О «возрожденной» России

В публицистике своей Бунин не раз обращается к Герцену, то укоряя его в ускорении революции, то восхищаясь его пророчествами. 20 апреля 1919 г. Бунин записывает «замечательные строки» Герцена: «Нами человечество протрезвляется, мы его похмелье… Мы канонизировали революцию… Нашим разочарованием, нашим страданием мы избавляем от скорбей следующие поколения…» Бунин заключает: «Нет, отрезвление еще далеко».

Следуя герценовской и бунинской мысли, «опохмелились» и «отрезвились» мы ельцинской ультралиберальной и ультрадемократической революцией 1991 года. Можно сказать, что Белая идея восторжествовала. Белое дело совершено. Бунинские мечтания осуществились, бунинские страдания вознаграждены…

Но вернемся к Предисловию философа И. А. Ильина «Белое дело», уже цитированному мною. В 1926 г. И. А. Ильин писал: «Да, Белое дело состоит в том, чтобы бороться за родину, жертвуя, но не посягая, утверждая народное спасение и народное достояние, но не домогаясь прибытка для себя; строя национальную власть, но не подкапываясь под нее; служа живой справедливости, но не противоестественному равенству людей. Мы не верим в справедливость насильственного уравнения и имущественного передела; мы не верим в целесообразность общности имущества, в правоту социализма, в спасительный коммунизм. Дело не в бедности, а в том, как справляется дух человека с его бедностью. Дело не в богатстве, а в том, что делает человек со своим богатством. Дело не в бедности и не в богатстве, а в том, чтобы каждый человек мог трудиться; трудясь, строить и преумножать; преумножая, творить новое и делиться с другими. Мы утверждаем естественность и необходимость частной собственности и видим в ней не «грех» и не «стыд», а личное и общественное духовное задание. И потому наши девизы: собственность и творчество; изобилие и щедрость.

И мы знаем, что на этих основах будет строиться грядущая, новая Россия.

Она предносится нам единою, ибо в центробежном распаде государство не живет, а умирает, не крепнет, а слабеет и гибнет. Она предносится нам великою, — в качестве и в размере, в духе и в силе, в заданиях и в достижениях. Она предносится нам примиренною — установившей мир, терпимость, доверие и уважение среди своих народностей, классов, провинций и сословий. Она предносится нам возрожденною — в религии и в просвещении, в правопорядке и в хозяйстве, в семье и в быту. И мы выражаем этот облик в нашем исконном девизе: единая великая, примиренная, возрожденная.

Мы не сомневаемся в том, что это грядет и осуществится».

Красиво сказано!

Ну, вот — осуществилось! И что же? «Отрезвилась» Россия?

Незначительная часть населения «возрожденной» России живет представлением, будто в стране наконец-то установился «естественный» строй общества, сменивший советский — «искусственный», установился навсегда, что капитализм победил социализм окончательно и никаких возвратов в похожее на него прошлое быть не может, что никаких великих потрясений никогда уже не случится. Ох, как хотелось бы и мне, чтоб жизнь наша шла в мирном русле, текла, будто вода средь зеленых берегов, поворачивая то чуть влево, то немного вправо, но становилась всё полнее, шире, привольнее. И никаких перекатов, водопадов…

Но вряд ли так оно и будет.

Ельцинская революция 1991 г. чрезвычайно похожа на революцию 1917 г. и всё, что ей предшествовало (слабость власти, неспособность накормить народ, видеть новое, изменяться самой и изменять общество и т. д.). Так же, как в октябре 1917 г., советская Система рухнула при первом дуновении ветров перемен, а сам зачинщик «гласности», глашатай свободы и затейщик «перестройки», возжелавший изменить мышление народов огромной страны и всего человечества лишь болтовней с экрана телевизора, элементарно струсил и сдал власть точно так же, как Николай Второй, испугавшийся замарать свои ручки в белых перчатках в борьбе за трон и «свой народ».

Трагедия (и революция) России начала XX века, как уже говорилось, была предопределена тем, что страна вошла в новое время с не желавшими изменять себя феодализмом и самодержавием.

Беда России XXI века в том, что она встретила его под лозунгами ультралиберализма в форме «дикого капитализма», которые давно исчерпали себя, и, следуя этой дорогой, можно прийти только к катастрофе. Ельцинскую революцию 1991 г., если мыслить законами революций, нужно рассматривать не как шаг вперед, а как огромный по меркам времени откат назад к старым формам бытия в новых, превращенных формах, как реставрацию дореволюционной России. Что, собственно, существенно нового появилось в «новой» России? Компьютеры? Интернет? Мобильники? Это — несомненно. Президент? Тот же царь. «Элита» общества? Та же знать: князья, графья, дворяне, духовенство, генералитет. Власть? Такая же малоспособная, как при царе и на закате СССР, только еще более алчная, беспринципная и безответственная.

«…Новая Россия страшна… Особенно молодежь… Много холодных убийц… Много спекулянтов, дельцов, хулиганов, головорезов…»

«Россия будет!» — Да, но какая? И новая ли? Так ли уж ново наше новое?»

Согласитесь, звучит куда как современно. Но это слова Ивана Алексеевича Бунина, им уже под девяносто лет.

«Блеск звезды, в которую переходит наша душа после смерти, состоит из блеска глаз съеденных нами людей». Это одно из древнейших дикарских верований. И, право, оно звучит теперь не так уж архаично. Тоже понравившаяся Бунину мысль, но как подходит она к нашим дням, когда, пожалуй, самым затертым стало словосочетание «новая Россия» («Белая Россия!»), в которой миллионы бедствуют, нищенствуют и мрут не из-за неурожаев, как в царской России, негодуют из-за нехватки товаров и продуктов, как бывало временами при советской власти, а потому что одни (ничтожное меньшинство) жрут от пуза, лопаются от жира, состязаются в том, у кого дворец на Рублевке больше, яхта в Средиземноморье длиннее и дороже, а другие (огромное большинство) не знают, как прокормиться, собрать ребенка в первый класс, где жить, как жить и — зачем жить? Имущественный разрыв между «возрожденной» российской знатью и народом беспрецедентен в новейшей мировой истории, если мыслить Россию в ряду «цивилизованных» стран. А именно этот разрыв и порождает недовольство, протест, возмущение, гнев и ненависть, именно в этом разрыве вновь возникают мысли о несправедливом устройстве общества и разного рода идеи о том, как устранить эту несправедливость. И появляются люди, способные чувствовать чужую и общую боль острее, чем собственную. Их принято называть революционерами. Можно сколько угодно проклинать революционеров и революцию, но народ государства, жить в котором становится невыносимо, в силу правового основания необходимой обороны своего права на человеческую жизнь имеет право восстания, право революции, отменить которое не дано никому. Это ведь совсем не случайно едва ль не в каждой американской семье числится по нескольку единиц огнестрельного оружия: народ вооружен и тем опасен. Демократия, то есть власть народа (говорю это вообще, а не в похвальбу политсистеме США), должна иметь возможность защитить себя.

«Новые белые», как и обещал И. А. Ильин, полагаясь на свою безусловную правоту, принесли возрождаемой ими России не мир, но меч – меч управляемого Хаоса, меч ускоренной Глобализации, меч тотальной, невиданной ни в одной стране мира по своим масштабам преступной приватизации.

«Но взойдет наше солнце — нет среди нас ни единого, кто бы не верил в это!», — писал Бунин. Вот оно взошло, Ваше солнце, Иван Алексеевич!.. И что же мы видим в его сияющих лучах?

Воистину сказочные богатства страны разворованы, розданы в загребущие, но неумелые руки по преимуществу бездарных и порочных людей, ухлопаны на взятки, заказные убийства, на рекламу, на выборные технологии и откровенную пропаганду нового режима, на создание бандитских телесериалов, развращающих молодые поколения…

Могучая экономика, мощнейшая промышленность, построенные за небывало короткие сроки, с крайним перенапряжением сил за счет здоровья и жизней миллионов людей, уничтожены.

Десятки миллионов людей, и прежде живших кое-как, ныне пребывают в полной нищете, болеют, не имея денег на лекарства, ускоренно уходят на тот свет, а у родни нет даже денег, чтобы похоронить их по-человечески.

Под видом реформ развалена некогда лучшая (утверждаю!) в мире система образования, и теперь посреди землетрясения, когда всё вокруг только рушится и невозможно вести никакое строительство, сверху беспрестанно талдычат о том, что всё это сделано во имя повышения качества образования, требуют и далее его повышать. Да разве ж можно жить и строить на вулкане? Что это, если не сумасшествие? А если всё же нет, то — замысел? Обезумить, оглупить народ, обезглавить нацию, дабы легче было управлять … «чернью», «полудикарями», «обезьянами»? «Слишком много образования, слишком много науки в России», — всё ещё слышу я слова Егора Гайдара, «отца» шоковой терапии. С образованными-то да умными, глядишь, и новая революция подоспеть может, а темный люд, «чернь» — дело известное: ему довольно «Хлеба и зрелищ!» С «хлебом» пока откровенно плохо, зато телезрелищ — невпроворот. Пошлых, но много: есть из чего выбирать. Свобода выбора! Свобода!..

Чего не смог сделать Гитлер почти за пять лет войны, сделали отечественные интервенты и колонизаторы, правда, и тут не без злого совета и крепкой помощи Запада…

Но хватит «страшных слов»! В ход идут страшные цифры…

К 2007 г. на социальное «дно» в России опустилось 14 миллионов человек: 4 миллиона бомжей, 3 миллиона нищих, 4 миллиона беспризорных детей, 3 миллиона уличных и привокзальных проституток.

300 тысяч детей в возрасте до 16 лет считаются пропавшими без вести. Свыше миллиона детей не посещают школу.

720 тысяч детей содержатся в сиротских домах (после Великой Отечественной войны и гибели 27 миллионов человек в сиротских домах было 680 тысяч детей).

Ежегодно в стране пропадает до 80 тысяч человек всех возрастов, из них 30 тысяч — бесследно.

По данным МВД России, в организованную преступность вовлечено 6 миллионов человек, которые контролируют более 80 процентов банков, 41 тысячу предприятий, практически все предприятия сферы услуг и торговли, всего около 550 фирм.

Ежегодно официально регистрируется более 30 тысяч убийств, в том числе 20 тысяч — заказных. По количеству убийств Россия занимает 1-е место в мире.

По результатам исследований ВЦИОМ, из 60 миллионов трудоспособного населения России одна треть — хронические алкоголики, 4 миллиона наркоманов, более миллиона отбывают сроки в тюрьмах и лагерях. На 100 тысяч жителей России приходится 38 самоубийств в год (почти вдвое больше предельной черты) — одно из первых мест в мире³⁸.

Будущим поколениям грозит маразм, одичание, вырождение не только духовное и моральное (оно уже налицо), но и физическое. Грозит, грозит!.. Не утешайте себя, господа, многотысячными тусовками «Наших» (чьих «наших»-то, чьих, господа?) на озере Селигер… Видно же, что это всего лишь Большая Игра, но не Дело и не Работа. Будущее грозит, бойтесь Будущего!..

Вот такие (пока?) результаты «возрождения России»… Но об этом не услышишь по радио, не узнаешь по телевизору, из газет — они снова под жестким госконтролем. Если верить им, жизнь становится всё радостней и веселей…

Ах, милый Иван Алексеевич! Вот взошло Ваше белое солнце, вернулось в Россию время господ, но чрезвычайно редко кто решается обратиться к другому словом «господин». Даже Президент России и ее Премьер-министр предпочитают слово «коллега», хотя звучит это, право же, очень смешно. Мало, безумно мало тех, кто чувствует себя господином в этой жизни, несколько десятков, ну, может, сотня тысяч на всю 140-миллионную Россию. И только Вы, дорогой Иван Алексеевич, ровня им, потому что хоть и обедневший, но всё же помещик и дворянин. Настоящий белый. Но пообщались бы Вы с некоторыми из них, и Вас бы стошнило от их духовного убожества и морального уродства… Вот уж воистину — «чернь», «белая чернь».

* * *

Снова скажу: тяжело, невыносимо тяжело было мне перечитывать «Окаянные дни», читать одну за другой бунинские статьи, до самых краев налитые яростной злобой, испепеляющей ненавистью и барской брезгливостью ко всему, что происходило в революцию, в годы Гражданской войны и в Советском Союзе.

Однажды вдруг поймал себя на мысли: боже мой, да ведь мне, родившемуся в 1936 году, в ноябре 1953 г., когда Бунин умер, было уже семнадцать лет!.. Семнадцать лет я и Бунин жили в параллельных мирах. Я родился в Ленинграде и вырос при советской власти, обучен и воспитан ею; за эту власть, за Родину отдали жизни в Великой Отечественной мой отец и его брат — оба коммунисты; семья наша — мама, сестра, старший брат и я пережили полтора самых страшных года фашистской блокады Ленинграда; я был пионером, комсомольцем, членом компартии, служил стране преданно и честно. И было за что служить — одно образование мое чего стоит!.. Я — из простонародья, но, как говорится, «вышел в люди»…

Выходит, Бунин яро и скопом ненавидел меня, мою семью, моих друзей и товарищей, миллионы людей, по его понятию сплошь «большевиков», которые, между тем, сотворили «советское чудо» — превратили Россию лапотную в Россию индустриальную и электрическую, победили фашизм в Великой Отечественной войне, первыми в мире начали освоение космоса — боже, да разве надо перечислять всё великое, что сотворили «большевики»?.. И всё это псу под хвост?!.

Но Бунин — не сверчок за печкой: великий русский писатель. А я, волею случая, председатель Попечительского совета литературной Бунинской премии, должен знать, чтó такое — Бунин. И я продолжал читать…

Моментами что-то хорошее в моем уже сложившемся отношении к Бунину рушилось, но вскоре восстанавливалось на прежнем месте, возрастало еще выше… и снова падало, и снова возвышалось… Час за часом, день за днем в моей душе происходили какие-то чудеса превращения: она протестовала, возмущалась, тоже презирала и ненавидела, болела, стонала, плакала и кричала, но, кажется все же росла… И Бунин — злой, холодный, отстраненный, замкнутый и высокомерный — становился мне… не скажу — ближе, но объяснимей и понятней: за каждой строкой я почти воочию видел и чувствовал человека, от боли и страданий у которого вот-вот разорвется сердце. То и дело Бунин отмечает это свое состояние: «омертвение головы, сердцебиение, дрожь в отваливающихся от бешенства, от обиды руках и ногах»³⁹; «как никогда раньше страшно плакал»⁴⁰; «хватал газету прыгающими от волнения руками», «писал «дрожащими, холодными руками»⁴¹. Жаловался: «потерял всякий вкус к жизни»⁴². «Я просто погибаю от этой жизни и физически, и духовно. И записываю я, в сущности, черт знает что, что попало, как сумасшедший… Да, впрочем, не все ли равно!»⁴³.

В такие мгновения я злорадно подмечал: «Вот именно: несешь «черт знает что» и «что попало». Временами, мне кажется, я видел Бунина таким, каким он бывал в те моменты, когда писал «как сумасшедший» — нервного, озлобленного, обиженного и жестокого, ненавидящего всех и вся. Тогда я думал: «Да, Бунин вот такой. А каким бы был ты, окажись в его положении? И признавался: пожалуй, таким же».

Отринувшись от текста бунинских записей, я не единожды спрашивал себя: «И все-таки: почему же не бросишь читать?» И отвечал: «Бунин говорит правду, которой ты не знал, и ты хочешь знать эту правду, как не противно это твоему уму. Но отчего ж «противно»?.. У Бунина своя правда. Да, бунинская правда не вся Правда, не чистая Правда, правда знатных и богатых — «белая» правда, которую Бунин преподносит как истину в последней инстанции, с диким напором и ожесточением. И все-таки — правда. По-человечески Бунина нельзя не понять. И я сочувствовал и сострадал...

И это совсем другое дело, что существует правда простолюдинов, простонародья, правда бедных и нищих, правда мужицкая, рабочая, правда «черни», правда «полудикарей», как говорил Бунин, — правда «красная». И две эти правды никогда не сольются воедино. «Белая» правда никогда не сможет затмить и отменить другую правду — «красную». И наоборот.

Две России, две горькие правды эти обречены сосуществовать в человеческом сознании, и не дай бог сорваться с крючка той или иной! Вот тогда — снова Беда, по поводу которой так страстно и горестно кричал всему миру Бунин, тогда снова — революция… Тут все зависит от того, ктó и как будет управлять страной. Но это — другая тема.

Изучив публицистику Бунина, я подумал, что совсем не случайно он не хотел, чтобы статьи и речи его не печатали после смерти: Бунин-публицист, что ни говори, ниже Бунина-художника. Обида, злоба, ненависть, желчь и сарказм по поводу всего и вся, что было связано с новой — революционной и послереволюционной Россией, изумляли Бунина, застилали ему глаза, не позволяли взглянуть на происходившее менее пристрастно, более объективно. И это понятно: он потерял все, что имел и ценил, чем дорожил, на что надеялся. Осуждать его не вправе никто. И то, что Бунин говорил безудержно, тоже естественно, а для тех, кто пытается понять, чтó такое Бунин-писатель и Бунин-поэт, крайне важно: публицистика до конца прояснила художественное начало, характер его героев, манеру письма — «холодность», «отстраненность», «сарказм», «надменность», «консерватизм» и другие подобные изъяны творчества, о которых писали критики и которые порой невозможно не заметить. И все же бунинская публицистика, отличная по форме, слову, силе эмоции и страсти, смелости и мужеству говорить то, что хочется сказать, все-таки проигрывает прозе и стихам его безнадежно…

Можно ли осуществить операцию по отсечению в творчестве Бунина художественного от публицистического? «Физически» это не сделать никак. В публицистике Бунин со всей откровенностью выразил те черты своей натуры, которые проглядывались в его поэзии и прозе, но не могли быть объяснены и поняты вполне. Бунин-публицист обнажил их. Теперь можно внести некоторые поправки в понимание сущности этого великого человека и великой личности, достоинства которого как художника в моем представлении ничуть не упали. Гений — это интеллектуальная, психическая аномалия, это необыкновенный человек, и судить о нем обычными способами невозможно.

Вот строки из «Исповеди» Л. Н. Толстого: «Без ужаса, омерзения и боли сердечной не могу вспоминать об этих годах… Я убивал людей на войне, вызывал на дуэль, чтобы убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков; казнил их, блудил, обманывал. Ложь, воровство, любодеяние всех родов, насилие, убийство… Не было преступления, которого бы я не совершал…» Страшные признания. Но Толстой остается Толстым. Так и Бунин. Великий художник слова. Публицистика? Несомненно, художественная. Остальное отставим в сторону. Как говорится, не за это ценим и любим…

* * *

В 2009 г. Президент России Д. А. Медведев своим указом создал комиссию, призванную бороться с фальсификацией истории «в ущерб интересам России».

Наконец-то власть заметила, что у государства и народа украли не только нефть, газ, золото, бриллианты, заводы, фабрики, промышленность и сельское хозяйство, одним словом — экономику, но потихоньку, с помощью соросовских наемников, умыкнули самое главное — историю страны в ее истинном содержании и сущности, нафаршировав Прошлое баснями, мифами и чистопородной ложью — в интересах Запада и «в ущерб интересам России». История СССР представлена как совокупность преступлений, безрассудств, безумств и несчастий, как сплошной криминал…

В указе Президента говорится прежде всего о новейшей истории России и истории Великой Отечественной войны. А я-то думаю, что проверке на объективность, на истинность следовало бы подвергнуть всю советскую историю, начиная с Великой Октябрьской социалистической революции, не обеляя, но и не очерняя ее. Сказать однажды твердо и навсегда: «Все, что было в Прошлом России — это наша история. В этой истории были героические и великие события и личности, были события трагические и постыдные, были люди мелкие и ничтожные. Так или иначе у нас нет другой страны, нет и другой истории. Но в целом история России от дней ее возникновения и поныне оказала и оказывает огромное и благотворное влияние на облик всего человечества. Мы можем и должны гордиться своей историей».

Для фальсификаторов годны даже липовые источники, а тем более — авторитеты в науке, литературе, политике. Бунин как нельзя лучше подходит на эту роль, хотя сам Бунин вовсе не думал о «фальсификации» истории, напротив, он был абсолютно убежден в том, что речёт абсолютную правду, и делал это с неистовой страстью, талантливо, включая на всю мощь свою феноменальную наблюдательность и безудержное воображение. Перед нами уже не писатель и поэт, а идеолог и политик с талантами истинного художника, излагающий собственные философские, политические, социальные и исторические воззрения со всей беспощадной жестокостью своей натуры.

Завлабам «молодой российской демократии» бунинские «Окаянные дни» пришлись как нельзя кстати, ибо создавали ужасные образы Великой Октябрьской революции, Ленина, большевиков и шедшей за ними «черни», чем на корню, как мнилось им, уничтожали коммунистическую идеологию. Не имея возможности ни согласиться, ни возразить, Бунин начал «работать» на идею «возрождения» России, хотя на самом деле его втянули в новую русскую революцию, во главе которой встали странные и страшные люди, для которых Россия — не любимая Родина, а открытое географическое пространство, огромный «кормящий ландшафт», «зона для свободной охоты» в поисках добычи; место утоления непомерных политических амбиций и жажды власти.

Бунинская публицистика способна захватить внимание читателя почище детективного романа, переворачивать мозги в угодном автору направлении. Без сомнения, в ельцинскую революцию 1991 года Бунин помимо своей воли внес немалую лепту. «В ущерб интересам России…» Увы.

Вчитайтесь в тексты повестей и рассказов Булгакова, Куприна, Платонова, Пришвина и того же Бунина, который сейчас в центре нашего разговора. Мало того, что сами эти (и не только эти!) писатели, но и их лирические герои представлены как эталон достоинства, долга, чести, совести, любви к России. «Поручик Голицын…» «Корнет Оболенский…» «За Веру, Царя и Отечество!..» И вот этих-то чистых мальчиков и их высокопородных предков растоптали и уничтожили серые революционные мужички, красноармейцы, большевики и советская власть?!..

Пропагандистская машина «возрожденной России» (прежде всего — телевидение, видеопродукция, а сейчас еще и Интернет) поработала весьма умело, переняв все формы и методы современных социальных технологий влияния на сознание человека. И многие дети из простонародья всем своим наивным умом восприняли новые мифы и — возненавидели дела своих дедов и отцов: революцию, гражданскую войну, все советское — вещи, заводы и фабрики, идеи, героев тех времен, образ жизни и самих людей — «совков», не отдавая себе отчета в том, что вот теперь-то они навсегда простонародье, воистину «чернь», путь которой «в люди», «наверх», во власть перекрыт уже не тонким слоем новых «господ», новой «элиты». Так далеко Бунин, конечно, не заглядывал, но то, что он является ныне одной из числа избранных опор формирования «нового сознания» молодых поколений, это факт.

Бунин был человеком совести, и она, как внутренний закон, вела его по жизни, не позволяя выйти за рамки правил и собственного понимания смысла жизни, определяла все его поступки на поворотных этапах жизни: неприятие Октябрьской революции, советской власти и — эмиграция; отказ от сотрудничества с немцами в годы войны, грозивший ему смертью, — и нищета; отказ от возвращения в СССР, обещавшего ему новую огромную читательскую аудиторию, материальное благополучие и — тоска по Родине до самой смерти.

В публицистике Бунин был неистово страстен и одержим, бесстрашен и мужествен, вел себя как герой, упрямо шел дорогой одиночества с гордо поднятой головой, хотя с каждым годом все глубже сознавал, что силы и нервы его уходят в пустоту, на борьбу с ветряными мельницами. Дон Кихот русской культуры…

С годами бунинское неистовство, бессильное и невостребованное, затихало, время заставляло порой размышлять над ранее сказанным, иногда, наверное, рождало сомнения в излишней категоричности своих прежних высказываний. Во всяком случае, этому есть некоторые свидетельства.

В воспоминаниях поэта и писателя К. Симонова «Об Иване Алексеевиче Бунине»⁴⁴ есть такие строки: «Сколько мне помнится, Бунин два раза возвращался в разговорах со мной к своим «Окаянным дням», даже спросил меня, читал ли я их. Я сказал, что нет, хотя на самом деле читал. Он сказал, что в этой книге много такого, под чем он сейчас не подписался бы, но она писалась в другое время и в других обстоятельствах, а кроме того, даже и тогда он в этой книге не позволил себе писать о большевиках много такого, что писали в то время о них другие литераторы»⁴⁵. И еще пишет Симонов, что Бунин сказал ему: «…вы должны знать, что двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года (начало Великой Отечественной войны. — И. И.) я, написавший все, что писал до этого, в том числе «Окаянные дни», я по отношению к России и к тем, кто ею ныне правит, навсегда вложил шпагу в ножны …»⁴⁶.

В другом месте К. Симонов писал, что «в сорок шестом году Сталин был для него (для Бунина. — И. И.) после победы над немцами национальным героем России…»⁴⁷. Во время одной из встреч с Симоновым Бунин предложил тост: «Выпьем за великий русский народ — народ-победитель! И еще — за полководческий талант Сталина!»⁴⁸.

На самом деле Бунин с тропы войны не свернул, еще много раз выступал со статьями, враждебными СССР. И это естественно для Бунина. Издал книгу «Воспоминания» по тону своему сродни всем прежним публикациям, в 1953 г. готовил к переизданию «Окаянные дни».

Бунин-публицист и Бунин-писатель и поэт — это единая и целостная Личность, в творчестве которой художественное выше публицистического, но берет свое начало из бурлящей страстями и мыслями натуры этого человека, включая страсти политические и социальные. Снова скажу: Бунин-публицист ничуть не принизил в моем сознании Бунина-художника, напротив, я лучше понял его как человека, стал уважать за смелость и мужество.

Но не станем канонизировать Бунина! Не сотворим себе кумира! Скажем: жил да был на белом свете очень русский человек со своею Белой правдой — Иван Алексеевич Бунин. Красивый и умный, бывал велик и мал, добр и зол, любил и ненавидел, страдал и наслаждался, был бесстрашен и пуглив, милосерден и жесток… Скажем: Бунин был Человек, обыкновенный Гений.

Август — сентябрь 2009 года

1. Алданов М. А. И. А. Бунин. Собрание сочинений, «Петрополис», 1935. Т. IX и X // Современные записки. 1935. Кн. 59. С. 472.

2. Иван Бунин. PRO et Contra. СПб., 2001. С. 629.

3. Там же.

4. Там же. С. 641.

5. Бунин И. А. Окаянные дни // Бунин И. А. Полн. собр. соч.: в 13 т. Т. 6. С. 309.

6. Бунин И. А. Окаянные дни // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 292, 293.

7. Там же. С. 293.

8. Бунин И. А. Окаянные дни // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 282.

9. Там же. Т. 6. С. 296.

10. Бунин И. А. Окаянные дни // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 297.

11. Там же.

12. Бунин И. А. Окаянные дни // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 414.

13. Бунин И. А. Миссия // Бунин И. А. Полн. собр. соч.: в 13 т. Т. 8. С. 391.

14. Бунин И. А. Окаянные дни // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 343.

15. Бунин И. А. Окаянные дни // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 311.

16. Бунин И. А. «Еще об итогах» из «В. Д.» // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 380–381.

17. Там же. С. 381.

18. И. А. Бунин. Публицистика 1918–1953 годов / ИМЛИ РАН. М.: Наследие, 2000. С. 5.

19. Бунин И. А. Окаянные дни // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 318.

20. Там же. С. 334.

21. Там же. С. 8.

22. Там же.

23. Бунин И. А. Окаянные дни // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 342.

24. Там же. С. 331.

25. Там же. С. 322.

26. Бунин И. А. Еще раз об итогах // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 384.

27. Там же. С. 333.

28. Бунин И. А. Окаянные дни // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 317.

29. Там же. С. 306.

30. Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 393.

31. Там же. С. 292.

32. Там же. С. 294.

33. Там же. С. 350.

34. Бунин И. А. Многогранность // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 8. М., 2006; из «Великого дурмана». С. 297.

35. Бунин И. А. Миссия… // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 392.

36. Бунин И. А. Еще об итогах // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 383.

37. Бунин И. А. Миссия // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 393.

38. Пугачёв В. День грядущий на закате. Механизм скрытого национального самоуничтожения в современной России // Советская Россия. 2008. № 147. 10 янв.

39. Бунин И. А. Окаянные дни // Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 331.

40. Там же. С. 408.

41. Там же. С. 310.

42. Там же. С. 38.

43. Там же. С. 374.

44. Бунин И. А. Полн. собр. соч. Т. 6.

45. И. А. Бунин. Полн. собр. соч.: в 13 т. Т. 6. С. 423.

46. Там же, с. 422–423.

47. Знамя. 1988. № 3.

48. В. Лавров. Холодная осень. Иван Бунин в эмиграции (1920–1953). М.: Молодая Гвардия, 1989. С. 342.