фес 2:4);

9) водрузит своё изображение («образ») для всеобщего поклонения (Отк 13:14);

10) подвергнет людей клеймению, то есть будет накладывать специальную печать на чело и правую руку (Отк 13:16);

11) будет в особенности преследовать христиан (Дан 7:25; Отк 13:7);

12) умертвит явившихся пророков Еноха и Илию (Отк 11:3-10);

13) время его правления составит три с половиной года (Дан 7:25; Отк 13:5);

14) он будет убит самим Христом при Втором пришествии (2 Фес 2:8; Отк 19:19-21).

Двойственный подход к фигуре Антихриста обнаруживает Ориген (185-254). То он со свойственным ему аллегорическим толкованием Библии говорит об Антихристе в переносном смысле как о «ложном слове, имеющим вид истины» (Толкование на Евангелие от Матфея, 24:1-2), тем самым понимая под ним безличностное и отнюдь не эсхатологическое явление, то видит в нём конкретную личность, которая появится в будущем. Прямыми предтечами Антихриста, по Оригену, являются самарянские лжепророки Досифей и Симон Маг, ещё в апостольский век объявившие себя Мессиями и создавшие собственные религиозные общины. Не исключено, что эти лица стали основой Павлового образа «беззаконника», приходящего «со всякою силою, знамениями и чудесами ложными». Чудотворство было непременным атрибутом тогдашних мессианских деятелей. Это впрямую относится к Симону Магу. Что касается Досифея, то эта личность остается для нас во многом загадочной. О нём не говорит Иосиф Флавий, перечисливший лидеров крупных мессианских движений I века н. э., а христианские авторы последующих веков дают о нём противоречивые сведения. Согласно «Псевдо-Клементинам» (IV в.), Досифей учился у Иоанна Крестителя и предшествовал Симону Магу (Гомилии, II 24), а по сообщению Филастрия (ок. 330-390) Досифей был иудеем и учителем Садока, основателя секты саддукеев (О ересях, 4). Впрочем, замечание Оригена, что Досифей «убеждал Самарян, что он есть тот Христос (Мессия), о ком пророчествовал Моисей», сближает этого деятеля с самарянским повстанцем 36 года н. э., о котором, не называя его по имени, рассказывает Иосиф Флавий. «Некий лживый человек» побудил самарян подняться на гору Гаризим, уверяя, «что покажет им зарытые здесь священные сосуды Моисея» (Древности, XVIII 4.1). Самаряне, так же как и иудеи, ожидали пришествия Мессии (Ин 4:25), причём нередко он воспринимался как второй или даже как оживший Моисей. Можно предположить, что Досифей представлялся своим адептам как предсказанный во Второзаконии 18:18 пророк, второй Моисей, и обещал самарянам восстановить храмовое богослужение на горе Гаризим, пресеченное после подчинения Самарии иудейским правителем Гирканом I (134-104 до н. э.).

Отрывки из произведений Иустина Философа и Иринея Лионского приводятся в переводе протоиерея П. Преображенского (СПб., 1892, 1900), Ипполита Римского – по изданию Казанской Духовной академии (1898-1899), Оригена – в переводе Л. Писарева (Казань, 1912) и Е. Л. Ермолаевой (СПб., 2000).

Date: 2015-09-05; view: 336; Нарушение авторских прав