Общих нарушений нервной деятельности

Центральная нервная система оказывает важное регу­лирующее влияние на работу внутренних органов, в свою очередь подвергаясь влиянию с их стороны. Поэтому нарушения ее функций могут нередко вести и к расстройству функций внутренних органов. Взаимосвязь их осуществляется по нервным путям через подкорко­вую область и вегетативную нервную систему. Как по­казали данные М. К. Петровой, при возникновении эк­спериментальных неврозов у собак одновременно раз­вивается и ряд вегетативных расстройств. К.. М. Быков с сотрудниками и М. А. Усиевич описали нарушения работы внутренних органов, вызванные действием условнорефлекторных раздражителей, приводивших к пе­ренапряжению нервных процессов и возникновению эк­спериментальных неврозов у собак. Таким образом, у животных экспериментально получены нарушения веге­тативных функций, возникающие как сопутствующие проявления общих нарушений нервной деятельности, вызванных действием условнорефлекторных раздражи­телей.

У человека на фоне общих нарушений нервной дея­тельности к преимущественному расстройству вегетатив­ных функций, в частности функций внутренних органов, могут вести как острые шоковые, так и хронические психические травмы. Весьма патогенными оказались травмы, приводящие к сосуществованию противоречивых тенденций. Сюда относятся различные «запреты», веду­щие к подавлению пассивно-оборонительных реакций,— подавление чувства страха при необходимости оставать­ся в устрашающей обстановке, «конфликты между дол­гом и желанием» и т. п.

Психотравмирующие раздражители могут привести к возникновению эмоции страха, тоски, аффекту ужаса, гнева и т. п. Это сопровождается возникновением соот­ветствующих очагов возбуждения как в подкорковых, так и в корковых представительствах этих эмоциональ­ных состояний.

Образование очагов патологического инертного за­стойного возбуждения в таламо-гипоталамической об­ласти может вести к возникновению разнообразных на­рушений вегетативных функций. Вместе с тем при аф­фективных состояниях наступает, как указывалось, ряд эндокринно-гуморальных изменений, в свою очередь способных вести к нарушению вегетативных функций (Cannon и др.)- Много ценного для понимания механиз­ма этих нарушений дают работы Selye о так называе­мом общем адаптационном синдроме.

Организм человека, согласно этой концепции, на самые различ­ные биологически сильные агенты и вредные воздействия, как, на­пример, холод, жар, болевые раздражения, введение инсулина, ад­реналина, а также на психические травмы может отвечать неспецифической реакцией, названной автором стрессом (stress no анг­лийски — напряжение; в данном случае обычно переводится как чрезмерное напряжение). Эта реакция может выражаться в виде либо воспаления, либо общего адаптационного синдрома, который является неспецифической приспособительной реакцией, имеющей три стадии. Первая стадия — реакция тревоги (аларма) — проте­кает с понижением температуры тела и кровяного давления, гипо­гликемией, затем гипергликемией, ацидозом, эозинопенией; вто­рая — стадия сопротивления — характеризуется повышением кровя­ного давления, гипергликемией, повышением температуры тела, ал­калозом, увеличением массы коры надпочечников; третья — стадия истощения.

Раздражитель, вызывающий стресс (стрессер), действует, по Selye, на организм либо непосредственно, либо через гипофизарно-адреналовую систему, вызывая выделение так называемых адаптив­ных гормонов. В частности, при этом резко увеличивается секреция адренокортикотропного гормона (АКТГ), вследствие чего передняя доля гипофиза оказывается не в состоянии одновременно продуциро­вать гонадотропные гормоны. Поэтому во время стресса у женщин наступает аменорея, а у мужчин — импотенция. Кроме того, при реакции тревоги может усилиться секреция пептических энзимов и уменьшиться сопротивляемость защитного гранулематозного вала, вследствие чего образуются язвы желудка и двенадцатиперстной кишки.

Различные виды стресса вызывают возбуждение гипо­таламуса рефлекторным путем или через кору, что ве­дет к увеличению секреции АКТГ передней долей ги­пофиза (Gellhorn и Loofbourrow). При этом только воз­действия, связанные с эмоциональным возбуждением, вызывают активацию этого механизма через задний от­дел гипоталамуса (Smelik). Симпатоадреналовая систе­ма, активируемая лимбическим мозгом и задним отде­лом гипоталамуса, играет большую роль в возникнове­нии психосоматических нарушений в условиях эмоцио­нального стресса.

Таким образом, психические травмы могут привести к изменениям, вызывающим вегетативные расстройства, в частности нарушения функции внутренних органов. Дей­ствительно, при неврозах обычно отмечаются те или иные вегетативные нарушения, не выступающие на пе­редний план. Иногда, однако, эти нарушения могут быть центральными и привлекают основное внимание боль­ного, в то время как сопутствующие им общие наруше­ния нервной деятельности (повышенная раздражитель­ность, тревога, беспокойство, подавленное настроение, бессонница и т. п.) отходят на задний план. При этом могут возникать нарушения сердечно-сосудистой, дыха­тельной, пищеварительной, половой и других систем.

Так, например, Da Costa на основании наблюдений, сделанных во время гражданской войны в Америке, опи­сал нарушения сердечно-сосудистой системы, названные им «возбудимым сердцем солдата» и позднее получив­шие название «синдрома усилия», «нейроциркуляторной астении». Больные эти, по описанию Т. С. Истамановой, жаловались на сердцебиения, особенно при физической нагрузке, ощущение перебоев и замирания сердца, бо­ли в области сердца, в большинстве случаев тупые и длительные, локализовавшиеся в области верхушки и проявлявшиеся при движении. Наряду с этим часто отмечалась одышка, ощущение слабости, потеря аппе­тита, тошнота и склонность к рвоте, изменчивость на­строения, повышенная раздражительность, рассеянность, боязливость, тревога. Пульс обычно был ритмичным с тенденцией к тахикардии. Лишь изредка наблюдалась экстрасистолия и крайне редко — мерцательная арит­мия. Все сердечно-сосудистые расстройства у больных носили функциональный характер. Wood на основании наблюдений, сделанных во время второй мировой вой­ны, подчеркивает сходство симптомов нейроциркулятор­ной асiспим с симптомами, свойственными сильному страху. Т. С. Истаманова отмечает, что у большинства больных с этим синдромом, лечившихся в разных гос­питалях во время Великой Отечественной войны, име­лись указания на тяжелую психическую травматизацию, в большинстве случаев связанную с боевой обстанов­кой. Нейроциркуляторная астения, по мнению этого ав­тора, является «общим неврозом с преимущественными проявлениями со стороны сердца, так как никаких симп­томов избирательного органического поражения сердца установить не удается». Несомненно, что в значитель­ном числе случаев «нейроциркуляторная астения» воен­ного времени вызвана не физическим перенапряжением, перенесением инфекционных заболеваний и тому подоб­ными причинами, а психической травматизацией, свя­занной с пребыванием заболевшего в опасной для жиз­ни обстановке. При этом иногда в фиксации возникших нарушений играет роль и характерный для истерии ме­ханизм «бегства в болезнь», «условной приятности или желательности» болезненного симптома.

Изменения сердечной деятельности под влиянием эмо­ций, в том числе вызванных действием условнорефлекторных раздражителей, были подмечены еще Гиппокра­том. Wenkenbach, Braun и др. полагают, что несчастья, психические травмы могут вызывать появление экстрасистолии. Braun допускает также возможность су­ществования приступов пароксизмальной тахикардии психогенного генеза. По Т. С. Истамановой, экстрасистолия, преимущественно желудочкового характера, отме­чается у 14% и пароксизмальная тахикардия — у 3,2% больных неврастенией с нарушением сердечной деятель­ности.

Max Herz описал форму «невроза сердца», вызван­ную, по его мнению, психическими травмами и характе­ризующуюся: 1) чувством колотья, сжатия или «волне­ния» в области сердца; 2) нарушением дыхания в виде ощущения сжатия в груди, затрудненности дыхания и периодическими глубокими вздохами, сопровождающи­мися нередко стоном; 3) ощущением сердцебиения, ос­тановки сердца, внезапных толчков в области сердца и т. п. Объективно обнаруживаемые нарушения сердеч­ной деятельности отсутствовали.

По Т. С. Истамановой, у 250 больных неврастенией (к числу которых она относит больных неврозами серд­ца) сердечные жалобы по частоте располагались следую­щим образом: сердцебиения — у 83,8%, боли в области сердца —у 70,3%, одышка —у 66%, перебои —у 40% больных. У большинства больных отмечалось сочетание всех отмеченных симптомов. Сердцебиения у больных неврозами сердца в отличие от больных сердечной не­достаточностью в большинстве случаев не были связаны с физической нагрузкой и наблюдались в состоянии по­коя. Часть больных указывала, что во время работы сердцебиения их не беспокоят. Некоторые больные ощу­щали их постоянно. Характерными являются сердцебие­ния, возникающие приступообразно, при волнении и обычно указывающие на лабильность вегетативной ин­нервации сердца. Почти у половины больных И. Т. Иста­мановой они не сопровождались учащением сердечного ритма. Тахикардия (пульс чаще 80 в минуту) наблю­далась ею у половины больных, брадикардия (пульс реже 60 в минуту) —только у 4%, выраженная тахи­кардия (пульс 100—120 в минуту)—у 5,6% больных. Пульс был лабильным — значительно учащался при малейшем нервном напряжении (обходе врача, собирании анамнеза и т. п.).

Типичные ангинозные боли у больных неврозами встречаются значительно реже, чем боли другого ха­рактера, например в области верхушки сердца, иногда пульсирующие, сопровождающиеся кожной гипересте­зией. Они могут быть как постоянными, так и присту­пообразными, причем возникать не в период физической нагрузки, а по ее окончании и не проходить в состоя­нии покоя.

Приводим характерное наблюдение нарушений сер­дечной деятельности (невроза сердца), возникших как сопутствующее проявление общих расстройств высших нервных функций.

Больная Ю., 24 лет, техник, обратилась с жалобами на сердце­биение, ощущения перебоев и постоянные колющие боли в области сердца, общую слабость, раздражительность, эмоциональную ла­бильность, временами чувство тревоги, подавленное настроение. За­болевание возникло месяц назад после длительной психической травматизации. Последний год тяжело болела мать. Она за ней ухаживала, волновалась, уставала. В это же время ухудшились от­ношения с мужем. Он стал встречаться с другой женщиной, дома стал очень груб, оставил Ю. и ушел к этой женщине, упрекнув же­ну в том, что он не имел от нее детей. После развода и появилось данное заболевание. Из перенесенных заболеваний отмечает лишь корь в детском возрасте. По характеру общительная, эмотивно-лабильная. Телосложение нормостеническое. Пульс 72—88 в минуту, ритмичный, лабильный Границы сердца н пределах нормы, тоны ясные, шумов нет. Артериальное давление 115/60 мм рт. ст. Легкий тремор пальцев рук, гипергидроз. На электрокардиограмме в покое и после физической нагрузки отклонений от нормы не обнаружено. Рентгеноскопия грудной клетки- размеры и конфигурация сердца — норма. Клинический анализ крови в пределах нормы (лейкоцитов 5200, РОЭ 4 мм в час).

Проводилось лечение бромидами, глюкозой, витаминами, андаксином, психотерапия. Самочувствие улучшилось, неприятные ощу­щения в области сердца стали редкими и незначительными. После месячного пребывания в клинике уехала на 3 недели в дом отдыха.

Катамнез через 4 года: самочувствие хорошее Неприятных ощу­щений в области сердца нет. 3 года назад повторно вышла замуж Отношения с мужем хорошие. Имеет годовалого ребенка.

В приведенном наблюдении у астеничной, эмотивно-лабильной женщины под влиянием длительной психи­ческой травматизации возникли явления неврастении с преимущественными нарушениями сердечной деятельно­сти. Невроз сердца представлял лишь сопутствующее проявление общих нарушений нервной деятельности.

Нарушения сосудистого тонуса, возникающие как со­путствующие проявления общих расстройств нервной деятельности, у больных неврозами могут выражаться в виде чрезмерной лабильности артериального давления в ответ на внешние раздражители или, наоборот, в его гипо- или ареактивности. Больных с чрезмерной лабиль­ностью артериального давления некоторые авторы рас­сматривают как лиц, находящиеся в прегипертоническом состоянии, хотя гипертония у них может никогда и не развиться.

Несмотря на то что у больных неврозами и реактив­ными депрессиями в общем артериальное давление обыч­но не повышено, Г. Ф. Ланг считал главным, вызываю­щим заболевание гипертонической болезнью, этиологи­ческим и патогенетическим фактором психическую травматизацию и психическое перенапряжение длитель­ными заторможенными эмоциями отрицательного харак­тера. Роль этих факторов отчетливо выступает в следую­щем нашем наблюдении.

Больная М., 42 лет, в течение 20 лет счастливо жила с мужем. Детей не было. Неожиданно узнала, что муж вступил в связь с одной женщиной, которая недавно родила от него ребенка. Попыт­ки добиться разрыва мужа с этой женщиной к успеху не привели. М. была очень угнетена сложившейся ситуацией. Мысль об измене мужа не покидала ее. Все же она осталась с мужем и ценой боль­шого внутреннего напряжения стала вести себя с ним так, словно ничего не произошло, внешне не реагируя на его частые отлучки. Через 2 месяца после этого у М. была обнаружена гипертония (артериальное давление 195/100 мм рт. ст.). До неприятности с му­жем оно было 130/80 мм. Давление 195/100—180/95 мм рт. ст. дер­жалось в течение 4 месяцев. Далее муж порвал со второй семьей и остался с М. Вскоре после этого артериальное давление у нее посте­пенно стало снижаться и пришло к норме.

В данном случае женщина длительно находилась в психотравмирующей ситуации и ценой большого нерв­ного напряжения подавляла проявления чувства обиды и возмущения. В результате, по всей вероятности, воз­ник очаг застойного возбуждения в гипоталамической области, регулирующей сосудистый тонус, что и прояви­лось в виде резкого повышения артериального давле­ния. Прекращение психической травматизации вскоре привело к снижению артериального давления.

Ряд наблюдений над острым развитием гипертонии вслед за действием психической травмы, вызывавшей сильный испуг, приводится А. Л. Мясниковым1.

В дальнейшем своем течении гипертония может вести к развитию артериосклероза и изменениям в почках, в связи с чем может перейти, как указывает Г. Ф. Ланг, из периода чисто нейрогенного патогенеза в период гу­морального нефрогенного патогенеза и тогда уже не может быть отнесена к неврозам.

Психическая травма может не только вызывать лег­кие функциональные нарушения сердечно-сосудистой деятельности, но и привести к смерти. В основе смерти, наступающей под влиянием шоковой психической трав­мы (сильного страха), по всей вероятности, лежит вне­запное поступление в кровяное русло большого количе­ства катехоламинов, вызывающее остановку сердечной деятельности.

Подобные случаи нередко описывались в старой ли­тературе. Внезапная смерть под влиянием испуга на­блюдалась в тюрьме «Синг-Синг» (США): преступник, приговоренный к смертной казни, был посажен на элек­трический стул. Аппарат не сработал, но человек ока­зался мертвым.

Сюда же относится так называемая вуду-смерть, опи­санная Cannon, Ellenberger, van der Hoeven и др. у пер­вобытных народов Австралии и Африки. Она наступает как внезапно, молниеносно, так и более или менее от­срочено— спустя несколько часов или дней после воз­никшего представления о ее наступлении, например у до того здорового человека через 2 дня после нарушения важного запрета (табу). Предшествует ей картина силь­нейшего вегетативного возбуждения.

Характерно следующее наблюдение van der Hoeven: колдун в Новой Гвинее был оскорблен молодым здоро­вым папуасом. В ответ он сказал молодому человеку, что еще несколько дней тому назад он (колдун) подло­жил bofiet (заколдованный предмет) на тропинку, по которой молодой человек проходил. Сразу же после этих слов колдуна молодой человек стал очень грустным, перестал общаться с окружающими и умер на 2-е сутки. Голландский суд приговорил колдуна за это к много­летнему тюремному заключению. Последний признал свою вину.

В американском руководстве по психиатрии (American Hand­book of psychiaty, 1959, стр. 559) приводится следующее сообщение Arieti: в одной из деревень Италии пожилой человек не раз гово­рил, что он умрет, когда рухнет башня, стоявшая несколько пеков. Неожиданно во время грозы в башню попала молния, и она рух­нула. Вскоре после того, как человек узнал о происшедшем, он скончался.

В наблюдении, приведенном Klumbis и Kleinsorge, молодая жен­щина 35 лет перенесла грипп. Ее показали известному клиницисту, к которому она до того неоднократно обращалась на протяжении последних 2 лет по поводу иногда возникавшей декомпенсации по­рока сердца. Профессор не нашел у нее никаких признаков сердеч­ной недостаточности и рекомендовал ей встать с постели и ходить. Уходя, он шутя сказал несколько боязливой, мнительной и назой­ливой пациентке: «Вам нечего бояться по поводу вашего сердца, раньше меня вы все равно не умрете или уж если умрем, так вме­сте!». На следующий день он внезапно скончался. Больная пришла в ужас. Говорила, что она теперь тоже умрет. Пульс стал 120 в минуту, и, несмотря на принятые меры, через 2 дня после этого на­ступила смерть при явлениях отека легких.

Возможность наступления смерти под воздействием страха, в том числе под влиянием внушенных или само­внушенных представлений о неизбежности ее наступле­ния, следует учитывать во время тяжелых эпидемий (на­пример, холеры, чумы), а также при термоядерных взрывах и отравлениях газами. Не исключено, что та­кого рода смерть может наступить у мнимозаболевших, мнимооблученных и мнимоотравленных. По всей вероят­ности, иногда она может возникать и у мнительных больных в связи с мнимым инфарктом миокарда, особенно если при этом еще оказывается налицо тяжелое иатрогенное воздействие. Нам известен случай, когда у жен­щины 38 лет неожиданно на операционном столе обна­ружили диссеминированные метастазы рака в брюшной полости. Операция была приостановлена, созван конси­лиум и брюшная полость зашита без удаления узлов. После операции больная прошептала: «Я все слышала! Неоперабельный рак, я умираю!» Смерть наступила на 2-е сутки при явлениях падения сердечной деятельности. Может быть, в ее наступлении большую роль сыграл психогенный фактор.

Одним из частых сопутствующих признаков общих на­рушений высшей нервной деятельности является расстройство дыхания, в частности одышка. Она не связана с нарушением кровообращения, может наблюдаться в состоянии покоя, уменьшается или исчезает при отвле­чении внимания. Чаще всего при этом наблюдаются за­труднения вдоха, аритмичность дыхания, периодические частые глубокие вдохи, ощущение недостатка воздуха. В патогенезе ее большую роль играет нарушение авто­матизма акта дыхания вследствие фиксации на нем вни­мания.

Повышенная возбудимость, быстрая истощаемость нервных процессов, ослабление внутреннего торможе­ния, а в связи с этим и недостаточная способность к длительному волевому напряжению, повышенная реак­тивность на ощущения, возникающие при недостатке кислорода, могут лежать в основе нарушения способно­сти к произвольной задержке дыхания на вдохе и вы­дохе, часто наблюдаемой у больных неврастенией. На­пример, по А. А. Шатрову, примерно 7з больных невра­стенией мужчин могла произвольно задержать дыхание на вдохе (после двух глубоких вдохов) лишь на 20—40 секунд вместо 50—60 в норме и ⅓ женщин — на 15—30 секунд вместо 40—50 в норме.

Психические травмы, вызывающие эмоцию страха или аффект испуга, могут вести не только к сердечно-сосу­дистым, но и к различным другим нарушениям функции внутренних органов. Так могут возникать нарушения функции пищеварения1, выражающиеся в снижении ап­петита, повышении кислотности желудочного сока, по­носе (вспомните «медвежью болезнь»).

Влияние условнорефлекторных раздражителей на се­крецию желудочного сока было впервые показано И. П. Павловым. Интересно, что Mahl из Иэльского университета, вызывая у собак и обезьян длительное со­стояние страха действием условнорефлекторных раздра­жителей, обнаружил у них наряду с изменением в пове­дении учащение пульса, а также увеличение количества свободной соляной кислоты и общей кислотности желу­дочного сока. В противоположность этому в момент дей­ствия безусловного болевого электрокожного раздражи­теля наблюдалось торможение секреции соляной кисло­ты. У больных людей, находившихся в состоянии «эмоционального беспокойства», Mahl обнаружил повышение кислотности желудочного сока, причем высокая секре­ция его была в то время, когда больной находился в состоянии «резкого эмоционального беспокойства» и низ­кая секреция — во время «незначительного беспокой­ства».

Экспериментальные исследования и наблюдения S. Wolf и Н. Wolf, проведенные над больным с гастростомией, показали, что чувства тревоги, обиды, негодо­вания, злобы и вины оказывают парасимпатико-миметический эффект, увеличивая секрецию соляной кислоты. При длительном действии раздражителей, вызывающих эти состояния, слизистая оболочка желудка становится заметно инъецированной, а складки слизистой гиперемированными и менее резистентными к действию различ­ных мелких травм. Длительная психическая травматизация является, судя по данным Carleton, одной из ча­стых причин диспепсических нарушений, особенно таких, как анорексия, тошнота, ощущение тяжести в области желудка.

Под действием острых и хронических психических травм может возникать также и рвота. Она является сложным рефлекторным актом, обусловленным возбуж­дением рвотного центра. Последнее может вызываться как безусловнорефлекторными (интоксикации, повыше­ние внутричерепного давления, местное раздражение слизистой оболочки желудка при гастритах и т. п.), так и условнорефлекторными раздражителями, в том числе следовыми (представлениями об отвратительных вещах), т. е. возникать психогенным путем. На рвотную реакцию в известной степени может быть оказано и про­извольное влияние. У некоторых лиц, чаще всего сензитивных астеников, возбудимость рвотного центра бывает повышена. В этих случаях под влиянием не только вы­зывающих отвращение представлений, но и при различ­ных эмоциональных состояниях может возникать рвот­ная реакция (так называемая нервная рвота — vomitus neurosus).

У нашей больной Ф., 22 лет, физика, астеничной, боявшейся вида крови, сензитивной, рвота наступала обычно при сильном эмоциональном напряжении, вызванном различными обстоятельст­вами. Больная окончила Ленинградский университет с отличием. На протяжении 5 лет учебы перед каждым экзаменом очень волно­валась, и то дома утром, перед уходом на экзамен (при мысли о нем), то непосредственно перед самим экзаменом наступала рвота.

Больная стеснялась этого, старалась, чтобы рвота прошла незаме­ченной окружающими, в частности скрывала заболевание от сокурс­ников и преподавателей. У нее же рвота однажды наступила в связи с аффектом радости, когда она, находясь одна в комнате, читала письмо от жениха, которое ждала. Несколько раз возникала рвота при сильном волнении, вызванном неприятными известиями. После замужества (мужа любила) и рождения ребенка рвота у Ф. Прекратилась. Беременность рвотой не сопровождалась. В дальнейшем муж, заболев шизофренией, стал вести себя нелепо и оставил больную. Рвота не возобновлялась.

Некоторые сторонники психосоматического направле­ния полагают, что «нервная рвота» обычно связана с неосознаваемым чувством вины. Обнаружить наличие этого чувства у наших больных нам не удавалось.

Известный немецкий терапевт Bergmann как-то заме­тил, что с тех пор, как женщины стали прибегать в слу­чае неудачного замужества к разводам, «нервная рвота» стала встречаться намного реже, чем до этого.

На рвоте истерического характера (vomitus hustericus) мы остановимся при рассмотрении вегетативных на­рушений при истерии.

Как полагают К. М. Быков и И. Т. Курцин, действие нервно-психических травм может вести к нарушению основных динамических процессов в коре больших полу­шарий и подкорковых ганглиев и тем самым являться причиной язвенной болезни. В этом плане можно было бы трактовать приведенное ниже наблюдение.

У больной Л., 40 лет, язва желудка развилась через 2 месяца после того, как ее оставил муж. Л. тяжело переживала эту травму, однако продолжала работать и старалась внешне не проявлять своих переживаний. Наряду с диетическим и медикаментозным ле­чением была проведена психотерапия, направленная на осознание связи заболевания с имевшейся травмой и перестройку отношения больной к происшедшему. Через 1¹/₂ месяца язва зарубцевалась. Все субъективные ощущения исчезли. Больная выздоровела.

Психогенные запоры бывают редко. Они наблюдались при действии психотравмирующей ситуации, оказываю­щей депримирующее действие, вызывающей понижен­ное настроение, угнетенность. Появление их отмечалось при неблагоприятной ситуации на службе, при переезде в дом к нелюбезной невестке или свекрови и т. п.

Alexander описывает больную, страдавшую упорными запорами, у которой впервые был спонтанный стул пос­ле того, как муж через 2 года брака впервые подарил ей букет цветов. Freud находил связь между упорными запорами и реакцией упрямства. Другие авторы указывают, что у лиц, страдающих запорами, нередко можно отметить такие характерологические особенности, как педантичность, чрезвычайную чистоплотность, бережли­вость. Первое из этих качеств нередко наблюдается у лиц с инертностью, низкой подвижностью нервных про­цессов.

Т. С. Истаманова при обследовании желудочно-кишеч­ного тракта больных неврозами часто устанавливала у них нарушения секреторной, моторной функций и рас­стройства перистальтики тонкого кишечника. Она рас­сматривает эти расстройства как сопутствующие прояв­ления общего невроза и полагает, что длительные и упорные нарушения секреторной и моторной функций органов пищеварения могут способствовать развитию органических заболеваний; хронического гастрита, яз­венной болезни, колита, при которых функциональные и органические нарушения тесно переплетаются.

Под влиянием эмоционального возбуждения иногда возникают дискинезии желчных путей — спазмы желч­ного пузыря и внепеченочных протоков. Они могут быть обнаружены методом холецистографии. Эти дискинезии иногда симулируют приступ печеночной колики.

Характерно следующее наблюдение Kleinsorge и Klumbis.

Учитель 52 лет был очень взволнован несправедливыми нападками инспектора. Во время неприятного разговора возникла сильная пе­ченочная колика. Через 2 часа после этого врач установил выра­женную желтушность, хотя до этого ее никогда не было. В связи с сильным напряжением мышц во время приступа боли возникло ущемление паховой грыжи, и больной был взят на операционный стол. Смерть наступила при даче наркоза. На секции камней в пе­чени обнаружено не было.

Возникновение желтухи во время приступа страха или гнева было известно еще древним грекам. Заболе­вание это получило название «эмоциональной желтухи». Оно обычно протекает кратковременно. Некоторые ав­торы допускают, что резкий и длительный спазм сфинк­тера Одди может иногда вызвать приступ обтурационной желтухи, однако последнее нуждается в подтвер­ждении. Дискинезия желчных путей, вызывая застой желчи, может способствовать возникновению камней печени.

Учащение позывов на мочеиспускание в связи с эмо­циональным возбуждением встречается нередко. По Querbach и Smith, около 15% всех «воспалений» мочевого пузыря психогенно обусловлены, и у 25% женщин с симптомами «цистита» не обнаруживается признаков инфекции.

Schunk и Cornelius в течение нескольких месяцев по 2 часа ежедневно натравливали на кошек собаку. В ре­зультате у кошек возникли дегенеративные изменения в почечных канальцах, в частности появились «гиалино­вые капли» в эпителии.

В годы второй мировой войны у летчиков, возвращаю­щихся после боевого вылета, иногда обнаруживали «эмоциональную альбуминурию» в моче. По млению ря­да авторов, под влиянием эмоционального возбуждения вторично может наступить сдвиг кислотно-щелочного равновесия в моче в щелочную сторону и возникновение фосфатурии. При этом моча приобретает молочный от­тенок из-за наличия в ней нерастворимых фосфорнокис­лых солей.

Сильные психотравмирующие раздражители (известие о потере близкого человека, о невозможности замужест­ва и т. п.) могут через эндокринно-вегетативную сферу, в частности гонадотропную функцию передней доли ги­пофиза, вызвать различные нарушения менструального цикла — задержку, преждевременное наступление или длительное течение менструаций. Так, у больной 31 го­да, описанной Mayer, менструации всегда наступали ре­гулярно один раз в месяц. В первый день менструаций она получила известие о смерти мужа. После этого мен­струации продлились 3 недели и с этого времени стали начинаться через каждые 14 дней. После аборта менст­руации начали по-старому наступать один раз в месяц.

Ряд нарушений менструальных функций, возникавших у женщин во время войны, описывались различными ав­торами. Далеко не всегда нарушения могли быть объяс­нены недостаточностью питания. Так, Whitacker и Barrera, исследовав во время войны 60 санитарок, которые питались удовлетворительно, но подвергались действию информации, сигнализировавшей об опасности для жиз­ни, выявили у 30 (т. е. 50%) нарушение менструального цикла, из них у 14 (23%)—аменорею. Marwill описал аменорею у женщин в период прохождения обучения для службы во флоте США во время второй мировой войны, хотя женщины все время получали достаточное питание. Аменорея объясняется автором состоянием тре­воги, в которой они находились. Аналогичный механизм аменореи встречается у некоторых женщин, боявшихся наступления беременности.

Ряд авторов описывают нейродермиты и экземы, воз­никшие в связи с нарушением нервной деятельности, вызванным длительной психической травматизацией.

Таким образом, во всех этих случаях нарушения ве­гетативных функций возникали как сопутствующие про­явления общих нарушений нервной деятельности, вы­званные психической травматизацией.

НАРУШЕНИЯ ВЕГЕТАТИВНЫХ ФУНКЦИЙ,

Date: 2015-09-05; view: 261; Нарушение авторских прав