Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава вторая. Пронзительный гудок четырехчасового парома разорвал чистый и прозрачный воздух, подобно вою сирены кареты «скорой помощи»





 

 

Пронзительный гудок четырехчасового парома разорвал чистый и прозрачный воздух, подобно вою сирены кареты «скорой помощи», нарушив тишину и покой в кабинете Калеба.

Он недрогнувшей, твердой рукой поставил кружку с кофе на журнал регистрации правонарушений, лежавший на столе.

Прошло всего шесть недель, а он уже не вздрагивал от плачущего воя сирены в ожидании повторного взрыва, который уносил с собой всех оказавшихся поблизости, и спасателей, и гражданских. Он вырос, слушая этот гудок; он плыл на этом пароме домой из школы; и теперь какая‑то часть его, по крайней мере, уже свыклась с тем, что он вновь вернулся домой. Медленно и осторожно знакомые звуки и ритмы острова оседали в его сознании, пробуждая в крови эхо воспоминаний. Крики чаек, шум прибоя, стук моторок рыбацких лодок, каждое утро выходящих в море на лов лобстеров, успокаивали его не хуже материнской руки, качающей колыбель.

«Это уже прогресс», – пришла ему в голову язвительная мысль. Если так пойдет и дальше, то, возможно, через пару месяцев он сможет спокойно шагать по улице, не стискивая челюсти и не напрягая мышцы в ожидании выстрела, не обшаривая крыши домов и дверные проемы глазами в поисках притаившихся снайперов. Может, он снова научится спать по ночам.

Кроме того, перед его мысленным взором то и дело вставал образ Маргред – Маргарет – и он словно наяву видел дымку ее темных волос, округлость груди под свободной толстовкой.

Приходите как‑нибудь, чтобы повидаться со мной… когда будете не на дежурстве.

Ладно, идея была никудышной. После позора, в который превратился его брак, Калеб зарекся завязывать длительные отношения, в основе которых лежали тоска и одиночество.

Но в те несколько минут на пляже прошлой ночью он, по крайней мере, вновь ощутил себя живым человеком.

 

В дверь постучали. Эдит Пэйн, секретарь городского совета, просунула в кабинет Калеба гладко причесанную седую шевелюру. Эдит заправляла муниципальным советом с тех самых времен, как началось строительство нынешнего здания, в котором он теперь заседал Она занималась рекламой, выставляла счета и выдавала разрешения от имени городских властей, составляла распорядок дня мэра, а в светлое время суток выполняла обязанности главного диспетчера острова. Когда Калеб проходил мимо ее стола в приемной, его всегда охватывало иррациональное желание вернуться к порогу и вытереть ноги.

Эдит улыбнулась.

– К вам пришел Брюс Уиттэкер.

Прошлой ночью именно она приняла жалобу Уиттэкера – после окончания рабочего дня все звонки в полицию автоматически переводились на сотовый телефон Калеба. Но Эдит желала постоянно оставаться в курсе событий.

Или, подумал Калеб, она просто недолюбливает Уиттэкера.

– Спасибо. Скажите ему, пусть войдет.

– Вам придется самому выпустить его, – предупредила она. – В четыре мне нужно будет уйти.

– Еще бы, не можете же вы пропустить Опру Уинфри, – неуклюже сострил Калеб.

Эдит одарила его высокомерным и презрительным взглядом.

– В четыре тридцать у меня тренировка по кикбоксингу в местном клубе, – сообщила она. Повернув голову, она обронила через плечо – Пожалуйста, теперь вы можете войти. Сейчас он ничем не занят.

Не занят ничем таким, что не могло бы подождать. Калеб отложил в сторону каталог, рекламирующий образцы высокотехнологичного оборудования для полицейского спецназа, и поднял глаза на вошедшего.

Белый мужчина, шести футов росту, жилистый и гибкий, Брюс Уиттэкер предпочитал коротко стричь свои каштановые волосы и носить рубашки с закатанными рукавами. Калеб прикинул, что ему уже перевалило за сорок, но он еще не приблизился к пятидесяти, хотя его годовой доход существенно превышал обе величины.

– Мистер Уиттэкер? Чем могу помочь?

– Вы можете и обязаны разобраться с бездельниками, которые без разрешения вторгаются на мой пляж.

Мыс являлся общественной собственностью, но дискутировать на эту тему сейчас не стоило. Калеб приподнял брови.

– Так они вернулись?

– Они вернулись сегодня утром, чтобы забрать свои машины.

– Тогда в чем проблема?

– Вам следовало арестовать их.

Калеб спокойно похлопал по журналу регистрации правонарушений.

– Я записал их фамилии. А Стоуву придется предстать перед судом.

– Я бы предпочел увидеть его в тюрьме, – заявил Уиттэкер.

Калеб кивнул головой в сторону стеклянной двери в металлической раме, отделявшей кабинет начальника полиции от двух крошечных камер‑клеток для заключенных.

– У нас нет ни сил, ни даже свободного места для того, чтобы я изображал из себя Барни Файфа.[3]Если я посажу кого‑нибудь в эту камеру, нам обоим придется провести здесь ночь. Я ничего не имею против того, чтобы переночевать на койке в участке, если кто‑нибудь совершит тяжкое преступление. Но я не собираюсь покидать свою постель только из‑за того, что какой‑то мальчишка купил пива для приятелей.

– Они вторглись на мою территорию без разрешения, – продолжал стоять на своем Уиттэкер. – Мои права на пляж простираются до нижней кромки воды.

«Адвокат», – с неудовольствием подумал Калеб.

– Да, в границах вашей собственности, – согласился он. – Но мальчишки‑то находились вне ее пределов, на общественном пляже.

– Но они все равно нарушили закон.

– Да, нарушили, – не стал спорить Калеб. – Но готов держать пари, что больше они не станут этого делать, ведь отныне они знают, что вы наблюдаете за их развлечениями. Я могу заехать туда в ближайшие несколько вечеров, чтобы посмотреть, не появятся ли мальчишки там снова.

Или не появится ли там она. Эта девушка‑женщина. Маргред.

Калеб тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Он уже пытался – безуспешно, правда, – вычислить ее. Эдит не слыхала о девушке с таким именем. В конторе по торговле и сдаче в аренду недвижимого имущества «Айленд Риэлти» отсутствовали какие‑либо записи о темноволосой Маргред, фамилия неизвестна. А в качестве шефа полиции он мог найти лучшее применение своему времени, чем гоняться за таинственной незнакомкой с пляжа. Но отсутствие хоть какой‑либо информации о ней лишь возбудило его профессиональное любопытство.

Вместе с прочими частями его тела.

– Сообщите мне, если увидите кого‑нибудь, – потребовал Уиттэкер. – Если вы снова поймаете их за разведением костров, я сам позабочусь обо всем.

– Предоставьте это мне, – возразил Калеб. – Я не намерен открывать сезон охоты на подростков или туристов.

– Непогашенный пожар может нанести непоправимый ущерб экосистеме острова.

Будучи сыном рыбака, Калеб прекрасно понимал, в каком хрупком равновесии пребывала природа острова… и сколь непрочной была его экономика. Благосостояние островитян, настоящих островитян, зависело как от моря, так и от туризма. А вот этого приезжие типа Уиттэкера не поймут никогда.

Калеб выпроводил его из полицейского участка и отправился в свой ежевечерний обход городка.

 

Неровная линия обшарпанных и продуваемых всеми ветрами магазинчиков и домов отделяла ярко‑синюю небесную лазурь от более глубокой, с зеленоватым оттенком, глади моря. С парома на берег с шумом и гамом высаживались с полдюжины школьников, мальчишки в ботинках и фланелевых брюках, девочки – в открытых сандалиях и обрезанных до колен джинсах. В воздухе пронзительно орали чайки, бросаясь в погоню за рыбацкими лодками, возвращающимися в гавань. Окружающее благолепие казалось прозрачным, чистым и далеким, как если бы он смотрел в бинокль не с того конца.

Или сквозь оптический прицел снайперской винтовки.

Калеб глубоко вздохнул и двинулся вниз по склону холма, мимо мотеля «Морской пейзаж» и супермаркета Уитли. Дом Барлоу превратился ныне в картинную галерею, коттедж старого Томпсона переоборудовали в туристический центр, но узкие улочки и крошечные садики остались прежними. Они ничуть не изменились за прошедшие пятнадцать лет. И не изменятся через пятьдесят.

Это то, что нужно, сказал он себе. Чувство общности, сопричастности с земляками, глоток стабильности и предсказуемости. Здесь он мог вновь возродить из кусочков нормальную жизнь вокруг себя, чтобы и самому снова стать единым целым.

Но сегодня скромные, уютные, квадратные домики и тихая гавань казались Калебу какими‑то ненастоящими, словно нарисованными на глянцевой открытке, какие продаются в сувенирной лавке. В груди у него засело и нарастало чувство неудовлетворенности, тяжелое и смертельно опасное, подобно неразорвавшейся пуле. На мгновение у него перехватило дыхание.

Калеб заставил себя двигаться по неровному тротуару, нервно шаря взглядом по садам и переулкам между домами. Он как будто ждал, что вот‑вот из‑за магазина подарков с оригинальным названием «Маяк» выскочат инсургенты и откроют пальбу.

Он неторопливо шел дальше. Положительное копинг‑поведение,[4]вот над чем он должен работать, как заявил психоаналитик. Физические нагрузки. Работа. И мысли только о хорошем.

А еще секс.

И тут Калеб снова вспомнил девушку‑женщину на пляже, ее большие, темные глаза, ее пухлые, соблазнительные губы. И ее грудь.

Интимные взаимоотношения способствуют релаксации, а также оказывают практическую и эмоциональную поддержку, как говорил армейский врач.

Ладно, положим, поиски иностранной туристки, неровно дышащей к полицейской форме, – не совсем то, что имел в виду психоаналитик, но с чего‑то же надо начинать? По крайней мере, когда Калеб был с ней, он не вспоминал Мосул. Проклятье, да спроси его кто‑нибудь тогда, он и имя‑то свое не сразу вспомнил бы! И на мгновение, глядя в ее бездонные глаза, он действительно ощутил… не только желание.

Родство душ.

Ярко освещенные окна и красный навес над входом в ресторанчик Антонио – «Пицца! Пирожные! Оплата в рассрочку!» – бросали призывные отблески на тротуар. Калеб толкнул входную дверь, и внутри заливисто брякнул колокольчик.

Реджина Бароне трудилась за прилавком. На ней был широкий белый фартук, лицо сохраняло нахмуренное и строгое выражение, а темные, гладко зачесанные назад волосы открывали высокий лоб и тонкие черты.

Она подняла голову на звук колокольчика, и лицо ее просветлело.

– Привет, Кэл.

Он улыбнулся в ответ.

– Привет, Реджи.

Они были знакомы целую вечность. Калеб помнил ее худенькой, несносной, крайне амбициозной девчонкой, отчаянно стремящейся вырваться с острова и из‑под назойливой опеки мамаши. Он слышал краем уха, что она получила работу помощника шеф‑повара в каком‑то фешенебельном ресторанчике не то в Нью‑Йорке, не то в Бостоне. Она обзавелась татуировкой на запястье, а на шее носила маленькое золотое распятие на цепочке.

Но сейчас она снова была здесь, в Конце Света, и работала в семейном ресторанчике. Они оба вернулись домой.

Почему, интересно, ему не хотелось заняться сексом с ней?

В углу, в красной виниловой кабинке, склонился над столом восьмилетний сын Реджины, Ник, и что‑то старательно писал в тетрадке.

– Как продвигается домашнее задание? – окликнул его Калеб.

Ник только молча пожал плечами в ответ. Он был симпатичным мальчуганом, с тонкими чертами лица и хрупким телосложением, унаследованным от матери, и выразительными итальянскими глазами.

– Дроби, – пояснила Реджина. – Он их ненавидит.

Выпятив подбородок, Ник возмущенно заявил:

– Не понимаю, почему я должен их учить, вот и все. Тем более что я собираюсь помогать Нонне в ресторане.

Реджина строго поджала губы.

– Ты обязательно должен выучить дроби, – пришел ей на помощь Калеб. – Иначе как ты сможешь приготовить пиццу, наполовину заправленную грибами, а наполовину – острой копченой колбасой, пепперони?

Реджина метнула на него благодарный взгляд.

– Совершенно верно, – сказала она Нику. – Раз ты работаешь на кухне, тебе определенно необходимо знать дроби. Полчашки. Три четверти чайной ложки.

– Еще бы… – уныло пробормотал Ник и снова склонился над домашним заданием.

Реджина улыбнулась Калебу.

– И чем же я могу тебе помочь?

В ее словах и тоне сквозило приглашение, едва уловимое, но оттого не менее явственное и безошибочное. Реджина была хорошей женщиной, у нее имелся славный сынишка и достаточно жизненного опыта, чтобы разделить тяжесть его ноши. Он попытался обнаружить в себе хотя бы отголосок чего‑нибудь, какую‑то искорку, притяжение… и не ощутил ничего.

– Чем ты угощаешь сегодня вечером? – поинтересовался он.

– Помимо пиццы? – Пожав плечами, Реджина вытерла руки о фартук и кивнула на холодильный шкаф. – Пирог из лобстера, суп из моллюсков, цыпленок под лимонным соусом с чесноком, салат из креветок и тортеллини.

– Отлично, – заметил Калеб. – Твоя мать знает о том, что ты поставляешь продукты в яхт‑клуб?

В глазах Реджины мелькнула настороженность.

– Мы говорили с ней об этом. Так что ты будешь заказывать?

Здесь что‑то нечисто, подумал Калеб. Но до тех пор, пока члены семьи Бароне не начнут гоняться друг за другом с кухонными ножами, его это не касается.

– Как насчет двух кусочков пирога с лобстером и… да, пожалуй, двойной салат?

– Сейчас принесу.

– Я почти закончил, – во всеуслышание объявил Ник.

Калеб бросил взгляд в сторону кабинки.

– С чем тебя и поздравляю.

– А когда я закончу, вы покажете мне свой револьвер?

– Доминик Бароне…

– Все нормально, Реджи. Я не могу показать тебе свой револьвер, – объяснил Калеб Нику. – Офицеру полиции не разрешается вытаскивать револьвер из кобуры в общественном месте, если только он не намеревается им воспользоваться. Но я могу дать тебе подержать наручники.

Глаза Ника стали круглыми от восторга.

– Правда, дадите? Это круто!

Калеб продемонстрировал ему свое орудие производства и с изумлением увидел, как мальчуган приковал себя к ножке стола.

– Круто… – эхом откликнулась Реджина. Она поставила бумажный пакет с заказом на стол перед Калебом. – Что‑нибудь из напитков?

– Из напитков, говоришь… – осторожно повторил Калеб.

Ее губы дрогнули в слабой улыбке.

– Чтобы дополнить ужин.

Он не любил спиртное. Как бы плохо он ни спал по ночам, как бы ни старался забыть картины прошлого, он не собирался повторять ошибки своего отца. Но на этот раз вежливость требовала поступиться принципами.

– У тебя есть вино, которое подойдет к моему заказу? – поинтересовался он.

– Недорогое «Пино Гриджо».

– В самый раз. Большое спасибо.

Реджина сунула в пакет бутылку вина, надев на ее горлышко два пластиковых стаканчика.

Калеб увидел, что Ник пытается засунуть ключ в замок наручников, и улыбнулся.

– Дай‑ка я тебе помогу, – сказал он, расстегивая их.

Ник потер тонкие запястья.

– А можно мне завтра взять их с собой в школу?

– Пусть лучше останутся у меня. Они могут мне понадобиться.

– Пылкое свидание сегодня вечером? – поддразнила его Реджина.

Калеб смущенно откашлялся.

– Еще рано говорить об этом.

– Угу. Смотри, будь осторожен, начальник. Тебя слишком долго здесь не было, так что ты представляешь кое для кого большой интерес. Ник не единственный на острове, кому не терпится проверить твою оснастку.

Калеб почувствовал, что быстро и неудержимо краснеет, и принялся шарить по карманам в поисках бумажника.

– Ладно, не знаю, что ты имеешь в виду, но Эдит пока еще не гоняется за мной вокруг стола.

Реджина рассмеялась и пробила его заказ на кассовом аппарате. Он еще раз поблагодарил ее, расплатился и вышел на улицу.

В гавани заходящее солнце зажгло пожар на бортах лодок, раскрасив их в красные, желтые и белые цвета.

Обманул ли он ее? Или же просто пытается одурачить самого себя?

 

 

* * *

Одеяло для пикника. Ящик со льдом. Штопор. Презерватив.

Подобно юному бойскауту, Калеб был готов ко всему. Он обвел взглядом пустой пляж, спокойное, переливающееся в солнечных лучах море. Не хватало лишь фигурки девушки.

Я гуляю у воды по вечерам…

Может быть, он пришел слишком рано. Солнце зайдет не раньше чем через час.

Может быть, она не придет. Приглашение, которое она сделала ему вчера вечером своим мягким голосом, могло оказаться всего лишь шуткой, желанием подразнить его, посмеяться над ним.

Может быть, ему стоит вернуться домой.

Я хочу дотронуться до вас…

Калеб взглянул налево, туда, где пляж поднимался к рыбацкой верфи, а потом направо, где берег обрывался нагромождением каменных глыб. Небольшая прогулка пойдет ему на пользу.

Он подхватил с песка ящик со льдом и повернул направо.

По другую сторону мыса камней становилось все больше и больше. Идти стало труднее. Пляж заполонили деревья, оттеснив Калеба к самому краю воды. Холодильный ящик бил по ногам, заставляя его оступаться. Походка его стала неровной и спотыкающейся. Левое колено начало отчаянно болеть.

Из всех дурацких идей, которые только могли прийти в голову такому идиоту, как он…

И тут Калеб увидел ее – Маргред. Длинные обнаженные ноги под распахнувшейся юбкой в стиле саронг, полная грудь распирает крошечные синие треугольнички верхней части бикини, грива длинных, непокорных волос развевается на ветру, как у богини, выходящей на берег из пены морской. Ее вид поразил его в самое сердце. От такого потрясающего зрелища у него перехватило дыхание. Из закаленного, подозрительного полисмена‑островитянина он мгновенно превратился в потного подростка, глазеющего на модель в купальном костюме в иллюстрированном журнале «Спортс Иллюстрейтид».

Калеб выждал, пока к нему вернулась способность соображать, и с трудом выдавил:

– Вы здесь.

По ее пухлым губам скользнула лукавая улыбка.

– Я ждала вас.

– Должно быть, вы замерзли.

Ее вид – полная грудь, округлые бедра, бледная, незагорелая кожа – больше подходил для палубы прогулочной яхты, совершающей круиз по Багамам, чем для побережья Мэна. Сняв куртку, Калеб накинул ее на плечи девушки, едва удержавшись, чтобы не прижать ее к себе.

– Вот так будет лучше.

– Это лишнее, – спокойно произнесла она. – Мне не бывает холодно.

Взгляд Калеба опустился в глубокую ложбинку ее груди, скользнул по гладкому белому животу. В голову ударила кровь, и он ощутил, что у него закружилась голова. Калеб поспешно отступил на шаг, чтобы окончательно не забыть о том, что он – страж порядка, и не наброситься на нее, как изголодавшийся и озабоченный двадцатилетний солдатик, получивший первую увольнительную после девятимесячной командировки в «горячую точку».

– Мы могли бы пройти под защиту деревьев, – предложил он. – Они укроют нас от ветра.

И там им никто не помешает.

Она бросила взгляд на берег, а потом перевела его на лицо Калеба.

– Хорошо.

Он последовал за ней в прохладную, густую тень деревьев. Кое‑где там стояли выбеленные ветром и дождем столики для пикника.

Калеб с трудом оторвал взгляд от ее плеч, теперь прикрытых курткой, и, взглянув на каменную нишу с ржавой решеткой, предложил:

– Я могу развести огонь.

«Потому что это поможет мне остыть…»

Девушка присела на краешек одного из столов, и саронг, который она надела, распахнулся, обнажив восхитительную линию очаровательных бедер. В глазах ее сверкнули лукавые искорки.

– Если вы действительно этого хотите. А что мне делать, пока вы будете разводить костер?

«Совсем как в фильме с Шарон Стоун», – подумал он.

Скулы сводило от желания, в висках стучала кровь. Трахнуться от души, до одурения, а потом можно и умереть.

Нет, так он не сможет снова вернуться к нормальной жизни. Ему нужно было нечто намного большее, чем совокупление на одну ночь. Ужин, вино, легкий разговор… все признаки и ловушки самого обычного свидания. Самая обычная жизнь.

А потом секс.

Чтобы сделать ей приятное, чтобы поддразнить ее, чтобы поддразнить себя, он оперся обеими руками о крышку столика для пикника, и Маргред оказалась между ним и столом. Она была так близко. Такая теплая, желанная и близкая. Проклятье, она уже была возбуждена! И он возбуждался с каждой секундой все сильнее. Он наклонился к девушке. Его неудержимо влекли близость и тепло ее тела, ее огромные, темные, жаждущие, голодные глаза. Кровь шумела у него в ушах, как морской прибой.

Он тонул.

Калеб отпрянул.

– А вы пока можете посмотреть содержимое ящика со льдом.

Маргред резко отстранилась и посмотрела ему в глаза.

– Что?

Калеб отвернулся и присел возле открытой каменной жаровни, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, которую хирурги собрали по кусочкам.

– Я прихватил с собой ужин. Он в ящике. Вы может достать его, пока я буду разжигать костер.

 

 

* * *

Маргред в изумлении смотрела ему в спину, мускулистую и сильную. Она испытывала разочарование. Изумление. Обиду. До сих пор для того, чтобы заняться сексом, ей еще не приходилось прилагать таких усилий. Человеческие существа постоянно пребывали в состоянии сексуального возбуждения. Любой другой самец на его месте уже давно опрокинул бы ее на спину прямо на стол и долбил бы между ног.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы вы кормили меня, – сказала она.

Из‑под решетки вырвались первые языки пламени. Выпрямившись, он повернулся к ней, и уголки его губ дрогнули в улыбке.

– Вам не бывает холодно. И голодной вы тоже никогда не бываете?

Прищурившись, она смотрела на него в упор.

– Бываю. Но не в смысле еды.

Он рассмеялся. У него был красивый смех, глубокий и хрипловатый, но глаза не улыбались, оставаясь печальными и серьезными.

– А я‑то думал, что женщинам нравится, когда за ними ухаживают.

Ей ровным счетом ничего не было известно о том, что нравится женщинам. Человеческим женщинам, во всяком случае.

– В этом нет необходимости, – повторила она.

– Для вас – может быть. Но я подумал, что нам, возможно, стоит познакомиться чуточку поближе.

Он говорил совершенно серьезно.

– Зачем? – поинтересовалась она.

Он не отвел взгляда. Глаза у него были зелеными, того цвета, который обретает море в пасмурный день.

– Потому что вы очень привлекательная женщина.

Комплимент застал ее врасплох, и раздражение внезапно исчезло. Впрочем, она ведь может дать ему что‑то взамен?

Она глубоко вздохнула.

– Что вы хотите знать?

Уголки его губ приподнялись в улыбке.

– Мы могли бы начать с обмена основными сведениями. Семейное положение. Состояние здоровья. Страна происхождения. Я даже не знаю, как вас зовут.

– Я же сказала, что меня зовут Маргред. Вы можете называть меня Маргарет.

– А как зовут вас другие? Мег? Мэгги? Пэгги?

– Только не Пэгги. – Она задумчиво склонила голову к плечу. – Мэгги мне нравится.

– Мэгги… – мягко и негромко повторил он.

От звука его голоса по телу ее пробежала дрожь предвкушения. Под грудью у нее сладко заныло.

«Ох, только не это!» – с неудовольствием и раздражением подумала она. Она пришла сюда совсем не за этим.

– Вы замужем, Мэгги? – спросил он мягким, негромким, завораживающим голосом.

Есть ли у нее партнер, вот что он имеет в виду. Она тряхнула головой, чтобы избавиться от непрошеных воспоминаний.

– Больше нет. Он умер.

– Мне очень жаль.

Его симпатия вонзилась ей в сердце, как острый нож.

– Это случилось уже давно.

Больше сорока лет назад. Достаточно давно, чтобы она потеряла надежду на то, что ее погибший партнер возродится, получит новую жизнь и отыщет ее. Она намеренно скрестила ноги и послала Калебу свою самую страстную улыбку.

– Для меня гораздо большее значение имеет то, что происходит сейчас.

Мужчина следил за ней серьезными зелеными глазами.

– И что же происходит сейчас?

– Вот это, – ответила она и потянулась к нему.

 

 

Date: 2015-09-05; view: 391; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию