Глава 86. Проверка многомерной гипотезы 4 page

Гарри подумал, что произнёс последнее предложение слишком нарочито, и на 80% был уверен, что профессор Квиррелл сейчас спросит: «Ага, мистер Поттер, что это за таинственное другое пророчество, которое вы так усиленно пытаетесь скрыть...»

— Это глупо, — резко сказал профессор Защиты. — По крайней мере, если вы говорите мне правду. Пророчества — это не что-то обыденное. Я долго ломал голову над тем, что услышал, но такой небольшой фрагмент просто слишком мал.

— Думаете, тот, кто грядёт, может быть тем, кто подставил Гермиону? — спросил Гарри. Его разум уже выделял ресурсы для новой гипотезы: нечётко объявленный объект — тот-кто-грядёт.

— Не хочу обидеть мисс Грейнджер, — сказал профессор Защиты, снова нахмурившись, — но её жизнь или смерть не кажутся настолько важными. Но кто-то же должен был появиться, тот, кого, согласно вашей трактовке, на тот момент ещё не было, какой-то очень значимый и пока неизвестный игрок... Кто знает, что ещё могло произойти?

Гарри кивнул и мысленно вздохнул над тем, что теперь придётся перерабатывать свои вычисления шансов, что Лорд Волдеморт жив, с учётом нового свидетельства.

Профессор Квиррелл продолжил, полуприкрыв глаза.

— Сильнее, чем вопрос, о ком говорилось в пророчестве, меня интересует, кто должен был его услышать? Говорят, что пророчество произносят тем, в чьей власти его исполнить или предотвратить. Дамблдор. Я. Вы. С меньшей вероятностью, Северус Снейп. Но из нас четверых двое - Дамблдор и Снейп - часто бывают в обществе Трелони. Тогда как вы и я почти не сталкивались с ней до того воскресенья. Я думаю, достаточно вероятно, что пророчество адресовалось одному из нас — прежде, чем Дамблдор забрал прорицательницу. Директор вам точно ничего не говорил? — настойчиво спросил профессор Квиррелл. — Мне показалось, что ваше отрицание прозвучало слишком нарочито, мистер Поттер.

— Честное слово, нет, — сказал Гарри. — Честное слово, я совершенно про него забыл.

— В таком случае его поступок слегка выводит меня из себя, — тихо сказал профессор Квирелл. — В сущности, наверное, я даже в гневе.

Гарри ничего не ответил. У него даже пот не выступил. Может, это было и слабым аргументом для уверенности в себе, но в данном случае Гарри действительно был не виноват.

Профессор Квиррелл резко кивнул, словно в подтверждение.

— Если нам больше не о чем говорить, мистер Поттер, вы можете идти.

— Мне приходит в голову ещё один подозреваемый, — сказал Гарри. — Есть человек, который совсем не попал в ваш список. Можете проанализировать его для меня, профессор?

Снова повисла тишина, которая, казалось, была почти громкой.

— Что касается этого подозреваемого, — мягко сказал профессор Защиты, — я думаю, что вы должны вынести о нём решение сами, мистер Поттер, без помощи с моей стороны. Я слышал подобные просьбы раньше, и опыт подсказывает мне, что нужно отказаться. Либо я слишком хорошо проведу работу по обвинению самого себя и сумею убедить вас, что я виновен, либо вы решите, что я вёл расследование спустя рукава, потому что виновен. Я приведу только один аргумент в свою защиту — мне понадобилась бы очень весомая причина, чтобы подвергнуть риску ваш хрупкий союз с наследником Дома Малфоев.

* * *

Гипотеза: профессор Защиты

(8 апреля 1992 года, 20:37)

—...так что, боюсь, я вынужден откланяться, — серьёзно сказал Дамблдор. — Я обещал Квиринусу... то есть, я хотел сказать, я обещал профессору Защиты... что не предприму никаких попыток раскрыть его подлинную личность, сам или с чьей-либо помощью.

— И почему ты дал такое дурацкое обещание? — буркнул Шизоглаз Хмури.

— Это было непреложным условием его работы, ну, так он сказал, — Дамблдор посмотрел на профессора МакГонагалл, и кривая улыбка на секунду показалась на его лице. — И Минерва ясно дала мне понять, что Хогвартсу в этом году позарез нужен компетентный профессор Защиты, даже если мне потребуется притащить Гриндевальда из Нурменгарда и напомнить о былой дружбе, чтобы убедить его занять эту должность.

— Я не высказывалась настолько радикально...

— Ваше лицо сказало всё за вас, моя дорогая.

И вскоре лишь четверо — Гарри, профессор МакГонагалл, профессор зельеварения и Аластор Хмури, также известный как Шизоглаз — заседали в кабинете директора.

Без директора кабинет выглядел очень странно. Несбалансированно. Без древнего волшебника, который придавал собранию некую торжественность, совещание превратилось просто в четвёрку людей, которые пытались обсуждать что-то серьёзное среди странных и шумных штуковин. Со своего подлокотника кресла Гарри прекрасно видел предмет, похожий на усечённый конус, — как будто конусу отрезали верхушку — который медленно вращался вокруг пульсирующего источника света, затемняя его, но не заслоняя. Каждый раз, когда внутренний свет пульсировал, вся конструкция издавала звук «вруп-вруп-вруп», который звучал странно отдалённым, как будто доносился из-за четырёх толстых стен, хотя до всей этой вращающейся конической усечённой штуковины было всего метр или два.

Вруп... Вруп... Вруп...

А ещё было несколько тел самого Гарри Поттера, которые он оттащил в уголок, прибирая свой собственный — в прямом и переносном смысле — беспорядок. (Только одно тело не было скрыто копией Мантии Невидимости, но Гарри требовалось лишь небольшая концентрация внимания, чтобы почувствовать остальные невидимые тела, ибо скрывавшая их Мантия была его собственной — усилие, которое он очень старался не сделать ранее, чтобы избежать информации из будущего, которая могла бы повлиять на его решение). Печально, но уже совсем не казалось безумным видеть, как твоё собственное тело лежит в углу. Просто... это был Хогвартс.

— Ну ладно, — кисло сказал Хмури. Из-под кожаного доспеха человек в шрамах извлёк чёрную папку. — Это копия того, что нарыли люди Амелии. Она почти наверняка в курсе, что мы это раздобыли, но всё же это только между нами, ясно? Короче...

И Хмури рассказал, кем, по мнению Департамента Магического Правопорядка, является «Квиринус Квиррелл». С виду обычный ученик Хогвартса (хотя и весьма талантливый — он едва не стал главным старостой), который поехал на каникулы в Албанию после выпуска, там исчез, вернулся через 25 лет и попал в самое пекло Войны Волшебников...

— Именно убийство Дома Монро сделало Волди имя, — сказал Хмури. — До того он был просто очередным Тёмным Волшебником с манией величия и Беллатрисой Блэк. Но после... — он фыркнул. — Каждый дурак в этой стране побежал ему служить. Кто-нибудь мог бы понадеяться, что Визенгамот что-то предпримет, раз уж они поняли, что Волди готов убивать их драгоценные персоны. А что эти ублюдки сделали? Понадеялись, что какой-нибудь другой ублюдок что-то предпримет. Ни один из этих трусов не выступил вперёд. Только Монро, Крауч, Боунс и Лонгботтом — кроме них почти никто во всём Министерстве не осмеливался сказать Волди слово поперёк.

— Именно так ваш Дом стал Благородным, мистер Поттер, — серьёзно сказала профессор МакГонагалл. — Существует древний закон, что если некто положит конец Древнейшему Дому, тот, кто отомстит за эту кровь, станет Благородным. Вообще-то Дом Поттеров и так был старше, чем некоторые семьи, названные Древнейшими. Но Благородным Домом Британии он стал лишь после войны, в знак признания, что вы отомстили за Древнейший Дом Монро.

— Приступ благодарности и всё такое, — мрачно сказал Шизоглаз Хмури. — Это длилось недолго, но по крайней мере Джеймс и Лили забрали с собой в могилу пышный титул и бесполезную медаль. Но до этого было восемь лет кромешного ужаса. Монро исчез. Регулуса Блэка — мы практически уверены, что он был человеком Монро среди Пожирателей Смерти — казнил Волди. Казалось, прорвало плотину, и вся страна утонула в крови. Сам Альбус чёртов Дамблдор занял место Монро, и этого едва хватило, чтобы мы выжили.

Гарри слушал это всё со странным чувством нереальности происходящего. Что-то из этого как будто ощущалось правильным, совпадавшим с наблюдениями — особенно с той речью профессора Квиррелла перед Рождеством — и всё же...

Они ведь говорили про самого профессора Квиррелла.

— Так что Департамент думает, что это и есть ваш профессор Защиты, — закончил мысль Шизоглаз. — А ты что об этом думаешь, сынок?

— Что ж... — медленно произнёс Гарри. За маской ведь тоже можно прятать маску. — Следующая очевидная мысль — человек по имени «Дэвид Монро» умер во время войны, и кто-то просто притворяется Дэвидом Монро, который притворяется Квиринусом Квирреллом.

— Очевидная? — с нажимом уточнила профессор МакГонагалл. — О, Мерлин...

— Правда, парень? — сказал Хмури, быстро вращая голубым глазом. — Я бы сказал, что это немного... параноидально.

Вы профессора Квиррелла не знаете, — подумал Гарри.

— Эту теорию легко проверить, — произнёс он вслух. — Просто выяснить, помнит ли профессор Защиты что-нибудь о войне, что должен помнить настоящий Дэвид Монро. Хотя, полагаю, если он играет роль Дэвида Монро, который притворяется кем-то другим, то у него есть прекрасный повод притвориться, что он притворяется будто не знает, о чём вы говорите...

— Немного параноидально, — сказал человек со шрамом, повышая голос. — Недостаточно параноидально! ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! Подумай вот о чём, парень — что если настоящий Дэвид Монро вовсе не возвращался из Албании?

Повисла тишина.

— Понимаю... — сказал Гарри.

— Конечно, вы понимаете, — профессор МакГонагалл. — Не обращайте на меня внимания, пожалуйста. Я просто посижу тут тихо и понемногу сойду с ума.

— Тот, кто выжил на этой работе, понимает, что есть три вида Тёмных Волшебников, — серьёзно сказал Хмури. Его палочка не была ни на кого направлена и просто смотрела вниз, но он держал её в руках. Он вообще не выпускал её из рук с тех пор, как вошёл в комнату. — Есть Тёмные Волшебники, у которых лишь одно имя. Есть те, у которых два имени. А есть Тёмные Волшебники, которые меняют имена, как мы меняем одежду. Я видел, как «Монро» раскидал троих Пожирателей Смерти, словно щенков. Немногие волшебники настолько хороши в свои сорок пять. Дамблдор — возможно, но других таких мало.

— Может, это и правда, — сказал профессор зельеварения из своего угла. — Но что с того, Шизоглаз? Кто бы ни скрывался под этим именем, Монро был однозначно врагом Тёмного Лорда. Я слышал, как Пожиратели Смерти проклинали его имя даже после того, как все решили, что он уже умер. Они боялись его.

— И если речь идёт о профессорах Защиты, — чопорно сказала профессор МакГонагалл, — я это приму, причём с радостью.

Хмури повернулся и мрачно посмотрел на неё.

— Только где же, чёрт побери, «Монро» шлялся все эти годы, а? Может, он думал, что сможет сделать себе имя, сражаясь против Волди, а потом понял, что ошибся, и слинял? А теперь-то зачем вернулся, а? В чём его новый план?

— Он, э-э... — осторожно вмешался Гарри. — Он утверждал, что всегда хотел стать великим профессором Защиты, поскольку лучшие боевые маги преподавали в Хогвартсе. И он на самом деле невероятно хороший профессор Защиты... я имею в виду, если он хотел просто замаскироваться, он мог бы и не стараться так сильно...

Профессор МакГонагалл решительно кивнула.

— Наивно, — ровным голосом сказал Хмури. — Полагаю, вы все даже не задумывались, что, возможно, ваш профессор Защиты и подстроил уничтожение всего Дома Монро?

— Что?! — воскликнула профессор МакГонагалл.

— Наш таинственный волшебник слышит о потерянном отпрыске Древнейшего Дома Британии, — ответил Шизоглаз. — Он прикидывается «Дэвидом Монро», но держится подальше от настоящей семьи Монро. Но рано или поздно Дом обязан заметить, что что-то не так. И тогда самозванец так или иначе провоцирует Волди их всех убить — возможно, раскрывает пароль от системы защиты Дома, который ему дали — и всё, теперь он Лорд Визенгамота!

Внутри Гарри происходила борьба между пуффендуйцем номер один, который никогда полностью не доверял профессору Защиты, и пуффендуйцем номер два, который был слишком предан другу Гарри, профессору Квирреллу, чтобы поверить во что-то такое лишь потому, что так сказал Хмури.

Хотя вообще-то это напрашивалось, — заметил слизеринец. — То есть, неужели ты в состоянии поверить, что при естественных обстоятельствах некто стал последним наследником Древнейшего Дома И Лорд Волдеморт убил всю его семью И он должен отомстить за своего учителя боевых искусств? Да любого из этих пунктов было бы достаточно, чтобы сказать, что кто-то слишком увлёкся, делая свою новую личность идеальным литературным героем. В реальной жизни так не бывает.

И это говорит сирота, который вырос, не зная о своём наследии, — прокомментировал внутренний критик Гарри. — Насчёт которого имеется пророчество. Знаешь, вроде бы мы никогда не читали книг про двух героев с одинаковым предначертанием, которые соревнуются, кто более шаблонен, чтобы быть достойным победить злодея...

Да, — ответил центральный Гарри, заглушая отдалённый врупающий звук на фоне, — наша жизнь и так весьма печальна, а ТЫ ТУТ ЕЩЁ И ИЗДЕВАЕШЬСЯ.

В данный момент можно сделать только одно, — сказал когтевранец. — И все мы это знаем, так о чём спорить?

Но, — ответил Гарри, — как же мы проверим экспериментально, является профессор Квиррелл исходным Дэвидом Монро? То есть, в каком случае объект наблюдения повёл бы себя по-разному, в зависимости от того, настоящий он Дэвид Монро или самозванец?

— Что ты хочешь от меня, Шизоглаз? — спросила профессор МакГонагалл. — Я же не могу...

— Можешь, — человек в шрамах яростно посмотрел на неё. — Просто уволь чёртова профессора Защиты.

— Ты ежегодно так говоришь, — сказала профессор МакГонагалл.

— Да, и я всегда прав!

— Постоянная бдительность или нет, Аластор, но ученикам надо учиться!

Хмури фыркнул:

— Ха! Клянусь, что проклятие становится всё хуже, потому что с каждым годом вам всё труднее и труднее от них избавляться. Ваш драгоценный профессор Квиррелл должен быть замаскированным Гриндевальдом, чтобы вы его наконец вышвырнули!

— А это реально? — Гарри не удержался от вопроса. — Я имею в виду, может ли он на самом деле быть...

— Я проверяю камеру Гринди каждые два месяца, — сказал Хмури. — В марте он был на месте.

— А может человек в камере оказаться двойником?

— Я беру анализ крови для проверки, сынок.

— А где вы храните образец крови для сравнения?

— В надёжном месте, — что-то вроде улыбки появилось на покрытых шрамами губах. — Ты не думал после окончания школы пойти работать аврором?

— Аластор, — неохотно начала профессор МакГонагалл. — У профессора Защиты... проблемы со здоровьем. Полагаю, ты сочтёшь это само по себе подозрительным, но это совсем не значит, что он совершил что-то такое, из-за чего мы не должны продлевать с ним контракт.

— Да, у него то и дело тихий час, — мрачно сказал Хмури. — Амелия думает, он стал жертвой высокоуровневого проклятия. А по мне, так это какой-то тёмный ритуал пошёл не так!

— У тебя нет доказательств! — возразила профессор МакГонагалл.

— Да у него над головой с тем же успехом могла бы светиться зелёными буквами табличка «Тёмный Волшебник».

— А... — сказал Гарри. Судя по всему, сейчас был не лучший момент, чтобы спросить мистера Хмури, что он думает о точке зрения: «не все ритуалы с жертвоприношениями — зло». — Простите, но вы ранее говорили, что профессор Квиррелл — я хочу сказать, прежний Дэвид Монро — в смысле, Монро из семидесятых — в общем, вы сказали, этот человек использовал Смертельное проклятие. Что это значит? Нужно ли быть Тёмным Волшебником, чтобы его использовать?

Хмури покачал головой.

— Я и сам его использовал. Всё, что нужно — это сила и соответствующий настрой, — он слегка оскалил зубы. — Впервые я использовал его против волшебника по имени Джералд Грайс, и когда ты закончишь Хогвартс, можешь спросить меня, что он такого сделал.

— Но почему тогда оно Непростительное? — сказал Гарри. — В смысле, Режущее заклинание тоже может убивать. Так почему чем-то лучше использовать Редукто, нежели Авада Кедав...

— Закрой рот! — резко оборвал его Хмури. — Когда ты произносишь это заклинание, кто-нибудь может что-то не так понять. Пусть ты и выглядишь слишком юным, чтобы использовать его, но существует такая штука, как Оборотное зелье. Что касается твоего вопроса, мальчик, есть две причины, почему это заклинание внесено в самые чёрные книги. Во-первых, Смертельное проклятие направляется прямо в душу, и летит, пока не поразит её. Сквозь любые щиты. Даже сквозь любые стены. Именно поэтому даже аврорам, сражавшимся с Пожирателями Смерти, не дозволялось использовать его до Акта Монро.

— Ага, — кивнул Гарри, — отличный повод запретить...

— Я не закончил, сынок. Вторая причина в том, что Смертельное проклятие не просто требует значительного количества магии. Ты должен этого хотеть. Ты должен хотеть, чтобы кто-то умер, и вовсе не ради высшего блага. Убийство Грайса не вернуло назад ни Блэр Рош, ни Натана Рейфусса, ни Дэвида Капито. Я убил его не ради правосудия, и не чтобы он больше так не делал. Я хотел, чтобы он умер. Понимаешь теперь, парень? Тебе не нужно быть Тёмным Волшебником, чтобы использовать это заклинание, но и Альбусом Дамблдором ты тоже не можешь быть. И если тебя арестуют за убийство с его помощью, ты не сможешь оправдаться.

— Понимаю, — прошептал Мальчик-Который-Выжил. Нельзя хотеть чьей-то смерти как одного из шагов к положительной цели, нельзя использовать это заклинание, веря, что это необходимое зло, нужно по-настоящему хотеть, чтобы некто умер — просто умер, чтобы для тебя не было ничего важнее его смерти. — Магически воплощённое предпочтение смерти над жизнью, удар в средоточие чистой жизненной силы... да, похоже, это заклинание трудно блокировать.

— Не трудно, — рявкнул Хмури. — Невозможно!

Гарри кивнул.

— Но Дэвид Монро — или кто он там — использовал Смертельное проклятие против нескольких Пожирателей Смерти ещё до того, как они убили всю его семью. Означает ли это, что он уже тогда их ненавидел? Может, история про боевые искусства всё-таки правда?

Хмури слегка покачал головой.

— Одна из тёмных истин о Смертельном проклятии, сынок, в том, что после того, как ты используешь его впервые, оно уже не требует так много ненависти.

— Оно повреждает разум?

Хмури снова покачал головой.

— Нет. Разум повреждает само убийство. Убийство разрывает душу — но то же самое происходит и в том случае, если используешь Режущее заклинание. Трещина в душе появляется не из-за Смертельного проклятия. Это Смертельному проклятию нужна треснутая душа, — если на изборождённом шрамами лице и появилась грусть, заметить её было невозможно. — Однако это не дает нам много информации о Монро. Тех, кто, подобно Дамблдору, никогда в жизни не сможет использовать Смертельное проклятие, потому что в его душе никогда не появится трещина — таких мало, очень мало. Нужна ведь всего лишь маленькая трещина.

В груди Гарри появилось странное тяжёлое чувство. Хотел бы он знать, что именно значило то, что Лили Поттер пыталась использовать Смертельное проклятие против Лорда Волдеморта в последний миг её жизни. Но, конечно, это было простительно, это было справедливо и правильно — то, что мать ненавидела тёмного волшебника, который пришёл убить её младенца и насмехался над её неспособностью его остановить. В такой ситуации, если вы не можете использовать Авада Кедавра, значит, вы неправильный родитель. А ни одно другое заклинание не прошло бы через щиты Тёмного Лорда, оставалось только хотя бы попытаться ненавидеть Тёмного Лорда достаточно для того, чтобы желать ему смерти ради самой смерти, раз уж это был единственный способ спасти своё дитя.

Нужна всего лишь маленькая трещина...

— Довольно, — сказала профессор МакГонагалл. — Что вы от нас хотите?

Хмури криво ухмыльнулся.

— Избавьтесь от профессора Защиты, и, спорим на галлеон, все ваши проблемы как рукой снимет.

Казалось, слова Хмури причиняли профессору МакГонагалл физическую боль.

— Аластор... но... станешь ли вести уроки ты, если...

— Ха! — отозвался Хмури. — Если когда-нибудь я отвечу «да» на этот вопрос, проверьте меня на Оборотное зелье, потому что это буду не я.

— Я проведу эксперимент, — сказал Гарри. Все посмотрели на него, и он продолжил: — Я спрошу у профессора Квиррелла что-нибудь, что знает настоящий Дэвид Монро, например, кто ещё учился в Слизерине в 1945-м, или что-то вроде этого. Я рассчитываю сделать это, не привлекая внимания. Доказательство не будет безусловным, потому что он мог подготовиться к своей роли, но всё-таки это будет свидетельство. И ещё, мистер Хмури, даже если профессор Квиррелл не настоящий Монро, я не уверен, что избавиться от него — хорошая идея. Он дважды спасал мне жизнь...

— Что?! — спросил Хмури. — Когда? Как?

— В первый раз — когда сбил с ног уйму ведьм, которые притягивали меня к земле, во второй — когда сообразил, что дементор высасывает из меня силы через мою палочку. И если это не профессор Квиррелл изначально затеял всю эту историю с Драко Малфоем, то получается, что он спас ему жизнь, и всё было бы гораздо хуже, если бы он этого не сделал. Если профессор Защиты сам не затеял всё это, то он не тот, от кого стоит просто так избавляться.

Профессор МакГонагалл решительно кивнула.

* * *

Гипотеза: Северус Снейп

(8 апреля 1992 года, 21:03)

Гарри и профессор МакГонагалл снова стояли на лестнице, которая медленно вращалась, но не опускалась. Точнее будет сказать, что один из Гарри стоял на лестнице — трое остальных Гарри остались в кабинете директора.

— Могу я задать вам конфиденциальный вопрос? — спросил Гарри, когда счёл, что они достаточно далеко, чтобы не быть услышанными. — Конфиденциальный, в особенности, от директора?

— Да, — ответила профессор МакГонагалл, подавляя вздох. — Хотя я надеюсь, что вы понимаете, что я не сделаю ничего, что противоречит моим обязательствам по отношению...

— Конечно, — прервал Гарри, — собственно, мне нужно спросить вас именно об этом. Перед лицом Визенгамота, когда Люциус Малфой сказал, что Гермиона не входит в Дом Поттеров и что он не возьмёт денег, вы подсказали Гермионе, как принести присягу. Я хочу знать, на случай, если произойдёт схожая ситуация, какие обязательства для вас важнее — перед ученицей Хогвартса Гермионой Грейнджер или перед главой Ордена Феникса Альбусом Дамблдором.

Профессор МакГонагалл выглядела так, как будто кто-то пару минут назад ударил её по лицу чугунной сковородой, а сейчас ей сказали, что её ударят ещё раз, и она не должна уклоняться.

Гарри и сам слегка вздрогнул. Как-то всё-таки нужно научиться формулировать предложения так, чтобы они не шокировали людей так сильно.

Стены вращались вокруг них, за ними, и вот, каким-то образом, они оказались внизу.

— О, мистер Поттер... — опять вздохнула профессор МакГонагалл, — мне бы хотелось, чтобы вы не задавали мне подобных вопросов... О, Гарри, я совсем не думала в тот момент. Я просто увидела возможность помочь мисс Грейнджер, и... в конце концов, меня распределили в Гриффиндор.

— У вас есть возможность подумать сейчас, — сказал Гарри. Получалось совсем нехорошо, но ему в любом случае нужно было сказать это, потому что... — Я не прошу, чтобы вы были верны именно мне. Просто, если вы действительно знаете, если вы правда уверены, как поступите в ситуации, когда снова на одной чаше весов окажется жизнь невинного ученика Хогвартса, а на другой — Орден Феникса...

Но профессор МакГонагалл покачала головой.

— Я совершенно не уверена, — прошептала профессор трансфигурации. — Я не знаю, поступила ли правильно даже в этом случае. Простите. Я не могу принимать такие ужасные решения!

— Но вы же сделаете хоть что-то, если это случится снова, — сказал Гарри. — Отказ от решения — это тоже выбор. Вы не можете просто представить, что вам нужно немедленно принять решение?

— Нет, — сказала профессор МакГонагалл, её голос звучал увереннее, и Гарри понял, что нечаянно подсказал лазейку. Следующие слова профессора подтвердили его опасения. — Если речь идёт о таком ужасном выборе, мистер Поттер — я думаю, что мне не стоит делать его до того момента, как мне придётся его сделать.

Гарри глубоко вздохнул. Он подозревал, что не имеет права ожидать от профессора МакГонагалл, что она скажет что-то иное. При моральной дилемме, когда вы теряете что-то в любом случае, вам в любом случае тяжело выбирать, и, отказавшись решать заранее, вы можете временно избавить себя от маленькой ментальной боли. Ценой того, что вы не сможете ничего спланировать заранее, ценой того, что вы уже смещаетесь в сторону бездействия или колебаний до тех пор, пока не будет слишком поздно... но было бы глупо ожидать, что ведьма может всё это знать.

— Хорошо, — сказал Гарри.

Хотя это было совершенно не хорошо. Дамблдор мог захотеть, чтобы Гарри избавился от своего долга, и профессор Квиррелл тоже мог этого захотеть. А учитель Защиты всё-таки был Дэвидом Монро, ну или мог убедить всех, что он — Дэвид Монро, тогда получалось, что лорд Волдеморт вовсе не истребил Дом Монро. В этом случае кто-нибудь мог заставить Визенгамот аннулировать благородный статус Дома Поттеров (который был им награждён за отмщение за Древнейший Дом Монро).

В таком случае присяга Гермионы Благородному Дому потеряет законную силу.

А может быть и нет. Гарри не знал ничего о законах на данный случай, в частности, он не знал, вернёт ли Дом Поттеров деньги, если кому-то удастся отправить Гермиону в Азкабан. Говоря юридическим языком, если вы что-то потеряли, это не означает, что вам должны вернуть заплаченную стоимость. Гарри не был уверен и не рискнул бы посоветоваться с магическим адвокатом...

...Как было бы хорошо иметь в запасе хотя бы одного взрослого, на счёт которого можно было бы быть уверенным, что он примет сторону Гермионы, а не Дамблдора, если вдруг возникнет проблема вроде этой.

Ступеньки перестали вращаться, и перед ними оказались спины каменных горгулий, которые с грохотом посторонились, открывая дорогу в коридор.

Гарри шагнул вперёд...

...и на его плечо опустилась рука.

— Мистер Поттер, — тихо спросила профессор МакГонагалл, — почему вы просили меня приглядывать за профессором Снейпом?

Гарри снова обернулся.

— Вы когда-то попросили меня приглядывать, не изменится ли он, — настойчиво продолжила профессор МакГонагалл. — Почему вы сказали мне это, мистер Поттер?

Гарри потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, почему он когда-то это сказал. Гарри и Невилл спасли Лесата Лестрейнджа от хулиганов, а потом Гарри столкнулся с Северусом в коридоре и, если верить словам профессора Зельеварения, «чуть не погиб»...

— Я узнал кое-что, что меня обеспокоило, — сказал Гарри, помедлив. — От кое-кого, кто заставил меня пообещать держать это в тайне.

Северус взял с Гарри клятву, что их разговор не будет передан никому, и Гарри был связан этим.

— Мистер Поттер, — начала профессор МакГонагалл, но потом выдохнула, и суровое выражение исчезло с ее лица так же быстро, как возникло. — Не важно. Если не можете сказать, значит, не можете.

— А почему вы спрашиваете?

Профессор Макгонагалл, казалось, колебалась...

— Хорошо, давайте конкретизируем, — сказал Гарри. После того, как профессор Квиррелл проделал это с ним несколько раз, Гарри и сам научился этому трюку. — Какие изменения вы уже заметили в профессоре Снейпе, что вы пытаетесь решить, говорить ли мне о них?

— Гарри, — начала профессор МакГонагалл и закрыла рот.

— Очевидно, что я знаю нечто, что вы не знаете, — дружелюбно сказал Гарри. — Видите, вот почему мы не можем постоянно откладывать решение наших ужасных моральных дилемм.

Профессор МакГонагалл закрыла глаза, сделала глубокий вдох, потёрла переносицу.

— Ладно, — сказала она. — Это едва заметно... но меня оно беспокоит. Я попытаюсь объяснить... Мистер Поттер, много ли вы прочли книг, которые не предназначены для детей?

— Я прочёл их все.

— Да, кто бы сомневался. Ну... я сама не совсем это понимаю, но всё время, которое Северус работает в этой школе и разгуливает в своей ужасной чудовищной мантии, постоянно находится некоторый тип девушек, которые смотрят на него обожающим взглядом...

— Вы считаете, что в этом есть что-то плохое? — спросил Гарри. — Я хочу сказать, если я что-то вообще понял из этих книг, так это то, что не следует осуждать предпочтения других людей.

Профессор МакГонагалл посмотрела на Гарри крайне странно.

— Я имею в виду, — продолжил Гарри, — что, когда я немного подрасту, то, судя по тому, что я читал, есть примерно 10% шанс на то, чт о я посчитаю профессора Снейпа привлекательным, и важно, чтобы я просто принял это, чтобы я ни...

— В любом случае, мистер Поттер, Северус всегда был абсолютно безразличен к взглядам этих девочек. Но теперь, — профессор МакГонагалл что-то сообразила и поспешно добавила, подняв руку в упреждающем жесте: — Не поймите меня неправильно, профессор Снейп совершенно точно ни разу не воспользовался таким отношением с их стороны! Это совершенно исключено! Насколько я знаю, он ни одной даже не улыбнулся. Он говорил девочкам перестать пялиться на него. А если они продолжают на него глазеть, он смотрит в другую сторону. Я сама это видела.

Date: 2015-09-05; view: 295; Нарушение авторских прав