Глава 53. Они остановились на ночлег в следующем городе и сняли комнату в трактире

Они остановились на ночлег в следующем городе и сняли комнату в трактире. Как только Ракушун закончил писать письмо, они тут отправились к зданию муниципалитета.

Если письмо будет принято, то ответ придёт прямо в трактир, как сказал Ракушун. Йоко всё ещё сомневалась по поводу серьёзности происходящего, не говоря уже об отсутствии каких-либо «царственных» ощущений о своей особе, но и не пыталась остановить Ракушуна в его действиях, старательно выполняя всё, что тот ей говорил.

— Как ты думаешь, сколько времени это займёт?

— Трудно сказать. Я описал наши обстоятельства и попросил об аудиенции с Сайхо, но понятия не имею, как быстро дойдёт до него наше письмо. На данный момент мы имеем дело с тем, в чём у меня нет никакого опыта.

— Может схватить за шиворот какого-нибудь бюрократа и начать его просить и умолять? — Только попробуй, они быстро вышвырнут тебя за шкирку на улицу, — рассмеялся Ракушун.

— А что, если они нас проигнорируют?

— Тогда мы будет продолжать стучать, пока они не услышат. Письмо, которое я отослал, подходит прямо к делу.

— Нам действительно нужно пройти через все эти хлопоты?

— Я другого пути не знаю.

— Всё это такая тягомотина.

— Мы говорим о слишком крупных ставках. Либо их условия, либо никаких.

— Мда.

Обнаружить себя в эпицентре урагана, несомненно, несколько меняло её взгляд на происходящее.

Покинув здание муниципалитета — это было отделение местного графства — вместо трактира, Ракушун направился на площадь.

— Куда ты идёшь?

— Сейчас увидишь. Думаю, тебе это будет весьма интересно.

Муниципальное здание находилось в самом центре города, напротив городской площади. Ракушун пересёк её, в то время как Йоко шла позади, в недоумении почёсывая голову. Он подошёл к входу в белое здание, чьи стены из белого алебастра были украшены богато-украшенной золотом резными барельефами роскошных цветов. Черепица на крыше была покрыта восхитительно-синего цвета эмалью. Название города было Йошо, и на дверях здания висела обрамлённая вывеска «Храм Йошо». Такой храм был во всех городах, в которых им довелось побывать, и являлось везде центральным общественным учреждением.

— Это здесь?

— Да, здесь.

— Здесь написано, что это храм. В честь какого бога? Тентея?

— Поймешь, когда увидишь.

Ракушун ободряюще улыбнулся. Они зашли внутрь, где на воротах стояла пара стражников. — Только посмотреть, — сказал им Ракушун. Они предъявили по просьбе охранников удостоверительные документы.

За воротами шёл узкий садик, а за ним, ближе к самому центру храма, большое здание. Ручная отделка на дверях была удивительно тонкой работы, а за ними шёл, уходящий вглубь здания, холл в форме ротонды, фасад которого украшало большое, квадратное окно. Через него виднелся внутренний двор.

Некое подобие алтаря полностью обрамляло окно и на него были возложены цветы, свечи и подношения. У алтаря горячо молились четверо или пятеро мужчин и женщин, прямо по направлению к окну.

Должно быть, они молились на то, что находилось в середине алтаря, но там ничего не было, кроме окна. Может быть, мольба относилась к тому, что можно было разглядеть в окне? Через него был виден внутренний двор, а во дворе одно-единственное дерево.

— Это же…

Ракушун почтительно встал перед алтарём, молитвенно сложив руки, затем, взял Йоко за руку. Справа и слева от алтаря, в стене, в которой он был расположен, проходили два широких коридора, ведших далее, вглубь двора. Из коридора она могла разглядеть площадку, выложенную белым камнем. Но от того, что она увидела посреди двора, у неё просто захватило дух.

Там стояло белое дерево. Во время её странствий в горах, ей частенько приходилось искать убежище под такими деревьями, но это было намного больше тех. По высоте оно не очень отличалось от прежних, но диаметр его ветвей достигал двадцати метров. Верхушка возвышалась приблизительно на два метра, а нижние ветви касались самой земли. На белых ветвях не росло ни цветов, ни листьев. То тут, то там на них были повязаны ленточки, подле которых зрели плоды. На деревьях в горах росли куда более мелкие плоды — эти можно было обхватить лишь обеими руками.

— Ракушун, это же…

— Рибоку.

— Рибоку? На котором растёт ранка?

— Верно. В каждом из этих жёлтых плодов ребёнок.

— Ух ты…

Йоко разглядывала дерево в изумлении. Ей никогда не доводилось видеть в Японии ничего подобного.

— Видишь, когда ты была ещё внутри такого плода, шоку унёс тебя в Японию.

— Мне тяжело в это поверить.

Ветви и сами плоды отливали блеском полированной стали.

— Пара, которая хочет иметь ребёнка приходит в храм и приносит дары, моля о том, чтобы им его доверили. Затем, они завязывают ленту на одной из веток. Если Тентей удовлетворяет их просьбу, на том месте, где она привязана, вырастает плод, который зреет десять месяцев. Когда родители приходят его забрать, он падает на землю и, переждав ночь, скорлупа лопается и рождается ребёнок.

— Значит, плод не может вырасти сам по себе. Это родители должны сначала попросить о нём.

— Верно. Есть родители, просьба которых так никогда и неудовлетворенна, сколько бы они не просили. А есть и такие, которые сразу же получают желаемое. Лишь Небеса решают, кто из них достоин того, чтобы вырастить ребёнка.

— И со мной было то же самое? У меня были родители, которые привязали ленту к ветке дерева?

— Да, и, несомненно, потерять свою ранку было для них страшным ударом.

— Можно ли их как-нибудь отыскать?

— Не знаю. Может, если проверить все записи. Если бы ты смогла вычислить время, когда тебя унесло в другой мир, а потом выяснила время и место, где мог произойти такой шоку, а потом разузнала про все ранки, которые унесло в то же время… Это будет нелегко.

— Да, боюсь, ты прав.

Её охватило страстное желание найти людей, просивших о ней, увидеть, кто они такие. Если бы она смогла встретиться с теми, кто молился о её рождении, то может окончательно утвердилась бы в мысли, что это её родина. Что, при обычных обстоятельствах, она появилась бы на свет здесь, где-то в этом мире, в пределах Моря Пустоты.

— Дети ведь похожи на родителей, верно?

— С чего это вдруг дети должны походить на своих родителей?

Ракушун воспринял её вопрос как до такой степени странный, что Йоко, не выдержав, усмехнулась. В мире, где у человеческой женщины ребёнок выглядел как крыса, вряд ли стоял вопрос о генетической наследственности.

— В том, другом мире, дети похожи на своих родителей.

— Ну, здесь это по-другому. Разве от этого не становится немного не по себе?

— Трудно сказать, да или нет.

— Как по мне, так было бы несколько жутковато, если бы все члены семьи походили друг на друга.

— Ну, если подумать, может ты и прав.

Во двор вошла молодая пара. Они посовещались шёпотом, одновременно указывая на одну из ветвей. После некоторой нерешительной паузы, они повязали узкую, красивую ленточку на выбранную ветвь.

— Они сами выбрали узор для этой ленты. Думая о ребёнке, которого они хотят получить, они выбирают самый счастливый, по их мнению, узор и вышивают его потом на ленте.

— Ах, — этот обычай показался ей необычайно трогательным. — Там, в горах, я видела такие же деревья.

— Ябоку. — Взглянул на Йоко Ракушун.

— Они называются Ябоку? На них тоже росли плоды.

— Есть два вида Ябоку. От одного рождаются деревья и растения, а от другого — животные.

У Йоко глаза раскрылись от изумления. — Даже деревья, растения и животные здесь рождаются на таких деревьях? — спросила она.

— Ну конечно. А как же ещё им размножаться? — кивнул в ответ Ракушун.

— Э, ну…

Если уж дети рождаются здесь на деревьях, то почему бы тогда и не животные с растениями заодно?

— Домашний скот рождается от рибоку. Фермеры просят о нём рибоку по особым дням, согласно определённым правилам. На природе, деревья, растения и звери плодятся сами по себе от ябоку. И плоды их созревают на нём сами по себе. В случае деревьев и растений, ябоку производит семена. Если же речь идёт о птицах — то птенцов, а если о зверях — то их детёнышей.

— Разве это не опасно, когда семена, птенцы и зверята рождаются без разбора и без присмотра? Какой-нибудь птенец тут же может достаться на обед другому.

— Их родители-животные тоже приходят забирать своё потомство. В противном случае, детёныши остаются жить под деревом, пока не научатся выживать самостоятельно. Поэтому все остальные животные не могут подходить к этому дереву близко. Звери-враги по самой природе своей, никогда не рождаются в одно и то же время, и какими бы свирепыми они не были — никогда не сражаются друг с другом под его сенью. Путники, не успевающие дойти до города засветло, возвращаются в горы и ищут ябоку, чтобы провести ночь. Под ним всегда безопасно.

— Вполне понятно.

— Взамен, неважно каким страшным чудищем может вырасти детёныш, ни в коем случае нельзя ловить его или убивать вблизи ябоку.

— В таком случае, я полагаю, птицы здесь не вылупливаются из яиц.

— Кто захочет есть яйцо с птенцом внутри? — скривился Ракушун.

— Да уж, пожалуй, что нет. — Рассмеялась в ответ Йоко.

— Каждый раз, когда я говорю с тобой о таких вещах, у меня возникает какое-то странное чувство о том другом мире.

— Могу понять почему. А как же йома? Полагаю, йома тоже рождаются на деревьях?

— Ну, разумеется. Хоть на самом деле никто никогда не видел дерева, с которого они плодятся. Говорят, существуют целые питомники йома. Должно быть, это где-то там.

— Ну и ну.

Йоко кивнула. Ещё вопросы чуть было не сорвались у неё с языка, но они были куда более вульгарного характера, так что, она вовремя сдержалась. Ну, вроде того, что же именно за кипучая деятельность протекает в районах красных фонарей и ещё кое-что в том же духе.

— Что такое?

— Э-э, ничего. Спасибо, что привёл меня сюда. Это было крайне познавательно.

Ракушун в ответ расплылся в улыбке. — Кажется, они закончили.

Молодая пара, стоявшая во дворе, вновь повернулась лицом к дереву, взяв друг друга за руку.