Тексты 3.2

Текст 3.2.1.

Дубровский Д.И. Проблема сознания: опыт обзора основных вопросов и теоретических трудностей (2007)

1. Некоторые общие соображения

О "проблеме сознания" сейчас часто говорят не только философы и психологи, но и многие представители гуманитарного, естественнонаучного, технического знания и даже публицисты и политические деятели. Несмотря на чрезвычайное разнообразие в истолковании того, что именуют "проблемой сознания", у нас все же сохраняется интуитивное убеждение в некоторой внутренней связности всего многообразия этой проблемы. Назрела потребность хотя бы в первом приближении упорядочить, по крайней мере, хотя бы связно перечислить и кратко описать основные вопросы и аспекты проблемы сознания, которая, без преувеличения, составляет ядро проблемы человека.

Множество трактовок проблемы сознания обусловлено не только различием мировоззренческих и методологических подходов, выбором разных аспектов и целей исследования, индивидуальными и групповыми предпочтениями, но, прежде всего, недостаточной определенностью самого понятия сознания.

Содержание этого понятия многомерно, не поддается линейному упорядочению. Оно охватывает не только индивидуальное сознание, но и разные формы общественного сознания (групповое, массовое, институциональное и т.д.); будучи системообразующей философской категорией и определяя многочисленные устоявшиеся темы и направления исследований, оно вместе с тем занимает центральное место в психологии и психиатрии, широко упот-ребляется в социологии, в гуманитарных науках, в естественнонаучных дис-циплинах.

Конечно, философское понятие сознания существенно отличается от по-нятий о сознании в конкретных научных исследованиях, в различных науках оно тоже трактуется своеобразно. Более того, в одной и той же науке, например, в психологии, представители разных школ и направлений используют его далеко неоднозначно. Несмотря на это, все указанные понятия о сознании сохраняют некоторые общие черты, которые могут быть выделены (ниже я буду говорить об этом подробно).

Соответственно, подлежат описанию и различные аспекты и толкования проблемы сознания, но в них также возможно вычленить то инвариантное содержание, которое выражает общие черты этой проблемы. Во всяком случае, стремление к единству - продуктивно, ибо разобщенность ее аспектов, планов, отдельных тем, в которых специализируются (а иногда и замыкаются) философы и ученые, негативно влияет на ход исследования, обедняет их результаты. Ведь эти исследования, проводимые в философии и многих науках, сохраняют ту или иную степень взаимообусловленности, могут сущест-венно содействовать друг другу.

Научные исследовании феномена сознания остро ставят вопрос о меж-дисциплинарном подходе, о выработке общепонятного языка описания и объяснения, о соотношении различных методов (что хорошо видно на при-мере развития когнитивных наук, стремящихся объединить в едином концептуальном плане понятия и методы психологии, нейрофизиологии, лингвистики, информатики, компьютерных наук).

Осмысление единства проблемы сознания весьма полезно в том отношении, что способствует решению таких стратегически важных задач как 1) усиление влияния философии на конкретно-научные исследования феномена сознания, повышение их теоретического и методологического уровня, созда-ние крупных интегративных узлов, концептуально объединяющих усилия разных наук, в том числе естественнонаучного и гуманитарного профиля; 2) усиление влияния результатов конкретно-научных исследований феномена сознания на дальнейшую разработку философии сознания, на развитие эпи-стемологии и методологии науки.

Надо подчеркнуть, что в условиях информационного общества и ускоре-ния процессов глобализации проблема сознания приобретает судьбоносное значение для земной цивилизации. Она уже давно утратила свой чисто академический характер, стала предметом первостепенного практического интереса для государств, для могущественных финансово-экономических и политических структур, в руках которых находятся средства массовых коммуникаций и другие главные механизмы воздействия на сознание индивидуума. Зачастую этот интерес ограничивается эффективной манипуляцией индивидуальным и массовым сознанием в политических и экономических целях, носит ярко выраженную эгоистическую направленность (со стороны различных групп влияния, партий, государств, транснациональных корпораций, отдельных личностей, обладающих огромными капиталами или властью). Соответственно, энергично стимулируются прикладные исследования для решения задач такого рода, изобретаются способы все более искусной спекуляции на слабостях и низменных свойствах человеческой натуры.

К сожалению, мы не видим пока общественных и государственных цен-тров, заинтересованных в организации полномасштабной, гуманистически ориентированной разработки проблемы сознания ввиду ее жизненной значи-мости для развития человеческого общества, более того, для сохранения земной цивилизации. Традиционные формы организации исследований в этой области устарели, мало продуктивны, не способны обеспечить нужный кумулятивный эффект. Все это нам ясно демонстрирует нынешнее состояние разработки проблемы сознания.

Тем не менее, сейчас разными аспектами и вопросами данной проблемы занимается множество исследователей. По различным причинам они не имеют возможности обозревать многоплановую и многоярусную панораму проблемы сознания, прежде всего те ее области, которые далеки от их специализации. Поэтому мне кажется оправданной попытка представить хотя бы приблизительный эскиз такой панорамы. Это полезно и в целях противодействия упрощенным трактовкам понятия сознания, которые бытуют в нашей и зарубежной философской и специальной литературе.

Я попытаюсь выделить и в какой-то мере упорядочить всем известные во-просы, аспекты, темы, планы исследования проблемы сознания, обращая главное внимание на их связи, на теоретические трудности и актуальные задачи, на некоторые существенные недостатки и упрощения в понимании явлений сознания. Рамки статьи и ее задачи не дают возможности и не обязывают приводить обширную библиографию по данной тематике, поэтому я буду упоминать лишь те работы, ссылки на которые необходимы в соответствующем контексте.

2.Классические философские подходы

Эти подходы к проблеме сознания развивались в плане четырех основных направлений: объективного идеализма, дуализма, субъективного идеализма и материализма. Постулаты, определяющие каждое из указанных направлений, образуют основные метафизические координаты понимания и объяснения сознания. И хотя эти постулаты представляют для философа, как будто, общие места, они заслуживают внимания. Несмотря на возможность их различной интерпретации и превратного истолкования, они явно или неявно выражают существенные черты сознания, непременно используются в разработках тех или иных аспектов интересующей нас проблемы. Поэтому придется кратко остановится на каждом из них.

2.1. Объективный идеализм. Сознание есть вечная и всеобъемлющая духовная субстанция, представляет собой действительную и возможную реальность, создает всё мыслимое разнообразие; предметный мир есть порождение мира идей, духовных монад, есть инобытие Духа, и наше человеческое сознание - не более чем одно из проявлений этой духовной субстанции (позиция, наиболее полно выраженная Гегелем). Если вы принимаете эту позицию, то у вас есть хорошее основание для логических построений и объяснительных процедур, ибо сразу же устраняется противоположность между сознанием и внешним (предметным, физическим) миром, поскольку он произведен сознанием, есть его инобытие. В сущности, получается, что ваши личные концептуальные построения и объяснения сознания выступают разгадкой Логики и закономерностей самой духовной субстанции, открывшей это вашему сознанию непосредственно или через другого избранного человека (скажем, такого великого философа, как Гегель, индивидуальный дух которого постигает Абсолютный Дух или, вернее, Абсолютный Дух снисходит, чтобы открыть истину своему избраннику). Абсолютный Дух, как известно, весьма напоминает Бога с его качествами вечности, вездесущности, всеведения и всемогущества, а философ типа Гегеля - пророка, получающего откровение, ибо его устами глаголет Истина Абсолютного Духа. Правда, указанный постулат приводит к многочисленным противоречиям при попытках вывести из него объяснения целого ряда эмпирических характеристик индивидуального сознания, его происхождения и развития (но это - особая тема, требующая отдельного рассмотрения).

Метафизический постулат, лежащий в основе концепции объективного идеализма, носит мировоззренческий характер и не поддается четкому логическому опровержению (хотя против него и могут быть выдвинуты многочисленные эмпирические и теоретические аргументы). Опирающееся на него миропостроение привлекательно для огромного числа людей, поскольку оно имеет монистический характер, помогает преодолевать вопиющую неопределенность смысложизненных ситуаций, чувство собственного ничтожества, неустроенности и "заброшенности" в мире, страх смерти (в надежде на бессмертие души), "легкое" приобщение к Абсолюту.

Вместе с тем указанный постулат выражает в синтетическом и гипостазированном виде ряд существенных и во многом загадочных черт нашей субъективной реальности, особенно процессов мышления: способность восходить к идеям высокой степени общности и абстракции, оперировать ими как бы независимо от эмпирической реальности (в логике, математике, философии); активность сознания, неограниченные "действия" мысли в форме мечты и воображения (вопреки текущей действительности), феномены целеполагания, свободы воли, силы воли и нравственного самопринуждения. Эти вопросы продолжают оставаться крайне актуальными в современных разработках проблемы сознания.

2.2. Дуализм. Существуют две субстанции: духовная и материальная. Несмотря на их абсолютную противоположность, они, оказывается, способны воздействовать друг на друга. Поскольку это логически невыводимо из основного положения дуализма, мы имеем тут еще один постулат, используемый зачастую неявно. Но без него концепция дуализма вообще теряет смысл. С ним же она получается теоретически неэкономной и двусмыслен-ной в самом своем основании, что влечет противоречия, неопределенности, концептуальные нестыковки при рассмотрении различных аспектов пробле-мы сознания. Это показано еще Кантом, а в прошлом веке Гуссерлем и Виттгенштейном, для которых критика Декарта была существенным пунктом развития собственных концепций; после них же - деятелями так называемой "антикартезианской революции", начиная с Г. Райла и затем многими представителями аналитической философии. Однако эта "революция", выдвигая рациональные критические аргументы против дуализма (с позиций логического бихевиоризма, физикализма и неопрагматизма) вместе с тем перечеркивает феноменологический аспект учения Декарта и все то ценное в нем, что сохраняет значение для со-временных разработок проблемы сознания.

Постулаты дуализма рассчитаны на преодоление фундаментальной труд-ности, возникающей при объяснении связи сознания с организмом, мозгом, деятельностью человека, с материальными процессами. Эта связь эмпириче-ски очевидна. Но как объяснить, например, тот факт, что мысль, которой нельзя приписывать физические свойства, вызывает телесные изменения? Здесь налицо "провал в объяснении" (как выражаются в аналитической философии).

Если же вы принимаете постулаты дуализма, то указанная трудность сразу преодолевается. У вас есть "готовое" и весьма "удобное" объяснительное клише для всех вопросов такого рода. Не случайно, выдающиеся нейрофизиологи ХХ века, изучавшие мозговые механизмы психической деятельности, знаменитые Нобелевские лауреаты Ч. Шеррингтон, Дж. Экклз, Р. Сперри, У. Пенфилд занимали и отстаивали позицию картезианского дуализма (в конце жизни, правда, первооткрыватель функциональной асимметрии мозга Р, Сперри перешел на позицию эмерджентистского материализма, о котором еще будет речь).

Следует отметить тот факт, что в последние десятилетия акции дуализма заметно возросли. Это - во многом реакция на "антикартезианскую рево-люцию" и засилье редукционистских концепций сознания в англо-язычной философии. Характерно, что многие ее представители расширяют понятие дуализма, включают в него не только субстанциальный дуализм (картезианского типа), но и так называемый "концептуальный дуализм", т.е. позицию, признающую необходимость "ментального словаря", принципиальное отли-чие понятий, описывающих феномены сознания от физикалистского языка. Подобная "удвоение" дуализма заведомо несостоятельно (что я пытался по-казать в ходе критического анализа концепции Дж. Сёрла).

Эти разные описания действительно представляют две системы понятий, между которыми нет прямых логических связей. Первая из них опирается на понятия интенциональности, смысла, ценности, цели и т.п., вторая - на понятия массы, энергии, пространственных отношений. В обыденном языке, благодаря его высокой метафоричности и ассоциативности, такого рода "гуманитаристские" и "физикалистские" описания легко сочетаются. В научных же задачах, где требуется использование обоих типов описания в рамках единой концептуальной структуры, вопрос стоит крайне остро. Здесь как раз и возникает "провал в объяснении", главная эпистемологическая трудность при попытках объяснить связь ментального и телесного, сознания и мозга. Это - одна из приоритетных тем дискуссий в современной аналитической философии. Теоретические вопросы, касающиеся преодоления дуализма, с одной стороны, и редукционизма, с другой, сохраняет высокую актуальность в разработках проблемы сознания.

2.3. Субъективный идеализм. Моя субъективная реальность есть единственная реальность. Этот постулат имеет разные интерпретации, использующие в первую очередь свойства чувственных данных; вспомним тезис Дж. Беркли: предметы суть комплексы моих ощущений. Здесь абсолютизируется "герметичность" чувственного опыта как первоисточника знания о внешнем предмете (невозможность непосредственного контакта с "самим предметом", выхода за пределы ощущений к "самому предмету", ибо любая чувственная проверка его свойств будет опять же представлять собой наши ощущения).

Проявления субъективного идеализма характерны для Юма и Фихте в их критике положений о духовной субстанции, для ряда других философов. Однако последовательное проведение постулата субъективного идеализма означает солипсизм, который в логическом отношении самопротиворечив, в практическом же ведет к абсурду. Поэтому чаще всего наблюдается переход с позиций субъективного идеализма на позиции объективного идеализма, обращение к идее Бога как первопричине ментальных состояний индивида (например, у того же Дж. Беркли).

Тем не менее, субъективный идеализм концентрирует внимание на ряде острых и трудных вопросов проблемы сознания. Они касаются ее экзистенциалистских аспектов, уникальности и относительной закрытости субъективного мира личности, особенностей познания собственной субъективной реальности ("непосредственно данного"), отчетов от первого лица и перехо-да к утверждениям, имеющим интерсубъективный статус, способов познания "другого сознания", подлинных переживаний, намерений мыслей другого человека. Сюда же относится злободневный вопрос о "квалиа", который ши-роко обсуждается в современной аналитической философии, имеет давнюю традицию, связанную с истолкованиями природы первичных и вторичных качеств. Возникающие здесь эпистемологические трудности, несмотря на многочисленные концептуальные попытки их преодоления, до сих пор оста-ются в силе. Это же допустимо утверждать и о современных концептуальных подходах к теме "другого сознания".

2.4. Материализм. Мир материален, материя есть единственная вечная и всеобъемлющая объективная реальность. Сознание же - свойство высокоорганизованной материи.

Исходный постулат материализма также носит метафизический характер. Он противополагается постулату объективного идеализма. Но здесь сущест-вует некоторая неопределенность (присущая, кстати, и постулатам дуализ-ма). Она связана с тем, что согласно объективному идеализму сознание (дух) тоже определяется как всеобъемлющая объективная реальность. Требуется различение, без которого как раз и возникает неопределенность. Это различение во многом интуитивно, опирается на обыденное знание (как в извест-ном примере: одно дело, серебряный талер в руках, другое - только в ваших мыслях). "Материальное" связывается с вещественным, физическим, пространственным (внешним предметом, лучом света, звуком и т.п.), а "Духовное" - с бестелесным, невесомым "содержанием", подобным нашей мысли, но только отделенной от людей и возведенной в Абсолют. Согласитесь, что трудно придумать, представить какое-либо основание для указанного различения, не ссылаясь на подобные хорошо знакомые нам реалии. Получается, что различение между "Абсолютным Духом" и "Абсолютной Материей" так или иначе коренится в нашем обыденном опыте.

Указанная неопределенность в постулате материализма весьма сущест-венна. Если учесть, что объективный идеализм способен интерпретировать внешние предметы и все физические явления в качестве "инобытия Духа", то тогда возникает сомнение в альтернативности так называемого основного вопроса философии: "Что первично? Материя или сознание?". Можно, конечно, оставить в стороне эту формулировку Ф. Энгельса, которая почиталась краеугольным камнем в советской философии. Но от этого нам не станет легче.

Материалистов может в какой-то мере утешать то, что подобные и не меньшие неопределенности присущи и постулатам остальных классических философских направлений. Это обстоятельство отражает ограниченность человеческого разума, проблематичность наших философских миропостроений. Отсюда, собственно, и неизбежность метафизических утверждений, представляющих компенсаторный механизм нашего теоретического мышления перед лицом бесконечности.

Указанную неопределенность пытаются снять, добавляя, что материальные объекты существуют вне сознания и независимо от него. Тем самым подчеркивают, что материя представляет собой объективную реальность, отличную от сознания, что последнее не является объективной реальностью и должно полагаться, следовательно, в качестве субъективной реальности. Такой оборот мысли дает определенные основания для противостояния объективному идеализму, для материалистического осмысления сознания. Однако объяснение сознания остается самой трудной теоретической задачей для материалистической философии. Сознание определяется как продукт развития материи, что весьма логично, находит научные подтверждения. Но как оно связано с материей, если оно не может быть названо объективной реальностью? Здесь стоит дилемма: 1) либо сознание все же определяется как материальный процесс, и тогда оно утрачивает свою специфику, качество субъективной реальности; 2) либо оно сохраняет это качество, и тогда его трудно соединить с материальными процессами.

Как известно, ясную и последовательную позицию в истории философии занимали те, кто шел по первому пути, особенно представители так называемого вульгарного материализма ("мозг выделяет мысль, как печень желчь"). Примерно со средины прошлого века подобная линия проводилась в англоязычной философии под флагом физикалистского редукционизма ("теория тождества ментального и физического", "элиминативный материализм" и др.).

Второй путь всегда был чреват противоречиями и парадоксами (сознание как "нематериальное свойство материального"). Те философы, которые шли по этому пути, стремились в большинстве своем вынести за скобки традиционные метафизические постулаты и ограничиться метанаучными посылками (например, подменяли категорию материи понятием "физического", что неприемлемо, ибо понятие объективной реальности заведомо шире понятия физического). Это типично для разработки проблемы сознания в рамках аналитической философии. Отсюда некорректные отрицания материализма теми, кто критически относится к радикальному физикализму (Ст. Прист, Дж. Сёрл и др.)

Особо следует отметить концепцию эмерджентистского материализма, наиболее обстоятельно развитую Дж. Марголисом, который мыслил так же в русле аналитической традиции, но стремился к объяснению проблемы созна-ния с учетом классических метафизических посылок. С этой позиции сознание рассматривается как эмерджентное свойство высокоорганизованных материальных процессов. Она получила поддержку и развитие со стороны ряда крупных философов и естествоиспытателей, которые отвергали как дуалистические, так и редукционистские подходы к проблеме сознания

Я остановился сравнительно подробно на классических подходах к проблеме сознания и их метафизических предпосылках в связи с тем, что сейчас при обсуждении этой проблемы стало модно их принижать и даже третировать. Метафизические предпосылки с порога отвергают многие философы постмодернистской направленности и неопрагматизма; подобная тенденция в последнее время прослеживается и в нашей литературе. Однако все эти "продвинутые" интеллектуалы, к удивлению, не замечают, что в своих отрицаниях метафизических предпосылок и в своих теоретических утверждениях они неявно, а иногда и вполне явно, опираются на "свои собственные" метафизические посылки. Последние неискоренимы; несмотря на все их недостатки, отмеченные выше. Они всегда в той или иной форме и степени присущи теоретическому знанию.

Поэтому классические философские направления сохраняют свое значение. И наиболее приемлемым из них мне представляется именно материалистическая мировоззренческая позиция (приверженцем которой я всегда был и остаюсь). Эта позиция, по моему убеждению, получает наибольшую поддержку со стороны науки (эволюционная теория происхождения психики и сознания, успехи генетики, опыт психологии и медицины и т.д.), исторического опыта, здравого смысла, практической деятельности, личного опыта (моего и хорошо знакомых мне людей). Другими словами, материалистическая позиция, несмотря на уязвимость ее метафизического постулата, имеет лучшие теоретические и эмпирические подтверждения, лучше согласуется с человеческим опытом, более эффективно противостоит химерам разума, субъективистскому своеволию, иррационализму и абсурду в человеческой жизни. Материалистическая философия способна успешно выполнять функции терапии духа, склонного к шизоидным, параноидным и невротическим поползновениям. Мировоззрение материалистического характера обязывает к высокой ответственности, требует мужества духа, сохранения самостоятельности и достоинства личности, так как не существует никакого сверхличного разума и никакой сверхличной воли. Мы предоставлены самим себе и достойны той жизни и того будущего, которые вершим собственными руками. В конечном итоге будущее зависит от нашего сознания, ибо оно совершает выбор, ставит цели, направляет преобразующую деятельность человека. Если мы не сумеем существенно изменить наше сознание, судьба земной цивилизации плачевна.