Морального вреда. Как можно было видеть при анализе иностранного законодательства и судебной практики, подход к вопросу о допустимости перехода права на компенсацию морального

Как можно было видеть при анализе иностранного законодательства и судебной практики, подход к вопросу о допустимости перехода права на компенсацию морального вреда претерпевает значительные изменения в сторону либерализации.

Так, в Германии вопрос о возможности перехода права на компенсацию за страдания к наследникам потерпевшего в случае его смерти долгое время оставался дискуссионным и до недавнего времени требование о компенсации за страдания могло быть передано по договору либо включалось в наследственную массу умершего только в случае, если требование о компенсации было добровольно признано причинителем вреда или потерпевший успел предъявить иск и судебное дело было возбуждено. После внесения изменений в _ 847 ГГУ (сегодня - _ 253 ГГУ) требование о компенсации за причиненные страдания может быть уступлено по договору или перейти по наследству в общем порядке, как обычное имущественное требование, независимо от признания правомерности требования причинителем вреда, предъявления потерпевшим иска или каких-либо иных специальных условий. Существовавший ранее запрет на переход требования компенсации за страдания был основан на прямом указании об этом в прежней редакции _ 847 ГГУ, причем этот запрет был объектом критики со стороны многих немецких правоведов (79), что отчасти и послужило причиной его отмены.

А возможен ли переход права на компенсацию морального вреда с позиций российского права, и если возможен, то при каких условиях? Ответ на этот вопрос весьма важен с точки зрения не только материального, но и процессуального права.

Общие правила перемены лиц в обязательстве установлены в гл.24 ГК. В ст.382 ГК предусмотрены две категории оснований перехода прав кредитора к другому лицу: передача права требования по сделке (уступка требования, или цессия) и переход права требования на основании закона.

Виды перехода права требования на основании закона указаны в ст.387 ГК, из их числа применительно к компенсации речь может идти о переходе права в результате универсального правопреемства, которое в отношении прав граждан наступает в порядке применения института наследования. Поэтому рассмотрим, возможен ли переход права на компенсацию морального вреда по договору цессии или по наследству.

В ст.383 ГК установлены общие признаки прав, переход которых к другим лицам не допускается. Это права, неразрывно связанные с личностью кредитора. В качестве отдельных видов таких прав в этой статье указаны требования об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью.

Является ли требование о компенсации морального вреда неразрывно связанным с личностью кредитора? Учитывая, что компенсация морального вреда есть компенсация за перенесенные лицом страдания - за нарушение его психического благополучия, это право действительно связано с личностью кредитора. Следует ли отсюда, что переход требования о компенсации морального вреда к другому лицу недопустим по какому бы то ни было основанию, и связано ли это требование с личностью кредитора "неразрывно" в смысле ст.383 ГК?

Как и требование о компенсации морального вреда, требования об уплате алиментов и о возмещении вреда, причиненного здоровью, - это требования имущественного характера (требования о предоставлении денежных средств), и в то же время законодатель в ст.383 ГК называет их неразрывно связанными с личностью кредитора. Представляется, что, выделяя в этой норме отдельные непередаваемые требования (об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью), законодатель тем самым подразумевает, что имущественное требование, переход которого не допускается, всегда должно иметь признаки, удовлетворяющие прямо указанным в этой норме требованиям.

Какие же это общие признаки и свойственны ли они требованию о компенсации морального вреда? Заметим, что одной из основных целей гражданско-правового регулирования является интенсификация гражданского оборота, вовлечение в него возможно большего числа объектов при минимизации ограничительного воздействия на распорядительную самостоятельность участников этого оборота. Поэтому любые устанавливаемые в гражданском законодательстве ограничения в распоряжении правом имеют целью обеспечить надлежащую защиту иных прав и интересов субъектов гражданского права.

Общим признаком требований об уплате алиментов и о возмещении вреда, причиненного здоровью, а также прямо не упомянутого в ст.383 ГК, но несомненно подпадающего под действие этой нормы требования о пожизненном содержании, является их направленность на получение денежного обеспечения для сохранения или восстановления прежнего жизненного уровня гражданина. Этого признака лишено требование о компенсации морального вреда, которое направлено на получение денежной суммы для создания у лица положительных эмоций, которые позволили бы полностью или частично погасить эффект воздействия на психику перенесенных ранее страданий. Российскому законодателю традиционно свойственно проявление повышенной заботы о необходимом жизненном уровне граждан, утрата которого может привести к дополнительным расходам средств социального обеспечения. Поэтому он устанавливает ряд нормативных запретов на действия, которые могли бы повлечь утрату этого жизненного уровня. Но требование о компенсации морального вреда не связано с неблагоприятными изменениями в имущественном положении гражданина и не направлено на его восстановление, утрата этого права не может создать неблагоприятных имущественных последствий для иных лиц. Поэтому мотивы для установления аналогичных запретов в отношении компенсации морального вреда не усматриваются.

Сравнительный анализ ст.383 и 411 ГК позволяет прийти к выводу, что требование о компенсации морального вреда не подпадает по действие ст.383 ГК. Прежде всего отметим, что при наличии намерений ввести требования о компенсации морального вреда в сферу действия ст.383 ГК законодатель мог бы ввести в нее вместо требований о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, требования о возмещении вреда, причиненного личности. Именно такая формула для обозначения неимущественного вреда применяется в ст.1064 ГК и ранее применялась в ст.126 Основ гражданского законодательства.

Перейдем теперь к ст.411, которая определяет случаи недопустимости применения одного из способов прекращения обязательств- зачета требований. В соответствии со ст.411 ГК не допускается зачет требований: о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью; о взыскании алиментов; о пожизненном содержании. Иные случаи недопустимости зачета могут быть предусмотрены законом или договором. Таким образом, в отличие от ст.383 ГК, в ст.411 ГК четко определен перечень возможных случаев, когда зачет не допускается. Для того чтобы возникла недопустимость зачета иных, прямо не указанных в ст.411 ГК требований, необходимо специальное указание об этом в законе. Ни в одной из норм ГК или иного законодательного акта не содержится запрета на зачет требования о компенсации морального вреда. Отсюда следует вывод, что зачет требования о компенсации морального вреда допустим.

Следует обратить внимание на то, что случаи недопустимости зачета совпадают со случаями недопустимости перехода требования (хотя требование пожизненного содержания в ст.383 ГК прямо не упомянуто, но по своему характеру оно определенно подпадает под действие этой нормы). Это требования, которые, если пользоваться терминологией ст.383 ГК, неразрывно связаны с личностью кредитора. Несомненно, в запрете зачета отдельных видов требований, так же как и их перехода, проявляется намерение законодателя затруднить утрату этих требований их обладателями, ведь в обоих случаях правовые последствия зачета и уступки требования в этом отношении идентичны - правообладатель утрачивает право вследствие его прекращения или перехода к другому лицу. Причем если при уступке требования о компенсации морального вреда или переходе его по наследству оно переходит к другому лицу по воле правообладателя (уступка требования и наследование по завещанию) или в отсутствие волеизъявления (наследование по закону), то при совершении зачета утрата права требования о компенсации морального вреда может произойти и вопреки воле правообладателя, поскольку зачет - односторонняя сделка и для его совершения достаточно волеизъявления одной стороны (ст.410 ГК).

Вряд ли в намерения законодателя могло входить установление разных подходов в двух нормах общей части ГК в отношении возможности утраты потерпевшим права требования компенсации морального вреда. Поскольку, как было показано выше, ст.411 ГК не создает препятствий для зачета требований о компенсации морального вреда, можно прийти к выводу, что и ст.383 ГК не должна рассматриваться как препятствующая переходу этого требования. Следовательно, уступка требования о компенсации морального вреда и переход его по наследству допустимы.

Рассмотрим вопрос об условиях перехода права на компенсацию морального вреда. Сначала остановимся на переходе этого права в порядке цессии. Требование о компенсации морального вреда - это требование о выплате денежной суммы. По нашему мнению, чтобы требование о компенсации морального вреда могло стать предметом договора цессии, оно должно стать требованием о выплате определенной денежной суммы. Но размер компенсации морального вреда определяется только вступившим в законную силу решением суда (ст.151, 1101 ГК). До вынесения судебного решения размер компенсации может оказаться относительно определенным лишь в случае заключения причинителем вреда и потерпевшим соглашения о добровольной компенсации морального вреда (80). Такое соглашение вполне допустимо, учитывая принцип свободы договора и право сторон заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами (ст.421 ГК). В этом случае предметом договора цессии окажется, по существу, требование, непосредственно вытекающее не из причинения морального вреда, а из соглашения о добровольной компенсации такого вреда.

Таким образом, если размер компенсации не определен судебным решением или соглашением между потерпевшим и причинителем вреда, требование об уплате компенсации за моральный вред не может явиться полностью сформировавшимся предметом договора цессии; можно сказать, что право на компенсацию морального вреда с точки зрения возможности его уступки не наступило в полном объеме. Такой договор должен быть признан незаключенным ввиду недостижения сторонами соглашения о предмете договора как одном из его существенных условий (ст.432 ГК).

Аналогичная ситуация складывается и в случае зачета требования о компенсации морального вреда, что подтверждает правильность сделанного нами вывода относительно уступки этого требования. Необходимыми условиями для совершения зачета являются встречность и однородность требований; при этом срок зачитываемого требования должен к моменту совершения зачета уже наступить (ст.410 ГК).

Встречность требований в данном случае означает, что причинитель вреда должен иметь к потерпевшему какое-либо встречное денежное требование - такая ситуация вполне возможна. Однако до определения размера компенсации в судебном или договорном порядке остальные условия совершения зачета не могут быть выполнены. Компенсация морального вреда оказывается выраженной в денежных единицах только с момента вынесения судебного решения или заключения соглашения о размере компенсации - следовательно, до этого момента условие однородности требований не выполняется (заметим, что само условие однородности требований предполагает их количественную определенность, без чего произвести зачет невозможно). То, что обязанность выплатить денежную компенсацию возникает у причинителя вреда только после вступления в силу судебного решения или соглашения (до этого размер компенсации неизвестен и обязанность по ее уплате не наступает), означает, что не выполняется и условие наступления срока требования. Поэтому одностороннее заявление о зачете в такой ситуации было бы ничтожной сделкой в силу несоответствия требованиям закона (ст.168 ГК). Стороны могут прийти к двустороннему соглашению о зачете - это будет означать, что одновременно они пришли к соглашению о размере компенсации, равном размеру встречного денежного требования.

Рассмотрим теперь вопрос о переходе по наследству права на компенсацию морального вреда. В этом случае требование о компенсации морального вреда не служит предметом сделки, а потому требование определенности размера компенсации не столь необходимо, как в случае заключения договора цессии. В связи с этим условия перехода права должны определяться несколько иначе.

Право на компенсацию морального вреда как полноценное имущественное право наступает в полном объеме только после вступления в силу решения суда. До обращения в суд с иском о компенсации морального вреда у потерпевшего есть лишь предпосылки для приобретения полноценного имущественного права, но не оно само. Потерпевший вправе обратиться в суд, и тогда приобретение полноценного имущественного права станет неизбежным (если исходить из наличия всех необходимых оснований для удовлетворения судом требования о компенсации морального вреда в принципе).

Но он вправе и не предъявлять иск - в этом случае предпосылки для возникновения имущественного права так и не превратятся в само имущественное право. Право на судебную защиту - это неотчуждаемое неимущественное право каждого человека, не переходящее по наследству, поэтому, если лицо не обратилось в суд до момента своей смерти, наследники реализовать это право уже не смогут. Объекта наследования в этом случае не возникает.

Если же потерпевший обратился в суд, т.е. предпринял все необходимые действия для возникновения полноценного имущественного права, то для целей перехода по наследству следует считать возникшим количественно неопределенное имущественное право, которое уже может быть включено в наследственную массу. Таким образом, право на компенсацию морального вреда может переходить по наследству с момента предъявления потерпевшим соответствующего иска в судебные органы. В случае заключения причинителем вреда и потерпевшим соглашения о добровольной компенсации морального вреда вытекающее из этого соглашения имущественное право может переходить по наследству с момента вступления такого соглашения в силу.

Результаты проведенного анализа имеют непосредственное значение и для применения норм гражданского процессуального права, устанавливающих основания процессуального правопреемства и прекращения производства по делу, - ст.44, 220, 439 ГПК. Так, ст.44 ГПК предусматривает возможность правопреемства в любой стадии судебного процесса, если спорное или установленное судом правоотношение допускает правопреемство. Применительно к требованиям о компенсации морального вреда уступка требования может являться основанием для процессуального правопреемства только на стадии исполнительного производства, когда отношения по поводу компенсации морального вреда оказываются установленными вступившим в законную силу решением суда. Наследование же является основанием для правопреемства на любой стадии судебного процесса, в связи с чем в случае смерти потерпевшего производство по делу не подлежит прекращению ни в первой и последующих инстанциях, ни в стадии исполнительного производства. Это означает, что в случае смерти гражданина не подлежат применению ч.7 ст.220 и пп.3 п.1 ст.439 ГПК.