Поэт и Шахматист

Олег достал мобильник. Он решил проведать маму. «Хоть бы у них все было в порядке». Несколько гудков.

– Алло, мам, привет!

– Привет, Олеженька! Как ты?

– Все хорошо, мам! Очень рад слышать твой трезвый голос!

– Олег! Я все поняла. Можешь не переживать. Я сейчас новую работу ищу. Виктор грезит о трубке. Я его постригла. Он побрился. Разобрали там кое‑что из вещей. Все хорошо.

– Здорово! Подарки на днях завезу.

– Мне кажется, у тебя немного голос грустный. Что‑то случилось.

От матери ничего не скроешь.

– Мам, есть проблемы, но я их решаю. В рабочем порядке. Да, я тут в отпуск собрался съездить, отдохнуть.

– Вот и правильно! А то все работаешь да работаешь! Один едешь? – мама спросила это спокойно, но он тоже почувствовал в ее голосе нотки страдания.

– Да мам, пока один. Есть варианты. Но пока не хочу говорить…

– Ой, ну ладно. Так хочется с внуком понянчиться!

– Да. И мне хочется, чтобы ты с внуком понянчилась! Ты даже не представляешь, как хочется!

– Вот и хорошо! «Если долго мучиться…»

– «…что‑нибудь получится». Знаю, мам. Хотя хотелось бы не мучиться.

– Ну ладно, сыночек, не буду тебя отвлекать, ты, наверное, занят как всегда.

– Да нет, не очень, но есть дела.

– Ну пока, цалую! – Они так говорили между собой, с деревенским акцентом.

– Цалую!

Олег достал коммуникатор и вошел в Интернет. Набрал в Яндексе «детские хосписы», выбрал один из них и направился туда.

Директор хосписа – женщина с глазами вечной матери, по имени Светлана, средних лет, приятной полноты, одетая в простое синее платье в белый горошек, была очень рада видеть Олега. Она приняла его в небольшом кабинете, увешанном детскими рисунками и уставленном детскими поделками. Под этим пестрым слоем мебели было практически не видно, хотя ее силуэты читались. Она села в кресло и пригласила Олега присесть за стол напротив. Олег сел и начал разговор.

– Светлана, мне бы хотелось как‑то помочь вашему учреждению…

– Вы хотите оказать нам спонсорскую помощь?

– И спонсорскую тоже. Но для меня это не главное. Я бы хотел побыть волонтером.

– Это так неожиданно. У нас в основном студенты волонтерами приходят или буддисты, или очень воцерковленные люди. Вы по каким соображениям?.. Вы поймите – это не праздное любопытство. Просто у нас все пациенты, наши детки, у них и так психика очень травмирована из‑за того, что им пришлось пережить. С ними не просто общаться бывает. Но самое главное – не нанести им травму еще более тяжелую каким‑то неправильным словом. Еще не хотелось бы, чтобы ребенок привязался, а вы потом куда‑нибудь пропадете. Они потом скучают очень сильно, сильнее, чем обычные дети, понимаете? Какова ваша причина и цель?

– Все очень просто. Несмотря на мой молодой цветущий вид, у меня обнаружили смертельную болезнь. Я не знаю, сколько мне осталось…

– Не объясняйте дальше… Я поняла… Вы тоже – одна из категорий. Правда, редкая. В основном люди прячутся в таких случаях. Ну, хорошо, выбирайте, кого вы хотели бы навестить и, возможно, подружиться?

– С кем‑то, кому очень плохо, с кем не могут общаться другие. Но при этом, чтобы с ним можно было бы говорить, то есть не очень маленького.

– Вам, наверное, подойдет Кеша. Иннокентий. У него рак. Он очень замкнут. Никогда не улыбается. Но глаза у него очень мудрые. Он еще стихи пишет, правда, тоже грустные, и в шахматы играть любит.

– Да, я хочу с ним познакомиться. Он в хосписе?

– Нет, он сейчас дома, сюда приезжает только периодически, на курсы терапии. Он живет с мамой в однокомнатной квартире. Недалеко отсюда. Адрес запишете?

– Да, конечно. А что он любит? Что ему привезти?

– Шоколадку, он их очень любит. Это даст вам фору минут на десять. Если за эти десять минут вам не удастся его разговорить – значит, у вас не получилось. Не переживайте из‑за этого. Он даже со мной не общается, только с мамой, и то редко. Пишите адрес и телефон. Заранее позвоните, предупредите маму, ее зовут Полина Сергеевна.

Олег записал.

– Спасибо!

– Вам спасибо! Держитесь!

Выйдя из здания, Олег набрал номер. Ответила женщина с очень уставшим голосом. Он прямо физически почувствовал эту усталость.

– Полина Сергеевна! Здравствуйте!

– Здравствуйте!

– Это Олег беспокоит. Я волонтер. Мне в хосписе дали ваш телефон.

– По голосу вы на студента не похожи.

– А я и не студент.

– Это хорошо, а то от них толку мало.

– Я хотел бы навестить Кешу.

– Когда?

– Сейчас, если можно.

– Хорошо, приходите.

Через пятнадцать минут Олег был на месте. Обычная «хрущевка». Домофон. Не работает. Третий этаж. «Интересно, как тут гулять с ребенком‑инвалидом, без лифта?» Старая «картонная» дверь с цифрой 16, выкрашенная в коричневый цвет. Звонок.

Дверь открылась. На пороге в спортивном костюме стояла женщина лет сорока с седыми, но слегка прокрашенными в рыжий цвет волосами. Худая. Уставшая. Морщины изрезали ее лоб и шею, и… руки. Натруженные руки, покрытые сеткой морщин, как сдувшийся шарик. Руки были гораздо старше, чем она сама. Наверное, для них год шел за два. Испытующие серые, почти прозрачные глаза.

В нос сразу ударил запах лекарств и больницы. Его так непривычно было ощущать в домашней обстановке. Очень скромной обстановке. Неизвестно, сколько в Питере еще таких квартир, но скорее всего очень много. Время в них словно остановилось. Тумбочка и зеркало в прихожей. Круглый плафон. Ковровая дорожка…

– Бахилы дать?

– Нет, я разуюсь.

«Даже бахилы есть, сколько же народу сюда ходит!» Олег разулся. Его немного трясло. Он и понятия не имел, о чем сможет поговорить с мальчиком. Из коридора дверь вела в комнату. Она была открыта.

На кровати сидел мальчик. В серых шортиках и красной футболке с надписью «О.К.!» У него почти не было волос. Не потому, что он был побрит налысо. Он был пострижен под машинку, но оставшиеся волосы производили впечатление пушка. Еще бросилось в глаза, что он очень худой и маленький. На вид ему было лет шесть‑семь. На всей поверхности его кожи, и даже на голове, тут и там виднелись очаги язвочек.

Олег встретился глазами с ребенком. Это не были глаза ребенка. Это были глаза взрослого человека, очень взрослого.

– Привет, я Олег!

Олег протянул ребенку руку. Маленькая, худенькая, почему‑то очень сухая, почти что шершавая, ручка потянулась навстречу. «Какая же она холодная и тонкая», – подумал про себя Олег. Он не стал жать ее сильно, боясь сделать ребенку больно.

– Я Кеша, мне десять лет, у меня рак…

– Кеш, я не доктор и не спрашиваю у тебя диагноз. Я не буду колоть тебе уколы и давать таблетки. Я принес тебе шоколадку.

Олег улыбнулся и дал шоколадку, которую держал в другой руке.

– Спасибо! – сказал Кеша, не улыбнувшись.

– Можно, я присяду рядом с тобой? – спросил Олег, показывая рукой на место на диване рядом с мальчиком.

– Возьми, пожалуйста, стул. Мне так будет лучше тебя видно. – Кеша показал рукой на стул, стоящий возле лакированного стола из темного дерева, обычного раскладного советского стола.

Олег поставил стул и сел на него. Он пробежал взглядом по комнате: поблекшие обои голубовато‑серого тона с растительным рисунком. Стенка, писк моды восьмидесятых, книжные полки, телевизор на тумбочке, DVD‑плейер, диски, ковер на стене и ковер на полу, цветы на подоконнике, на стене – картина с кораблем. Продолжение декораций застывшей эпохи. Если бы не DVD и диски – это могло бы все быть ровно таким же и десять, и двадцать лет назад. Разве что телевизор был бы другой. Единственное, что выделяло эту квартиру – это тот самый больничный запах и мелочи, бросающиеся в глаза: баночки с таблетками, коробка с лекарствами, штанга для капельницы, упаковки шприцов и ваты. Все это настолько давило на Олега, что он почувствовал у себя легкое головокружение и слабость. «Какая чудовищная атмосфера. Находиться в ней изо дня в день – уже само по себе смертельно опасно!» – пронеслось в голове Олега.

Кеша внимательно следил за Олегом.

– Мрачновато у нас, да? Это потому, что все деньги мама тратит на лекарства. Она говорит, что вылечит меня и сделает ремонт. Но я‑то знаю, что не вылечит. Моя болезнь не лечится.

– Иннокентий! Я вижу, ты взрослый и серьезный мальчик. Я хотел бы тебя кое о чем попросить.

– О чем? – испытующе посмотрел Кеша.

– Давай договоримся, что не будем говорить о твоей болезни вообще. Я понимаю, это тебе непривычно, но понимаешь, болезнь постоянно борется с твоим здоровьем. Если ты думаешь о здоровье, о чем‑то хорошем, ты помогаешь здоровью, если ты думаешь и говоришь о болезни – помогаешь ей. На чьей тебе хочется быть стороне?

– Здоровья, конечно. Я знаю. Мне об этом говорил психолог – Эдуард Львович. Он еще говорил про позитивное мышление и положительные эмоции. У тебя есть что‑нибудь еще, что ты хотел бы сказать?

Олег почувствовал, что мальчик отстранился. «Должно быть, у него уже иммунитет на эти слова. Они уже не выражают собой никаких образов. Надо что‑то конкретное».

– Давай сделаем ремонт в вашей комнате! – внезапно произнес Олег то, что действительно хотел сказать.

– Я же тебе говорю, у мамы нет денег на это! – обиженно произнес Кеша и посмотрел на Олега укоризненно.

– Знаешь, я состою в одной комиссии, ты знаешь, что такое комиссия?

– Шутишь? – еще более укоризненно посмотрел Кеша.

– Хорошо, что знаешь. В общем, мы проводим конкурс на лучший дизайн‑проект комнаты среди детей. Ты, конечно же, знаешь, что такое дизайн‑проект? Несомненно знаешь! Так вот, лучший проект будет воплощен в ремонте. Хочешь поучаствовать?

– Это как квартирный вопрос? А по телевизору покажут? Мне бы очень хотелось, чтобы по телевизору показали! – видно было, что Кеша оживился.

– Ну да, типа того. Насчет телевизора не знаю. Надо сначала в конкурсе победить!

– Мама мне говорила, что все конкурсы куплены, надо давать эту, взятку, чтобы победить. Дело проигрышное! – Кеша отвернулся.

– Подожди, а ты участвовал уже в каких‑то конкурсах сам?

– Нет. Хотя… участвовал. В чемпионате по шахматам. В хосписе. Я выиграл! У меня даже грамота есть! Хочешь, покажу?

– Конечно, хочу!

Кеша слез с дивана и пошел к книжным полкам. На одной из них красовалась грамота. Он принес ее Олегу и с гордостью передал ему в руки. Олег внимательно прочитал.

– И что? Этот конкурс купил ты?

– Нет, что ты! – серьезно и слегка обиженно произнес Кеша. – Тут все по‑честному было! Я хорошо играю!

– Ну вот, видишь! Значит, не все конкурсы куплены! Правда?

– Значит, не все, – с удивлением признался Кеша.

– Вот и у нас все по‑честному будет. Я за этим прослежу!

– Это хорошо, что по‑честному!

Кеша начал ходить по комнате взад и вперед, смотря то на стены, то на потолок. Он прищуривал глаза и что‑то шепотом проговаривал.

– А много еще детей участвует в конкурсе? – вдруг спросил он.

– Человек сто! – не раздумывая, ответил Олег.

– О! Блин! Бесперспективняк! Точно не выиграю! Найдется кто‑то, кто рисует здорово – и все! Я‑то не очень хорошо рисую!

На глазах Кеши навернулись слезы. Он сел, ссутулившись, на диван, и обхватил голову руками. Стал почесывать тело. Надо было как‑то спасать ситуацию.

– Кеша! У меня есть хорошие новости! Конкурс состоится не завтра, а через неделю! У нас будет время подготовиться получше. Мы найдем художников, которые научат тебя рисовать, и твои шансы резко возрастут! Кроме того, запомни очень важную вещь: «Сдаваться всегда рано!» Надо бороться до конца! Как только ты сдался – ты проиграл! Вот у тебя в шахматах были сложные ситуации?

– Конечно! Не раз! Как‑то я играл с мальчиком, которому четырнадцать лет! И он несколько раз ставил мне шах!

– И что ты делал?

– Думал и ходил.

– И кто выиграл?

– Ну я, конечно! – Кеша с гордостью и немного снисходительно посмотрел в глаза Олега. – А ты сам‑то умеешь в шахматы?

– Немного умею. Вроде, помню, как кто ходит, но давно не играл, может, и забыл уже.

– Ладно. Я тебя поучу немного.

– Отлично! Договорились! Только ответь мне на один вопрос: что бы было, если бы ты сдался в той игре?

– Проиграл бы, конечно!

– Вот видишь! И тут – то же самое! Надо думать и ходить, а не сдаваться! Ты же чемпион!

– Да. Хорошо! Я буду участвовать! Что надо делать?

– Для начала эскиз. Ты же знаешь, что такое эскиз.

– Слушай, Олег, я очень много книг прочитал и энциклопедию. У меня много книг дома, ты же сам видишь. И я много читал. Мне это нравится. Мне еще очень нравится гулять, но гулять я долго не могу. А вот читать могу сколько угодно! Никто не запрещает! А еще у меня словарь есть толковый. В нем я смотрю слова, если мне что‑то непонятно.

– Классно! И какие последние слова ты смотрел там?

– Вот, например, «экзекуция» – это когда пытают, я в одном рассказе прочитал, а еще «конспирация» – это когда нужно все делать тайно, «экспроприация» – это тоже из истории, когда что‑то отнимают. Ну, в общем, словом «эскиз» ты меня точно не удивишь – это как бы предварительный рисунок чего‑то. Я сделаю эскиз. А на каком формате? Ты же знаешь, что такое формат? – прищурив глаза, спросил Кеша.

– Да Кеш, конечно, знаю! Это размер бумаги!

– Вообще‑то не только, ну в этом случае так.

– Формат А‑3.

– Есть у меня такие листы. А чем?

– Карандаш, краски, что хочешь, не важно.

– А можно, я маме расскажу?

– Валяй!

Кеша убежал на кухню. Олег выдохнул. «Вроде получилось! Теперь осталось найти художника, провести занятие, потом все остальное. Десять минут давно прошло! Значит, у меня получилось!» Олег был очень горд собой. Наверное, даже больше, чем после успешных переговоров с иностранцами. Маленький, но очень и очень важный для него человек принял его дружбу!

– Олег! Можно вас на минуточку! – раздался слегка напряженный голос Кешиной мамы.

– Да, конечно! – Олег встал и подошел к ней.

– Кешенька, посиди пока здесь, мне нужно кое‑что у дяди Олега уточнить про условия конкурса. Пойдемте на кухню, Олег!

Олег прошел на кухню. Маленькая кухонька. Белая кухонная мебель, которая приобрела уже оттенок слоновой кости, а кое‑где и землисто‑желтый. Белая мойка с отколотой эмалью. Незамысловатая посуда. Кастрюля на столе с бурлящим куриным бульоном.

– Олег, что за конкурс? Светлана мне ничего не рассказывала! Да и если он есть, зачем давать пустую надежду, все равно победим не мы! Кешка так обрадовался! Даже улыбнулся! Представляете, какое будет у него разочарование, когда выяснится, что он проиграл! Зачем же вы так? Что же вы со мной‑то не посоветовались! Хуже студентов!

Было видно, что она готова заплакать.

– Полина Сергеевна! – Олег взял ее за руку. – Успокойтесь! Почему же вы сразу так все нарисовали мрачно! Неужели вас только и делают, что обманывают?

Полина Сергеевна подняла глаза на Олега.

– А что, вы сможете как‑то повлиять на мнение жюри?

– Полина Сергеевна! – Олег перешел на шепот. – Этот конкурс придумал я. Только что. Когда понял, что можно сделать для Кеши, чтобы он был счастливей. Я и жюри, и организатор, а Кеша – единственный участник!

– Это все замечательно! А как я сделаю ремонт по его эскизам? Вы знаете, сколько это стоит? Мне не достать таких денег. Придется в хосписе просить!

– Да подождите же вы! – Олег слегка дернул за руку разволновавшуюся мать. – Дослушайте! Я найду рабочих и выделю деньги на ремонт! – продолжал он шепотом, после чего громким голосом сказал: – Конечно, будет сложно! Участников много! Есть и талантливые художники! Но мы сделаем все, чтобы помочь вашему сыну победить! Я сделаю все, что могу, и вы поможете! Договорились?

– Договорились! – громко сказала Кешина мама, а шепотом произнесла: – Я надеюсь, вы понимаете, что делаете, и рассчитали свои силы. Так вы не волонтер, а меценат?

– Два в одном! Точнее, три. Еще к тому же, возможно, будущий пациент хосписа, – довольно тихо произнес Олег.

– Да вы что?! Как же так? Что у вас? Тоже рак?

– Давайте не будем о моих болячках. Давайте вообще не будем о болячках.

– Но это не заразно? У Кеши слабый иммунитет.

– Не волнуйтесь. Не заразно в быту. Как говорят врачи.

– Хорошо. Спасибо. Я доверяю вам. Не подведите, пожалуйста! Я вас очень, очень прошу! Если вы не уверены в своих силах, лучше скажите сейчас, я еще смогу как‑то переиграть.

– Не надо ничего переигрывать. Доверьтесь.

– Храни вас Бог!

– И вас!

Последние фразы были сказаны ими вполголоса, но отпечатались в сознании Олега, как крик.

Олег вернулся в комнату. Кеша уже сидел за столом и рисовал. Это был уже не первый лист бумаги. Кеша старательно что‑то выводил и раскрашивал карандашами. Услышав, что вошел Олег, он обернулся и произнес:

– Эскизов должно быть много, чтобы из них выбрать самый‑самый лучший. Ведь так?

– Да, конечно! Рисуй много! Я не буду тебя отвлекать. Я пока поищу художника, который тебе поможет развить свои способности. Как только найду – позвоню! Хорошо?

– Да, да, Олег! До свидания! – Кеша подбежал и подал Олегу свою руку.

Олег бережно пожал ее. Ему показалось, что на лице у Кеши возник намек на улыбку. Пока только намек. Но он обязательно научит его улыбаться!

Олег распрощался с Кешиной мамой. Она не сразу закрыла после него дверь. Было ощущение, что она смотрит ему вслед.

– Вы забыли снять бахилы! – услышал ее голос Олег, когда прошел уже два пролета.

«Дежа вю», – подумал Олег. Он снял бахилы и выкинул их в урну возле парадной.