Откуда есть и пошла Москва и Московия 5 page

Я прошу читателя остановиться на этом месте, найти географическую карту и внимательно проанализировать все свидетельства великого путешественника. При этом учесть, что Вильгельм де Рубрук выехал из Крыма, пересек Дон ниже Воронежа и встретил ставку Хана Сартака (Сартаха) за рекой Дон в трех днях пути от Волги (ориентировочно 360 километров).

Читатель помнит, что земли «Руссiи» остались за Доном, а ставка сына Батыя- Сартака летом 1253 года (июль месяц по Рубруку) находилась северо-восточнее сегодняшнего города Воронежа.

По свидетельству Рубрука, севернее ставки Сартака проживал народ Моксель, жил он в лесах, был покорен во время похода Батыя, и их «государь» с военною дружиною принимал участие в походе татаро-монгольских войск в Европу, где и погиб.

Прежде чем провести анализ этого свидетельства, я прошу читателя иметь в виду два бесспорных факта исторического прошлого того времени.

Первое, перед походом Хана Батыя в Европу, начавшимся в 1240 году из взятия Киева, Батый осуществил только один общий военный поход на Север в 1236–1238 годах, когда покорил Волжскую Булгарию и Ростово-Суздальские княжества, имевшие к тому времени «государственность». Других «государств» Российская официальная история в те времена на территории от Смоленска и Новгорода до Волги, и от сегодняшнего Воронежа и Пензы до Костромы и Ярославля, не знает, и никогда нам о них не сообщала.

И второе, ни один мировой или великорусский исторический первоисточник не зафиксировал факт существования государственного образования (наличие у народа государя-правителя) в 50 километрах от Рязани, Пронска и Мурома.

Возникает серьезнейший вопрос, когда вполне очевиден ответ: чей же «государь» принимал участие во главе моксельской дружины в татаро-монгольском походе в Европейские страны?

Ответ может быть только один: то был князь династии Рюриковичей, входивший в состав Ростово-Суздальских княжеств, сдавшийся Батыю зимой 1237-38 года.

В том и состоял секрет «писания истории, преимущественно России» «Комиссией» Екатерины II, дабы убрать из повествования подобные факты, а сочинить сказки, наподобие «битвы Евпатия Коловрата».

А сейчас изучим этот вопрос более детально. Сохранившиеся великорусские источники утверждают о появлении «города Пронска» в 1186 году. Как помнит читатель, князь Пронский принимал участие в первой встрече Ростово-Суздальских князей с послами Батыя, состоявшейся накануне нашествия. «Город Муром», по тем же источникам, появился еще в 862 году. Князь Муромский также принимал участие во встрече с послами Хана, требовавших «десятины». «Город Новгород Нижний» основан в 1221 году, накануне нашествия татар, великим князем Юрием Всеволодовичем, что свидетельствует об экспансии Рюриковичей на восток до самой Волги. Однако самое интересное в «городе Рязани».

«Первоначально Р(язанью) наз(ван) центр Рязанского княжества, находившийся в 50 км к Ю(го) — В(остоку) от совр(еменной) Р(язани)». [107]

То есть, старая Рязань и была обителью земли Моксель! Таковы парадоксы «истории, преимущественно Российской». Однако этому есть доказательства и в самой российской исторической «науке».

Послушайте.

«Уже в 13 в. терр(итория), населявшаяся мордвой, входила в состав Рязанского и Нижегородского княжеств». [108]

При том, свидетели того далекого времени Плано Карпини и Рубрук вполне достоверно утверждают, что Ханы Орды старались низвести местных князей и знать, дабы передать владения своему роду непосредственно. Значит, прибрать народ Моксель к рукам Суздальские князья после 1238 года и до конца XIII века попросту не могли. Орда в том была не заинтересована. Зачем ей было отдавать один покоренный народ во власть иному.

Сами великороссы из той знаменитой Екатерининской «Комиссии» запустили откровенно глупую мысль о «Пургасовой Руси». По их утверждению, земля Мордвы в XII–XIII веках уже была обычной Русью и входила в состав «русских» Ростово-Суздальских княжеств.

«В ХII-ХIII вв. развились (у мордвы. — В.Б.) феод(альные) отношения, шел процесс складывания политич(еских) образований феод(ального) типа, наз(ванный) в рус(ских) летописях (летописных сводах! — В.Б.)… «Пургасовой Русью». [109]

Правда, историки последующих времен попытались исправить сию откровенную нелепость, начав именовать земли народа Моксель всего лишь «Пургасовой волостью». Я думаю, это сути не меняет — и волость часть земли Моксель.

Однако вернемся к Вильгельму де Рубруку. Читатель помнит, как богато и зажиточно жил народ Моксель, владея «свиньями, медом и воском, драгоценными мехами и соколами», проживая вокруг Рязани, Мурома и «впритык» к Нижнему Новгороду.

Обратите внимание, Рубрук ясно засвидетельствовал, что к 1253 году Моксель еще была некрещеной, однако разводила свиней, то есть, употребляла в еде свинину. Кстати, свинину ели князья и племена Ростово-Суздальской земли того времени, чего не употребляли волжские булгары и Мердас (мордва), жившие восточнее и северо-восточнее Моксель. Они были — «Саррацины», то есть, — мусульмане. Это очень ценное свидетельство. Моксель, будучи не христианской, уже в те годы придерживалась православных обычаев. Значит, к XIII веку все племена уже были разделены по религиозному признаку: одни примкнули к мусульманской Волжской Булгарии, а Моксель — к православным, Рязани и Владимиру.

Кстати, в своей «Истории государства Российского», Н.М.Карамзин дабы напустить больше «примеса лжи», передавая этот эпизод изложенный Рубруком, слово «свиньи» попросту выкинул.

Очень характерный для историка-великоросса прием — убирать невигодное.

Послушайте.

«… где в густых лесах и в бедных рассеянных хижинах обитали Мокшане и Мордовские их единоплеменники, богатые только звериными кожами, медом и соколами. Князь сего народа, принужденный воевать за Батыя, положил свою голову в Венгрии, и Мокшане, узнав там Немцев, говорили об их с великою похвалою, желая, чтобы они избавили мир (?) от ненавистного ига Татарского». [110]

Молчит Карамзин, как в рот воды набрал, о свиньях и свином мясе. Не странно ли? И смысл слов Рубрука изменил принципиально, перенеся проблему покорения Моксель в мировую. Даже само слово Моксель произвольно подменил словом Мокша.

Хочу обратить внимание читателя на второй факт, поведанный нам великим путешественником. У Моксель в те времена водилось много соколов. Интересное свидетельство! Вспомни, уважаемый читатель, у Московских князей при дворе существовала даже должность Сокольничего.

В своем «Путешествии в восточные страны» Рубрук четко зафиксировал в главе ХVI «О стране Сартаха и об ея народах» земли и народы, принадлежащие сыну Батыя: — это земля от Дона до Волги и от Черного моря до Северной точки, куда дошла нога татаро-монгольского коня. В той земле, севернее ставки Сартака, жило только «два вида народа»: Моксель и Мердинис. Других — историки того времени не знали. Да и не могли знать.

Как помним, все племена той земли носили схожие названия: мокша, мурома, меря, мещера, но главное — говорили на породненном угро-финском языке. И поэтому нет ничего странного, что Рубрук поименовал их одним общим словом — Моксель! Было бы странным иное, если бы Рубрук, живя в ставке Сартака и повествуя о его землях и народах, упомянул о мелком племени Моксель и полностью умолчал об обширных владениях Хана, позже получивших в истории великороссов название Ростово-Суздальской земли. Это было бы даже более чем странным!

Как ты сам думаешь, читатель?

При этом учти, лично Рубрук засвидетельствовал, что земли и народа «Руссiи» между Доном и Волгой не существовало.

В этом и кроется краеугольный камень секретов в истории происхождения московитов, ставших впоследствии великороссами.

Есть еще один очень интересный факт, о котором необходимо упомянуть. Раз Рубрук говорит о военной дружине Моксель и ее «государе», знать та военная сила имела хотя бы малейший сравнительный вес среди войск Батыя.

Войска же Хана Батыя в походе на Европу состояли из четырех корпусов, по одному от каждого из сыновей Чингисхана, имевших владения в Империи. Возглавлялись корпуса внуками Чингисхана.

От старшего сына Джучи — корпус Бату;

от второго сына Чагатая — корпус Бури;

от третьего сына Угедея — корпус Гуюка;

от четвертого сына Тулуя- корпус Мунке.

Корпуса состояли из 25–30 тысяч человек, то есть, общая масса войск под общим руководством Бату (Батыя) и при военном консультанте Субэдэе составляла 100–120 тысяч человек. Об этой цифре свидетельствуют и серьезные европейские источники.

Значит, «государь народа Моксель» должен был выставить дружину хотя бы в 3–5 тысяч человек, иначе о нем никто бы и не вспомнил. Я не думаю, что без муромы, мещеры, мери и веси в те времена, после разгрома, можно было выставить подобный контингент. Необходимо помнить, что, обычно, во время войны татаро-монголы забирали в войска только третьего мужчину. Остальные охраняли государство, пасли скот, снабжали армию всем необходимым, кормили челядь Орды и самих себя. О чем писал еще Плано Карпини.

Поверь, читатель, по тем временам, эту работу сделать было даже очень не просто. То есть население всех племен Моксель (вся Ростово-Суздальская земля) не могло составлять более 100 тысяч человек. Что вполне соответствует логике событий того времени.

И последнее, на что хочу обратить внимание читателя: жил народ Моксель в глухих лесах, разрозненно, в неприглядных хижинах. Об этом факте лично поведал путешественник XIII века.

А вот как о жизни простого человека Суздальской земли говорит российский профессор.

«Вот почему деревня в один или два крестьянских двора является господствующей формой расселения в северной России (Московии. — В.Б.) чуть не до конца XVII в.». [111]

Великое единство и подобие со страной и народом Моксель просуществовавшее многие сотни лет!

Я понимаю, сколько бы ни приводилось доказательств в данном вопросе, — найдутся люди, не воспринимающие не только обычные доказательства, но даже малейшую мысль, что подобное могло иметь место в истории Московии. Они, отравленные шовинистической ложью и мифами, психологически не готовы представить, как в те далекие времена кто-то мог гнать их «великих предков» покорять Киев и Европу не для самой Московии, а для «обычных дикарей». Они и поныне с упорством отрицают свое родство и идентичность с финно-угорскими племенами: мещера, мокша, меря, мурома. Подобному в их сознании попросту нет места.

Поэтому я и ограничусь выше приведенными доказательствами. Их вполне достаточно. Нельзя же всерьез воспринимать «державные великорусские сочинения», что Владимирские князья княжили в Новгороде и Пскове, но — позабыли прихватить народ Моксель, когда «княжьи дворы» Мурома, Пронска, Рязани и Новгорода Нижнего располагались в земле этого народа. Проповедовать подобную мысль смешно! Прошу иметь в виду, что есть еще и доказательство от противного.

Я думаю, любой читатель должен согласиться, — если татаро-монголы в 1238 году привлекли в свои дальнейшие военные походы маленькое племя Моксель и их «государя», то, вне всякого сомнения, они проделали подобное и с «государями» мери, муромы, мещеры и веси. Необходимо лишь четко знать, что законы Империи Чингисхана для будущих великороссов никогда не делали исключений.

Спорить, как видим, не о чем.

Итак, князья Ростово-Суздальской земли, а по-старинному — «государи» племен мокши, веси, мери, муромы, мещеры и т. д., впервые двинулись на покорение Европы в составе татаро-монгольских войск. Это деяние им понравится и в дальнейшем станет нормой их жизни.

Я думаю, не является принципиальным вопрос, кто в походе возглавлял суздальские дружины, то ли князь Юрий Всеволодович, то ли один из его братьев. Это не суть важно. Вне сомнения, был им один из суздальских Рюриковичей, и находился он в повиновении Хана и темников.

Вызывает неоспоримый интерес иной вопрос: кто же «остался» на великокняжеском столе во Владимире?

Надо полагать, раз и сами русские историки не отрицают, что на «хозяйстве», под надзором татарских Баскаков, остался Ярослав Всеволодович. Именно ему доверил Хан Батый. По-видимому, он больше других оказал услуг, при том наиболее ценных, раз получил ярлык на великокняжеский стол.

Следовательно, старший сын этого князя был забран Ханом Батыем в Орду в «аманаты», или по иному — в заложники. И произошло то событие в 1238 году, во время получения Ярославом Всеволодовичем великокняжеского ярлыка. Здесь иного мнения существовать не должно.

Необходимо, вопреки всем измышлениям «сочинителей истории, преимущественно России», запомнить — начиная с 1238 и до 1505 года на княжении в Ростово-Суздальской земле, а позже в Московии, не сидел ни один князь, будь то великий или удельный, без татаро-монгольского ярлыка. Эта аксиома ведома всему миру.

И пока мы не перешли к анализу дальнейших событий, я хочу обратить внимание читателя еще на одну ложь «сказателей Российской истории». Сии «штатные сотрудники», как и их правители, бездоказательно всем внушали, что, начиная с XII века, а конкретнее — с Андрея Боголюбского вся сила и политический вес Киевской Руси переместились в Суздальскую землю. Обычный бандитский набег «первого великоросса» пытались превратить чуть ли не в судьбоносное деяние. Однако это была всего лишь «попутная утка» Российской Империи. Простой ложью прикрывался и узаконивался величайший разбой правящей верхушки вновь возникшего Ростово-Суздальского княжества во главе с младшей ветвью династии Рюриковичей. Иной мотивировки, кроме грабежа и захвата чужого имущества, поступок Андрея Боголюбского не имел.

Послушай, читатель, что представлял собой Киев в 1239 году, накануне нашествия на Киевскую Русь Хана Батыя.

«Уже Батый давно слышал о нашей древней столице Днепровской (Киеве), ее церковных сокровищах и богатстве людей торговых. Она славилась не только в Византийской Империи и в Германии, но и в самых отдаленных странах восточных, ибо Арабские Историки и Географы говорят об ней в своих творениях. Внук Чингисхана именем Мангу был послан осмотреть Киев, увидел его с левой стороны Днепра и, по словам Летописцев, не мог надивиться красоте оного… блестящие главы многих храмов в густой зелени садов, — высокая белая стена с ее гордыми вратами и башнями, воздвигнутыми, украшенными художеством Византийским в счастливые дни Великого Ярослава, действительно могли удивить степных варваров…». [112]

Не станем упрекать великоросса Н.М.Карамзина в низведении татаро-монголов до уровня «степных варваров». Именно эти «варвары» заложили Московскую государственность. Но российская элита всегда пыталась позабыть о своем прошлом, о своих настоящих исконных корнях.

Мы же всего лишь пытаемся показать читателю сохранившееся величие Киева к началу 1240 года, после многих потрясений и несчастий. Показать словами человека, утверждающего через десяток страниц своей книги противоположное.

Не суть важно, что Даниил Галицкий, Великий князь, кому в те годы принадлежал Киев, сидел в Галиче. Как видим, говорить о запустении и упадке Киева до середины XIII века, по крайней мере, преждевременно. Киев всегда был славен не столько своими князьями, но главное — своим гордым славянским народом, высоким, европейского уровня, образовательным цензом, культурой, торговлей и, наконец, богатством.

Да, Киев пал под ударами татаро-монголов, был частично разрушен и разграблен. Но великороссам не стоит забывать, что абсолютно такая же участь постигла и селения Ростово-Суздальской земли, или земли Моксель.

А для сравнения послушай, уважаемый читатель, что представляли собой города-села Ростово-Суздальской земли в те же годы.

«Нельзя не заметить… относительно городов важной по своим последствиям односторонности: в западной половине (Киевская Русь), где была главная историческая сцена в древности, мы видим ряд значительных городов, процветавших именно потому, что они были на дороге из варяг в греки, т. е. из Северной Европы в Южную; в северо-восточной части (Ростово-Суздальская земля)… значительных городов нет, и потому не обнаруживают они влияние на последующий ход событий, которые совершаются мимо их. Города являются здесь преимущественно большими огороженными (частоколом. — В.Б.) селами…». [113]

Говорить о потере Киевом своего величия и своей ведущей роли среди настоящей Руси до нашествия татаро-монголов, по крайней мере, несерьезно. В то время Ростово-Суздальская земля, не будучи славянской, представляла собой дикое и глухое Европейское захолустье, полностью оторванное от цивилизации. Великий путешественник XIII века Рубрук, посетив ставку Сартака в 1253 году, ясно и недвусмысленно указал, какой народ в «стране Сартаха» обитал в лесах от Дона до Волги. В те далекие времена на той земле проживали только два народа: Моксель и Мердинис. Первые, по тем временам, — ели свинину; вторые, — уже в те годы исповедовали мусульманскую религию.

Именно из племен Моксель, говоривших на породненных финно-угорских наречиях, и берет свое начало Ростово-Суздальская земля, а позже Московия.

Однако сотни лет московская господствующая элита пыталась всем внушить мифические сказания «Екатерининской Комиссии», сочинившей «Историю, преимущественно касающуюся России».

Не все, как видим, у них получилось гладко.

11 декабря 1241 года умер Великий Хан Угедей, третий сын Чингисхана, правивший Монгольской Империей с 1229 года, то есть после смерти отца.

Хан Батый, внук Чингисхана, руководивший татаро-монгольскими войсками, терзавшими в те годы Европу, вынужден был вернуть войска в Поволжье, дабы весь род Чингисидов и знать Империи имели возможность принять участие в избрании нового Великого Хана.

Появившись к концу 1242 года в низовьях Волги, Батый сразу же вызвал для отчета всех своих удельных улусных правителей.

Вот как об этом поведал нам Н.М.Карамзин, великий мастер «примеса лжи».

«Никто не дерзал ему (Батыю. — В.Б.) противиться, народы, Государи старались смягчить его смиренными Посольствами и дарами. Батый звал к себе Великого Князя. Ослушание казалось Ярославу неблагоразумием в тогдашних обстоятельствах России (это Моксель уже стала Россией. — В.Б.), изнуренной, безлюдной, полной развалин и гробов… Великий Князь отправился со многими Боярами в стан Батыев, а сына своего, юного Константина, послал в Татарию к Великому Хану Октаю». [114]

Как видим, очень много «примеса лжи» подбрасывал «сказатель истории» в свое повествование. Ложь состоит в том, что сын князя Ярослава находился не в Каракоруме у Великого Хана, а у Батыя. Данный факт подтвердил лично Плано Карпини. Его слова приводились ранее. А во-вторых, Константин не был старшим сыном Ярослава, то есть он не мог быть заложником — аманатом.

Сказано мимоходом, мол, взял да послал ребенка в Каракорум, куда можно было направиться, только имея письмо Хана Батыя, дабы на промежуточных пунктах — «ямах», получить еду и лошадей. Даже направлявшиеся с такими письмами гибли в дороге сотнями. Послушайте свидетеля того времени Плано Карпини.

«После этого мы въехали в землю Кангитов, в которой, в очень многих местах, ощущается сильная скудость в воде, даже и населенiе ея немногочисленно из-за недостатка в воде. Поэтому люди князя… Ярослава, ехавшiе к нему в Татарскую землю, в большом количестве умерли в этой пустыне».. [115]

В «писаниях» Н.М.Карамзина постоянно возникает масса великих «недоразумений». Но вскоре мы убедимся, что в этой первоначальной родословной будущей Московии ложь сидит на лжи, притом откровенная. Послушаем «великого сказателя» далее.

«Батый принял Ярослава с уважением и назвал Главою всех Князей Российских, отдав ему Киев… (Вот она, вечная мечта великороссов! — В.Б.). Так государи наши торжественно (в ярме и на коленях, но торжественно! — В.Б.) отреклись от прав народа независимого и склонили выю под иго варваров. Поступок Ярослава служил примером для Удельных Князей Суздальских…(которые) били челом надменному Батыю, чтобы мирно господствовать в областях своих». [116]

Я надеюсь, читатель понимает смысл «исторического словоблудия», ведь князь Ярослав, получая ярлык на «стол» и, ползая в ярме, вдруг помимо земли Моксель получил в придачу еще и Киев, то есть всю Киевскую Русь.

О Владимирском ярлыке Н.М.Карамзин даже позабыл упомянуть, до такой степени вошел в экстаз: все отдал «великий отец» Батый великороссам, — и Киев, и «Главенство всех князей Российских». Глядите, какими великими были будущие великороссы уже в 1243 году! Горько и стыдно читать эту глупость мастера «примеса лжи».

Однако случилось великое недоразумение. Очередное. За князем Ярославом последовали одни лишь удельные суздальские князья, остальные то ли не уважили Батыя, то ли — самого Ярослава. Довольно странно! Но весь фокус состоял в том, что сам Ярослав Всеволодович, получив, по Карамзину, — Киев, не выполнил повеления Хана «воссесть в Киеве», а отчего-то оказался во Владимире Суздальском.

Вот они, «примеси лжи» великороссов. Но, как читатель понимает, сии перлы не самые худшие. Встречаются похлеще. Ложь о получении Ярославом Всеволодовичем ярлыка на Киевский стол опровергается на следующей странице самим Н.М.Карамзиным.

Послушаем:

«Ярослав простился навеки с любезным отечеством, сквозь степи и пустыни достигнув до Ханского стана, он в числе многих иных данников смирялся пред троном Октаева наследника (Гуюком. — В.Б.)… и, получив милостивое дозволение ехать обратно, кончил жизнь на пути… Верные Бояре привезли его тело в столицу Владимирскую. Говорили, что он был отравлен… Но Моголы, сильные мечом, не имели нужды действовать ядом, орудием злодеев слабых. (И вот ниже следует признание ранее запущенной лжи! — В.Б.). Мог ли Князь Владимирской области казаться страшным Монарху (Гуюку. — В.Б.), повелевавшему народами от Амура до устья Дунайского?».

[117]

Великие князья Киевские, Черниговские, Галицкие, Волынские и т. д. получат свои ярлыки самостоятельно.

С этого времени великороссы потеряли даже возможность запускать «примес лжи» о принадлежности земель Киевской Руси Суздальскому князю.

Н.М.Карамзин, правда, еще один раз попытался запустить эту лживую мыслишку, передав от имени Хана «ярлык» на Киев князю Александру, так называемому Невскому. Но и там ложь была видна невооруженным взглядом.

Несколько столетий великороссы перестали посягать на владения Киевской Руси, превратившись в рядовой Улус Золотой Орды.

Пока же, по хронологии давних исторических событий, мы находимся в преддверии появления Московии, и великорусские «сочинители истории» вылезали из кожи, дабы «подвязать» Великий Киев к Залешанской земле. Даже на татаро-монголов пытались ссылаться, мол, глядите, — монгольские Монархи нам отдавали Киев.

Ложь, как видим, очевидная. Но что попишешь, ложь запущена, и великороссам от нее трудно отказаться.

Вернемся все же в 1246 год. Ярослав Всеволодович и бояре по велению Батыя, и по законам Империи, направились в Каракорум, чтобы «преклонить выю» перед новым Великим Ханом.

В это время все управители Улусов съезжались в столицу Империи Каракорум, так как прямым потомкам Чингисидов и полководцам предстояло избрать Великого Хана.

К концу лета 1246 года Великим Ханом был избран Гуюк, внук Чингисхана.

Я не стану описывать торжества, происшедшие в столице Каракорум. Скажу лишь, что и Суздальский князь принимал в них участие, стоял в толпе у ограды Великой Юрты. Князья втягивались в жизнь Империи, перенимали повадки, обычаи и традиции.

Есть исторический свидетель, оставивший дневники, побывав в 1246–1247 годах в татаро-монгольской Империи у Батыя в Сарае, и у Великого Хана в Каракоруме. Им стал посланец Папского престола Плано Карпини. Его свидетельства уникальны и бесценны для потомства.

Вот что нам поведал Иоани де Плано Карпини.

«В то же время умер Ярослав, бывший великим князем… Он только что был приглашен к матери Императора, которая…дала ему есть и пить из собственной руки; и он вернулся в свое помещение, тотчас же занедужил и умер, спустя семь дней, и все тело его удивительным образом посинело». [118]

Великорусские «сказатели истории» говорят, мол, князь всего лишь «занедужил» в Каракоруме, а умер в дороге. Но подобные финты мы стали различать, и знаем, зачем они подбрасывались в историю.

Хочу обратить внимание читателя на события, предшествовавшие 1246 году.

Еще во время похода в Европу (1240–1242 годы), Батый резко повздорил с Гуюком, бывшим в его подчинении. Отстранил его от командования корпусом и отправил к отцу. Аналогично он поступил и со вторым своим двоюродным братом — Бури.

Послушаем профессора Л.Н.Гумилева.

«Во время похода Батый рассорился со своими двоюродными братьями, Гуюком, сыном самого верховного хана Угедея, и Бури, сыном великого хранителя Ясы Чагатая. Отцы стали на сторону Батыя и наказали опалой своих зарвавшихся сынков, но когда умер в 1241 г. Угедей и власть попала в руки матери Гуюка, Ханши Туракины, дружины (корпуса. — В.Б.) Гуюка и Бури были отозваны…». [119]

Очень интересно и важно, что на курултае по избранию Верховного Хана, состоявшегося осенью 1246 года, не присутствовал лично Хан Батый. Он знал, что грозило ему в Каракоруме. Батыя там ожидала смерть. Все противники Хана подлежали уничтожению согласно Ясы (законы Чингисхана).

Вот как об этом донес нам Плано Карпини.

«Там они разделились, и мать Императора пошла в одну сторону, а Император в другую, для производства суда. Была схвачена тетка нынешняго императора, убывшая ядом его отца в то время, когда их войско было в Венгрiи, откуда вследствiи этого, удалилось вспять войско, бывшее в вышеупомянутых странах. Над ней и очень многими другими был произведен суд, и они были убиты». [120]

Отравив князя Ярослава, Великий Хан таким образом выразил ненависть, которую испытывал к Батыю, за свое унижение. Суздальский князь Ярослав стал всего лишь пешкой в начавшемся противостоянии между Гуюком и Батыем.

Пойдем дальше в изложении событий.

«В 1247 году великим князем владимирским стал Святослав Всеволодович, младший брат Ярослава…Александру (Невскому. — В.Б.). .. досталась…Тверь. Но в конце того же года (1247 год) Александр и его брат Андрей отправились к Батыю…От Батыя оба брата направились в Каракорум, откуда вернулись на Русь («сказатели истории» без зазрения совести земли племен Моксель называют Русью. — В.Б.) только в конце 1249 года». [121]

В этой цитате два факта — правды, остальные — обычная ложь. Действительно, в 1247 году Батый выдал ярлык на Владимирский стол младшему брату Ярослава — Святославу. И, действительно, братья Андрей и Александр, сыновья Ярослава, «задержались» в Орде до конца 1249 года. Но совсем по другой причине. Отправиться же в Каракорум без разрешения Батыя никто не посмел. Обычный русский миф!

Именно так преподнес события и Карамзин. И в этом случае необходимо проследить события того времени, дабы сами по себе отсеялись семена от плевел.

Русские историки пытались внушить нам, что, оставшись недовольными полученными удельными наделами, братья Андрей и Александр направились в конце 1247 года в ставку Батыя оспаривать у дяди великокняжеский стол. Такая ложная мысль существует в русском обиходе.

Я не ведаю, были довольны или нет братья полученными наделами. Здесь суть — не важна. Неправомерная сама постановка вопроса о поездке ради великокняжеского стола. В поездке к Батыю, а не в Каракорум, совсем иной мотив, да и участников было не двое, а- один. Второй из братьев, как мы помним, находился у Батыя в заложниках еще с 1238 года.

Итак, какой еще неоспоримый исторический факт «обволокли» мифами русские «сказатели истории»?

Как увидим далее, им стал факт нахождения старшего сына Ярослава в аманатах (заложниках) у Хана Батыя. Очень уж не хотелось великорусским правителям поведать потомкам и человечеству настоящую правду по сему вопросу.

Вернемся к тем далеким временам.

К концу 1247 года резко обострилось противостояние двух блоков Империи Чингисидов, группирующихся вокруг Батыя и Мунке (по иному, — Менгу) — с одной стороны, и Гуюкам и Бури — с другой. Это не простые вымыслы исследователей. Нет! Об этих событиях поведал лично Рубрук.

«Всетаки здесь я расскажу вам, что случилось с родством Кен-хана (Хан Гуюк. — В.Б.), его сыном и женами. По смерти Кен-хана, Батый пожелал, чтобы Мангу (Менгу, Мунке, одно и то же. — В.Б.) был ханом. О смерти же самого Кена я не мог узнать ничего достовернаго. Брат Андрей (священник, живший в Каракоруме. — В.Б.) говорил мне, что Кен (Гуюк. — В.Б.) умер от одного врачебнаго средства, даннаго ему, и подозревал, что это средство приказал приготовить Батый. Однако я слышал другое. Именно Кен сам позвал Батыя, чтобы тот пришел поклониться ему (еще одно свидетельство, что Батый не присутствовал на курултае при избрании Гуюка Великим Ханом и не приносил ему присяги в 1246 году. — В.Б.), и Батый пустился в путь с великою пышностью. Однако он сам и его люди сильно опасались(!!!), и он послал вперед своего брата, по имени Стикана, который, прибыв к Кену (Гуюку. — В.Б.), должен был подать ему чашу за столом, но в это время возникла ссора между ними, и они убили друг друга. Вдова этого Стикана удержала нас на один день, прося войти в ея дом и благословить ее, то есть помолиться за нее. Итак, по смерти Кена (Гуюка. — В.Б.), был по желанiю Батыя избран Мангу…». [122]

Естественно, готовясь к противостоянию с Гуюком, Батый в 1247 году затребовал к себе в ставку всех удельных улусных наместников с дружинами (войском). Началась жестокая схватка Чингисидов за титул Верховного Хана, хотя осенью 1246 года титул и прибрал к рукам Гуюк.