Драконья охота

Они стояли длинной нестройной шеренгой. Несколько взрослых и десятка четыре подростков, пестро и не по размеру одетые. Шеф лагеря молча смотрел на них. Уже стемнело, накрапывал мелкий дождик, и пламя факелов то и дело опадало, грозя погаснуть. Рокуэлл взял Немого за руку, прошептал:

– Чего Элдхауз тянет…

Немой кивнул. Словно услышав слова Рокуэлла, Роберт разжал губы:

– Мы живем здесь уже сорок семь дней.

Он обвел людей долгим, нестерпимым взглядом, словно ожидая возражений. Но все молчали.

– И все эти дни я думал о человечестве.

Элдхауз говорил негромко, и крайние осторожно приблизились к нему.

– Я думал, как выжить людям… И понял: род человеческий обречен.

В словах Элдхауза была жутковатая, страшная в своей непоколебимости уверенность. Он увидел, как дрогнули лица вокруг, и довольно улыбнулся.

– Но обречены ли мы? Да, если мы останемся людьми. Нет – если мы перестанем быть ими. Вы спросите как? Мы не властны над своим телом, оно навсегда обречено быть слабым, человеческим. Но мы властны над своей душой! Вы думаете, самое страшное в нашем перевернутом мире – радиация? Или холод? Самое страшное – внутри нас! Самая страшная вещь, которая делает человека человеком, – это доброта!

Он перевел дыхание. Заговорил быстрее, повышая голос:

– Вы последний раз услышали это слово! Его больше нет! Мы вырвем его из своей памяти! Мы перестанем быть людьми – и останемся жить.

– А кем же мы станем?

Это выкрикнул тонкий светловолосый парнишка, стоящий почти рядом с Рокуэллом. Элдхауз кивнул:

– Хороший вопрос! Мы можем называть себя как угодно. Например, драконами.

– Я не хочу быть драконом! – Голос светловолосого срывался.

Рокуэлл вдруг метнулся к нему, с размаху ударил в лицо. Роберт словно не заметил случившегося. Лишь по губам скользнула усмешка. Он перевел дыхание, на секунду замолчал.

– Всем лечь!

Они попадали в грязь, машинально, повинуясь силе его голоса. А Элдхауз говорил и говорил…

– Я проведу вас через кровь и грязь. Лежите! И думайте о том, что с этого дня вы перестаете быть людьми. Начат отсчет новой эры.

Эры драконов!

Мы поели из запасов Майка. Я прикинул – их должно было хватить на неделю. Майк поднял на меня глаза:

– Мы заночуем здесь?

– Устал?

– Я могу идти дальше. Мы должны спешить.

Молодец. Хоть и сопляк… Братья Господни все такие. Они вообще крепкие ребята, а уж если Орден поставит перед ними задачу… Лишь одно меня удивляло – почему Братья попросили моей помощи? Неужели поняли, что в лесу есть только одна сила – драконы… Хорошо бы.

Я поднялся, отошел от костра. Расстегнул джинсы, помочился. Может, действительно здесь заночевать? Деревья вокруг были не совсем рыжие, а какие‑то зеленовато‑бурые. Люблю такие места в лесу. Да и мох здесь рос очень густо, нетрудно будет нарвать для постели. Я потянулся, посмотрел вверх, на ровную сероватую пелену. На западе, где садилось солнце, она была чуть светлее. В последние годы тучи стали совсем слабыми. Днем в небе видно светлое пятно, там чертит свой путь солнце. А двадцать лет назад трудно было отличить день от ночи. Тучи – свинцово‑серые, то и дело валил снег. Воздух сухой и колючий. Выйти без обмотанного вокруг лица шарфа – самоубийство. Господи, как тогда было холодно!..

– Бегом!

Элдхауз надрывался зря. В таком снегу не побежишь. Серые, грязные сугробы доставали почти до пояса. А под ногами была не земля – тоже снег.

Только утрамбованный. Рокуэлл шепнул Немому:

– Под нами метров пять снега! Вот если корка провалится…

– Бегом!

Сам Элдхауз шел на лыжах. И пятеро мужчин с автоматами тоже. В полутьме, которая теперь означала день, они не сразу заметили, что вышли к цели. Но вот Элдхауз поднял руку. Один за другим они остановились. Хруст снега прекратился, слышалось лишь шумное дыхание полусотни разгоряченных парней. Элдхауз медленно указал вперед:

– Там…

Сквозь деревья проглядывали огоньки. Роберт Элдхауз изменившимся голосом произнес:

– Джереми, раздай ножи.

Стоящий рядом с ним мужчина сбросил с плеч рюкзак. Звякнула промерзшая сталь. Элдхауз быстро, украдкой, перекрестился.

Я улегся спать, прижимаясь к спине Принца. Так было уютнее. А «щенок» лежал под лапами Принца. Ему не убежать, пока я сплю… В общем‑то он неплохой парень, этот Майк. Сильный, целеустремленный. Если бы его поднатаскать, обучить жизни в лесу, выбить из головы всю монашескую дурь… Черт возьми, из него вышел бы прекрасный дракон!

Когда‑то я сделал двух драконов. Одного убили «лесные волки» – была такая мелкая банда. Я потом разыскал их логово и вырезал всех. А другой дракон – он выбрал себе странную кличку Агасфер – жив и поныне. Говорят, что он подался куда‑то на север.

Мысль была интересной, ничего не скажешь. Насолить Братьям Господним, убив их посыльного, – это одно. Пользоваться их складами, пополнить свои запасы – другое. А вот перевербовать Брата Господнего… Я медленно засыпал и, услышав глухой протяжный звук, даже не сразу понял, в чем дело. Наконец сообразил – это у Принца урчало в животе.

У окраины поселка топтались двое часовых. Наверное, им полагалось дежурить в разных местах, но они сошлись для беседы – последней в их жизни.

Из темноты, из близкого леса, к ним метнулись две стремительные тени – не таясь, открыто и неотвратимо. Содрать с плеча винтовку, когда на тебя напялено от мороза несколько слоев теплой одежды, это дело не быстрое.

Немой прыгнул на своего часового, когда тот снимал М‑16 с предохранителя. Отточенный нож полоснул по лицу, и часовой, выпустив оружие, с криком опустился на снег. Второй удар был точнее. Вырвав из разжавшихся пальцев винтовку, Немой оглянулся.

Его напарнику везло меньше. Его противник сообразил не снимать с плеча оружие, а просто встретить нападающего ударом. С разбитым в кровь лицом подросток отлетел в сторону. А часовой уже вскидывал автоматическую винтовку…

Джереми выскользнул из темноты и не целясь, от пояса, выстрелил из пистолета. В ночной тишине не помог даже глушитель, выстрелы прокатились двумя отчетливыми хлопками. Джереми поморщился и взмахнул рукой – вокруг замелькали, разбегаясь к домам, тени.

Подойдя к часовому, помощник Элдхауза выстрелил еще раз. Потом, повернувшись к неудачливому дракону, разрядил обойму до конца. Взглянул на Немого и снизошел до объяснений:

– Приказ Элдхауза. Такие нам не нужны, верно, Немой?

Немой посмотрел на лежащего подростка. Тот казался скорее спящим, чем мертвым. И вдруг глухо, отрывисто произнес:

– Я… не Немой… Я – драко… – Спазм сжал ему горло, и мальчишка не договорил. Прижал ладони к шее, тихо прошептал: – Я дракон…

Джереми словно и не удивился. Качнул головой.

– Молодец, Дра‑ко… – передразнивая бывшего Немого, произнес он. – Пошли!

Они вбежали в ближайший дом. Двери оказались распахнуты, а в первой же комнате они наткнулись на Рокуэлла и светловолосого. Те молча смотрели на раскрытую постель, в которой, кутаясь в одеяло, ежилась от их взглядов молодая женщина. Свет мощной аккумуляторной лампы, стоящей на столе, отражался в ее огромных от испуга глазах.

Джереми крепко взял Рокуэлла за плечи:

– Марш!

Следом вылетел светловолосый. Немой вышел сам. Джереми хотел было его подтолкнуть, но поймал спокойный, холодный взгляд и убрал руку.

Дверь он закрывать не стал…

Во второй комнате было две кровати. Одна заправлена, другая смята и пуста. У стены, прикрываясь занавеской, отдернутой с окна, стояла девчонка – чуть старше их самих, лет четырнадцати‑пятнадцати.

Ниоткуда не доносилось ни звука, лишь за дверью слышалась возня.

Драконы застали поселок врасплох.

Светловолосый посмотрел на девчонку, на Рокуэлла. Просяще сказал:

– Не надо…

Девчонка, не отрывая от них взгляда, переступила на полу босыми ногами. Из‑под занавески мелькнула розовая пижамка с кружевной оборкой чуть ниже колен.

– Почему? Мне уже четырнадцать, и я чувствую в себе силы на этот подвиг! – Рокуэлл долго хохотал. И добавил: – Я думаю, что и у тебя получится. Да и Немой не подведет. Верно?

Немой кивнул. И спокойно вытащил девчонку из‑за занавесок.

– Немой, опомнись! Она же ни при чем! – Светловолосый дернулся к Немому. Тот повернулся и тихо, выделяя каждое слово, сказал:

– Она – человек. Мы – драконы.

Рокуэлл и Светловолосый ошарашенно переглянулись.

Я послал Принца на разведку. А сам завалился в траву, наслаждаясь утренней тишиной. «Щенок» Майк еще спал. Да, недалеко бы он ушел один.

Висящий на ветке паук проснулся. Выпучил глаза, повращал ими. Вытянул длинные мохнатые ноги и скрылся в листве. Они очень умные, эти пауки. И ведь появились‑то лет десять назад, а раньше этой гадости и в помине не было. А тогда – как наводнение. Рыжие, бурые, черные, даже белые – альбиносы – попадались. Большие, маленькие, гладкие, словно облитые лаком, и заросшие короткой щетинкой, чем‑то похожей на шерсть. В лесах началась паника. Прошел слух, что пауки ядовиты и пьют кровь. Говорили даже, что их взгляд завораживает, гипнотизирует. Вот ведь до чего доходило. Я одним из первых разобрался, в чем дело. Поймал в лесу монаха, кажется, из Ордена Братьев Господних, посадил его в яму, где уже неделю бегал паук. Там все стенки были белыми от паутины. Монах тоже стал белым, он поседел за одну ночь. Но я убедился, что пауки сами боятся людей как огня.

В моей голове взорвалась водородная бомба. Это Принц выходил на связь. Когда он очень возбужден, то плохо соизмеряет силу передачи.

Я принял его картинки (словами Принц говорил медленно) и вскочил.

Хотел было пнуть Майка, но передумал. Потряс за плечо.

– Эй, щенок! Майк! Вставай!

Он раскрыл глаза мгновенно, словно и не спал. А ведь действительно из него может выйти толк!