Глава 3. – Если этот человек пришлет мне еще одно указание о том, что я должна или не должна взять с собой, я закричу!

– Если этот человек пришлет мне еще одно указание о том, что я должна или не должна взять с собой, я закричу!

Ануша стояла в окружении усталых, сбившихся с ног служанок и подыскивала определение, характеризующее Николаса Хериарда. Под строгим взглядом Парави она проглотила уже готовую сорваться с языка характеристику и пошла на компромисс.

– Budmash![9]

– Майор Хериард не какой‑то негодяй и подлец, – сказала рани, но, несмотря на осуждающий тон, у нее на губах заиграла слабая улыбка. – И не говори так громко, он же по ту сторону резной стены. Тебе предстоит долгое путешествие. И он совершенно прав, желая удостовериться, что ты взяла все необходимое, но ничего лишнего.

– Интересно, что он там делает? – Ануша повысила голос. Если этот гнусный тип подслушивает, пусть знает ее мнение. Управлявшие ее жизнью мужчины оставляли ей небольшой выбор, заплакать и сдаться или потерять самообладание. Сделать первое не позволяла гордость, значит, майору придется получить добрую порцию второго. – Это же женская половина дворца.

– При нем евнух, а комната со всех сторон закрыта занавесями, – прошептала Парави. – Он проверяет все, что упаковано в дорогу.

– Ха! Дядя говорит, я могу взять двадцать слонов, сорок верблюдов, сорок запряженных волами повозок и еще лошадей примерно…

– А я говорю, что этого слишком много, – послышался из‑за стены звучный голос. Ануша подскочила и ударилась ногой о кованый сундук. – Можно подумать, вы собираетесь замуж за императора, мисс Лоуренс. Кроме того, ваш отец наверняка захочет, чтобы вы носили западные наряды и драгоценности.

– Mata рассказывала мне об этих нарядах. – Ануша демонстративно прошла мимо груды ковров и оказалась у резной стены. Англичанина она приметила только в виде большой тени на шелковом занавесе. – Корсеты! Чулки! Подвязки! Мама называла их орудием пытки.

В ответ услышала легкий смешок.

– Леди не говорят о таких вещах в присутствии джентльменов. – Хериард буквально подавлял смех.

– Тогда уходите. В вашем присутствии нет необходимости. Да в любом месте. И нечего злорадствовать, что вы добились своего. А если решили шпионить из засады, придется мириться с любыми моими высказываниями. – Рани издала тихий стон. – Уходите, майор Хериард. Двадцать слонов пойдут не медленнее десяти.

– Двадцать слонов едят вдвое больше десятка, – парировал тот. – Мы уезжаем послезавтра. Если что‑то останется несобранным или не поместится на половине указанных вами вьючных животных, останется здесь. И я не злорадствую, просто испытываю огромное удовлетворение, что могу исполнить поручение вашего отца.

Ануша уже открыла рот, чтобы удостоить его соответствующим ответом, однако по ту сторону послышались удаляющиеся шаги, и пришлось промолчать. Этот тип с плохими манерами уклонился от разговора. Невыносимо!

– Найди мне кинжал, – потребовала она у ближайшей служанки, которая, казалось, приросла к месту. Ануша нахмурилась. – Его я, по крайней мере, точно возьму с собой, у меня для него отличная цель.

Кроме того, она заберет все свои драгоценности. Когда окажется в Калькутте, майор Хериард уже не будет ее тюремщиком, а ей понадобятся деньги, чтобы бежать из своей темницы. Из отцовского дома.

Кинжал в руке, и она им воспользуется, потому что этот гадкий angrezi кричит на нее и трясет за плечи. Барабаны бьют тревогу, вокруг опасность.

– А‑а! Нас… – Попытку выкрикнуть «насилуют» жестко пресекла чья‑то большая ладонь. Ануша только что видела это во сне, но, видимо, это не…

– Тихо, – прошипел ей в ухо Николас Хериард. – Мы уезжаем. Прямо сейчас. Тайно. Я уберу руку, вы же говорите шепотом, или я вырублю вас одним ударом и увезу силой. Вы меня понимаете?

Напуганная и разъяренная – только бы он этого не заметил! – она кивнула, майор убрал руку.

– Где мои служанки?

Майор кивком показал в угол, и она чуть не закричала, увидев в тусклом свете масляной лампы две скрюченные фигуры. Рука снова и совсем не деликатно зажала ей рот. Жесткая мозолистая ладонь всадника, отдающая выделанной кожей.

– Они просто одурманены, – прошептал он ей в ухо и крепче зажал рот ладонью, пресекая попытку укусить. – Здесь повсюду рыщут шпионы, я не мог рисковать. Слушайте меня.

Он снова убрал руку от ее рта.

Ануша наконец полностью проснулась и осознала, что барабанный бой проник в ее сон из реальности. От мерных ударов, казалось, гудел весь дворец. Она никогда не слышала, чтобы они били так тревожно, да еще глубокой ночью.

– На нас напали?

– Скоро здесь будет махараджа Алтафур. Его боевые слоны и конница уже в четырех часах хода.

– Он узнал, что вы здесь? Приехали за мной? – Ануша села на своей невысокой постели и закуталась в простыню. Сидящий рядом Хериард откинулся на пятки. На нем снова было индийское одеяние, на сей раз обычный костюм для верховой езды и тугой черный тюрбан, скрывший предательски светлые волосы.

– Он наверняка загодя собрал свое войско, иначе бы не сумел так быстро приблизиться. Кроме того, шпионы, должно быть, сообщили ему, что прибыл кто‑то из Компании, вероятно забрать вас с собой, и ведет переговоры по этому поводу. Думаю, он решил нанести удар первым, захватить провинцию, пока ваш дядя не успел стать союзником Компании.

– Дядя не сдастся Алтафуру!

Она выбралась из постели и сразу задрожала от ночного холода в своей тонкой хлопковой рубашке. Каменный пол неприятно холодил босые ноги.

– Верно, раджа не собирается сдаваться. Он уже послал за подмогой в Агру и Гвалияр. И в Дели. Компания вышлет свои войска сразу, как только узнает о нападении. Думаю, при их появлении Алтафур быстро вернется туда, откуда пришел. Вашему дяде надо продержаться всего пару недель.

Он лжет, чтобы ее успокоить? Ануша попыталась прочесть правду по его лицу. И унять нарастающий тошнотворный страх.

– Вы останетесь здесь сражаться?

Непонятно, имеет ли значение лишний солдат, но ей стало немного легче при мысли, что этот человек будет дяде в помощь. Пусть он и высокомерный, и раздражает, но она не сомневалась, что майор Хериард отличный воин.

– Нет, мы уезжаем. И прямо сейчас.

– Я не могу бросить дядю! За кого вы меня принимаете? За трусиху?

Он быстро окинул ее взглядом, и она вдруг осознала, что стоит в одной рубашке и сквозь тонкую ткань просвечивают сжавшиеся от холода соски. Она быстро завернулась в простыню и сердито глянула на майора. Тот уже поднимался на ноги.

– Развратник!

– А я было понадеялся на ваше благоразумие, – со вздохом произнес он. И что‑то еще пробормотал по‑английски.

Ануша вцепилась в последние слова как коршун.

– Как‑как? Местогодовая девчонка?

– Пустоголовая. Глупая, – перевел тот. – Нет, попытка выцарапать мне глаза вам не поможет. – Он с высокомерной непринужденностью поймал ее за руки. – Послушайте меня. Думаете, вашему дяде будет лучше, если ему еще и за вас придется волноваться? А если случится самое худшее, что вы собираетесь делать? Поведете женщин к кострам или станете заложницей?

Ануша глубоко вздохнула. Он прав, демоны его забери. Знает, в чем состоят ее обязанности, а она уже не ребенок, чтобы отказываться кому‑то назло. Она поедет с ним, но не потому, что он так сказал, а потому, что так пожелал ее повелитель – раджа. Кроме того, этот дворец больше не ее дом.

– Если дядя велел уезжать, я уеду. Но как именно?

– Вы хорошо держитесь на лошади?

– Разумеется! Я – раджпутка!

– Тогда оденьтесь для долгого трудного пути верхом. Подберите себе мужскую одежду, обязательно из плотной ткани, и хорошие сапоги. Волосы заверните в тюрбан. Еще возьмите с собой одеяла – ночевать будет холодно, однако ровно столько, сколько необходимо. Справитесь? Встретимся внизу во внутреннем дворе. Jaldi.[10]

– Может, я и пустоголовая, майор, но не дура. Понимаю, что нужно поторопиться.

– Сможете одеться без посторонней помощи? – Он остановился на пороге, отбрасывая широкую тень на светлом мраморе.

Вне себя от ярости, Ануша запустила в него сандалией, разбив о дверной косяк тонкую костяную перемычку. Майор растворился в темноте, она поежилась. Барабанный бой пробирал до самых костей. Мгновение она стояла, собираясь с мыслями, потом быстро подбежала к лежащим в углу служанкам. Сначала у одной, потом у другой нашла вену на шее и ощутила сильный и ровный пульс. Шпионки или нет, но они живы.

Затем взяла ночник и стала ходить от ниши к нише, зажигая лампы, наконец она стала хорошо различать окружающее. Когда вытащила самый дальний сундук с одеждой для путешествия, маленькие оскольчатые зеркала на стенах отразили мириадами ее собственное изображение. Она натянула простые брюки, узкие снизу и широкие сверху, потом несколько слоев блуз и кофт, поверх – длинный коричневый сюртук с разрезами по бокам. В сундуке нашлись мягкие сапоги для верховой езды, за голенище правого она сунула свой кинжал, а за пояс – маленький изогнутый ножичек.

Потом быстро скрутила волосы в тугой жгут на макушке и, как сумела, намотала темно‑коричневый тюрбан. Таким способом она иногда убирала волосы для верховой прогулки, но тюрбан ей всегда наматывали служанки.

Деньги. Сколько их у Хериарда? Ануша стянула тюрбан, снова порылась в сундуке и нашла драгоценности, которые собиралась носить в Калькутте, чтобы подчеркнуть свой статус и независимость. Переложив самые лучшие в сумку, она замотала ее в волосы и вновь накрутила тюрбан.

Два одеяла со сменой белья внутри, туалетные принадлежности, сумочка со шпильками и гребенками, трутница. Что еще? Ануша потерла виски, от барабанного боя мысли разбегались, трудно было сосредоточиться. Скоро кто‑нибудь придет ее проведать, начнет причитать и это заставит ее спрятаться в безопасных недрах дворца, где она так желала сейчас находиться. Но она не имеет права прятаться.

Ануша отыскала коробочку с лекарствами и добавила к дорожным принадлежностям, потом закатала все вещи в одеяла, связала их кожаными ремешками и подхватила рулон на руки. Лестницы и переходы буквально пронизывали весь дворец. Она выбирала самые узкие и редко используемые ходы, а приближаясь к выходу, и вовсе пошла на цыпочках.

Хериард все равно заметил ее. Отделился от стены и шагнул вперед, его глаза вспыхнули в свете факела. Он потянулся за связкой одеял.

– Я сама справлюсь. Но я еще должна попрощаться с дядей и тетей Парави…

– А если вас увидят? Вы понимаете, какой это риск? Они знают, что мы собираемся уехать, у них сейчас много других дел. Пойдемте.

Он подтолкнул ее вперед себя к двери, внутрь дворца. Казалось, майор не хуже ее знает все входы и выходы, вовремя прятал ее в альковы, когда они натыкались на слуг, знал, когда лучше замереть и скользнуть в тень, чтобы не попасть в поле зрения рассеянного караульного, прислушивался к крикам, доносившимся со стороны зубчатой стены, окружавшей дворец.

Внезапно путь им преградила какая‑то худая фигура, Ануша резко остановилась. Хериард налетел на нее сзади и схватил за плечи, чтобы не упасть. Она ощутила спиной его твердое и надежное тело и внезапно порадовалась, что он такой огромный. Когда майор отпустил ее плечи, казалось, ее лишили крепкой защиты.

– Аджит, лошади готовы? – Его голос прозвучал с мягкой хрипотцой.

– Да, сахиб, – ответил тот, и Ануша узнала слугу майора. Он тяжело дышал, видимо, бегом преодолел крутой подъем от главного двора. – Паван и Раджат готовы. И хорошая кобыла для леди. Нижние ворота еще открыты, солдаты занимают позиции у стен, но нам надо поторопиться, иначе они нас заметят.

Они бежали, поскальзываясь на черных камнях, за много веков истоптанных до скользкой гладкости животными и людьми. Шли, прижимаясь к высоким стенам, неясно маячившим над их головами, и замирали каждый раз, когда дорога внезапно меняла направление и они оказывались перед очередными воротами. Раз они идут без охраны, надо хотя бы сбить с толку возможных нападающих.

«Опять ворота», – подумала Ануша и больно ударилась о торчащее в стене кольцо. Где‑то впереди послышался крик и тяжелый стук, будто что‑то упало. Хериард склонился над скорчившейся фигурой Аджита.

– Ключица, сахиб, – выдохнул слуга. – Я сломал ее. Простите.

Он приподнялся и сел на земле. Ануша увидела, что его правое плечо сплющено в неестественном положении. При свете факела было видно, что лицо слуги посерело от боли.

– Тебе придется остаться. – Хериард помог ему подняться на ноги и прислонил к стене. – Возвращайся назад и иди к придворному доктору. Ему можно доверять. Скажешь, чтобы передал его высочеству: мы покинули дворец в полной безопасности.

– Сахиб, возьмите мою поклажу. Там оружие.

– Я возьму. Позаботься о себе, Аджит, мой друг. Увидимся в Калькутте.

Хериард поднял с земли вещи слуги, взял Анушу за руку и потянул за собой.

– Вы действительно хорошая наездница? – настойчиво спросил он, когда они подошли к последним воротам. Остановился, подозрительно оглядываясь. Тени высоких грозных пик покрывали полосами его лицо.

– Разумеется.

Она подняла голову, разглядывая отпечатки ладоней на стене рядом с воротами. Их оставляли женщины – прежде чем выйти за ворота и стать сати[11]на погребальном костре своего мужа. Анушу передернуло. Англичанин заметил это и проследил за ее взглядом.

– Еще одна серьезная причина не выходить замуж за махараджу вдвое старше себя, – заметил он, взял девушку за локоть и повел во внутренний двор.

– Не прикасайтесь ко мне!

Игнорируя протесты, он потащил ее мимо слоновьих загонов и привел в конюшни. Сейчас, когда конница ушла на передовую, здесь осталась только разбросанная солома. Майор остановился и рывком придвинул к себе Анушу. Его голос зазвучал тихо, но повелительно:

– Послушайте, мисс Лоуренс. Может, вам трудно в это поверить, но ваша красота не заставляет меня сгорать от страсти. А если бы и заставляла, я не такой дурак, чтобы тратить время на плотские утехи, когда вот‑вот может разразиться война.

Он отпустил ее и стал крепить одеяла к седлам. Лошадей в конюшне было три: крупный красивый серый конь, еще один поменьше, черный и мускулистый, и гнедая кобыла с клеймом дядиной конюшни.

– Возьмите. – Майор сунул Ануше в руку поводья кобылы. – Если мне понадобится к вам прикоснуться, я прикоснусь, и лучше со мной не спорить, ибо это может произойти только в чрезвычайных обстоятельствах. Я обещал вашему отцу привезти вас, но не обещал не пороть в случае необходимости.

– Свинья! – прошипела она.

Хериард пожал плечами:

– Даже если и так, свинья собирается спасти вашу шкуру. И если уж мы затронули тему прикосновений, спешу напомнить, что именно вы пробрались в комнату омовений и прикасались ко мне, совершенно обнаженному. Кстати, у вас были холодные руки, да и над техникой надо еще поработать.

Он вывел оставшихся лошадей и связал поводья черного коня у него на шее, тот нес на спине все одеяла.

– Давайте я помогу вам забраться в седло.

– Я не нуждаюсь в вашей помощи.

Ануша сунула ногу в стремя и вскочила на лошадь.

– Я просто хотела посмотреть. – Она растерянно осеклась, сознавая, куда завел ее буйный нрав.

– Посмотреть на что?

Майор уже гарцевал на сером коне. В свете факела его худощавое лицо отражало лишь удивление и любопытство.

– Какого цвета ваша кожа, – резко пояснила Ануша.

– Ну и как? Удовлетворили любопытство?

Хериард прищелкнул языком, и серый с гнедым покинули конюшню. Ануша пришпорила лошадь и поскакала за ними.

– Да. Там, где вас не касалось солнце, кожа розовая. Совсем не белая. – Ей нечего его смущаться или стыдиться.

– Подозреваю, при долгом пути в вашем обществе я буду регулярно бледнеть, – откликнулся он. – А сейчас молчите и прикройте лицо.

Он высвободил из тюрбана край полотна и закрепил с другой стороны, закрыв нижнюю часть лица. Девушка, кипя от негодования последовала его примеру. Два человека и три лошади беспрепятственно выехали за ворота дворца и поскакали по дороге к городу.

Ануша извернулась в седле, чтобы в последний раз взглянуть на высокие стены крепости. За ними находился дворец, на долгие годы ставший ей домом. Теперь она не просто превратилась в беглянку. Она уже не избалованная племянница раджи. И не мисс Лоуренс, отверженная дочь англичанина. Эта мысль пугала ее, хотя и странным образом раскрепощала. Нет нужды размышлять, куда и каким образом она направляется. Ей предстоит отдаться на волю судьбы.

Она пришпорила кобылу и, нагнав Хериарда, поравнялась с ним.

– Куда мы едем? – по‑английски поинтересовалась она, решив, что стоит попрактиковаться в языке.

– Сначала в Аллахабад. И говорите на хинди.

– Чтобы не привлекать внимание? – Удобнее закрепляя конец тюрбана, она заметила, что он в ответ кивнул. – Вы сами привлекаете внимание и без единого слова. Вы слишком высокого роста, притом слишком белый.

Она скорее умрет, чем признается, что ей спокойно, когда рядом такой великан.

– С закрытыми волосами меня вполне можно принять за пуштуна, – возразил Хериард.

– Да, они высокие, светлокожие, с серыми глазами, во всяком случае, так выглядели северяне, которых я встречала, – согласилась она. – Но у вас глаза зеленые.

Город, похожий на развороченный муравейник, кипел новостями о приближающейся армии. Гнедая с фырканьем пробиралась между запряженными повозками, бегущими людьми. Хериард хотел было взять ее под уздцы, но убрал руку, когда Ануша гневно на него зашипела и в несколько секунд обуздала свою кобылу.

– Я польщен, что вы заметили, какого цвета у меня глаза.

Он обогнул корову, лежащую посреди дороги, та жевала жвачку и относилась к окружающей суете с полным безразличием.

– Не стоит. Естественно, я заметила – вы другой. Странный, – добавила она, чтобы он не счел это комплиментом. – Я очень‑очень давно не видела таких, как вы.

Хериард ничего не ответил, объезжая плюющихся ворчливых верблюдов и направляя коня по шаткому мостику на другой берег реки. То ли его нелегко было задеть за живое, то ли он просто не принимал ее всерьез. На небо выкатилась луна и стала хорошо заметна, как только они отдалились от костров и факелов. Angrezi поднялся в стременах и осмотрел раскинувшиеся перед ними окрестности.

– Можно проехать вон там, – указала Ануша. – Эта дорога идет через поля и совершенно безлюдна. По ней мы доберемся быстрее, никто нас не увидит.

– И оставим следы трех лошадей на земле, где раньше ступали только копыта вола да босые ноги. На этой дороге нас выследить куда сложнее.

«По крайней мере, он объяснил, почему отказывается», – признала она. Тут до нее дошел скрытый смысл его слов.

– Нас могут преследовать?

– Конечно. Как только поймут, что вас нет во дворце, шпионы махараджи начнут поиски. Я считаю, у нас форы не более полудня.

У Ануши засосало под ложечкой. Откровенность англичанина внезапно перестала казаться привлекательной.

– Здесь значительно опаснее, чем в крепости. Почему мы не могли остаться там и подождать, пока не подоспеет помощь?

Хериард бросил на нее взгляд, его глаза вспыхнули серебром, напоминая зеленоватый жемчуг.

– Потому что ваш дядя не уверен, что сможет защитить вас во дворце. Для махараджи, который жаждет обрести власть и загнать в угол Компанию, вы очень заманчивая награда. Из‑за вашего отца.

– Во дворце я тоже была бы в опасности?

– Думаю, да. Мне ведь не составило труда увезти вас, разве нет?

– Да. – Она глубоко вздохнула. Предательство, шпионы, ложь, опасность. А она‑то считала, что у нее такая спокойная жизнь. Такая скучная. Оказывается, ее могли похитить в любой момент.

– Вы боитесь?

– Чего именно? У меня богатый выбор.

К ее удивлению, он засмеялся:

– Преследователей, дороги, цели нашего путешествия. Меня.

– Не боюсь, – солгала Ануша. Ее до смерти пугало все перечисленное, но она не собиралась в этом признаваться. Тихий смешок показал, что он об этом думает. – Ну, вы, похоже, мастер своего дела, так что полагаю, сумеете избежать преследования, – сказала она. Ей виделось очень важным убедить его в своей храбрости, способности перенести путешествие. – Я видела мир не только из‑за занавесей паланкина и вполне способна воспринимать реальную действительность. Когда мы доберемся до места назначения, я во всем разберусь. А что касается вас, майор Хериард… – Она поискала подходящее слово на хинди и, не найдя, снова перешла на английский. – Вы ведь джентльмен, не правда ли? И офицер. Моя мать говорила, что английские джентльмены ведут себя с леди уважительно и благородно.

– В теории да, – сухо согласился тот, а потом засмеялся и послал лошадь в легкий галоп.

Ей ничего не оставалось, как последовать за ним с дурными предчувствиями.