Глава пятнадцатая. Я начал упражняться в прислушивании к звукам мира и продолжал это в течение двух месяцев

Я начал упражняться в прислушивании к "звукам мира" и продолжал это в течение двух месяцев, как точно указал дон Хуан. Сначала было мучительно слышать и не видеть, но еще более мучительным было не разговаривать с самим собой. К концу двух месяцев я был способен выключать свой внутренний диалог на короткие периоды периоды времени и мог обращать внимание на звуки.

Я прибыл к дому дона Хуана к 9 часам 10 ноября 1969 года.

- Мы начнем поездку прямо сейчас, - сказал он, как только я подъехал к его дому.

Я отдохнул в течение часа, а затем мы поехали к низким склонам гор на востоке. Мы оставили мою машину на попечение одного из его друзей, который жил в этом месте, а сами пошли пешком в горы. Дон Хуан положил сухое печенье и сладкие булочки в рюкзак для меня. Провизии было достаточно на день или на два. Я спросил дона Хуана, не взять ли нам больше, но он отрицательно потряс головой.

Мы шли пешком все утро. Был довольно теплый день. Я нес одну флягу с водой, из которой большей частью пил я сам. Дон Хуан пил только дважды. Когда вода кончилась, он заверил меня, что было бы очень хорошо напиться из потока, который мы найдем на нашем пути. Он рассмеялся на мое нежелание. Через короткое время моя жажда вынудила меня побороть мои страхи.

Рано после полудня мы остановились в небольшой долине у подножья каких-то сочных зеленых холмов. Позади холмов, на востоке, на облачном небе вырисовывались высокие горы.

- Ты можешь думать, что ты можешь написать о том, что мы говорим, или о том, что ты воспринимаешь, но ты ничего не можешь написать о том, где мы находимся, - сказал он.

Мы остановились на время, и затем он вынул узелок из-под своей рубашки. Он развязал его и показал мне свою трубку. Он наполнил ее чашечку курительной смесью, зажег спичку и поджег небольшую сухую ветку, положил горящую веточку внутрь чашки и велел мне курить. Не имея кусочка угля внутри чашки, было трудно разжечь трубку; мы должны были держать горящие ветки до тех пор, пока смесь не разгорелась.

Когда я кончил курить, он сказал, что мы были здесь для того, чтобы я мог разыскать тот вид дичи, на которую я предполагал охотиться. Он заботливо повторил мне три или четыре раза, что наиболее важным аспектом моей попытки было найти какие-нибудь ямы. Он подчеркнул слово "ямы" и сказал, что внутри их маг мог найти все виды сообщений и указаний. Я хотел спросить, какого рода ямы это были; дон Хуан, казалось, отгадал мой вопрос и сказал, что их было невозможно описать и что они были в области "виденья". Он повторил несколько раз, что я должен сосредоточить все свое внимание на слушаньи звуков и сделать все возможное, чтобы найти дыры между звуками. Он сказал, что он собирался играть на своем ловителе духов четыре раза. Я должен был использовать эти жуткие зовы в качестве проводников к олли, который приветствовал меня; этот олли тогда даст мне сообщение, которое я искал. Дон Хуан велел мне находиться в полной бдительности, так как он не знал, каким образом олли проявит себя по отношению ко мне.

Я внимательно прислушивался. Я сидел спиной к каменистой стороне холма. Я испытывал умеренное онемение. Дон Хуан предупредил меня не закрывать глаза. Я начал слушать и мог различить посвистывание птиц, шелест листьев от ветра, жужжание насекомых. Когда я поместил все свое внимание в эти звуки, я мог действительно разобрать четыре разных типа посвистывания птиц. Я мог различить медленные или быстрые скорости ветра; я мог также слышать различный шелест трех типов листьев. Жужжание насекомых было поразительным. Их было так много, что я не мог сосчитать их или правильно разделить их.

Я был погружен в необычный мир звуков, которого никогда не было в моей жизни. Я начал скользить вправо. Дон Хуан сделал движение, чтобы остановить меня, но я сам уже сдержал себя. Я выпрямился и сел прямо снова. Дон Хуан передвинул мое тело, пока не подпер меня в щели каменной стены. Он расчистил мелкие камни из-под моих ног и уложил затылок моей головы на камень.

Он повелительно сказал мне, чтобы я смотрел на горы к юго-востоку. Я сосредоточил мой пристальный взгляд вдаль, но он исправил меня и сказал, что я не должен смотреть пристально, но разглядывать холмы передо мной и растите- льность на них. Он повторил снова и снова, что я должен сосредоточить все свое внимание на слушаньи.

Звуки начали проступать снова. Их не было настолько много, чтобы я хотел слушать их; скорее, они каким-то способом заставляли меня концентрироваться на них. Ветер шелестел листьями. Ветер прошел вверху над деревьями и затем втянулся в долину, где мы были. Опускаясь, он коснулся сначала листьев на верхушках деревьев - они издали особый звук, который, как я представил, был низким, дребезжащим, сочным звуком. Затем ветер толкнул кусты, и их листья зазвучали подобно множеству мелких предметов; это был почти мелодичный звук, очень поглощающий и весьма требовательный; он, казалось, мог заглушить все остальное. Я нашел его неприятным. Я почувствовал себя в затруднении, потому что мне пришло на ум, что я был подобен шуршанию кустов, раздражающему и требующему. Звук был так близок ко мне, что я испытывал неловкость. Затем я услышал, что ветер прошелся по земле. Это не был больше шелестящий звук, но больше посвистывание, почти низкое или однообразное жужжание. Прислушиваясь к звукам ветра, я понял, что все три из них случились сразу. Я был удивлен тем, что я был способен отличить их один от другого, когда я снова начал сознавать посвистывание птиц и жужжание насекомых. В один момент были только звуки ветра, а в следующий момент гигантский поток других звуков сразу возник в сфере моего сознания. Логически, все существовавшие звуки должны были постоянно издаваться в течение времени, когда я слышал только ветер.

Я не мог сосчитать всех посвитываний птиц или жужжаний насекомых, однако, я был убежден, что я слышал каждый отдельный звук, когда он производился. Все вместе они создавали очень необычный порядок. Я не мог назвать это иначе, чем "порядок". Это был порядок звуков, которые имели строй; то есть каждый звук происходил в последовательности.

Затем я услышал исключительно долгий вой. Он заставил меня задрожать. Все другие звуки в мгновение прекратились, и долина была мертвой, пока отражение воя не достигло другой стороны долины; затем шумы возникли опять. Я сразу же поймал их строй. Через момент напряженного слушания я подумал, что я понял рекомендацию дона Хуана наблюдать за дырами между звуками. Строй шумов имел интервалы между звуками! Например, особые посвистывания птиц были рассчитаны по времени и имели паузы между собой, и то же имели все другие звуки, которые я воспринимал. Шелест листьев был подобен вязкому клею, что составляло их однородное жужжание. Дело было в том, что синхронность каждого звука была целой в общем строе звуков. Таким образом, интервалы или паузы между звуками, если я обращал внимание на них, были дырами в структуре. Я снова услышал пронзительный вой ловителя духов дона Хуана. Он не потряс меня, но звуки снова прекратились в мгновение, и я воспринял такой перерыв, как дыру, очень большую дыру. В этот самый момент я переместил свое внимание от слушанья к смотрению. Я смотрел на скопление низких холмов с пышной зеленой растительностью. Силуэты холмов были расположены таким образом, что с места, откуда я смотрел, на склоне одного из холмов, казалось, была видна дыра.

Это было место между двумя холмами, и благодаря этому я мог видеть низкие, черные, с серым оттенком горы вдали. В этот момент я не знал, что это было. Было так, как будто дыра, которую я видел, была "дырой" в звуке. Затем шумы начались снова, но визуальное изображение огромной дыры оставалось. Короткое время спустя я стал еще более остро осознавать строй звуков и их порядок и распределение их пауз. Мой ум был способен различать и выделять огромное количество отдельных звуков. Я мог действительно следить за всеми звуками, поэтому каждая пауза между звуками была определенной дырой. В определенный момент паузы скристалли- зовались в моем уме и образовали твердую решетку, структуру. Я не видел и не слышал их. Я чувствовал структуру какой-то неизвестной частью себя.

Дон Хуан заиграл на своей бечевке еще раз; звуки прекратились, как и прежде, создав огромную дыру в звуковой структуре. Однако, на этот раз эта большая пауза гармонировала с дырой в холмах, которую я видел; они наложились друг на друга. Эффект восприятия двух дыр длился такое долгое время, что я мог видеть и слышать их контуры, так как они соответствовали друг другу. Затем снова начались другие звуки, и структура пауз их стала отчетливым, почти видимым ощущением. Я стал видеть звуки, так как они создавали строй, и затем весь этот строй стал накладываться на окружающее тем же самым путем, каким я воспринимал наложение двух больших дыр. Я не смотрел и не слушал, как я привык это делать. Я делал что-то, что было совершенно отличным, - я составлял свойства обоих. По какой-то причине мое внимание было сосредоточено на большой дыре в холмах. Я чувствовал, что я слышал ее, и в то же самое время я видел ее. В ней было что-то соблазняющее. Она всецело поглотила мое поле восприятия, и каждый отдельный звуковой строй, который совпадал с особенностями окружения, зависел от этой дыры.

Я еще раз услышал жуткий вой ловителя духов дона Хуана; все звуки прекратились; две большие дыры, казалось, светились, и тогда я снова увидел вспаханное поле; там стоял олли, как я видел его прежде. Вид всей сцены стал очень ясным. Я мог видеть его прямо, как будто он был в пятидесяти ярдах. Я не мог видеть его лицо - шляпа скрывала его. Затем он начал приближаться ко мне, медленно поднимая на ходу свою голову; я мог почти видеть его лицо, и это ужаснуло меня. Я знал, что я должен был остановить его без промедления. Необычайная волна прошла по моему телу; я чувствовал истечение "силы". Я хотел отвести глаза в сторону, чтобы остановить зрелище, но я не мог сделать этого. В этот критический момент мне в голову пришла мысль. Я знал то, что имел в виду дон Хуан, когда говорил о частицах "пути с сердцем", которые были щитами. Было что-то, что я хотел следать в своей жизни, что-то очень поглощающее и интригующее, что-то, что наполняло меня огромным спокойствием и удовольствием. Я знал, что олли не мог победить меня. Я повернул голову безо всякого беспокойства, прежде чем я мог увидеть все его лицо.

Я начал слушать все другие звуки; они внезапно стали очень громкими и настойчивыми, как будто они действительно сердились на меня. Они потеряли свой строй и оказались аморфным конгломератом резких, болезненных криков. Мои уши начали гудеть под их давлением. Я чувствовал, что моя голова разрывается. Я встал и закрыл уши ладонями.

Дон Хуан помог мне дойти до небольшого ручейка, заставил меня снять одежду и окунул меня в воду. Он заставил меня лечь на почти сухое русло ручья, а затем собрал воду в свою шляпу и плеснул на меня ей.

Давление в моих ушах спало очень быстро, и "купание" отняло только несколько минут. Дон Хуан посмотрел на меня, одобрительно потряс головой и сказал, что я сделал себя "твердым" необыкновенно быстро.

Он одел меня и отвел меня назад к месту, где я сидел. Я чувствовал себя необыкновенно сильным, бодрым и ясным.

Он хотел знать все подробности моего зрелища. Он сказал, что "дыры" в звуках использовались магами, чтобы узнать особые вещи. Олли мага показывает сложные дела через эти дыры в звуках. Он отказался более подробно рассказать о "дырах" и отбросил мои вопросы, сказав, что, т.к. я не имел олли, такая информация будет только вредна мне.

- Все имеет значение для мага, - сказал он. - Звуки имеют дыры в себе, и так же делают все вокруг себя. Делая обычным путем, человек не имеет скорости, чтобы схватить дыры, и поэтому он идет сквозь жизнь без защиты. Черви, птицы, деревья - все они могут говорить нам невообразимые вещи, если только имеешь скорость, чтобы схватить их сообщения. Дымок может дать нам эту схватывающую скорость. Но мы должны быть в хороших отношениях со всем живым в этом мире. В этом причина того, почему мы должны разговаривать с растениями, когда мы соберемся срезать их, и извиняться, причиняя им вред; то же самое мы должны делать по отношению к животным, которых мы собираемся убить. Мы должны брать только то, что достаточно для наших нужд, иначе растения и животные, и черви, которых мы убили, обернутся против нас и будут причиной нашей болезни и несчастья. Воин осознает это и старается успокоить их, тогда, когда он всматривается через дыры, деревья, птицы и черви дают ему верные сообщения.

Но все это теперь неважно. Важно то, что ты видел олли. Вот твоя дичь! Я говорил тебе, что мы собирались на что-то охотиться. Я думал, что это будет животное. Я рассчитывал, что ты увидишь животное, на которое мы собираемся охотиться. Сам я видел кабана; мой ловитель духов - это кабан.

- Почему мы пришли сюда охотиться?

- Олли показал тебе ловитель духов, который он достал из своей сумки. Тебе нужно приобрести его, если ты собираешься вызывать олли.

- Что такое ловитель духов?

- Это нить. Ею я могу вызывать олли, моего собственного олли, или я могу вызывать духов водных дыр, духов рек, духов гор. Мой - это кабан, и звучит подобно кабану. Я использовал его дважды для тебя, чтобы вызвать духа водной дыры, чтобы помочь тебе. Дух приходил к тебе, как олли приходил к тебе сегодня. Однако, та не мог видеть его, потому что у тебя нет скорости; однако, в тот день, когда я взял тебя в водный каньон и положил тебя на камень, ты знал, что дух был почти над тобой, и ты в действительности не видел его. Эти духи - помощники. Они твердые, чтобы их держать руками и как бы опасны. Нужна безупречная воля, чтобы держать их в безвыходном положении.

- На что они похожи?

Они различны для каждого человека и также олли. Для тебя олли, очевидно, выглядит подобно человеку, которого ты прежде знал, или подобно человеку, которого ты всегда стараешься узнать; это склонность твоей натуры. Ты склонен к тайнам и секретам. Я не похож на тебя, потому что олли для меня - это что-то очень ясное.

Духи водных дыр - владельцы особых мест. Тот, которого я вызывал, чтобы помочь тебе, известен мне самому. Он помогал мне много раз. Он обитает в этом каньоне. В тот раз, когда я вызывал его, чтобы помочь тебе, ты не был сильным, и дух принял тебя сурово. Это не было его намерение - у них нет этого - но ты лежал там очень слабый, слабее, чем я подозревал. Позже дух едва не навлек на тебя твою смерть; в воде оросительного канала ты фосфорецировал. Дух взял тебя удивлением, и ты едва не умер. Раз дух делает это, он всегда возвращается за своей жертвой. Я был уверен, что он вернется за тобой. К несчастью, ты нуждаешься в воде, чтобы стать крепким снова, когда ты используешь дымок; это загоняет тебя в ужасно невыгодное положение. Если ты не используешь воду, то ты, вероятно, умрешь, но если ты используешь меня, то дух возьмет тебя.

- Могу ли я использовать воду в другом месте?

- Это не имеет никакой разницы. Дух водной дыры вблизи моего дома может преследовать тебя где угодно, если ты не имеешь ловителя духов. Вот почему олли показал это тебе. Он сказал тебе, что ты нуждаешься в нем. Он обернул его вокруг своей левой руки и пошел к тебе, указав на водный каньон. Сегодня он снова хотел показать тебе ловитель духов, как и в первый раз, когда ты встретился с ним. И то, что ты прекратил, было благоразумно; олли шел слишком твердо для твоей силы, и прямое столкновение с ним было бы очень вредным для тебя.

- Как я могу достать ловитель духов теперь?

- Очевидно, олли собирается дать тебе его сам.

- Как?

- Я не знаю. Ты должен будешь пойти к нему, он уже сказал тебе, где смотреть его.

- Где?

- Там, наверху, на тех холмах, где ты видел дыру.

- Должен ли я увидеть самого олли?

- Нет. Но он уже приветствует тебя. Дымок открыл тебе путь к нему. Затем, позже, ты встретишься с ним лицом к лицу, но это произойдет только после того, как ты узнаешь его очень хорошо.

Date: 2015-09-05; view: 314; Нарушение авторских прав