Глава 10. В своих официальных выступлениях Сталин уверял, что события 1937— 1938 годов лишь способствовали укреплению советского строя

«ПОСТРОЕННЫЙ В БОЯХ СОЦИАЛИЗМ:

В своих официальных выступлениях Сталин уверял, что события 1937— 1938 годов лишь способствовали укреплению советского строя. В отчетном докладе на XVIII съезде партии он заявил: «Некоторые деятели зарубежной прессы болтают, что очищение советских организаций от шпионов, •убийц и вредителей, вроде Троцкого, Зиновьева, Каменева, Якира, Тухачевского, Розенгольца, Бухарина и других извергов, «поколебало» будто бы советский строй, внесло «разложение». Эта пошлая болтовня стоит того, чтобы поиздеваться над ней... В 1937 году были приговорены к расстрелу Тухачевский, Якир, Уборевич и другие изверги. После этого состоялись выборы в Верховный Совет СССР. Выборы дали Советской власти 98,6 процента всех участников голосования. В начале 1938 года были приговорены к расстрелу Розенгольц, Рыков, Бухарин и другие изверги. После этого состоялись выборы в Верховные Советы союзных республик. Выборы дали Советской власти 99,4 процента всех участников голосования. Спрашива

ется, где же тут признаки «разложения» и почему это «разложение» не сказалось на результатах выборов?»

Хотя эти ссылки на итоги голосования на безальтернативных выборах вряд ли стоит считать убедительными, Сталин имел основание полагать, что потрясения 1937—1938 годов не нарушили стабильности строя и не остановили поступательного развития Советской страны. Как и прежде, он продолжал энергично заниматься хозяйственными делами и требовал этого же от своих подчиненных. На февральско-мартовском пленуме 1937 года он говорил, что утрата политической бдительности была во многом порождена однобоким вниманием партийных руководителей исключительно к хозяйственным вопросам, но при этом предупреждал: «Нельзя шарахаться от одной крайности в другую. Нельзя отделять политику от хозяйства». Сталин подчеркивал, что «партийным организациям придется и впредь... заниматься вплотную сельскохозяйственными делами со всеми их мелочами, пахотой, севом, уборкой и т.д.». Даже на июньском (1937) пленуме, на котором Сталину бросили вызов видные члены ЦК, обсуждались вопросы об улучшении семян зерновых культур, введении «правильных севооборотов», мерах улучшения работы МТС.

Вопреки описаниям жизни в СССР тех лет во многих книгах о Сталине и его времени 1937 год был отмечен не только репрессиями, но и выполнением второго пятилетнего плана, а 1938 год стал началом третьей сталинской пятилетки. К этому времени была в основном выполнена программа широкой технической реконструкции народного хозяйства, начатая в первой пятилетке. В 1937 году свыше 80% всей промышленной продукции дали новые предприятия, построенные или реконструированные в первую и вторую пятилетки. В отчетном докладе ЦК XVIII съезду партии И.В. Сталин утверждал: «С точки зрения техники производства, сточки зрения объема насыщенности производства новой техникой наша промышленность стоит на первом месте в мире».

Успехи в научно-техническом перевооружении советской промышленности стали возможными благодаря быстрому и резкому подъему науки и образования. Во второй пятилетке была в основном завершена программа ликвидации неграмотности среди населения в возрасте до 50 лет, и к 1939 году уровень грамотности составил свыше 80%. В 1936/37 году в школах для взрослых обучалось в 4 раза больше человек, чем в 1928/29 году. Число школьников в стране по сравнению с 1913 годом выросло в 3,5 раза. За годы второй пятилетки число специалистов с высшим и средним специальным образованием увеличилось более чем в 2 раза. По сравнению же с 1914 годом число студентов увеличилось в 7 раз. В начале 1937 года в СССР около 10 млн человек занимались умственным трудом.

На XVIII съезде партии Сталин подчеркнул, что за прошедшие годы «шел бурный процесс формирования, мобилизации и собирания сил новой интеллигенции. Сотни тысяч молодых людей, выходцев из рядов рабо

чего класса, крестьянства, трудовой интеллигенции пошли в вузы и техникумы и, вернувшись из школ, заполнили поредевшие рады интеллигенции. Они влили в интеллигенцию новую кровь и оживили ее по-новому, по-советски... Создалась, таким образом, новая советская интеллигенция, тесно связанная с народом и готовая в своей массе служить ему верой и правдой».

Сталин не без оснований считал, что новая советская интеллигенция, особенно научная, придаст мощный творческий импульс развитию страны. Быстрое развитие науки в СССР проявилось в бурном росте числа научных учреждений. К концу 1937 года в СССР действовало 806 научно-исследовательских институтов и их филиалов. Виднейшие ученые страны нередко обращались непосредственно к Сталину за поддержкой, будучи уверенными в его понимании и дружеском отношении. Выдающийся биохимик А. Бах неоднократно подчеркивал большую роль в его научной деятельности внимания Сталина к вопросам биохимии. Вспоминая об одной из встреч со Сталиным, он писал: «Я ушел успокоенный, унося с собою то чувство радостного удовлетворения, которое испытывает всякий советский гражданин после встречи с товарищем Сталиным».

Незадолго до своей смерти основоположник космонавтики К.Э. Циолковский обратился к Сталину с письмом, в котором именовал Сталина «мудрейшим вождем и другом всех трудящихся» и просил принять все его «труды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям... партии большевиков и Советской власти — подлинным руководителям прогресса человеческой культуры». В ответ Сталин направил выдающемуся ученому благодарность, а также пожелания «здоровья и дальнейшей плодотворной работы». Академик И.П. Павлов, известный своей непримиримой и долгой оппозиционностью к Советской власти, выступая на XV Международном конгрессе физиологов в 1935 году, говорил: «Вы слышали и видели, какое исключительное благоприятное положение занимает в моем Отечестве наука. Сложившиеся у нас отношения между государственной властью и наукой я хочу проиллюстрировать только примером: мы, руководители научных учреждений, находимся прямо в тревоге и беспокойстве по поводу того, будем ли мы в состоянии оправдать все те средства, которые нам предоставляет правительство».

Сталин также постоянно подчеркивал роль простых рабочих, добившихся успехов благодаря росту их образованности и культуры труда. Получившее правительственную поддержку движение рабочих-рационализаторов было названо «стахановским» после сообщения о рекорде в добыче угля, поставленного в ночь на 31 августа 1935 года забойщиком шахты «Центральная-Ирмино» А.Г. Стахановым. В забойщиках А.Г. Стаханове и Н.А. Изотове, кузнеце Горьковского автозавода А. X. Бусыгине, затяжчике ленинградской фабрики «Скороход» Н.С. Сметанине, машинисте паровоза П.Ф. Кривоносе, ткачихах Е.В. и М.И. Виноградовых и других Ста

лин увидел рабочих и работниц, «которые полностью овладели техникой своего дела, оседлали ее и погнали вперед». «Таких людей у нас не было или почти не было три года тому назад, — говорил он. — Это — люди новые, особенные».

Сталин считал стахановцев передовой частью нового рабочего класса страны. 17 ноября 1935 года на первом всесоюзном совещании стахановцев Сталин утверждал, что советские рабочие могут ставить трудовые рекорды, потому что они «работают... не на эксплуататоров, не для обогащения тунеядцев, а на себя, на свой класс, на свое, советское общество», потому что в СССР труд «является делом чести и славы». Сталин подчеркивал и рост благосостояния трудящихся как важный фактор, стимулирующий подъем производительности труда: «Основой стахановского движения послужило прежде всего коренное улучшение материального положения рабочего класса. Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится».

Сталин отметил качественные перемены в квалификации тех, кто ставил производственные рекорды: «Нынешний... этап социалистического соревнования — стахановское движение,...обязательно связан с новой техникой». Он объяснял, что «несколько лет тому назад наши инженерно-технические и хозяйственные работники составили известные технические нормы применительно к технической отсталости наших работников и работниц. С тех пор прошло несколько лет. Люди за это время выросли и подковались технически... Без таких кадров, без этих новых людей у нас не было бы никакого стахановского движения». Под воздействием стахановского движения нормы выработки в промышленности и сельском хозяйстве были существенно увеличены. По оценкам экономистов, стахановское движение привело к росту производительности труда во второй пятилетке на 82%.

Второй пятилетний план был выполнен по основным производственным показателям на 103%. Объем промышленной продукции страны вырос в 2,2 раза, при этом по производству средств производства — в 2,4 раза. За вторую пятилетку СССР обогнал по уровню производства чугуна, стали, электроэнергии Великобританию и Францию. В отчетном докладе ЦК XVIII съезду партии Сталин представил таблицу, из которой следовало, что СССР опережал все капиталистические страны по темпам роста. Комментируя данные таблицы, Сталин замечал: «Наша промышленность выросла в сравнении с довоенным уровнем более чем в девять раз, тогда как промышленность главных капиталистических стран продолжает топтаться вокруг довоенного уровня, превышая его всего лишь на 20—30 процентов. Это значит, что по темпам роста наша социалистическая промышленность стоит на первом месте в мире».

В то же время Сталин предупреждал, что «мы все еще отстаем в экономическом отношении, то есть в отношении размеров нашего промыш

ленного производства на душу населения». Он предупреждал, что «невозможно в 2—3 года перегнать экономически главные капиталистические страны... Требуется время, и немалое, для того, чтобы перегнать экономически главные капиталистические страны». Для решения этой задачи, по словам Сталина, требовалось «прежде всего серьезное и неукротимое желание идти вперед и готовность пойти на жертвы, пойти на серьезные капитальные вложения для всемерного расширения нашей социалистической промышленности».

Несмотря на продолжавшееся хозяйственное отставание СССР от ведущих стран мира, многие объективные наблюдатели на Западе увидели в итогах сталинских пятилеток достижение всемирно-исторического порядка. Оценивая итоги первых сталинских пятилеток, американский геополитик Эллсуорт Хантингтон, который был противником коммунистической идеологии, писал, что индустриализация и урбанизация 1930-х годов преобразила Северную Евразию, потенциал которой не мог до сих пор эффективно использоваться в силу суровых природных условий. Он отмечал: «Внедрение машин и образование позволили русским взять хороший старт в преодолении трудностей, порожденных длинными, холодными зимами и перенапряженной работы летом... Хорошо освещенные и отапливаемые заводы позволяют теперь миллионам рабочих трудиться зимой столь же эффективно, как и летом... Применение тракторов ускорило и облегчило работу, особенно пахоту, которая всегда создавала непреодолимые проблемы для российского сельского хозяйства». Он ставил модернизацию хозяйства СССР 1929—1941 годов в один ряд с такими событиями в истории человечества, как «открытие огня нашими предками... Российский пример, — по оценке Хантингтона, — является наиболее ярким среди современных событий этого рода».

Невероятный рывок в экономическом развитии произошел в стране с суровыми климатическими условиями.

В сравнении с другими северными странами, в СССР проживало самое большое количество людей в северных широтах. Для того чтобы обеспечить им цивилизованные условия существования, требовались гораздо большие энергетические затраты, чем в какой-либо другой стране мира. В то же время создание городов там, где прежде были необжитые земли, способствовало освоению новых источников энергии для развития страны. За вторую пятилетку было в основном завершено строительство У рало- Кузнецкого комбината. Началось широкомасштабное освоение богатств Сибири и Дальнего Востока, которые оставались практически нетронутыми в годы пребывания Сталина в Туруханской ссылке. В краю лютых морозов, где еще пару десятилетий назад господствовали первобытный уклад жизни и культ медведя, начала бурно развиваться промышленность.

Активное освоение Арктики ярко демонстрировали достижения первых сталинских пятилеток. Переход советских транспортных судов вдоль

берегов Советской Евразии по Северному морскому пути за одну навигацию, создание научно-исследовательской станции папанинцев на Северном полюсе стали памятными событиями 1930-х годов. Первыми Героями Советского Союза стали летчики, спасшие участников полярной навигации «Челюскина».

Покорение Северного Ледовитого океана сопровождалось и выходом в «пятый океан». Сталин уделял особое внимание советской авиации, лично намечал маршруты для беспосадочных межконтинентальных перелетов. М. М. Громов вспоминал, что во время своего перелета в Америку он сообщил Сталину по радио, что его самолет, достигнув границы США с Мексикой, может долететь и до Панамы, но Сталин остановил его.

Сталин лично подбирал пилотов для таких полетов. Его любимцем был В.П. Чкалов. В июле 1936 года В.П. Чкалов, Г.Ф. Байдуков, А.В. Беляков совершили беспосадочный перелет на советском самолете АНТ-25 по «сталинскому маршруту» (Москва — Петропавловск-Камчатский —остров Удд). В июне 1937 года тот же экипаж из Москвы через Северный полюс совершил полет в США. Вскоре перелет из Москвы в США через Северный полюс совершили экипажи в составе М.М. Громова, А.Б. Юмашева, С.А. Данилина, экипаж в составе В. Гризодубовой, П. Осипенко и М. Расковой в 1938 году совершил полет по маршруту Москва — Дальний Восток. Поставил рекорд В. Коккинаки, который достиг на самолете небывалой прежде высоты в 14 575 метров. Выступая на правительственном приеме в честь завершения перелета Чкалова, Байдукова и Белякова по «сталинскому маршруту», Сталин особо подчеркивал возросший уровень знаний советских летчиков. «Смелость и отвага — это только одна сторона героизма, — говорил он. — Другая сторона, не менее важная, — это умение. Смелость, говорят, города берет. Но это только тогда, когда смелость, отвага, готовность к риску сочетаются с отличными знаниями».

Захватывавшие воображение успехи в освоении Арктики и небесных просторов, успехи в науке и технике, строительство новых промышленных гигантов происходили на фоне более скромных достижений в других областях. Производство предметов потребления, вместо намеченного планом прироста в 2,3 раза, выросло в 2 раза. Несмотря на бурный рост градостроительства, он не поспевал за ростом городского населения, жилья не хватало, и большинство горожан жило в коммунальных квартирах. Городское население увеличилось с 1913-го к 1940 году более чем в 2 раза — с 28,5 млн человек до 63,1 млн человек. Остались нерешенными и многие проблемы в сельском хозяйстве страны, в значительной степени порожденные ускоренной коллективизацией в годы первой пятилетки. В отчетном докладе XVIII съезду Сталин признавал, что по конскому поголовью и овцеводству страна отставала от уровня 1916 года. Несмотря на некоторое превышение поголовья крупного рогатого скота в 1938 году по сравнению с 1916 годом, его количество явно отставало от роста населения

страны, что отражалось в снижении потребления мяса. Хотя по сведениям, представленным Сталиным, производство зерна в 1938 году превысило уровень 1913 года (позже эти данные оспаривались: утверждалось, что этот уровень не был достигнут), этого было недостаточно для возросшего населения страны.

И все же сельскохозяйственное производство неуклонно развивалось, и прежде всего благодаря механизации сельского труда. Ежегодное производство тракторов выросло в 3,5 раза, а производство зерновых комбайнов—в 4,4 раза. За годы второй пятилетки сельское хозяйство получило более 500 тысяч тракторов, 123,5 тысячи комбайнов, более 142 тысяч грузовых автомобилей. В конце 1937 года в сельском хозяйстве работало свыше 1 млн трактористов, комбайнеров, шоферов. Сталин утверждал: «Наше земледелие является, следовательно, не только наиболее крупным и механизированным, а значит и наиболее товарным земледелием, но и наиболее оснащенным современной техникой, чем земледелие любой другой страны».

Росту производства способствовало стахановское движение, которое развертывалось в колхозах и совхозах. Придавая большое значение трудовым успехам передовиков сельского хозяйства, Сталин замечал, что достижения Марии Демченко и ее бригады свекловодов не следует превращать в норму для свекловодов, но все же заявил, что после ее рекордов норму для урожайности свеклы можно увеличить почти в 2 раза.

Хотя достижения стахановцев села были далеко не массовыми, явное увеличение производства продовольствия и других потребительских товаров позволило ликвидировать карточную систему в первый же год второй пятилетки. Описывая бытовые условия тех лет, публицист Валентин Бережков, отнюдь не склонный к идеализации сталинского времени, признавал, что трудные годы первой пятилетки быстро сменились периодом относительного процветания, когда удовлетворялись потребности людей в основных продуктах питания. В конце горбачевской «перестройки», когда пустые полки наглядно демонстрировали провал политики тогдашнего руководства, В. Бережков писал: «Если перечислить продукты, напитки и товары, которые в 1935... появились в магазинах, то мой советский современник, пожалуй, не поверит. В деревянных кадках стояла черная и красная икра по вполне доступной цене. На прилавках лежали огромные туши лососины и семги, мясо самых различных сортов, окорока, поросята, колбасы, названия которых теперь никто не знает, сыры, фрукты, ягоды — все это можно было купить без всякой очереди и в любом количестве. Даже на станциях метро стояли ларьки с колбасами, ветчиной, сырами, готовыми бутербродами и различной кулинарией. На больших противнях были разложены отбивные и антрекоты. А в деревнях в любом дворе в жаркий день... вам выносили кружку молока или холодной ряженки и не хотели брать деньги». Для современного читателя постсоветского времени к

этому можно добавить, что все эти продукты были отечественного производства, экологически чистые и без содержания консервантов, которыми напичканы нынешние импортные продукты питания, и все они были по доступным ценам.

Потребительские возможности возрастали и по мере роста реальной заработной платы рабочих и служащих. За годы второй пятилетки она увеличилась более чем в 2 раза. Быстрому и безболезненному переходу от скудости к относительному изобилию способствовали и специальные меры. А. И. Микоян рассказал Бережкову, каким образом при отказе от карточной системы удалось избежать очередей и ажиотажной закупки продуктов: «Прежде всего... путем строжайшей экономии и одновременного наращивания производства удалось накопить большие запасы продуктов и товаров народного потребления. Сталин лично следил за этим и строго наказывал нерадивых производственников.

Провели огромную работу по доставке всего этого к местам назначения, оборудовали склады и холодильники, обеспечили транспорт для развоза по магазинам, особенно в пиковый первоначальный период, когда люди еще не поверили в стабильность рынка. Заранее отремонтировали и красиво оформили магазины, мобилизовали продавцов на специальные курсы. И строго предупредили работников торговли, что за малейшее злоупотребление, сокрытие товаров и спекуляцию те ответят головой. Пришлось нескольких нарушителей расстрелять. Но главное — не растягивать снабжение, не выдавать его по чайной ложке, а выбросить в один день во все промышленные центры. Только это могло дать нужный эффект».

Рост материального производства способствовал и быстрому подъему уровня образования и общей культуры населения. Этому благоприятствовали и такие изменения в быту, как распространение электричества. Хотя лозунг Ленина о том, что «коммунизм — это Советская власть плюс электрификация всей страны» был еще далек от воплощения в жизнь, распространение «лампочек Ильича» имело огромное значение для раскрытия человеческого потенциала страны, которая живет значительную часть года с укороченным световым днем. На это обстоятельство обратил внимание Э. Хантингтон: «Появление электрического света во многих домах, даже крестьянских, облегчило людям условия труда. Оно позволило людям читать и усилило их тягу к образованию».

За вторую пятилетку почти удвоилось число клубных учреждений, включая избы-читальни, более чем в 2 раза увеличилось число библиотек. Быстро росли и тиражи печатной продукции. По сравнению с 1933 годом тиражи газет возросли на 40%, журналов — на 47%, книг на 37%, при этом тиражи политической литературы удвоились, а художественной литературы — утроились.

Сталин постоянно знакомился с произведениями советских писателей, поддерживал личную переписку, встречался с ними. Рассказы об этих вcтре

чах Сталина напоминают многочисленные описания совещаний по производственным вопросам. Видимо, Сталин видел в писателях таких же специалистов в области преобразования общества, как и в инженерах, техниках и хозяйственниках. Не случайно на одном из совещаний Сталин назвал писателей «инженерами человеческих душ». В 1932 году Сталин на встрече с писателями сформулировал понятие о методе «социалистического реализма» как способе художественного отображения действительности в социалистическую эпоху. Сталин при этом подчеркивал, что для этого писателю нет необходимости овладеть «марксизмом, диалектическим материализмом», а достаточно «правдиво показать нашу жизнь. А если он будет правдиво показывать нашу жизнь, то в ней он не может не заметить, не показать того, что ведет ее к социализму. Это и будет социалистический реализм».

Конечно, метод «социалистического реализма» породил немало конъюнктурных работ. Но все же в 1930-е годы появились замечательные произведения М. Шолохова, А. Толстого, К. Паустовского, Л. Леонова, К. Федина, К. Симонова, А. Гайдара и многих других советских писателей, которые пережили свое время. То же относится и ко многим произведениям советского кинематографа тех лет.

Сталин уделял развитию киноискусства особое внимание. По утверждению Е. Громова, «как зритель, Сталин был истовым поклонником нового искусства, отдавая просмотрам фильма один-два вечера в неделю». Он высоко оценил фильм «Чапаев» и любил его пересматривать. Очень хвалил фильм «Веселые ребята» и чуть ли не наизусть знал фильм «Волга-Волга». Сталин не ограничивался просмотрами, но неизменно высказывал свои суждения авторам картины и нередко настаивал на переделках отдельных частей фильмов. Е. Громов приводит многочисленные примеры замечаний, высказанных Сталиным в отношении фильмов «Депутат Балтики», «Член правительства», «Броненосец «Потемкин» и других.

С некоторыми режиссерами Сталин подробно обсуждал сценарии будущих фильмов. Как вспоминал А. Довженко, Сталин дал «ряд указаний и разъяснений... я понял, что его интересует не только содержание сценария, но и профессиональная, производственная сторона нашего дела». «Я ушел от товарища Сталина с просветленной головой, с его пожеланием успеха и обещанием помощи». Вспоминая разговор со Сталиным во время просмотра фильма «Старое и новое», в котором принимали участие также С. Эйзенштейн, Э. Тиссэ, режиссер Г.В. Александров писал: «Беседа со Сталиным и поездка по стране (предпринятая по совету И.В. Сталина. — Прим, авт.) не только дали новую концовку нашему фильму, но и оказали большое влияние на восприятие всего, что мы впоследствии увидели в Европе и Америке».

В неменьшей степени Сталин интересовался и советским театральным искусством. На встрече с писателями у Горького 26 октября 1932 года Ста

лин, по воспоминаниям критика К. Зелинского, заметил: «Пьесы нам сейчас важнее всего. Пьеса доходчивее. Наш рабочий занят. Он восемь часов на заводе. Дома у него семья, дети. Где ему сесть за толстый роман... Пьесы сейчас — тот вид искусства, который нам нужнее всего. Пьесу рабочий легко просмотрит. Через пьесы легко сделать наши идеи народными, пустить их в народ». Телевидения тогда не было, и радио в передачах «Театр у микрофона» доносило до миллионов советских слушателей спектакли, поставленные в лучших театрах страны.

В эти годы десятки миллионов советских людей впервые приобщались к достижениям отечественной и мировой культуры. Театральные коллективы, музыканты и лекторы, выступавшие перед рабочими и крестьянами на предприятиях. В городах и селах создавались коллективы самодеятельности. В 1937 году действовало около 30 тысяч самодеятельных народных хоров, почти 25 тысяч оркестров народных инструментов; были открыты первые театры народного творчества.

Несмотря на большой объем работы и разгар острой внутриполитической борьбы в 1937—1938 годы, Сталин занялся подготовкой книги «История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс», в которой хотел дать историческое обоснование достижений Советской страны. Вышедший под его редакцией и в значительной степени написанный им лично «Краткий курс» стал основным учебным пособием по партийной и советской истории. Написанный Сталиным раздел главы «О диалектическом и историческом материализме» явился руководством для изучения марксистской философии. В течение двух десятков лет положения «Краткого курса» формировали общественное сознание миллионов советских людей и зарубежных коммунистов.

Хотя на первых страницах «Краткого курса» отмечалась выдающаяся роль Карла Маркса и Фридриха Энгельса в разработке теории научного социализма, большая часть книги была посвящена претворению марксистских идей в России. Создание марксистских групп, а затем марксистской партии рассматривалось в контексте развития не международного социалистического движения, а общественных процессов, происходивших в России. Путь, пройденный большевистской партией, изображался в «Кратком курсе» как закономерная цепь побед, одержанных благодаря строгому следованию теории и практике марксизма и ленинизма. Последний расценивался как «новая ступень» в развитии марксистской мысли, отвечающая реалиям современной эпохи. Деятельность большевистской партии ставилась в пример другим марксистским партиям мира. Из «Краткого курса» следовало, что причиной поражения оппозиций и уничтожения их лидеров в 1937—1938 годы был их отход от принципов марксизма-ленинизма.

В тоже время достижения Советской страны позволяли Сталину пересматривать многие положения классиков марксизма. Выступая с отчетным

докладом на XVIII съезде партии, Сталин заявил: «Нельзя требовать от классиков марксизма, отделенных от нашего времени периодом в 45— 55 лет, чтобы они предвидели все и всякие случаи зигзагов в истории в каждой отдельной стране в далеком будущем». Переосмысливая путь, пройденный коммунистической партией, Сталин одновременно предпринимал энергичные усилия для того, чтобы отказаться от нигилистического отношения к дореволюционному культурному наследию и досоветскому прошлому, характерного для первых лет Советской власти и во многом предопределенного негативным отношением к России западноевропейских социалистов.

В 1934 году, обосновывая отказ от огульного осуждения российской истории и пренебрежительного отношения к российской культуре, Сталин даже подверг критике статью Фридриха Энгельса «О внешней политике русского царизма», которую собирались опубликовать в журнале «Большевик» к 20-й годовщине начала Первой мировой войны. В своем письме к членам Политбюро ЦК ВКП(б) от 19 июля 1934 года Сталин постарался показать, что статья Энгельса по сути подготовила идейную почву для того, чтобы германская социал-демократия поддержала кайзера Вильгельма II в годы Первой мировой войны. Сталин указывал на ошибочность утверждений Энгельса о том, что величие России — дело рук возглавлявшей ее кучки авантюристов, что Россия является главным оплотом реакционных сил в Европе, что крушение России — это путь к освобождению Европы от капитализма. Сталин обращал внимание на то, что в изучении российской истории следует избавиться от тона политического памфлета (а именно так Сталин охарактеризовал статью Энгельса) и перейти к объективному анализу прошлого, исходя из исторических условий того времен и

Из оценок Сталина следовал вывод о том, что одной из идейно-политических основ западноевропейской социал-демократии являлась агрессивная русофобия. Он напомнил и о том, что в письмах Бебелю 1891 года основоположник марксизма призывал поддерживать усилия Германии в будущей войне против России, заявляя: «Если Россия начнет войну, — вперед на русских и их союзников, кто бы они ни были» и «Победа Германии есть, стало быть, победа революции». Сталин был решительно не согласен с однозначной очернительской трактовкой дореволюционного прошлого России.

Одновременно Сталин считал, что необходимо внести изменения в освещение отечественной истории. Из школьных программ была изъята Русская история» М.Н. Покровского, изображавшая прошлое нашей страны как период беспросветного мрака и дикости. Спешно создавались новые школьные учебники истории СССР и новой истории, в которых не было места русофобии. Эти учебники были внимательно разобраны Сталиным, Ждановым и Кировым в «Замечаниях», написанных ими в начале августа 1934 года.

Вскоре был нанесен удар по нигилистическому освещению русского прошлого в советской художественной литературе. 14 ноября 1936 года было принято специальное постановление ЦК ВКП(б) «О пьесе «Богатыри» Демьяна Бедного, которая была поставлена на сцене Камерного театра. Поэта обвинили в клевете на русское прошлое, а через два года Д. Бедный был исключен из партии и Союза советских писателей.

В эти годы в советской художественной литературе появились романы, воспевавшие подвиги русского военно-морского флота (романы С. Н. Сергеева-Ценского, А.С. Новикова-Прибоя), славные деяния русских государей («Петр I» А. Толстого, «Дмитрий Донской» С. Бородина). На экранах страны появились киноленты, посвященные великим деятелям дореволюционной России: «Петр Первый», «Александр Невский», «Минин и Пожарский», «Суворов».

Давая общую оценку эстетическим взглядам Сталина, Е. Громов подчеркивает, что ему были свойственны традиционно реалистические вкусы, что довольно терпимо он относился к авангардистским поискам в поэзии (Маяковский, отчасти Пастернак), но не принимал их в живописи и музыке, а также в кино и в театре. «Чужды ему были экспериментальные решения Мейерхольда, а театр Таирова с его тягой к подчеркнутой экспрессии и условностью называл «действительно буржуазным». В то же время Сталин активно поддерживал МХАТ. По словам Е. Громова, Сталину «нравилось то художественное направление, которое в 20—30-е годы талантливо отстаивал театр на советской сцене: психологический реализм с приоритетной опорой на отечественную классику. В русле его находились и все любимые Сталиным спектакли». «Сталин питал повышенный интерес к тем художественным произведениям, в которых серьезно, но и без чрезмерной усложненности затрагивались бы социально-психологические проблемы. Зримо и конкретно удавалось это делать Художественному театру».

Сталинские вкусы во многом соответствовали эстетическим взглядам наиболее динамичной части советских людей — молодой интеллигенции, новому рабочему классу, приобщавшемуся к городской культуре крестьянству. Как и Сталину, им нравились «доходчивые» произведения, которые затрагивали острые социально-психологические проблемы, типичные для реальной жизни. Они получали удовлетворение от книг, музыки и актеров, заставлявших думать и «трогавших сердце», от картин и драматических произведений, которые были «жизненными» и «понятными». Сталин, чьи эстетические вкусы сформировались классической традицией, считал, что советские люди должны воспитываться только на таких произведениях, и сам решал, каких произведений достойны советские люди.

Тех мастеров искусства и литературы, которые занимали непартийные или даже антисоветские позиции, Сталин резко осуждал. В письме В. Билль-Белоцерковскому он критиковал «головановщину», называя позицию глав

ного дирижера Большого театра Голованова «явлением антисоветского порядка», и пьесу М. Булгакова «Бег» тоже назвал «антисоветским явлением».

В то же время Сталин постарался создать условия для нормального творчества Булгакова и Голованова. Сталин откликнулся на письмо М. Булгакова, в котором тот жаловался на травлю, отсутствие возможности зарабатывать и писал о желании покинуть СССР. 18 апреля 1930 года он позвонил писателю и сказал: «Мы ваше письмо получили. Читали с товарищем. Вы будете по нему благоприятный ответ иметь... А может быть, правда — вас пустить за границу? Что — мы вам очень надоели?» Булгаков ответил, что он не ожидал такого вопроса, а затем сказал: «Я очень много думал в последнее время — может ли русский писатель жить вне родины. И мне кажется, что не может». «Вы правы, — ответил Сталин. — Я тоже так думаю. Вы где хотите работать? В Художественном театре?» «Да, я хотел бы, — ответил Булгаков. — Но я говорил об этом, и мне отказали». «А вы подайте заявление туда, — услыхал Булгаков. — Мне кажется, что они согласятся. Нам бы нужно встретиться, поговорить с вами...» — «Да, да! Иосиф Виссарионович, мне очень нужно с вами поговорить». — «Да, нужно найти время и встретиться, обязательно. А теперь желаю вам всего хорошего». Хотя встреча Сталина с Булгаковым так и не состоялась, вопрос о трудоустройстве бедствовавшего писателя был решен: он стал ассистентом режиссера МХАТа.

Вскоре, после того как Голованов был вынужден уйти из Большого театра из-за кампании против «головановщины», Сталин лично поговорил с этим выдающимся дирижером и предложил ему возглавить коллектив великого театра. По словам А. Рыбина, Голованов отказывался: «Товарищ Сталин, я плохо себя чувствую. Это слишком для меня большая нагрузка». На что Сталин ответил: «Николай Семенович, я тоже сейчас болею, да работаю. Прошу и вас поработать. Становитесь за пульт и делайте классику классикой».

Вопреки требованиям борцов против «головановщины», Сталин выступал защитником классического наследия на сцене Большого театра. После премьеры оперы «Поднятая целина» Сталин попросил своего охранника Рыбина пригласить в ложу главного дирижера Большого театра С. Самосуда и автора оперы композитора И.И. Дзержинского. Во время беседы Сталин спросил Дзержинского: «Как вы относитесь к классике?» «Критически!» — без колебаний ответил композитор, тогда еще студент Ленинградской консерватории. «Вот что, товарищ Дзержинский, рекомендую вам закупить все партитуры композиторов-классиков, спать на них, одеваться ими и учиться у них, — посоветовал Сталин». А Самосуду Сталин сказал: «Большой театр — святая сцена классического искусства, а не сцена портянок и навоза». В результате некоторые оперы современников затем перенесли в филиал на Пушкинской улице...

Рыбин рассказывал, что Сталин даже вносил предложения в ходе постановок опер в Большом театре: «Думаю, что народная артистка СССР В. Барсова и народный артист М. Михайлов имели основания называть Сталина сорежиссером всех оперных постановок в Большом театре». Сталин настоял на восстановлении финала оперы «Иван Сусанин» с хором «Славься», заметив: «Как же так, без «Славься»? Ведь на Руси тогда были князья, бояре, купцы, духовенство, миряне. Они все объединились в борьбе с поляками. Зачем же нарушать историческую правду? Не надо». Он же «предложил, чтобы победители, в полном соответствии с историей, выезжали из ворот на конях. Дополнительно следовало поставить на колени побежденных шляхтичей, бросив их знамена к ногам победителей, — вспоминал Рыбин. — Еще предложил сократить сцену, в которой дочь Сусанина Антонида и его приемный сын Ваня оплакивали на площади смерть отца. Сталин признал, что это — тяжкое горе, но личное. В целом же весь русский народ одержал победу. Следовательно пусть ликует как победитель!»

Воспитание населения, особенно молодого поколения, в духе уважения к культурному наследию страны было одной из постоянных забот сталинского руководства. Дети осваивали азы грамотности, заучивая стихи Тютчева, Майкова, Фета, Лермонтова, Пушкина. Юбилеи Пушкина и других классиков русской литературы превращались в общенациональные праздники. По радио постоянно звучала классическая музыка русских композиторов. Не только портреты Сталина и других вождей, но и репродукции картин Репина, Васнецова, Сурикова, Шишкина и других классиков русской живописи стали характерной приметой советского предвоенного быта.

Уважительное отношение к прошлому России, к русским культурным традициям и жизненному укладу вызвали яростную критику со стороны Троцкого. В своей книге «Преданная революция», вышедшей в свет в начале 1937 года, он осуждал меры по укреплению семейного очага: «Революция предприняла героическое усилие разрушить так называемый «семейный очаг» — этот архаичный, затхлый, прогнивший институт». Он высмеивал усилившуюся в 1930-е годы в СССР «заботу об авторитете старшего поколения» и ослабление наступления на церковь. Троцкий подчеркивал, что в первые годы революции «отрицание Бога, его помощи и его чудес было острейшим клином, который революционная власть вбила между детьми и родителями». Считая, что главной целью СССР является «ускорить пролетарскую революцию в Европе», Троцкий обвинял Сталина в измене пролетарскому интернационализму и возрождении «русского национализма».

Наделе Сталин оставался верен принципам интернационализма, что проявлялось в его политике по отношению ко всем народам СССР Защищая от нападок культурное наследие русского народа и славные страницы русской истории, Сталин обращал внимание и на необходимость бе

режного отношения к культурным и историческим традициям других народов СССР. Сталин вместе со Ждановым и Кировым критиковал учебник по истории СССР за то, что авторская группа «составила конспект русской истории, а не истории СССР, то есть истории Руси, но без истории народов, которые вошли в СССР (не учтены данные по истории Украины, Белоруссии, Финляндии и других прибалтийских народов, северокавказских и закавказских народов, народов Средней Азии и Дальнего Востока, а также волжских и северных районов, — татары, башкиры, мордва, чуваши и т.д.)». Они подчеркивали: «Нам нужен такой учебник СССР, где бы история Великороссии не отрывалась от истории других народов СССР».

При Сталине сложилась традиция проводить торжественные всесоюзные мероприятия, посвященные памяти выдающихся деятелей культуры народов СССР: Шота Руставели, Алишеру Навои, Низами Гянджеви, Тарасу Шевченко, Хачатуру Абовяну, Абаю Кунанбаеву и другим. В Москве постоянно организовывались декады культуры различных республик СССР. Концерты и спектакли этих декад непременно посещались Сталиным и другими членами Политбюро. Мелодии народов Закавказья, Средней Азии и современные вариации на их темы звучали по всей стране. Фольклорные произведения наций и народностей переводились на русский язык и становились, таким образом, общекультурным достоянием всей Советской страны. Советские дети читали сказки всех народов СССР, в детских учреждениях устраивались праздники дружбы народов всей страны.

В тогдашнем мире, в котором значительную часть населения планеты составляли колониальные и порабощенные народы, а господствующей идеологией во многих так называемых цивилизованных странах был расизм (в том числе и в значительной части США), Советский Союз, построенный на принципах национального равноправия и дружбы народов, являлся редким исключением. Выступая на совещании колхозников Таджикистана и Туркмении 4 декабря 1935 года, И. В. Сталин говорил: «Очевидно, что дело с хлопком у вас пойдет... Но есть, товарищи, одна вещь, более ценная, чем хлопок, —это дружба народов нашей страны... Пока эта дружба существует, народы нашей страны будут свободны и непобедимы. Никто не страшен нам, ни внутренние, ни внешние враги, пока эта дружба живет и здравствует».

Невиданные в это время где бы то ни было в мире быстрые темпы развития экономики, науки, техники, бурный рост образованности и приобщения к культуре населения, ликвидация безработицы, бесплатное образование и здравоохранение свидетельствовали о том, что в СССР созданы самые благоприятные условия для раскрытия творческого потенциала людей. Хотя СССР все еще значительно отставал от ведущих капиталистических стран мира по производству на душу населения и производительности труда, Сталин объявил, что в СССР построен новый общественный строй, являющийся более передовым по сравнению с капиталисти

ческим. В своем докладе на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов «О проекте Конституции СССР» 25 ноября 1936 года Сталин заявил: «Наше советское общество добилось того, что оно уже осуществило в основном социализм, создало социалистический строй, то есть осуществило то, что у марксистов называется иначе первой, или низшей, фазой коммунизма... Основным принципом этой фазы коммунизма является, как известно, формула: «От каждого — по его способностям, каждому — по его труду». Новая Конституция СССР, в создании которой Сталин принял активное участие, должна была, по его словам, «отразить... факт завоевания социализма».

В «Кратком курсе» провозглашалось, что «СССР вступил в новую полосу развития, в полосу завершения социалистического общества и постепенного перехода к коммунистическому обществу, где руководящим началом общественной жизни должен быть коммунистический принцип: «От каждого — по его способностям, каждому — по его потребностям». Победа сталинской революции сверху дала многим советским людям уверенность в том, что под руководством вождя советский народ добьется решения и этой величественной задачи.

Date: 2015-09-05; view: 318; Нарушение авторских прав