Глава вторая. Прошло несколько месяцев

Прошло несколько месяцев. Кристофер по‑прежнему служил помощником продавца в магазине, довольный тем, что каждую неделю получает жалованье, половина которого уходила на оплату стола и квартиры, но разочарованный городом, волшебство которого дядюшка Филипп сильно преувеличил в своем описании.

Лондонская жизнь к тому же не слишком способствовала укреплению его физического здоровья. Конечно, он не уставал так, как на корабле, но, с детства привыкнув к чистому воздуху Плина, солнцу, теплому даже зимой, и свежему морскому бризу, он с трудом переносил холод и туманы Лондона и с ужасом думал о вынужденных прогулках по мокрым тротуарам.

Если бы только ему удалось найти где‑нибудь место клерка, это было бы шагом по лестнице, ведущей вверх. У него был хороший почерк, он грамотно писал и в школе был на хорошем счету, хоть дисциплина у него порой и хромала. Разумеется, ему будет нетрудно найти более подходящую работу.

Тогда‑то у него и возникла мысль посещать вечернюю школу.

Когда в местной вечерней школе возобновились занятия, Кристофер сел за парту рядом с юношами на несколько лет младше него и мужчинами, которые по возрасту годились ему в отцы. Кристоферу повезло: мистер Кертис, школьный учитель, сразу проникся к нему симпатией, заметил в молодом человеке способности, каковыми обычно не отличались ученики, посещавшие его школу, и стал уделять ему особое внимание.

Было совершенно очевидно, что торговля рыбой – это пустая трата времени, способностей и энергии. Они вместе обсудили этот вопрос, и учитель обнаружил, что Кристофер имеет весьма туманное представление о том, чем он хотел бы заняться.

В конце концов, на исходе шестой недели учения, мистер Кертис подумал о почтовом ведомстве.

Он сразу стал наводить справки, и через несколько недель Кристофер, подав соответствующее заявление, оказался на государственной службе. Первого мая он принял на себя новые обязанности в большом почтовом отделении на Уоррен‑сарит. Учитель рекомендовал Кристоферу оставаться на этой работе весь испытательный срок, то есть три месяца, и, если она ему понравится, и он захочет получить повышение, пообещал подготовить его к экзаменам, которые необходимо сдать для продвижения по службе.

Стоял сентябрь тысяча восемьсот восемьдесят девятого года; с тех пор как Кристофер покинул отцовский дом, прошел ровно год. За все это время ни от отца, ни от близких он не получил ни строчки и продолжал им писать уже не надеясь на ответ. Они относились к нему так, словно он совершил какое‑то гнусное преступление; это обижало, возмущало его, укрепляя в решимости не торопиться с возвращением.

Служа в почтовом ведомстве, расположенном на Уоррен‑стрит, Кристофер познакомился и подружился с молодым человеком, своим ровесником, и они стали часто проводить время вместе. В разговоре Кристофер как‑то заметил, что ему очень одиноко в меблированных комнатах на Олбани‑стрит и он был бы не прочь куда‑нибудь переехать.

– Почему вы никогда не говорили об этом? – воскликнул его приятель. – Вы все же забавный малый. Я полагал, что вам вполне хватает собственного общества, что вы ни за какие коврижки и с места не тронетесь. Разумеется, вам надо переехать туда, где живу я. Это чрезвычайно респектабельный пансион, который держит некая миссис Паркинс, женщина совершенно замечательная. Вдова с тремя дочерьми, и, должен признаться, в номере семь мне скучать не приходится. Мы и впрямь очень веселая компания. Это в двух минутах ходьбы от вашей нынешней квартиры. Послушайте, завтра воскресенье, почему бы вам не прийти на чай, и я вас представлю. Миссис Паркинс, конечно, очень разборчива в постояльцах, но вы же мой друг, не так ли? Кажется, вы говорили, что ваш отец владеет кораблем или чем‑то в этом роде?

– Да, и он был капитаном торгового флота.

– Ах, верно, я все отлично помню.

На следующий день Кристофер позвонил в дверь дома под номером семь по Мэпл‑стрит, и ему открыл чопорный лакей. Его друг Гарри Фриск ждал в холле.

– Эти воскресные чаепития немного официальны, – нервно прошептал он. – Я решил, что лучше вас предупредить на случай, если вы вздумаете войти излишне свободной походкой. Впрочем, не беспокойтесь, я вас поддержу. Я у миссис П. в любимчиках.

Несколько встревоженного Кристофера ввели в гостиную, и он увидел сидящих там людей, услышал позвякиванье чайных ложек и чашек.

– Мистер Кристофер Кумбе, – громко объявила горничная.

Со стула поднялась высокая, величественная женщина в коричневом бархатном платье и кружевном чепце.

– Мистер Фриск нам про вас рассказывал, мистер Кумбе. Мне очень приятно, что вы пришли к нам сегодня. Соблаговолите сесть рядом со мной. Эдит, любовь моя, налей чаю мистеру Кумбе. Мистер Кумбе, моя вторая дочь Эдит.

Кристофер покраснел и поклонился, положив бутерброд рядом со своей горячей чашкой.

– Благодарю вас.

– Мистер Фриск говорит, что в почтовом ведомстве вас очень ценят, мистер Кумбе.

– Стараюсь по мере сил, – скромно ответил Кристофер.

Миссис Паркинс слегка наклонила голову.

– Отведайте кусочек этого пирога с повидлом. Из‑за него мои постояльцы с нетерпением ждут каждого воскресного чаепития.

Над собранием послышался легкий всплеск вежливого смеха.

– Ах, миссис П., вы же знаете, что отнюдь не только из‑за пирога, – с шутливой улыбкой заметил Гарри Фриск, которому очень хотелось продемонстрировать, что с хозяйкой он на к ороткой ноге, после чего он легонько постучал Кристофера по спине.

– Расскажите‑ка миссис П. о вашем отце, который служит во флоте, – предложил он.

– Какая прелесть. Военные меня приводят в трепет, – захлебываясь от восторга, проговорила мисс Эдит. – Для меня море – это такая романтика.

– Успокойся, любовь моя, – слегка нахмурясь, остановила ее матушка. – Дай сказать мистеру Кумбе.

Кристофер с беспокойством увидел, что все в комнате перестали разговаривать и приготовились слушать.

– В торговом флоте, Фриск, не в военном, – немного запинаясь, начал он. – Мой отец был капитаном небольшой шхуны, но сейчас он в отставке. Возможно, вы слышали о Плине в Корнуолле. Это моя родина.

Было совершенно ясно, что никто из присутствующих до этого момента даже не подозревал о существовании такого города, и Кристофер объяснил, что он расположен в Корнуолле, но на другом берегу, нежели Плимут.

– Ах, Плимут! – воскликнула Эдит. – Подумать только, «Непобедимая армада»[19], мама, вы помните стихотворение лорда Маколея?[20]

– Да, разумеется, Дрейк[21], и все такое, он играл в шары, или нечто в этом роде. Боже мой, мистер Кумбе, как интересно, безумно интересно. Раз вы из Корнуолла, то, полагаю, хорошо поете?

– Право, я вряд ли…

– Вздор, не скромничайте. Все корнуолльцы поют. Как жаль, что здесь нет Берты, не так ли, Эдит? Берта, моя старшая дочь, – объяснила она, – гостит у наших родственников в Чичестере. У милой Берты такой талант, и воскресными вечерами у нас всегда звучит музыка. Прекрасное времяпрепровождение, вы со мной согласны?

– О, разумеется, мадам.

– Впрочем, неважно, мы сможем позволить себе эти веселые маленькие собрания, когда Берта вернется. Думаю, мне нет нужды говорить, – добавила она, понизив голос, – что мистер Фриск кое‑что объяснил мне относительно вашего желания присоединиться к нам в этом доме. Теперь, когда мы познакомились и вас официально представили, мы, конечно, будем вас ждать.

– Вы очень добры, миссис Паркинс.

– Любой друг, которого рекомендует милый мистер Фриск, может рассчитывать на теплый прием в нашем доме. Леди и джентльмены, я хочу объявить, что мистер Кумбе в ближайшее время станет одним из нас, и я уверена, что все мы надеемся, что у него никогда не будет причин пожалеть о том дне, когда он поселился под кровом дома номер семь.

– Правильно, правильно… прекрасно, просто замечательно, – прозвучал в ответ хор голосов.

– Мистер Кумбе, вы должны познакомиться со всеми членами нашей маленькой компании. – С этими словами миссис Паркинс взяла Кристофера под руку; Гарри Фриск услужливо последовал за ними. – С милым мистером Фриском вы уже знакомы. Следовательно, на него тратить время ни к чему.

Вежливая улыбка Кристофера, смешок Фриска.

– С Эдит вы познакомились, а это Мэй, наша малышка.

Пухлое, робкое существо бочком пересекло комнату и протянуло большую, влажную руку.

– Мистер и миссис Арнольд Стодж, с нами они уже много лет.

Кристофер поклонился тощему, унылому мужчине с обвислыми усами и еще более унылой даме, одетой во все черное и с шалью на плечах.

– Мистер Стодж отставной вояжер, – продолжала хозяйка.

– Право это очень интересно. Наверное, вы объездили весь свет, сэр?

– Коммивояжер, болван, коммивояжер, – прошипел Фриск, густо краснея из‑за промашки приятеля.

– Ах, боже мой, прошу прощения… разумеется – промямлил Кристофер, в свою очередь, заливаясь краской.

– Мисс Дэвис, один из наших самых страстных музыкантов.

Мисс Дэвис, бледная, серьезная молодая женщина, бросила на молодого человека испытующий взгляд и осведомилась, слушал ли он «Фауста».

– Нет… я… думаю, нет, – нервно начал Кристофер. Что она имеет в виду, черт возьми?

– Днем мисс Дэвис дает уроки музыки, а по вечерам развлекает нас, – сказала миссис Паркинс. – Джентльмен справа от вас майор… майор Картер.

Крупный, напыщенный субъект вставил в глаз монокль, с минуту высокомерно рассматривал Кристофера и затем отвернулся.

– Страшно педантичен в вопросах этикета, – почти шепотом предупредил Фриск. – Лучше его не задевать.

– Слева от вас миссис Крисп. Маленькая женщина с осиной талией и острым подбородком.

– Мисс Трей, заядлый политик.

К Кристоферу шагнула высокая, устрашающего вида женщина в пенсне и с выступающими вперед зубами.

– Мистер Вутен, занимается оптовой торговлей.

Рыжеволосый молодой человек сплел ноги и глупо хихикнул.

– …и мистер Блэк, занимается салом.

Эти слова наводили на мысль о горах жира и масла, но Кристофер пожал руку тучному, обрюзгшему, красноносому старику с водянистыми глазами, который подмигнул ему, когда хозяйка отвернулась.

– Итак, вы познакомились со всеми нами, кроме Берты, это удовольствие вас еще ждет. А сейчас немного чтения, не возражаете?

Через несколько минут из комнаты убрали все лишнее и составили стулья кругом. Кристофер оказался между мисс Дэвис и торговцем салом.

– Обычно мы читаем отрывки из разных поэтов, – любезно объяснила ему мисс Дэвис, – чтобы освоить красоты английского языка. Сегодня у нас Теннисон.[22]

– Сущий вздор! – выдохнул торговец салом. – Тоска смертная. Всегда засыпаю. Разбудите меня, если начнут читать что‑нибудь ядреное. Понимаете, что я имею в виду? – Он приложил палец к носу и отвратительно подмигнул.

– Мистер Кумбе, у нас принято так: наугад раскрываем книгу и читаем. Это дает нам множество вариантов. Эдит, любовь моя, может быть, ты начнешь?

Кристофер, слишком робкий, чтобы рассмеяться, склонившись над книгой, которая была у него с мисс Дэвис одна на двоих, в замешательстве слушал, как разные члены общества, в котором он оказался, вслух читают стихи. Когда пришла его очередь и миссис Паркинс остановила на нем выжидательный взгляд, он закрыл глаза, быстро перелистал страницы и не совсем удачно открыл книгу в конце «Гвиневеры»[23]. Кристофер сглотнул для храбрости и начал с середины страницы.

…О царственная стать,

И красота, которой нет сравненья, –

Вы принесли проклятье королевству.

Я не могу коснуться этих уст,

Зовущих не меня, а Ланселота,

И этих пальцев: ибо пальцы – плоть,

А плоть твоя осквернена; моя же

Взирает на твою и вопиет…

Правым ухом Кристофер услышал смешок. Торговец салом проснулся. Молодой человек поднял глаза и заметил, что лицо хозяйки пылает. Она хмурилась и нервно обмахивалась веером. Обитатели пансиона неловко ерзали на стульях. Обе дочери сидели опустив глаза.

Взволнованный и смущенный Кристофер стал читать дальше:

«Ты ненавистна мне, о Гвиневера!» –

Но это ложь; ведь плоть моя в твоей

Нашла любовь…

– Да… что ж, возможно, на сегодня хватит, мистер Кумбе, – прервала его миссис Паркинс, вставая со стула. – Мисс Дэвис, осмелюсь ли я предложить немного музыки?

Чувствуя, что он совершил тяжкое преступление, Кристофер ретировался в угол комнаты, где к нему вскоре присоединились мистер Фриск и мистер Блэк.

– Вот что я вам скажу, старина, – торопливо начал первый, – в следующий раз, прежде чем читать, выберите сюжет. Пробегите страницу глазами, понимаете, что я имею в виду? Миссис П. страшно чувствительная женщина, ну вы понимаете, о чем я. Надеюсь, никаких обид?

– Конечно нет, – ответил Кристофер, – никаких, просто я понятия не имел…

– Хе, хе! – прокудахтал торговец салом. – Вот пройдоха! Как, черт возьми, вы отыскали этот кусок? Видит бог, я пролистал «Королевские идиллии» от начала до конца, и мне он не попался. Отличная работа, мой мальчик. Теперь вы с нами, значит, дела пойдут на лад. – Он ударил молодого человека по ребрам.

Кристофер в полном замешательстве слушал, как мисс Дэвис исполняет «Лунную сонату».

Когда музыка замолкла и Кристофер собрался уходить, хозяйка знаком предложила ему проследовать за ней в будуар для короткой беседы с глазу на глаз.

– Все в полном порядке, – шепнул ему Гарри Фриск, – таков обычай при приеме каждого постояльца. Она спросит, какую религию вы исповедуете, и кое‑что расскажет вам о том, что здесь случилось несколько лет назад. Одна парочка повела себя из рук вон плохо… да что там объяснять, вы, наверное, и так понимаете. Чертовски плохо, ну и все такое.

Наверху, в будуаре, миссис Паркинс указала молодому человеку на стул.

– Мистер Кумбе, прежде чем вы уйдете, я должна спросить, являетесь ли вы членом англиканской церкви?

– Моя мать, мадам, была уэслианской методисткой, а отец вырос в англиканской вере. Я в свое время посещал службы в обеих церквах.

– Ах! Ну что же, думаю, этого вполне достаточно. По крайней мepe, вы не атеист и не папист. В подобном случае мы не могли бы вас принять.

– Да, мадам, разумеется.

– В таком случае, мистер Кумбе, я верю, я надеюсь, что ваша нравственность безупречна.

– Прошу прощения, мадам? – переспросил озадаченный Кристофер.

– Иными словами, вы чисты и в поступках, и в мыслях?

– О! Чрезвычайно, миссис Паркинс.

– Это хорошо. Видите ли, мистер Кумбе, женщина в деликатном положении главы этого заведения не может позволить себе быть неосторожной. Будучи вдовой… короче, вы меня понимаете.

– Отлично понимаю. – Это было не совсем так, но неважно.

– Дело вот в чем. По причине того, о чем я вам сказала, я считаю своим долгом познакомить вас с прискорбным событием, которое три года назад имело место под этой самой крышей. Так уж вышло, что я узнала об этом случай и могла бы вовсе не узнать, если бы мне не пришлось среди ночи спуститься на нижнюю площадку. Мистер Кумбе, я понимаю, это крайне неприятно для нас обоих, но я, к ужасу своему, застала двух своих постояльцев, молодого человека и ж… ж… женщину, – она понизила голос до шепота, – во время со… совокупления.

Она откинулась на спинку кресла и стала обмахиваться веером.

– Боже мой, какой ужас, – пробормотал Кристофер.

– Какой позор! Разумеется, их утром же вышвырнули из этого дома. Но я мать трех невинных юных дочерей, трех чистых жемчужин, мистер Кумбе, представьте себе мое состояние.

– Представляю, миссис Паркинс.

– После этого… этого в высшей степени неприятного случая я живу в постоянном страхе, что он может повториться, я боюсь, что и моим собственным девочкам не удастся уберечься от осквернения Мистер Кумбе, могу ли я доверять вам, могу ли быть уверенной в том, что вы не злоупотребите моим доверием?

– Разумеется, мадам, уверяю вас.

– В таком случае я вас больше не задерживаю. Всего доброго и до следующей субботы, добро пожаловать в дом номер семь, Либерти‑Холл, мистер Кумбе, к тем, кому можно доверять.

Она сдержанно поклонилась, и Кристофер удалился.

По коридору прохаживался торговец салом.

– Хе! Хе! – Он хитро взглянул на Кристофера. – Побывали в логове дракона? Я пройдусь с вами до конца дороги. Верите в вечерний моцион? Она раскрывала вам семейные тайны, не правда ли? Я так и думал. Не слушайте ни единого ее слова. Такому молодому парню, как вы, развлечься ничего не стоит, конечно, если он того захочет. Ту парочку подловили. Сами виноваты. Никогда не выключали свет. А ведь из‑под двери заметно. Сам я предпочитаю темноту. Ха! Ха! Когда‑то я умел повеселиться.

Кристофер, скромник по природе, ускорил шаг. Что за неприятный старик.

– Эй, не так быстро. Я уже не молод. Хотя всегда готов поразвлечься. В номере семь мы наведем шума, а? Скверно, что материал некудышный. Все как одна девственницы и давно отцвели. Не по мне. А что скажете вы, молодой проказник? Берта – это другое дело, это то, что надо. С ней стоит заняться делишками. Хоть и холодна как лед. Вся точно мраморная. Может, вам удастся ее растопить, а? Хе! Хе! Только газ не забудьте выключить.

– Доброй ночи, – поспешно сказал Кристофер и перешел на другую сторону улицы, оставив размахивающего зонтом торговца салом на противоположном тротуаре.

Date: 2015-09-05; view: 328; Нарушение авторских прав