ГЛАВА 1. «Подходим к Арктуру. Отключить сверхсветовой генератор»

Дрю Карпишин

ОТКРЫТИЕ

(Mass Effect – 1)

ПРОЛОГ

«Подходим к Арктуру. Отключить сверхсветовой генератор».

Контр-адмирал Альянса Джон Гриссом, самый известный человек на Земле и трех её молодых межзвездных колониях, на мгновение поднял глаза, когда по корабельной селекторной связи прозвучал голос рулевого ККА Нью-Дели. Через мгновение он почувствовал, как по кораблю прошла волна замедления – это безошибочно указывало на то, что отключились генераторы поля эффекта массы, и Нью-Дели снизил скорость со сверхсветовой, до скорости, приемлемой для вселенной Эйнштейна.

По мере того, как корабль замедлял свое движение, хорошо знакомое красноватое свечение, струившееся через крошечный иллюминатор каюты, постепенно остывало, принимая более естественный теплый оттенок. Гриссом ненавидел иллюминаторы; управление судами Альянса целиком осуществлялось по приборам, и команде не нужны были какие-либо визуальные проемы, чтобы смотреть в безграничную пустоту космоса. Но на всех судах обязательно было несколько небольших иллюминаторов и одно большое смотровое окно на мостике, как дань традиции – воспоминание об былых романтических идеалах космических странствий.

Альянс упорно поддерживал эти романтичные идеалы – они служили для привлечения наивных новобранцев. Для людей на Земле, неизведанные просторы космоса все ещё были загадочными и привлекательными. Стремление человечества к звездам привело к великим открытиям и тайнам галактики, которые только и ждали, чтобы бы их раскрыли.

Гриссом знал, что правда была намного сложнее. Он видел, какой прекрасной может быть холодная галактика. Она поражала своим великолепием и в то же время пугала, и он знал, что есть тайны, которые человечество ещё не было готово постичь. Та секретная передача, которую он получил утром с базы Шаньси, только подтверждала это.

Человечество во многом походило на ребенка, такое наивное и незащищенное. И это было неудивительно. За всю свою долгую историю люди смогли вырваться из объятий Земли в холодные просторы космоса лишь каких-то двести лет назад. А настоящие межзвездные путешествия, путешествия за пределы Солнечной системы, стали возможными лишь десять лет назад. Даже меньше десяти лет, если быть точным.

Именно в 2148 году, всего девять лет назад, команда шахтеров на Марсе наткнулась на давно заброшенную инопланетную станцию, расположенную глубоко под поверхностью планеты. Эта находка была объявлена самым существенным открытием в человеческой истории, счастливым случаем, который изменит все и навсегда.

Впервые человечество столкнулось с бесспорным, неопровержимым доказательством того, что они не были одиноки во вселенной. Все информационные агентства Земли буквально стояли на ушах. Кто были эти таинственные инопланетяне? Где они теперь? Действительно ли они погибли? Вернутся ли они? Какое воздействие они оказали на развитие человечества в прошлом? Какое воздействие они окажут на будущее человечества? В те первые несколько месяцев философы, ученые и самозваные эксперты бесконечно, а иногда даже яростно, спорили о значении этого открытия в выпусках новостей и на информационных каналах.

Пошатнулись устои и традиции всех мировых религий на Земле. Внезапно возникло множество новых религий, причем большинство из них были основаны на принципах постороннего вмешательства в эволюцию. Все они в один голос кричали, что сделанное открытие является доказательством того, что вся человеческая история была построена и управлялась инопланетными силами. Многие религии пытались включить представителей внеземных цивилизаций в свою мифологию, другие же собирались переписывать свою историю и верования в свете нового открытия. Некоторые упрямцы отказывались признавать правду, объявляя бункер на Марсе политическим обманом, призванным обмануть и ввести в заблуждение сторонников истиной веры. Даже теперь, почти десятилетие спустя, большинство религий все еще не оправились от этого шока.

Селектор снова затрещал, прервав размышления Гриссома, и заставил его переключить внимание с раздражающего иллюминатора обратно на бортовой динамик в потолке. «Мы готовы к стыковке с Арктуром. Расчетное время прибытия – приблизительно двенадцать минут».

Им потребовалось почти шесть часов для того чтобы добраться от Земли до Арктура – самой большой базы Альянса за пределами Солнечной системой. Большинство этого времени Гриссом провел, согнувшись перед экраном компьютера, просматривая отчеты о полете и личные дела.

Путешествие было спланировано несколько месяцев назад в целях пропаганды. Альянс хотел, чтобы Гриссом обратился с речью к первым выпускникам академии на Арктуре, что послужило бы этакой символической передачей эстафеты от легенды прошлого, лидерам будущего. Но за несколько часов до отбытия, сообщение из Шаньси радикально изменило первоначальную цель его поездки.

Прошедшее десятилетие было Золотым Веком человечества, великолепной мечтой. Теперь же он собирался вернуть их с небес на землю, к суровой действительности.

Нью-Дели почти прибыл к месту своего назначения. Пора было покинуть умиротворенное уединение каюты. Гриссом переписал файлы с личными делами с бортового терминала на крошечный оптический диск и сунул его в нагрудный карман своей униформы Альянса. После этого он вышел из компьютерной системы, отодвинул стул и чопорно поднялся.

Его каюта была маленькой и тесной, и рабочее место, за которым он просидел несколько часов, было весьма неудобным. Место на судах Альянса было ограничено, поэтому личная каюта была только у командира судна. В большинстве случаев даже очень важные персоны были вынуждены спать в общих каютах или совместных спальных отсеках. Но Гриссом был живой легендой и для него могли сделать исключение. Поэтому капитан великодушно предложил ему свою собственную каюту на время относительного короткого полета на Арктур.

Гриссом потянулся, пытаясь размять затекшие мышцы на шее и плечах. Адмирал покрутил головой, пока не услышал приятный хруст позвонков. Он быстро осмотрел свою униформу в зеркало, перед тем как открыть дверь и пройти к мостику космического корабля. Необходимость поддерживать себя в форме всегда и во всем была одной из обязанностей, налагаемых мировой известностью.

Члены экипажа оставляли свои дела, чтобы встать по стойке "смирно" и отдать ему честь, когда он проходил мимо их рабочих мест. Он отвечал им по уставу, но почти машинально. За эти восемь лет, что он был героем человечества, он развил инстинктивную способность принимать почести и жесты уважения без какого-либо осознания своих действий.

Гриссом все еще отвлеченно размышлял о том, насколько все изменилось после открытия инопланетного бункера на Марсе… что не удивительно в свете последних тревожных сообщений с Шаньси.

Открытие того, что человечество не одиноко во вселенной подействовало не только на земные религии. Оно имело и большое политическое значение. Если религии скатились в хаос ересей и раскололись на группы фанатиков, то с политической точки зрения это открытие заставило человечество объединиться, быть ближе. Общемировое культурное единение жителей Земли, которое медленно, но верно развивалось в течение последнего столетия, быстро и неожиданно достигло своего пика.

В течение года была создана и ратифицирована восемнадцатью величайшими государствами Земли хартия Альянса Планет – первой всеобъемлющей глобальной коалиции. Впервые в истории жители Земли стали воспринимать себя как единое целое: люди в противоположность инопланетянам.

Вскоре после этого, для защиты Земли и ее граждан от внеземных угроз были сформированы Вооруженные силы Альянса Планет, в состав которых вошли ресурсы, солдаты и офицеры почти от каждой военной организации планеты.

Были и те, кто утверждал, что внезапное объединение правительств Земли в единое политическое образование произошло слишком легко и быстро. В СМИ то и дело возникали теории, будто бункер на Марсе был обнаружен до того, как об этом было объявлено публично; сообщение команды шахтеров, раскопавших его, было всего лишь своевременным прикрытием. Формирование Альянса, по их утверждению, было на самом деле заключительной стадией длительного и сложного ряда секретных международных соглашений и тайных закулисных дел, которые длились годами или даже десятилетия, прежде чем стороны пришли к соглашению.

Общественное мнение в основном осуждало такие заявления, считая их "паранойей теории заговора". Большинство же обычных людей придерживалось идеалистического мнения. Они считали, что открытие явилось катализатором, который подтолкнул правительства стран и граждан мира, заставил отбросить сомнения и смело вступить в новую эпоху сотрудничества и взаимного уважения.

Гриссом был слишком стар, чтобы целиком поверить в эту иллюзию. Как частное лицо, он не мог не задаваться вопросом, знали ли политические деятели больше, чем они публично рассказывали. Даже теперь он не знал наверняка, застал ли их врасплох тревожный сигнал из Шаньси. Или они ожидали чего-то подобного до того, как был сформирован Альянс?

Как только он подошел к мостику, он выкинул из головы все мысли об инопланетных исследовательских станциях и тайных заговорах. Он был практичным человеком. Детали, касающиеся обнаружения бункера и формирования Альянса мало его волновали. Альянс поклялся защищать человечество всюду в космосе, и каждый, включая Гриссома, должен был сыграть в этом свою роль.

Капитан Эйзеннхорн, командир Нью-Дели, пристально смотрел в безграничную пустоту космоса через большой иллюминатор на командной палубе корабля. Открывающийся в иллюминатор вид заставлял бежать мурашки по его спине. Громада космической станции Арктур становилась все больше и больше, по мере того, как Нью-Дели приближался к ней. Флот Альянса, почти двести судов начиная от эсминцев с экипажем в двадцать человек и заканчивая огромными крейсерами с командами в несколько сотен человек, со всех сторон окружал станцию как океан стали. Все это освещалось оранжевым сиянием, исходящим от Арктура, красного гиганта К-типа, далекой звезды этой системы, в честь которой назвали станцию. Суда отражали пламенный жар звезды, мерцая и как будто горя огнем правды и триумфа.

Хотя Эйзеннхорн был свидетелем этого величественного зрелища множество раз, оно никогда не переставало поражать его и лишь служило великолепным напоминанием того, как далеко они прошли за такое короткое время. Открытие на Марсе подняло человечество и сплотило его перед лицом новой исключительной цели, поскольку главные эксперты в каждой области науки и техники объединили свои силы в одном великом проекте – в попытке разгадать тайны инопланетной цивилизации, спрятанные в том бункере.

Почти сразу стало очевидно что "Протеанцы", название, данное неизвестной инопланетной расе, были гораздо более технологически развиты, чем люди… и что они исчезли очень, очень давно. Большинство ученых объявило, что Протеанцы существовали пятьдесят тысяч лет назад, то есть до появления современного человека. Однако Протеанцы построили свою станцию из материалов, которые никогда не встречались на Земле, и даже спустя пятьдесят тысячелетий ценные сокровища, спрятанные внутри, оставались почти неповрежденными.

Самыми замечательными были базы данных, которые Протеанцы оставили после себя: миллионы терабайт знаний, все еще актуальных сведений, собранных на странном и незнакомом языке. Расшифровка содержания тех баз данных стала крестовым походом для каждого уважающего себя ученого Земли. Потребовались месяцы круглосуточных исследований, но, в конечном счете, язык Протеанцев был расшифрован, и части головоломки начали становиться на свои места.

Для сторонников теории заговора это было как красная тряпка для быка. По их заявлениям, должны были потребоваться годы, для того чтобы извлечь хоть что-либо полезное из бункера. Но их скепсис остался не услышанным или незамеченным и был развеян захватывающими научными открытиями.

Будто бы прорвало дамбу, и поток знаний и открытий хлынул на людей, заполняя их души. Исследования, на которые раньше уходили десятилетия, теперь, казалось, требовали лишь нескольких месяцев. После адаптации Протеанской технологии человечество смогло создать поля эффекта массы, которые позволяли двигаться со сверхсветовой скоростью; и теперь их суда не связывали жесткие и не прощающие ошибок рамки пространственно-временного континуума. Подобные технологические скачки произошли и в других областях науки, таких как новые чистые и эффективные источники энергии, экология и преобразование ландшафта.

В течение года жители Земли быстро распространились по всей солнечной системе. Полный доступ к ресурсам на других планетах, их спутниках и астероидах позволил построить колониальные орбитальные станции. Начались сложнейшие процессоры по преобразованию безжизненной поверхность Луны в пригодную для жизни среду. И Эйзеннхорн, как и большинство людей, не хотел слушать тех, кто упрямо утверждал, что новый "Золотой Век" человечества был тщательно спланированным десятилетия назад организованным обманом.

– Офицер на палубе! – выкрикнул один из членов команды.

Весь персонал поднялся и отдал честь, приветствуя вошедшего адмирала Джона Гриссома. Серьезный и строгий, он был человеком, который внушал уважение одним только своим присутствием.

– Я удивлен, что вы здесь, – сказал Эйзеннхорн, поворачиваясь, чтобы еще раз бросить взгляд на вид за окном, пока Гриссом не пересек мостик и встал около него. Они знали друг друга почти двадцать лет, познакомились, когда были еще зелеными новичками во время начальной подго-товки в Американской Морской пехоте, еще до создания Альянса. – Не вы ли всегда утверждали, что иллюминаторы – это тактическая слабость кораблей Альянса? – добавил Эйзеннхорн.

– Должен был внести свой вклад в поддержание морали экипажа, – ответил шепотом Гриссом. – Думайте, я смог бы укрепить славу Альянса, если бы пришел сюда и стоял здесь в замешательстве, пялясь на флот затуманенными глазами, как вы?

– Такт – это искусство говорить правду, не боясь нажить себе врага, – предупредил его Эйзеннхорн. – Это сказал сэр Исаак Ньютон.

– У меня нет врагов, – пробормотал Гриссом. – Помнишь, ведь я всего-навсего чертов герой?

Эйзеннхорн считал Гриссома другом, но это не отменяло того факта, что он был трудным человеком. С профессиональной точки зрения адмирал представлял собой идеальный образец офицера Альянса: умный, упрямый и настойчивый. При исполнении служебных обязанностей он строго придерживался поставленной цели и добивался ее благодаря непоколебимой вере и абсолютной власти, которая вселяла уверенность и преданность в подчиненных. Но на личном уровне, он мог быть капризным и угрюмым. Дела только ухудшались, когда его пытались выставить в глазах общественности, как некий образ, олицетворяющий весь Альянс. Годы, в течение которых он был в центре внимания, по-видимому, превратили его грубый прагматизм в циничный пессимизм.

Эйзеннхорн ожидал, что он будет недоволен поездкой и сегодняшним мероприятием – адмирал никогда не был любителем подобных общественных представлений. Но настроение Гриссома было особенно мрачным даже для него, и капитан задался вопросом, не было ли причиной этого нечто большее.

– Вы ведь здесь не только для того чтобы поговорить с выпускниками, не так ли? – по-прежнему тихим голосом спросил Эйзеннхорн.

– Нужно знать суть проблемы, – сказал кратко Гриссом, так, чтобы только капитан мог его услышать. – Вам же не нужно этого знать. – Секунду спустя добавил, – на самом деле, вы и не захотите это узнать.

Два офицера молча наблюдали в иллюминатор за приближающейся станцией.

– Признайтесь, – сказал Эйзеннхорн, надеясь рассеять холодный юмор собеседника, – зрелище Арктура, окруженного всем флотом Альянса… впечатляет, не правда ли?

– Флот не будет выглядеть столь внушительным, когда его отправят в десятки звездных систем, – возразил Гриссом, – нас слишком мало, а галактика чертовски велика.

Эйзеннхорн понимал, что Гриссом знает об этом гораздо больше, чем кто-либо другой.

Передовые технологии Протеанцев забросили человеческое общество на сотни лет вперед и позволили им захватить Солнечную систему. Но чтобы познать необъятность всего космоса, лежащего вне Солнечной системы, нужно было ещё более весомое открытие.

В 2149 году команда исследователей, разведывая самые дальние уголки человеческого мира, обнаружила, что Харон, маленький спутник Плутона, вовсе не был естественным спутником. Это был огромный бездействующий осколок технологии Протеанцев. Массовый ретранслятор. За десятки тысяч лет, проведенные в мрачных глубинах космоса, холод заключил его в ледяной покров в несколько сотен километров толщиной.

Нельзя сказать, что данное конкретное открытие явилось чем-то невиданным для ученых Земли – ретрансляторы упоминались в архивах данных, найденных в бункере на Марсе. В самом простом понимании, ретрансляторы были сетью связанных между собой точек пространства, которые могли перемещать корабли от одной такой точки к другой, мгновенно перенося путешественников за тысячи световых лет.

Основная научная теория создания ретрансляторов была все еще недоступной вершиной для человеческих ученых. Но даже при том, что они не могли построить массовый ретранслятор самостоятельно, ученые Земли оказались в состоянии оживить тот бездействующий, на который они наткнулись.

Ретранслятор был вратами, которые могли открыть перед людьми всю галактику… или вывести их прямо в сердце горящей звезды или черной дыры. С исследовательскими зондами, посланными на разведку через ретранслятор, мгновенно терялся контакт – что и следовало ожидать, так как они за одно мгновение перемещались за тысячи световых лет отсюда. В конце концов, люди поняли, что единственным способом узнать, что лежит за этими вратами, было послать кого-то через ретранслятор; кого-то, желающего встретиться с неизвестностью и выстоять перед любыми опасностями и невзгодами, ждущими с другой стороны.

Альянс подбирал команду, состоящую из храбрых мужчин и женщин: солдат, не боящихся рисковать собственными жизнями, людей, готовых принести окончательную жертву во имя открытия и прогресса. И они выбрали человека, который сможет повести за собой эту команду, человека несомненной силы, с уникальным характером, который не будет колебаться перед лицом необъяснимой критической ситуации. Человека по имени Джон Гриссом.

После успешного возвращения команды обратно через ретранслятор, их встречали как героев. Человечество вырвалось вперед в новый век великих открытий и исследований, и именно Гриссом, торжествующий командир миссии, был выбран на роль героя Альянса.

– Что бы ни случилось, – сказал Эйзеннхорн, все еще надеясь вывести Гриссома из его дурного настроения, – Вы должны верить – мы справимся. Ни я, ни вы никогда не предполагали, что мы сможем достичь всего этого за такое короткое время!

Гриссом насмешливо фыркнул.

– Мы бы ни черта не достигли, если бы не Протеанцы.

Эйзеннхорн тряхнул головой. Да, открытие и адаптирование технологий Протеанцев дало человечеству огромные возможности, но именно благодаря действиям таких людей, как Гриссом мы смогли воплотить возможности в реальность.

– Вы узрели это, стоя на плечах гигантов, – буркнул Эйзеннхорн, – также сказал сэр Исаак Ньютон.

– Откуда эта навязчивая идея с Ньютоном? Он вам родственник или кто-то еще?

– Вообще-то, мой дедушка проследил генеалогию нашей семьи и его…

– Я ничего не хочу об этом знать, – прорычал Гриссом, оборвав его.

Они были почти на месте. Космическая станция Арктур теперь занимала весь иллюминатор, полностью закрывая обзор. Стыковочный модуль вырисовывался перед ними, чернея зияющим отверстием в мерцающем корпусе внешней оболочки станции.

– Мне пора, – со вздохом сказал Гриссом. – Как только мы приземлимся, они захотят увидеть, как я спускаюсь вниз по трапу.

– Полегче с этими новобранцами, – полушутя предостерег Эйзеннхорн. – Помните, что они – всего лишь большие дети.

– Я не приехал бы сюда ради встречи с горсткой детей, – ответил Гриссом. – Я приехал сюда за солдатами.

Прибыв на место, Гриссом первым делом потребовал отдельную комнату. По программе он должен был выступать перед выпускниками в 14:00. За эти четыре часа он планировал лично побеседовать с несколькими новичками.

Руководство на Арктуре не ожидало его запроса, но они приложили все усилия, чтобы выполнить его. Они устроили его в маленькой комнате, в которой был стол, компьютер и единственный стул. Гриссом сидел за столом, в последний раз просматривая личные дела на мониторе компьютера. Испытания, которым подвергались желающие обучаться по программе подготовки специалистов N7 на Арктуре, были суровыми. Каждый новичок на станции был отобран из числа лучших юношей и девушек Альянса. И все же те, чьи имена были в списке Гриссома, отличались от остальной части элиты; даже здесь они выделялись из толпы.

Раздался стук в дверь – два коротких настойчивых удара. «Войдите», – сказал адмирал.

Дверь открылась, и вошел второй лейтенант Дэвид Эдвард Андерсон, первый из списка Гриссома. Он еще не завершил свое обучение, но уже был представлен к званию младшего офицера, и, просмотрев его личное дело, можно было понять почему. Список Гриссома был составлен в алфавитном порядке, но основываясь на наградах Андерсона в Академии и отзывах его преподавателей, его имя заслуженно возглавляло список.

Лейтенант был высокого роста, шесть футов согласно делу. В двадцать лет он только начинал обретать свою физическую форму – широкая грудная клетка и мощные квадратные плечи. Его кожа была темно-коричневой, его черные курчавые волосы коротко подстрижены в соответствии с военным уставом Альянса. Его черты, как и у большинства граждан многонационального общества конца XXII столетия, сочетали в себе несколько различных рас. В нем доминировали черты африканца, но, как показалось Гриссому, он также имел примесь центрально-европейской и индейской крови. Андерсон энергично подошел к столу и, отсалютовав, остановился по стойке «смирно».

– Вольно, лейтенант, – приказал Гриссом, инстинктивно отдав честь.

Молодой человек сделал, как ему сказали, и встал, широко расставив ноги и сложив руки за спиной.

– Сэр? – спросил он. – Разрешите обратиться?

Даже при том, что он был младшим офицером, задающим вопрос контр-адмиралу, которого он боготворил, его голос звучал уверенно. Гриссом кивком разрешил ему продолжить. В досье говорилось, что Андерсон родился и вырос в Лондоне, но он не имел почти никакого заметного акцента. Его характерный диалект был, вероятнее всего, продуктом межкультурного развития посредством интернет-обучения и влияния информационных сетей, а также международных новостных и музыкальных каналов.

– Я только хотел сказать вам, что это честь для меня встретить вас лично, Адмирал, – сообщил ему молодой человек. Он не льстил и не подлизывался, за что Гриссом был ему благодарен; он просто сказал это как неоспоримый факт. – Я помню, как увидел Вас в новостях после экспедиции на Харон, когда мне было двенадцать. Именно в тот момент я и решил, что вступлю в Альянс.

– Сынок, ты пытаешься заставить меня почувствовать себя стариком?

Андерсон хотел улыбнуться, думая, что это шутка. Однако улыбка его увяла под строгим взглядом Гриссома.

– Нет, сэр, – ответил он, все еще уверенным и сильным голосом. – Я имел в виду, что вы являетесь примером для всех нас.

Он ожидал, что лейтенант начнет заикаться и бормотать какие-то извинения, но Андерсона не так-то легко было испугать. Гриссом сделал короткую пометку в его деле.

– Здесь написано, что вы женаты, Лейтенант.

– Да, сэр. Она – гражданское лицо. Живет на Земле.

– Я был женат на гражданке Земли, – сказал ему Гриссом, – у нас была дочь. Я не видел ее двенадцать лет.

Андерсон на мгновение потерял дар речи, услышав столь личное откровение.

– Я… Я сожалею, сэр

– Чертовски сложно сохранить брак, когда ты на службе, – предупредил его Гриссом. – Вы никогда не задумывались о том, что быть женатым еще труднее, когда ваша жена на Земле, а вы мотаетесь по галактике в шестимесячной служебной командировке?

– Мне легко, сэр, – ответил Андерсон, – ведь как хорошо знать, что дома меня кто-то ждет.

В голосе его не было гнева, молодой человек был полностью уверен в себе, даже когда разговаривал с контр-адмиралом. Гриссом кивнул и сделал еще одно примечание в его деле.

– Вы знаете, почему я назначил эту встречу, лейтенант? – спросил он.

После серьёзного раздумья Андерсон отрицательно покачал головой.

– Нет, сэр».

– Двенадцать дней назад разведывательный отряд вышел из аванпоста в Шаньси. Три фрегата и два грузовика отправились через ретранслятор Тета-Шаньси в неотмеченную на космической карте область. Там они встретились с инопланетной расой. Мы думаем, это был какой-то патрульный отряд. Только один из наших фрегатов сумел вернуться назад.

Гриссом ждал реакции молодого человека на эту ужасную новость, но выражение лица Андерсона, осталось неизмененным. Только его глаза на мгновение расширились.

– Протеанцы, сэр? – спросил он напрямую.

– Мы так не думаем, – ответил ему Гриссом. – Технологически, они, кажется, находятся на том же самом уровне, что и мы.

– Откуда нам это известно, сэр?

– Корабли, вышедшие на следующий день из Шаньси для преследования врага, смогли без труда справиться со всем их патрулем.

Андерсон глубоко вздохнул, приходя в себя. Гриссом не винил его; он был впечатлен тем, как хорошо лейтенант держался в такой ситуации.

– Дальнейшие действия инопланетян, сэр?

Отличный парень. Его ум работал быстро, анализируя ситуацию и переходя к сути дела всего за несколько секунд.

– Они послали подкрепление, – сообщил ему Гриссом, – и захватили Шаньси. У нас пока нет других сведений. Спутники связи уничтожены, но кто-то успел послать нам короткое сообщение, перед тем как Шаньси пала.

Андерсон кивнул, чтобы показать, что он все понял, но ничего не сказал. Гриссом был рад, что молодой человек проявил терпение, обдумывая полученную информацию.

– Вы посылаете нас на Шаньси, не так ли, сэр?

– Командование Альянса приняло это решение, – сказал Гриссом. – Я в этом деле выступаю лишь как их консультант. Именно поэтому я здесь.

– Боюсь, я не понимаю Вас, адмирал.

– На войне есть только три действия, лейтенант: либо вы наступаете, либо отступаете, либо сдаетесь.

– Мы не можем просто так отдать врагу Шаньси! Мы должны атаковать! – воскликнул Андерсон. – При всем моем уважении, сэр, – добавил он секунду спустя, вспомнив, с кем он говорит.

– Это не так-то просто, – объяснил Гриссом. – Это беспрецедентный случай, мы никогда прежде не сталкивались с таким врагом. Мы ничего не знаем о них. Если мы сейчас развяжем войну против инопланетной расы, то неизвестно, чем она закончится. Их флот может в тысячу раз превосходить числом наш собственный. Мы стоим на пороге конфликта, который может привести к полному уничтожению человечества. – Гриссом сделал паузу, чтобы до собеседника дошел смысл только что сказанного. – Вы и в самом деле полагаете, что мы можем взять на себя такой риск, лейтенант Андерсон?

– Вы спрашиваете меня, сэр?

– Командование Альянса хочет услышать мой совет прежде, чем они примут решение. Но я не собираюсь участвовать в этой войне, лейтенант. Вы были командиром взвода во время вашего обучения. Я хочу знать, что вы об этом думаете. Полагаете, наши войска готовы к войне?

Андерсон нахмурился, думая долго и упорно прежде, чем дал ответ.

– Сэр, я не думаю, что у нас есть другой выбор, – сказал он, тщательно подбираю слова. – Мы не можем отступать. Теперь, когда инопланетяне знают о нас, они не будут просто сидеть в Шаньси. В конечном счете, мы должны будем либо драться, либо сдаться на милость победителю.

– И, по-вашему, мы не можем сдаться?

– Я не думаю, что человечество сможет подчиниться власти инопланетян, – ответил Андерсон. – За свободу стоит сражаться.

– Даже если мы проиграем? – нажал Гриссом. – Вы действительно способны пожертвовать всем, солдат? Мы развязали войну, и эта война может добраться до Земли. Вы подумали о своей жене? Вы готовы рискнуть ее жизнью ради свободы?

– Я не знаю, сэр, – торжественно ответил Андерсон. – А вы хотите, чтобы ваша дочь стала рабом?

– Вот ответ, которого я ждал, – коротко кивнув, сказал Гриссом. – Возможно, у человечества еще есть шанс с такими солдатами как вы, Андерсон.

ГЛАВА 1

Восемь лет спустя.

Лейтенант Альянса Дэвид Андерсон, старший помощник капитана ККА Гастингс скатился со своей койки при первых звуках тревоги. Он двигался инстинктивно – это был четкий рефлекс, выработанный за годы военной службы на борту Космических Кораблей Альянса Планет. К тому времени как его ноги коснулись пола, он уже окончательно проснулся и был наготове, его мозг уже анализировал ситуацию.

Тревога прозвучала снова, отражаясь эхом от корпуса по всему судну. Два коротких сигнала повторялись опять и опять. Общий сбор. По крайней мере они не находились под обстрелом.

Пока Андерсон надевал униформу, его мозг просчитывал различные варианты. Гастингс был патрульным судном в Скайллийском Пределе, изолированной области на границе территории Альянса. В их первостепенную задачу входила защита нескольких десятков человеческих колоний и исследовательских станций, разбросанных по всему сектору. Общий сбор, вероятнее всего, означал, что они обнаружили неопознанное судно на территории Альянса. Или же получили сигнал бедствия. Андерсон надеялся, что это будет первый вариант.

Непросто было одеться в небольшом пространстве спального кубрика, который он делил с двумя другими членами команды, но в этом деле он имел большую практику. Меньше чем через минуту он был одет, зашнуровал ботинки и теперь быстро шел по узким коридорам корабля к мостику, где его уже ждал капитан Беллиард. Как старшему помощнику, Андерсону полагалось передавать приказы капитана остальным членам команды… а также убедиться, что эти приказы должным образом исполняются.

Свободное место было самым ценным ресурсом на любом военном судне, и Андерсон постоянно вспоминал об этом, встречаясь в коридорах с другими членами команды, идущими на свои посты в противоположном направлении. Все они неизменно пытались вжаться в стены, пропуская старшего по званию, и отдавали ему неуклюжие приветствия, когда тот протискивался мимо них. Но, несмотря на тесные условия, все это проделывалось четко и быстро. Впрочем, как и на любом другом корабле Альянса.

Андерсон был почти на месте. Он пересек навигационную, где заметил, как двое младших офицеров делали быстрые вычисления и вносили поправки на трехмерной звездной карте, спроецированной чуть выше их пультов управления. Оба лишь коротко, но уважительно, кивнули своему старпому; они были слишком заняты, чтобы тратить время на формальные приветствия. Андерсон ответил им мрачным кивком головы. Он заметил, как они прокладывали маршрут через ближайший ретранслятор. Это означало, что Гастингс отвечал на сигнал бедствия. И суровая правда состояла в том, что чаще всего они оказывались на месте слишком поздно.

За годы, прошедшие с момента окончания Войны Первого Контакта, человечество распространилось слишком обширно и слишком быстро; у них просто не было достаточного количества кораблей, чтобы как следует патрулировать столь обширный регион как Предел. Поселенцы, которые жили здесь, знали, что нападения и набеги были реальной угрозой. И слишком часто Гастингс, приземлившись на такую планету, обнаруживал, что от очередной маленькой, но процветающей колонии, остались лишь трупы, сожженные дома и горстка дрожащих от ужаса поселенцев, которым повезло остаться в живых.

Андерсон никак не мог привыкнуть к смерти и разрушениям, которые ему приходилось наблюдать на подобных заданиях. Он участвовал в боевых действиях во время войны, но тут все было по-другому. На войне бои происходили, в основном, между космическими кораблями, враги погибали на расстоянии десятков тысяч километров. Здесь же ему приходилось копаться в обуглившихся развалинах и разбирать обгоревшие тела гражданских.

Война Первого Контакта, несмотря на свое название, была короткой и относительно бескровной. Она началась, когда патруль Альянса случайно нарушил территорию Турианской Империи. Для человечества это было первое столкновение с другими разумными существами, для турианцев же это было вторжением агрессивной и неизвестной расы. Недопонимание и необдуманные действия обеих сторон привели к нескольким интенсивным сражениям между патрулями и разведывательными отрядами. Но конфликт никогда не переходил в полномасштабную планетарную войну. Эскалация напряженности и неожиданное развертывание турианского флота привлекли внимание галактического сообщества. К счастью для человечества.

Оказалось, что турианцы были одной из дюжины других рас, каждая из которых была независима сама по себе, но все они были на добровольной основе объединены под единым управляющим органом, известным, как Совет Цитадели. Желая всеми силами прекратить межзвездную войну с недавно появившимися людьми, Совет вмешался и предстал перед Альянсом, выступив посредником в мирном решении конфликта между ними и турианцами. И меньше чем через два месяца, Война Первого Контакта была официально закончена.

В ходе войны погибли шестьсот двадцать три человека. Большинство из них погибли при первом столкновении и в ходе последовавшего за ним нападения турианцев на Шаньси. Потери турианцев оказались немного выше, флот Альянса, посланный, чтобы освободить захваченный аванпост оказался огромным безжалостным зверем. Но в галактическом масштабе, потери у обеих сторон были незначительны. Человечество смогло избежать потенциально разрушительной войны, и вместо этого стало новым членом обширного межзвездного и межрасового общества.

Андерсон поднялся на три ступеньки, отделявшие нижнюю палубу мостика от основной палубы судна. Капитан Беллиард согнулся над маленьким монитором, просматривая поток поступающих сообщений. Как только Андерсон подошел к нему, он выпрямился и ответил на приветствие своего старшего помощника.

– У нас неприятности, лейтенант. Мы получили сигнал бедствия, после того как подключились к спутнику связи, – начал капитан вместо приветствия.

– Этого я и опасался, сэр.

– Сигнал поступил с Сайдона.

– Сайдона? – Андерсон узнал это название. – У нас там вроде бы находится исследовательская база?

Беллиард кивнул.

– Да, маленькая база. Пятнадцать человек охраны, двенадцать исследователей, шестеро служащих.

Андерсон нахмурился. Это не было обычным нападением. Налетчики предпочитали атаковать беззащитные колонии и станции и сваливали, прежде чем успевало прибыть подкрепление Альянса. Они редко нападали на такие хорошо защищенные базы, как Сайдон. Это больше походило на военные действия.

Теперь турианцы были союзниками Альянса Планет, по крайней мере, официально. Кроме того, Скайллийский Предел был слишком далеко от зоны их влияния, чтобы они могли здесь что-то затевать. Но были и другие расы, соперничавшие с человечеством за контроль над этим регионом. Альянс в открытую боролся с батарианским правительством за установление контроля над регионом, но пока что две конкурирующие расы избегали какмх-либо масштабных действий. Андерсон сильно сомневался, что они могли начать с чего-то подобного.

Но, кроме батарианцев, были и другие группировки, которые могли иметь средства и мотивы для атаки на базу Альянса. Некоторые из них даже состояли из людей: террористические организации и группы многонациональных сепаратистов, желающие нанести удар власти предержащей, незаконные полувоенные формирования, ищущие способ получить доступ к высококачественному вооружению или свободные отряды наемников, рассчитывающие одной атакой срубить большой куш.

– Неплохо было бы знать, над чем они работали на Сайдоне, капитан, – высказал предположение Андерсон.

– Эта база имеет статус особой важности, – покачав головой, произнес капитан. – При всем желании я не смог бы даже раздобыть планов этой базы, не говоря уже о том, что кто-то стал бы мне рассказывать, чем они там занимаются.

Андерсон нахмурился. Не имея планов базы, его взвод вынужден будет действовать вслепую. Если бы они представляли себе внутреннее расположение базы, у них было бы хоть какое-то тактическое преимущество. Операция становилась все веселее и веселее.

– Сколько еще до места назначения, сэр?

– Сорок шесть минут.

Наконец хоть какие-то хорошие новости. Обычно Гастингс следовал произвольными патрульными маршрутами. То, что они оказались так близко к источнику сигнала, было чистой случайностью. Если им повезет, они прибудут туда вовремя.

– Я подготовлю десантную команду, капитан.

– Как и всегда, лейтенант.

– Так точно, сэр! – ответил Андерсон на комплимент своего начальника, развернулся и направился на выход.

В черной пустоте космоса разглядеть Гастингс невооруженным глазом было практически невозможно. Будучи заключенным в поле эффекта массы, он мчался вперед со скоростью, в пятьдесят раз превышающей скорость света – не более чем размытое пятно, легкая рябь, проходящая сквозь ткань пространства и времени.

Корабль слегка отклонился от прежнего курса, когда рулевой сделал быструю поправку курса и незначительную корректировку траектории, по которой их судно мчалось к ближайшему ретранслятору массы в пяти миллиардах километров от них. Двигаясь со скоростью около 15 миллионов километров в секунду, они быстро достигли точки назначения.

За десять тысяч километров до цели, рулевой отключил ядро двигателя, выводя корабль из поля действия эффекта массы. Излучая волны энергии синего спектра, корабль вышел из сверхзвукового режима, яркой вспышкой разогнав мрак космоса. Ослепительное свечение корабля отражалось от ретранслятора массы, постепенно увеличивающегося по мере того, как они приближались к нему. Хотя его конструкция была полностью неземного характера, ретранслятор походил на огромный гироскоп. В его центре находилась сфера, образованная двумя концентрическими кольцами, вращающимися вокруг общей оси. Каждое кольцо было почти пять километров в диаметре, и с одной стороны из этой постоянно вращающейся сердцевины выходили два параллельных луча длиной 15 километров каждый. Вся эта конструкция сверкала и искрилась белыми потрескивающими энергетическими разрядами.

Получив сигнал от приближающегося корабля Альянса, ретранслятор начал двигаться. Он медленно повернулся вокруг своей оси, корректируя свое положение относительно другого ретранслятора, расположенного за сотни световых лет отсюда. Гастингс стал набирать скорость, так как он должен было попасть прямо в центр огромной инопланетной конструкции по высчитанной заранее траектории. Кольца в центре реле начали вращаться быстрее, ускоряясь, пока не слились в единое вращающееся пятно. Отдельные выбросы энергии, исходящие от ядра, превратились в единое пульсирующее свечение, которое продолжало нарастать и усиливаться до тех пор, пока не превратилось в почти непереносимое, ослепительное сияние.

Гастингс был на расстоянии меньше чем в пятьсот километров, когда ретранслятор выстрелил. Разряд темной энергии вырвался из вращающихся колец, будто волной поглотив корабль. Он коротко вспыхнул на секунду, а затем исчез, как будто его и не было. И в то же мгновение он возник опять, но уже за тысячи световых лет от начального местоположения, с ярко-синей вспышкой появившись из пустоты неподалеку от другого ретранслятора.

Двигатель Гастингса вернулся к жизни, и корабль перешел на сверхсветовую скорость, еще раз озарив космос энергетической вспышкой, теперь уже красного спектра. Оставшийся позади ретранслятор начал отключаться, его кольца потихоньку снижали скорость своего вращения.

– Мы проскочили через ретранслятор. Включаю двигатель. Расчетное время прибытия к Сайдону двадцать шесть минут.

Стоя в тесном грузовом отсеке вместе остальными четырьмя членами десантного отряда, было почти невозможно услышать голос, пытавшийся по корабельной связи пробиться сквозь рев двигателей. Не то чтобы Андерсону нужно было слышать переговоры экипажа, чтобы понять, что происходит на корабле. Его желудок еще никак не мог успокоиться после скачка через ретранслятор массы.

Разумом он понимал, что с ним все в порядке. Перемещение между двумя ретрансляторами – прыжок от точки отправления или передающего ретранслятора к точке назначения или принимающему ретранслятору, – было мгновенным. Время переставало существовать, все происходило в один миг, поэтому само перемещение не могло оказать никакого физического влияния на его организм. И хотя Андерсон признавал этот факт с точки зрения теории, с практический точки зрения это было не совсем верно, и он не раз убеждался в этом на личном опыте.

Возможно, на сей раз тяжесть в желудке объяснялась плохим предчувствием относительно предстоящей операции. Кто бы ни напал на научную базу Сайдона, им предстояло столкнуться с пятнадцатью космическими пехотинцами Альянса. Даже принимая во внимание преимущество неожиданности, которое было у атакующих, космопехи были значительной силой. Альянсу следовало посылать на такие задания целые транспортные корабли с крупными штурмовыми отрядами на борту, а не патрульный фрегат, который мог собрать лишь маленький взвод из пяти человек.

Но поблизости не оказалось никого, кроме них, кто успел бы откликнуться на сигнал бедствия вовремя, да и в любом случае большинство кораблей Альянса были слишком большими, чтобы сесть на планету. Гастингс же был достаточно маленьким, чтобы войти в атмосферу и приземлиться на поверхности планеты, а затем взлететь снова. Любой корабль, больший по размерам, чем фрегат, был бы вынужден переправлять войска на поверхность планеты на специальных шаттлах, а на это не было времени.

По крайней мере, они были хорошо экипированы. Каждый член десантного отряда был одет в полную броню с полностью заряженными генераторами кинетического щита, а также имел шлем, бронированный на три четверти. У каждого было по 6 гранат и стандартная штурмовая винтовка Альянса Хайне-Кейдар G-912. Каждая винтовка была снабжена магазином на четыреста патронов, пули в которых были столь миниатюрны, что походили на шарики размером с песчинку. Когда достигалась максимальная скорострельность, почти микроскопические снаряды способны были причинить огромный урон.

В этом-то и была основная проблема. Независимо от того насколько совершенной была защита, она всегда была на шаг позади. Альянс не жалел никаких средств, когда дело касалось защиты своих солдат: их броня была наилучшей, а их кинетические щиты были последними военными разработками. Но даже такие средства были не в состоянии защитить человека от прямого попадания из боевого оружия с близкого расстояния.

Если они хотели остаться в живых в ходе этой оперции, то должны были надеяться не только на свою экипировку. Все обычно сводилось к двум вещам: уровню боевой подготовки и способностям командира. Теперь их жизни были в руках Андерсона, и он ощущал их тревогу. Космическую пехоту Альянса специально тренировали, чтобы они могли справляться с любым умственным или физическим напряжением, и даже преодолевать естественный инстинкт самосохранения человека. Но это было чем-то большим, нежели обычным всплеском адреналина перед грядущим боем.

Лейтенант старался не проявлять свои сомнения в открытую; в данный момент он являл собой образец абсолютной уверенности и самообладания. Но члены его команды были достаточно внимательными, чтобы сообразить, что к чему. Они, также как и он, могли сложить кусочки головоломки воедино. Как и лейтенант, они понимали, что обычные налетчики вряд ли стали бы нападать на хорошо защищенную базу Альянса.

Андерсон не придавал большого значения ободряющим речам – все они были профессионалами. Но даже для солдат Альянса, было тяжело проводить эти напряженные минуты перед заданием в полном молчании. Кроме того, не было никакого смысла, скрывать правду.

– Будьте бдительны, – сказал он, зная, что остальная часть команды ясно слышала его слова, несмотря на грохот двигателей – у них у всех были вмонтированные в шлемы радиопередатчики. – У меня такое чувство, что это не просто обычные бандиты, решившие поживиться и быстренько свалить оттуда.

– Батарианцы, сэр?

Вопрос задала старший сержант Джилл Дах. Она была на год старше Андерсон и уже служила в космической пехоте Альянса, когда он еще только проходил обучение на Арктуре по программе N7. Во время Войны Первого Контакта они оказались в одном взводе. Она была ростом под 190 см – выше большинства мужчин, с которыми служила. Она также была сильнее большинства из них, судя по ее широкими плечами, развитой мускулатуре рук и крупной, но, тем не менее, пропорциональной фигуре. Некоторые солдаты в ее взводе назвали ее Ама, сокращенно от «Амазонка»…, но при ней никто не употреблял этого прозвища. И когда начиналась битва, все они были рады, что она сражается на их стороне.

Андерсону нравилась Дах, но у нее была скверная привычка докучать людям. Она не верила в дипломатию. Если у нее было свое мнение насчет чего-либо, об этом знали все без исключения. Такое поведение во многом объясняло то, что она до сих пор была сержантом. Однако лейтенант понял, что, если она задавала такой вопрос, то и все остальные были не прочь знать правду.

– Не будем делать поспешных выводов, сержант.

– Есть какие-нибудь идеи, над чем они работали на Сайдоне? – на сей раз вопрос задал техник-эксперт, капрал Ахмед О'Рейли.

– Секретная информация. Вот все, что я знаю. Так что будьте готовы ко всему.

Двое других членов отряда, рядовой второго класса Индиго Ли и рядовой первого класса Дэн Шэй воздержались от комментариев, и тягостное молчание воцарилось вновь. У всех были плохие предчувствия касательно этой операции, но Андерсон знал, что они, несмотря ни на что, будут следовать за ним. Он был с ними в самых опасных передрягам достаточно много раз, чтобы заслужить их доверие.

– Приближаемся к Сайдону, – донеслось по корабельной связи. – На всех частотах тишина.

Плохие новости. Если бы кто-нибудь на базе Альянса был еще жив, они бы ответили на запрос Гастингса. Андерсон опустил защитное стекло своего шлема, остальная часть отряда последовала его примеру. Минуту спустя они почувствовали тряску – корабль вошел в верхние слои атмосферы. По сигналу Андерсона его команда сделала заключительную проверку оружия, связи, и щитов.

– Видим базу, – протрещала корабельная связь. – Никаких кораблей на поверхности, а также никаких следов чужих кораблей поблизости.

– Проклятые трусы, нанесли удар и сбежали! – услышал Андерсон бормотание Дах по радиосвязи.

Гастингс был достаточно близко, когда получил сигнал бедствия, и Андерсон надеялся, что они прибудут вовремя и застанут врага на месте, но он не очень-то удивился, когда выяснилось, что они одни около этой планеты. Налет на столь хорошо защищенную цель как Сайдон потребовал бы присутствия, по меньшей мере, трех кораблей. Два больших корабля приземлились бы на поверхность, чтобы высадить штурмовые отряды, а маленький корабль-разведчик должен был оставаться на орбите, следя за ближайшим ретранслятором массы.

Разведчик, должно быть, заметил, как ретранслятор пришел в движение, когда Гастингс подошел к другому ретранслятору на противоположной стороне, и передал сообщение кораблям на поверхности планеты. Заблаговременное предупреждение дало им достаточно времени, чтобы собраться, покинуть планету и перейти на сверхсветовую скорость прежде, чем прибыл Гастингс. Корабли, принимавшие участие в нападении на базу, были уже далеко… но из-за поспешного бегства они могли оставить кого-то из своих на планете.

Спустя несколько секунд они почувствовали сильный толчок – корабль приземлилось в доке исследовательской базы Сайдона; бесконечное ожидание закончилось. Удерживаемая давлением дверь грузового отсека Гастингса зашипела, открываясь, и наклонный пандус опустился.

– Десантный отряд, – прозвучал голос капитана Беллиарда через корабельную связь, – все на выход.