За свободу единоверцев!

Во второй половине XIX в. Турция начала «демократические» реформы, что резко ухудшило положение христиан – все подати и повинности перекладывались на них. Сказалось и размещение на Балканах башибузуков с Кавказа. Они грабили христиан, похищали женщин, а управу в турецких судах было найти невозможно. В 1875 г. восстали Босния, Герцоговина, Болгария. В поддержку выступили Сербия и Черногория. Но были разбиты, а в мятежных областях башибузуки учинили чудовищную резню, людей сжигали, распинали, беременным женщинам вспарывали животы. Только теперь европейская пресса зашумела о зверствах тех же самых разбойников, которых героизировала, пока они резали русских. Но когда Александр II предложил коллективное вмешательство, западная дипломатия быстро спустила дело на тормозах. Россия в 1877 г. объявила мобилизацию одна, заключив союз с Румынией. Султанское правительство было испугалось, но понадеялось, что западные державы снова его поддержат. Султан провозгласил «газават». Грянула одиннадцатая (!) русско-турецкая война.

И представляется весьма характерным, что те же самые масонские деятели, которые выступали апологетами «расказачивания», Милютин и Лорис-Меликов, стали и «злыми гениями» русской армии, едва не приведя ее к катастрофе. Силы турок Милютин в докладах царю преуменьшил втрое. А их боеспособность объявил нулевой. Убедил, что война будет легкой прогулкой. По планам, разработанным им же, на главных направлениях сосредотачивались совершенно недостаточные силы. Вдобавок Милютин передал контракт на все довольствие армии еврейскому товариществу «Коган, Грегор, Горвиц и Кº» – и по п.3 контракта Главное командование обязалось за неделю извещать поставщиков о перемещениях частей и соединений [77]! Если назвать это не изменой, то… как же еще назвать?

Между тем османские части были прекрасно обучены и вооружены лучше русских. И в то же самое время, когда Милютин чрезмерно сократил кавалерию, да еще и распылил ее, раздав полки по пехотным дивизиям, турки сформировали многочисленную конницу из башибузуков, прекрасно экипировав ее, вооружив по последнему слову техники магазинными «винчестерами». А в короткий срок усилить русскую кавалерию призывом из запаса было невозможно, для этого нужна особая выучка, выезженные лошади. Но подготовленным резервом стали казаки! По призыву царя они выставили 125 тыс. воинов – составляя всего 2,2 % населения страны, казачестко дало 7,4 % ее вооруженных сил [106]. 29 донских полков и 14 батарей направлялись на Дунай.

Туда же выступили 2 оренбургских и 1 уральский полк. А большая часть кубанских, терских частей и 2 астраханских полка были включены в состав Кавказского корпуса. Было решено повторить план Дибича 1829 г. – блокировать вражеские крепости и прорваться за Балканы. А на Кавказе корпус Лорис-Меликова наносил вспомогательный удар.

Первый подвиг совершили донцы 21-го полка Струкова. Проскакав за сутки 90 верст, они внезапно захватили стратегически важный Барбошский мост через Серет – турки не успели занять или уничтожить его. В июне 1877 г. Рущукский отряд из двух корпусов форсировал Дунай у Галаца и блокировал главную турецкую армию, 100 тыс. бойцов, в «четырехугольнике крепостей» Рущук, Шумла, Варна, Силистрия. Командовал отрядом Августейший атаман Казачьих Войск наследник престола Александр Александрович, будущий Александр III. И отличился в боях его «личный», Атаманский полк, за что был уравнен в правах со старой гвардией – преображенцами, семеновцами, измайловцами. А главные силы переправились через Дунай выше по реке, и на юг был брошен Передовой отряд И.В. Гурко: стрелковая бригада, 6 дружин болгар, 3 драгунских, 5 донских полков, 2 сотни кубанцев, сотня уральцев и 5 батарей. Казаки шли в авангарде. Атаками в пики опрокидывали скопища башибузуков, разгоняли гарнизоны. Заняв древнюю столицу Болгарии Тырново, отряд устремился на Балканы. Совершив по жаре 120-верстный марш, атаковал укрепления врага на Шипкинском перевале. Турки отчаянно оборонялись, но, обойденные с двух сторон по горным тропам, бросили позицию и все пушки. Первой проникла за Балканы казачья полусотня хорунжего Дукмасова.

Но тут-то и сказалась недооценка неприятельских сил. Выявились две «неучтенные» армии. Одна, Османапаши, двинулась из Сербии и Западной Болгарии, заняла Плевну на правом фланге русских, и дальнейшее продвижение стало невозможным. Другая армия атаковала Передовой отряд в лоб. Он был слишком малочисленным, болгарское ополчение было разбито у Эски-Загоры. Пришлось отступить за Балканы. В августе 40 тыс. турок навалились на 4 тыс. защитников Шипки. Этот пункт стал ключевым – падение Шипки позволило бы трем османским армиям соединиться. Но защитники встали насмерть. Среди них были две сотни кубанцев 7-го пластунского батальона. Вместе с солдатами и болгарскими ополченцами отражали штурмы. Но на третьи сутки непрерывных атак положение казалось безнадежным. Турки ворвались на позиции. Кончились патроны, снаряды. Наши бойцы отбивались штыками, прикладами, камнями. И вдруг с тыла показалась странного вида колонна – скакал 23-й донской полк Николая Яковлевича Бакланова, сына кавказского героя. А на крупах лошадей казаки везли батальон 4-й стрелковой бригады. Стрелки и казаки мгновенно бросились в контратаку, выправив положение. Это дало возможность подтянуть свежие части корпуса Радецкого и отстоять Шипку [63].

На Кавказе корпус Лорис-Меликова выступил от Александрополя на Карс. Два отряда оперировали на флангах, прикрывая его. На правом, от Ахалциха, наступал генерал Девель и взял штурмом Ардаган. Здесь отличился представитель высшей аристократии (из Рюриковичей!), связавший свою судьбу с казачеством, – Сергей Александрович Шереметев. Попал на Кавказ поручиком в свите наместника, но стремился к личному участию в боях и в 1861 г. официально был зачислен в Кубанское Войско. Потом командовал Собственным Его Величества Конвоем (кубанским), а в этой войне получил под начало Сводную Кавказскую кавалерийскую дивизию. На левом же фланге отряд Тергукасова из 8 тыс. штыков и сабель наступал от Эривани. Блестящей атакой кубанского 1-го Уманского полка сбил противника с Зорского перевала, занял Баязет. Оставил гарнизон и двинулся дальше.

Лорис-Меликов соединился с Девелем, и, имея 37 тыс. бойцов, осадил Карс. Но действовал вяло, пассивно. Это позволило турецкому командующему Мухтару-паше собрать в Эрзеруме армию в 35 тыс. Ванский паша Фаик также сформировал корпус в 11 тыс. И турки перешли в наступление. Лорис-Меликов выслал им навстречу отряд, его отбили. И командующий… приказал снять осаду и отступать. Эриванский отряд Тергукасова, рейдировавший восточнее главных сил, очутился в тяжелейшем положении. Против него повернула вся армия Мухтара, а в тыл вышел Фаик-паша и подступил к Баязету.

Гарнизон крепости составлял 1330 человек – батальон Ставропольского полка, казаки 1-го Уманского полка и взвод 19-й артиллерийской бригады [201]. А севернее лежала Эриванская губерния, которую охраняли всего 2 роты! И только героическая оборона Баязета связала турок и предотвратила их вторжение в российское Закавказье. Солдаты и казаки отбивали атаку за атакой, в цитадели не было воды, смельчаки жертвовали жизнью, принося ее из источника, находившегося под прицельным обстрелом. Через неделю комендант подполковник Пацевич пал духом и решил сдаваться. Но офицеры его застрелили и выбрали командиром майора Штоквича, постановив стоять до конца. В июльский раскаленный зной раненым выдавали по кружке воды, здоровым по полкружки через день.

Изменить катастрофическую ситуацию сумел Тергукасов. Попав со своим отрядом в окружение, он действовал весьма умело. Мухтар-паша атаковал его под Даяром, но был отбит. Драгуны и терцы 2-го Сунженско-Владикавказского полка погнали турок фланговыми контратаками, враг потерял 2 тыс. человек и отступил. А Тергукасов, пользуясь этим, проскочил между группировками Мухтара и Фаика и вырвался к российской границе, прикрыв Эривань. Узнав о критическом положении Баязета, Тергукасов, едва дав своему отряду передохнуть и пополнив боеприпасы, выступил на выручку.

10 июля части Фаик-паши опрокинули и прогнали. Осада длилась 24 дня, в гарнизоне погибло 317 человек.

Наступая на Закавказье, турки постарались раздуть новое восстание в Чечне и Дагестане. Но разгореться ему не дали, и главную роль в этом сыграли казаки. Подавили быстро и решительно, хотя и с жестокими боями. Достаточно сказать, что за эти сражения, не вошедшие в исторические анналы войны, были удостоены коллективных наград – георгиевских труб, знаков на шапки, 2 кубанских, 4 терских полка и 2-я Терская батарея. Причем 1-й Хоперский полк совершил из Закавказья тяжелейший, но быстрый бросок через Кавказский хребет, обрушившись на мятежников с тыла, откуда не ждали.

Неудачи Лорис-Меликова встревожили кавказского наместника великого князя Михаила Николаевича. И он лично принял командование. Перегруппировал войска, затребовал резервы. В октябре главные силы русских и Мухтара-паши сошлись на Аладжинских высотах. Три дня сражения не принесли успеха ни одной стороне. Но турки не выдержали первыми, стали отводить части. Уловив этот момент, Михаил Николаевич предпринял новую атаку, и врага смяли. Тут-то и поработали казачьи шашки. Турки потеряли 22 тыс. воинов из 40 тыс., 35 орудий из 39. После этого великий князь вернулся к обязанностям наместника, но приставил к бездарному Лорис-Меликову своего начальника штаба Обручева. Часть русских войск осадила Карс, а часть преследовала Мухтар-пашу, сумевшего собрать на хребте Деве-Бойну еще 20 тыс. войск. 5 ноября генерал Гейман демонстрировал атаку на левом фланге, а Тергукасов с 2 пехотными дивизиями, 1 кубанским и 4 терскими казачьими полками нанес удар на правом. Турецкая полевая армия перестала существовать. А 18 ноября отряд генерала Лазарева штурмовал Карс. Вместе с пехотой на стены взошли кубанцы 1-го Ейского полка, терцы 2-го Волгского, 1-го и 2-го Сунженско-Владикавказских полков. Из 25-тысячного гарнизона 3 тыс. погибло, было взято 22 тыс. пленных, 303 орудия.

А на Балканах в конце лета и осенью продолжались неудачи. Три кровопролитных штурма Плевны, где укрепился Осман-паша, обернулись огромными потерями. Выправилось дело лишь в октябре, когда командование было поручено герою Севастополя Тотлебену, решившему брать врага блокадой. Другие турецкие армии пытались помочь Осману, нанести удары русским, пока они связаны у Плевны. Вессель-паша опять штурмовал Шипку, Сулейман-паша из Добруджи решил прорваться в русские тылы. В сражении у Мечки на острие вражеских атак прославилась 21-я донская батарея, косившая неприятеля картечью и гранатами. Турок отразили и сбросили в р. Лом. А блокада Плевны делала свое дело. Войска Османа стали голодать и 10 декабря пошли на прорыв. Теперь уже русские встретили их на подготовленных позициях, побили и загнали назад в город. Армия Османа капитулировала. В сражениях за Плевну отважно дрались и казаки – после ее взятия только из Донского Войска было награждено 44 тыс. человек [63].

Прусский фельдмаршал Мольтке, считавшийся величайшим стратегом своего времени, узнав о падении Плевны, убрал военную карту в сейф, сказав: «До весны». Переход через Балканы зимой он считал невозможным. Но русские гарнизоны на перевалах вымирали от морозов и болезней. И, кстати, это тоже во многом было на совести военного министра – приятели Милютина «Коган, Грегор, Горвиц и Кº» обворовали наших бойцов, не поставив тулупы и полушубки. А если оставить перевалы, отдать их туркам, то весной снова пришлось бы брать их штурмами, еще и похлеще Плевны. И русские войска двинулись в горы четырьмя колоннами, в центре – Скобелева и Святополк-Мирского, на флангах – Гурко и Карцова. Во всех отрядах были казаки – 1, 23, 26, 30-й Донские полки, 19-я донская батарея, Кавказская бригада. Пробивались через снега по пояс, а то и в человеческий рост, карабкались по обледенелым тропкам над ущельями. В отряде Скобелева отличился уже упоминавшийся хорунжий Дукмасов. «Белый генерал» обратил на него внимание в период отступления, когда полусотня Дукмасова ночью, буквально перед носом у турок подобрала на поле боя 450 раненых. И Скобелев взял хорунжего к себе в адъютанты. Под Плевной Дукмасов с его приказами носился в самое пекло. А при переходе Балкан с 20 казаками вскарабкался на отвесную кручу и сбил сотню турок, расстреливавших с вершины нашу пехоту.

Выйдя на равнину, колонны Скобелева и Святополк-Мирского зажали с двух сторон армию Весселя-паши, осаждавшую Шипку, разгромили и вынудили к сдаче. А колонна Гурко взяла Софию и устремилась к Стамбулу. Чтобы защитить столицу, турки перебрасывали войска из Добруджи, собирали резервы. Последняя турецкая армия Сулеймана-паши сосредотачивалась у Филиппополя. Казаки и пехотинцы Гурко атаковали ее, на морозе перейдя по грудь в воде р. Марицу. Разбили, а за отступающими остатками бросился отряд Д.И. Скобелева – отца «Белого генерала». 30-й донской полк Митрофана Грекова с 19-й батареей и драгунами настиг врага у Караджилара и добил, захватив 53 орудия.

А отряд Скобелева-сына двигался параллельно отцу. Вперед он выслал авангард А.П. Струкова из 1-го Донского, драгунского и уланского полков. Они промчались по тылам турок, громя железнодорожные станции, обозы, склады, и ворвались в Адрианополь, в панике брошенный 22-тысячным гарнизоном. Подошедший Скобелев приказал им двигаться дальше, и 24 февраля был занят пригород Стамбула Сан-Стефано. Здесь и продиктовали туркам условия мира.

Но тут же вмешался Запад! Англия прислала военный флот, объявила мобилизацию Австро-Венгрия. Их сторону приняли Франция и даже «союзница» Румыния. Все решала позиция Германии, и Бисмарк прикинулся «другом» России, предложив посредничество. Но на Берлинском конгрессе вдруг переметнулся на сторону ее противников. Оставшись в изоляции, русские вынуждены были пойти на уступки. К России отошли Аджария, Карс, Ардаган. Вернулась и отторгнутая Бессарабия – взамен румынам дали Добруджу. Но от части претензий пришлось отказаться, и границы освобожденных балканских государств были перекроены по усмотрению западных держав. Для казаков же эта война имела еще один, особый результат. Проявленная ими высочайшая мобилизационная способность и чудеса доблести заткнули рты сторонникам «расказачивания» и пресекли дальнейшие потуги в этом направлении.

Date: 2015-09-05; view: 322; Нарушение авторских прав