Забытая земля 4 page

До сих пор его похитители допустили только одну большую ошибку: крепко связав ему руки чем‑то вроде альпинистского троса, они не потрудились осмотреть хижину в поисках острых углов. И он вскоре нашел их, четыре: ножки койки, каждая из которых на несколько дюймов выступала над матрацем. Дерево неотполированное. Не совсем лезвия пилы, но есть с чего начинать.

Катманду, Непал

Рассел и Марджори подъехали к отелю, как и обещали, ровно в девять утра. Ясноглазые и улыбающиеся, близнецы поздоровались с Сэмом и Реми, пожав им руки, и пригласили их в «мерседес». Небо было ярко‑голубое, воздух свежий.

– Куда? – спросил Рассел, заводя мотор и отъезжая.

– Как насчет места, где Фрэнк Алтон проводил больше всего времени? – спросила Реми.

– Никаких проблем, – ответила Марджори. – Согласно электронным письмам, которые он посылал папе, он много времени провел в ущелье Чобар, примерно в пяти милях отсюда. Это там, где река Багмати спускается в долину.

Они несколько минут ехали молча.

Сэм сказал:

– Если на фотографии, сделанной в Ло‑Монтанге, ваш дед…

– Вы так не думаете? – спросил Рассел, посмотрев в зеркало заднего обзора. – Папа считает, что это он.

– Просто играю в адвоката дьявола. Если это ваш дед, то что, по‑вашему, он здесь делал?

– Без понятия, – непочтительно заявила Марджори.

– Ваш отец как будто не знаком с работой Льюиса? А вы?

Рассел ответил:

– Вероятно, просто археология. Мы его, конечно, никогда не знали. Только слышали папины рассказы.

– Не поймите меня неправильно, но разве вам не приходило в голову поинтересоваться, чем занимался Льюис? Это могло бы помочь в его поисках.

– Мы у папы очень заняты, – сказала Марджори. – К тому же именно поэтому он нанимает специалистов: вас двоих и мистера Алтона.

Сэм и Реми переглянулись. Как и их отец, близнецы не слишком интересовались своим дедом. Их равнодушие было почти патологическим.

– В какой школе вы учились? – спросила Реми, меняя тему.

– Ни в какой, – ответил Рассел. – Мы учились дома. Папа нанимал для нас учителей.

– А куда делся ваш акцент?

Марджори ответила не сразу.

– А, я понимаю, о чем вы. Когда нам было четыре года, папа отправил нас в Коннектикут к тетке. Мы жили там, пока не закончили школу, а потом вернулись в Хьюстон работать с папой.

– Так вы не часто его видели, пока росли? – спросил Сэм.

– Он занятой человек.

Марджори ответила без тени горечи, как будто вполне нормально на четырнадцать лет отослать детей, чтобы их растили учителя и родственники.

– Вы задаете много вопросов, – сказал Рассел.

– Мы любопытны от природы, – ответил Сэм. – Такая у нас работа.

Сэм и Реми ничего не ожидали от поездки в ущелье Чобар и не ошиблись. Рассел и Марджори показали им несколько заметных объектов и угостили очередной порцией баек для путешественников.

Вернувшись в машину, Сэм и Реми попросили отвезти их в следующее место – исторический центр города, известный как площадь Дурбар; здесь находится около пятидесяти храмов.

И этот визит предсказуемо прошел без происшествий, как предыдущий. Сэм и Реми в сопровождении близнецов в течение часа обходили площадь и притворялись, что снимают, сверяются с картой и что‑то записывают. Наконец незадолго до полудня они попросили отвезти их назад в «Хаятт».

– Вы закончили? – спросил Рассел. – Уверены?

– Вполне, – ответил Сэм.

Марджори сказала:

– Мы с радостью отвезем вас куда скажете.

– Нам нужно провести кое‑какие исследования, прежде чем мы продолжим, – возразила Реми.

– Мы можем помочь вам и в этом.

Сэм добавил немного стали в голос.

– Пожалуйста, в отель.

Рассел пожал плечами.

– Как хотите.

Из вестибюля они наблюдали, как уезжает «мерседес». Сэм достал айфон и включил экран.

– Сообщение от Сельмы. – Он прослушал его, потом сообщил: – Она кое‑что откопала о семье Кингов.

Вернувшись в свой номер, Сэм включил в телефоне звук и нажал кнопку скоростного набора. Секунд тридцать слышался треск, потом связь установилась, и Сельма сказала:

– Наконец‑то.

– Мы ездили с близнецами Кингами.

– Продуктивно?

– Только в том смысле, что усилилось желание держаться от них подальше, – признался Сэм. – Что у тебя есть для нас?

– Во‑первых, я нашла человека, который может перевести пергамент на деванагари, найденный вами в доме Льюиса.

– Фантастика, – восхитилась Реми.

– Лучше! Я думаю, что это и есть первый переводчик – А. Каалрами из Принстона. Ее зовут Адала. Ей почти семьдесят лет, и она профессор… угадаете?

– Нет, – сказал Сэм.

– Университета Катманду.

– Сельма, ты волшебница, – похвалила Реми.

– При обычных обстоятельствах я бы согласилась, мистер Фарго, но тут мне просто повезло. Пересылаю по электронной почте контактную информацию профессора Каалрами. Хорошо, дальше: пробурив множество сухих скважин в поисках сведений о семье Кинга, я наконец позвонила Рубу Хейвуду. Он отправит мне все, что найдет, но и то, что мы уже нашли, очень интересно. Во‑первых, Кинг не настоящая фамилия семьи. Это англизированная версия оригинальной немецкой фамилии Кёниг. Льюиса первоначально звали вовсе не Льюисом.

– Зачем эти перемены? – спросила Реми.

– Мы точно не знаем, но известно, что в 1946 году Льюис эмигрировал в Америку и получил работу преподавателя в университете города Сиракузы. Несколько лет спустя, когда Чарлзу было четыре года, Льюис оставил мальчика и его мать и отправился странствовать по свету.

– Что еще?

– Я узнала, чем там занимаются Рассел и Марджори. Один из горнодобывающих концернов Кинга – SRG, или Strategic Resources Group («Группа стратегических ресурсов»), – в прошлом году попросил у правительства Непала разрешение, я цитирую, «на проведение исследований, связанных с промышленными и драгоценными металлами».

– А что это значит? – спросила Реми. – Туманная формулировка.

– Намеренно туманная, – заметил Сэм.

Сельма ответила:

– Компания избегает публичности, поэтому информацию раздобыть трудно. Я нашла два участка, взятые SRG в аренду. Оба на северо‑востоке от города.

– Запутанная паутина, – сказала Реми. – Итак, близняшки Кинг присматривают за семейным горным предприятием именно там и тогда, где и когда исчез Фрэнк, разыскивая отца Кинга, который, возможно, последние сорок лет бродит по Гималаям, а возможно, не бродит. Я ничего не забыла?

– Нет, картина полная, – согласился Сэм.

Сельма спросила:

– Хотите подробности об этих участках SGR?

– Погоди, – ответил Сэм. – На первый взгляд, кажется, здесь нет связи, но с Чарли Кингом никогда ничего нельзя знать.

Попросив портье «Хаятта» нанять им машину, они отправились в путь: Сэм вел, Реми была штурманом, она разложила карту Катманду на приборной доске «Ниссана Икс‑трейл СУВ».

Стоило им покинуть отель, как тотчас вспомнились уроки, усвоенные (и благополучно забытые) шесть лет назад в их первый приезд в Катманду.

За исключением главных магистралей вроде Тридеви или Кинг‑роуд узкие улицы Катманду вообще не имеют названий – ни на карте, ни на уличных указателях. Словесные указания даются применительно к ориентирам, обычно перекресткам или площадям – они называются чоуки и тоулы соответственно, и иногда – храмам и рынкам. Тот, кто не знаком с этим обычаем, может рассчитывать только на карту района и компас.

Сэму и Реми повезло. Университет Катманду находился в четырнадцати милях от их отеля в предгорье на восточной окраине. После досадных двадцатиминутных поисков шоссе Арнико они покатили по нему без проволочек и всего час спустя прибыли в кампус.

Следуя надписям на непальском и английском языках, они свернули от входа налево и по обсаженной деревьями дороге проехали к зданию из кирпича и стекла, перед которым располагался овальный участок, заросший дикими цветами.

За стойкой сидела молодая индианка, говорившая по‑английски с оксфордским акцентом.

– Доброе утро, добро пожаловать в Университет Катманду. Чем могу быть полезна?

– Мы ищем профессора Адалу Каалрами, – заявила Реми.

– Да, конечно. Минутку. – Женщина застучала по клавиатуре под стойкой и посмотрела на монитор. – У профессора Каалрами в настоящее время встреча с аспирантом в библиотеке. По расписанию встреча заканчивается в три часа.

Женщина достала карту кампуса, обвела кружками их нынешнее местоположение и местоположение библиотеки.

– Спасибо, – сказал Сэм.

Кампус в Катманду маленький, всего десять или двенадцать зданий, расположенных на вершине холма. А ниже, миля за милей – лежащие террасами зеленые поля и леса. В отдалении виднелся международный аэропорт Трибуван. И к северу от него едва различимая крыша‑пагода отеля «Хаятт».

Они прошли сто ярдов по тротуару между живыми изгородями, повернули налево и оказались перед входом в библиотеку. Внутри их направили на второй этаж, в конференц‑зал. Когда они пришли, аспирант как раз выходил. В зале за круглым столом сидела пожилая индианка в ярком красно‑зеленом сари.

Реми спросила:

– Простите, не вы ли профессор Адала Каалрами?

Женщина подняла голову и осмотрела их через очки в толстой роговой оправе.

– Да, это я.

Она говорила по‑английски с сильным акцентом, с напевными интонациями, свойственными англоговорящим индийцам.

Реми представилась, представила Сэма и спросила, могут ли они сесть. Каалрами указала на пару стульев напротив себя. Сэм спросил:

– Говорит ли вам что‑нибудь имя Льюис Кинг?

– Булли? – сразу ответила она.

– Да.

Она широко улыбнулась; между передними зубами у нее темнел большой зазор.

– О да, я помню Булли. Мы были… друзьями. – Блеск в ее глазах подсказал Фарго, что отношения были гораздо больше, чем просто дружескими. – Я работала в Принстоне, но временно отправилась в университет Трибуван. Это было задолго до основания Университета Катманду. Мы с Булли встретились здесь. А почему вы спрашиваете?

– Мы ищем Льюиса Кинга.

– Ага… Вы охотники за привидениями?

– То есть, как я понимаю, вы считаете его мертвым, – сказала Реми.

– Ну не знаю. Конечно, я слышала рассказы о его периодических появлениях, но не видела ни его, ни подлинных снимков. По крайней мере в последние сорок лет. Мне хочется думать, что, будь он жив, он бы пришел повидаться со мной.

Сэм открыл саквояж, достал оттуда копию пергамента с текстом на деванагари и протянул Каалрами.

– Узнаете?

Она несколько мгновений изучала листок.

– Да. Здесь моя подпись. Я перевела это для Булли в… – Каалрами задумалась, поджав губы. – В тысяча девятьсот семьдесят втором.

– Что вы можете сказать нам об этом? – спросил Сэм. – Льюис говорил вам, где его нашел?

– Нет.

Реми сказала:

– Мне кажется, это деванагари.

– Молодчина, моя дорогая. Почти угадали. Это написано на лова. Язык хоть и не совсем мертвый, но очень редкий. По последней оценке сегодня на нем говорят четыре тысячи человек. Они живут в основном на севере страны, вблизи китайской границы, в месте, которое называлось…

– Мустанг, – предположил Сэм.

– Да, верно. И вы правильно его произнесли. Отлично. Большинство говорящих на лова живут на горе Ло‑Монтанг и вокруг нее. Вы знали о Мустанге или просто догадались?

– Это догадка. Единственная нить, ведущая к Льюису Кингу на фотографии, где он предположительно снят. Снимок сделали год назад в Ло‑Монтанге. Мы нашли этот пергамент в доме Льюиса.

– Снимок у вас с собой?

– Нет, – ответила Реми и взглянула на Сэма. У обоих одновременно возникла мысль: почему мы не попросили копию снимка? Ошибка новичка. – Но мы наверняка сможем его получить.

– Если не слишком много беспокойств. Я хотела бы взглянуть. Думаю, я бы узнала Булли, если это он.

– К вам недавно кто‑нибудь обращался с вопросами о Кинге?

Каалрами поколебалась, постукивая указательным пальцем по верхней губе.

– С год назад, может, чуть больше, двое молодых людей. Необычная пара…

– Близнецы? Светлые волосы, голубые глаза, азиатские черты лица?

– Да! Они мне не понравились. Знаю, что так говорить нехорошо, но не хочу кривить душой. Было в них что‑то…

Каалрами пожала плечами.

– У них не было с собой копии пергамента?

– Нет.

Реми спросила:

– Перевод мы так и не нашли. Не могли бы вы?

– Могу пересказать суть, но письменный перевод займет какое‑то время. Могу сделать сегодня вечером, если хотите.

– Спасибо, – сказала Реми. – Были бы очень признательны.

Профессор Каалрами поправила очки и положила листок перед собой. Она медленно водила пальцами по строчкам, и ее губы беззвучно шевелились.

Спустя пять минут она подняла голову. Кашлянула.

– Это своего рода королевский эдикт. Фразы на лова трудно перевести на английский, но тут у нас официальный указ. В этом я уверена.

– Есть дата?

– Нет, но если посмотреть сюда, в верхний левый угол, видно, что здесь не хватает части текста. В оригинале есть эта часть?

– Нет. Я фотографировала как есть. А не помните, была дата на оригинале, когда вы его видели?

– Нет, боюсь, что нет.

– А если предположить?

– Доказать не могу, но я бы оценила возраст документа в шесть‑семь сотен лет.

– Продолжайте, пожалуйста, – попросил Сэм.

– Нужно подождать письменный перевод…

– Мы понимаем.

– Это приказ группе воинов… особых воинов, которых называют Хранителями. Им приказано исполнить некий план – подозреваю, сам план описан в другом документе. План предназначен для перемещения чего‑то, названного Теуранг, из убежища в тайное безопасное место.

– Почему?

– Это имеет какое‑то отношение к вторжению.

– В документе объясняется, что такое Теуранг?

– Не думаю. Простите, большую часть я помню смутно. Прошло сорок лет. Я помню это слово, потому что оно показалось мне необычным, но не заинтересовало. Я ведь преподаю античность. Но уверена, в университете найдется кто‑нибудь, кто поможет вам с этим словом. Могу поискать для вас.

– Спасибо, – сказал Сэм. – Вы помните, как повел себя Льюис, когда вы сообщили ему перевод?

Каалрами улыбнулась.

– Насколько помню, он был очень взбудоражен. Но Булли вечно горел энтузиазмом. Этот человек жил полной жизнью.

– Он не говорил, где нашел пергамент?

– Если и говорил, то я не помню. Может, вспомню вечером, когда буду переводить.

– Последний вопрос, – сказала Реми. – Что вы помните о том времени, когда Льюис исчез?

– А, да, помню. Мы все утро провели вместе. У нас был пикник над рекой. Река Багмати, на юго‑западе города.

Сэм и Реми одновременно наклонились. Сэм спросил:

– Ущелье Чобар?

Профессор Каалрами наклонила голову.

– Да. Откуда вы знаете?

– Удачная догадка. А после пикника?

– У Льюиса был с собой рюкзак – для него это скорее правило, чем исключение. Он всегда был «на марше». День выдался прекрасный, теплый, на небе ни облачка. Я, помню, фотографировала. У меня был новый аппарат, одна из первых моделей «полароида», сразу дающего снимок. Тогда это было чудо техники.

– Пожалуйста, скажите, что снимки еще у вас.

– Возможно. Это зависит от технического мастерства моего сына. Прошу прощения.

Профессор Каалрами встала, обошла стол, взяла телефон и набрала номер. Несколько минут она говорила на непали, потом посмотрела на Сэма и Реми и прикрыла трубку рукой.

– У вас есть мобильный телефон с электронным адресом?

Сэм дал ей адрес.

Каалрами еще тридцать секунд говорила по телефону, потом вернулась на свое место. Вздохнула.

– Сын говорит, пора мне жить в цифровом веке. В прошлом месяце он начал сканировать – это верное слово? – мои старые фотоальбомы. Тот, где пикник, он закончил на прошлой неделе. Он пришлет вам снимки.

– Спасибо, – поблагодарил Сэм. – И вашему сыну тоже.

Реми сказала:

– Вы говорили о пикнике…

– Мы ели, наслаждались обществом друг друга, разговаривали, потом – наверное в середине дня – расстались. Я села в свою машину и уехала. Последний раз я видела его, когда он переходил по мосту ущелье Чобар.

Катманду, Непал

Поездка к ущелью Чобар была недолгой: вначале повернули на запад, назад к городу, по шоссе Арнико. В предместьях свернули на юг по Кинг‑роуд и проехали вдоль южной окраины Катманду к району Чобар. А дальше просто ориентировались по двум указателям. Через час после расставания с профессором Каалрами, в пять часов дня, они въехали в парк Манжушри, выходящий по северному утесу на ущелье.

Вышли и размялись. Сэм проверил свой айфон, как проверял его весь минувший час. Покачал головой.

– Пока ничего.

Реми, подбоченясь, оглядывалась по сторонам.

– А что ты ищешь? – спросила она.

– Хорошо было бы увидеть гигантскую неоновую надпись «Булли был здесь», но я не очень на это рассчитываю.

Правда заключалась в том, что они не знали, есть ли здесь то, что нужно искать. Они явились сюда, опираясь на единственный факт, который мог быть простым совпадением: здесь провели свои последние часы перед исчезновением и Фрэнк Алтон, и Льюис Кинг. Однако, зная Алтона, они понимали, что он приходил сюда не без причины.

Если не считать двоих мужчин, занятых ранним ужином на соседней скамье, парк – просто‑напросто поросший бамбуком невысокий холм с извилистой тропой – был пуст. Сэм и Реми спустились по гравию подъездной дороги и по тропе вышли к началу ущелья Чобар. Хотя главный мост из бетона и был достаточно широк, чтобы проехала машина, попасть в нижнюю часть ущелья и на противоположный край можно было только по бамбуковым мостам, подвешенным на разных уровнях; к мостам вели пешеходные тропы. На склонах ущелья располагались небольшие храмы, частично скрытые густыми зарослями. В пятидесяти футах внизу, пенясь, билась о камни Багмати.

Реми прошла к информационному плакату, прикрепленному перед мостом. Прочла английскую версию:

– Човар Гуччи – узкая долина, образованная рекой Багмати, единственный выход из долины Катманду. Считается, что когда‑то вся долина Катманду представляла собой гигантское озеро. Когда Манджушри впервые пришел в долину, он увидел на поверхности воды лотос. И разрезал горный склон, чтобы спустить воду и создать место для города Катманду…

Сэм спросил:

– Кто такой Манджушри?

– Я не уверена, но могу предположить, что это бодхисатва – достигший духовного совершенства.

Сэм кивнул, читая электронную почву.

– Есть! Прислал сын профессора Каалрами.

Они с Реми отошли к ближайшему дереву, чтобы укрыться от солнца. Сэм вызвал снимки – их оказалось пять – и просмотрел. Они были хорошо оцифрованы, но в них чувствовался дух старого полароида: изображение слегка размыто, цвета чуть неестественные. На первых четырех были молодые Льюис Кинг и Адала Каалрами, они сидели или полулежали на одеяле, вокруг разложены тарелки, стаканы и другие принадлежности пикника.

– Не вместе, – заметила Реми.

– Таймера не было, – ответил Сэм.

На пятом снимке Льюис Кинг стоял, глядя в камеру, повернувшись к ней в три четверти. На спине у него был старомодный рюкзак.

Они вторично просмотрели снимки. Сэм тяжело вздохнул и произнес:

– Зря надеялись.

– Не торопись с выводами, – сказала Реми, приближая лицо к экрану айфона. – Видишь, что он держит в правой руке?

– Топорик альпиниста.

– Нет, присмотрись внимательней.

Сэм послушался.

– Топор спелеолога.

– И посмотри, что у него закреплено на спине, слева от спального мешка. Можно разглядеть только изгиб.

Сэм не отрывал взгляда от экрана. На лице его появилась улыбка.

– Не знаю, как я это пропустил. Будь я проклят. Это каска.

Реми кивнула.

– С налобным фонариком. Льюис Кинг отправлялся в пещеру.

Не зная, что именно ищут, но рассчитывая, что не ошиблись, уже через десять минут они нашли. На другом берегу сразу за мостом стоял открытый киоск под навесом и в деревянных ячейках лежали информационные брошюры. Сэм и Реми нашли туристическую карту ущелья и принялись изучать многочисленные объекты и надписи.

В миле выше по реке, на северном берегу, была точка с надписью «Пещеры Чобар. Закрыты для посещения. Вход только по специальным разрешениям».

– Маловероятно, – заявила Реми. – Насколько нам известно, Льюис направлялся в горы, а Фрэнк просто пропал.

– Маловероятно – именно то, с чем мы работаем, – напомнил жене Сэм. – К тому же альтернатива – еще один день с Расселом и Марджори.

Это подействовало. Реми сказала:

– Какова вероятность, что в Катманду есть магазин REI[3]?

* * *

Как и ожидалось, вероятность оказалась нулевой, но несколькими кварталами западнее площади Дурбар они нашли магазинчик, где продавали излишки снаряжения непальской армии. Купленное ими снаряжение было не новым, но вполне надежным. И хотя они не были уверены, что исследование пещер Чобар что‑то даст, приятно было просто действовать. Одним из их девизов уже давно стало «когда сомневаешься, делай что‑нибудь». Что угодно.

Около семи они въехали на парковку отеля «Хаятт». Вылезая из машины, Сэм увидел под навесом у разворота Рассела и Марджори.

Сэм сказал:

– Враг в направлении на три часа.

– Угу.

– Не открывай заднюю дверь. Им захочется пойти с нами.

Рассел и Марджори подошли к ним.

– Эй, – обратился Рассел, – мы беспокоились. Мы пришли узнать, как ваши дела, а портье сказал, что вы арендовали машину и уехали.

Марджори спросила:

– Все в порядке?

– Нас дважды ограбили, – невозмутимо заявила Реми.

– А меня, кажется, обманом заставили жениться на козе, – добавил Сэм.

Через несколько секунд дети Кинга заулыбались.

– А, вы шутите, – сказал Рассел. – Мы поняли. И все‑таки… Серьезно, вы не должны разгуливать…

Сэм перебил:

– Рассел, Марджори, я хочу, чтобы вы меня выслушали. Слушаете?

В ответ он получил два кивка.

– Мы с Реми побывали в бо́льшем количестве стран, чем вы вместе сумеете вспомнить. Мы ценим вашу помощь и ваш… энтузиазм, но с этой минуты, если вы нам понадобитесь, мы позвоним. В остальных случаях оставьте нас в покое и дайте делать то, ради чего мы приехали.

Рассел и Марджори Кинг смотрели на него, приоткрыв рот. Они покосились на Реми, но она только пожала плечами.

– Он говорит серьезно.

– Вы поняли? – спросил Сэм.

– Да, сэр, но отец просил нас…

– Эту проблему решать вам. Если ваш отец хочет поговорить с нами, он знает, как нас найти. Еще вопросы?

– Мне это не нравится, – сказал Рассел.

Марджори добавила:

– Мы только стараемся помочь.

– И мы вас за это поблагодарили. Но теперь вы испытываете нашу вежливость. Почему бы вам не уйти? Мы позвоним, если столкнемся с трудностями, с которыми не сможем справиться.

Поколебавшись несколько мгновений, дети Кинга направились к своему «мерседесу». Они медленно проехали мимо Сэма и Реми, пристально глядя на них через опущенное окно со стороны Рассела, потом прибавили газу.

– Если бы взгляды могли убивать, – сказала Реми.

Сэм кивнул.

– Думаю, сейчас мы видели истинное лицо близнецов.

Ущелье Чобар, Непал

На следующее утро они выехали почти в четыре, надеясь попасть в ущелье до восхода. Они не знали, строго ли соблюдается запрет на проникновение в пещеры и патрулирует ли этот район полиция, но решили не рисковать.

В пять они въехали в парк Манджушри и нашли под деревьями место, не видное с главной дороги. Выключив фары, они две минуты сидели молча, слушая, как остывает двигатель «ниссана», и только потом выбрались, открыли заднюю дверцу и достали снаряжение.

– Думаешь, они могут следить за нами? – спросила Реми, надевая на плечи рюкзак.

– Я вообще не знаю, что думать. Чутье говорит мне, что они отъявленные мерзавцы, и я знаю, что Кинг несомненно не просил их помогать нам. Он приказал им не спускать с нас глаз.

– Согласна. Надеюсь, твой душевный разговор с ними поможет.

– Не поручился бы, – ответил Сэм, закрывая заднюю дверцу.

При свете восходящего солнца они прошли к началу моста. Как и уведомляла карта, в двадцати ярдах к востоку от моста, за рощицей бамбука, они нашли тропу. И пошли вверх по реке, Сэм впереди.

Первую четверть мили идти было легко, тропу шириной три фута покрывал утоптанный гравий, но вскоре спуск стал круче, и условия изменились. Тропа сузилась и начала петлять. Листва сомкнулась, образовав сплошной полог над головой. Справа и внизу слышался негромкий плеск реки.

Они добрались до развилки. Налево тропа направлялась прямо на восток, в сторону от реки; направо – вниз к реке. Задержавшись всего на несколько минут, чтобы свериться с картой и компасом в айфоне Сэма, они пошли направо. Еще через пять минут они подошли к крутому спуску с вырубленными в нем грубыми ступенями. На дне они поняли, что передними не тропа, а висячий мост, его левая сторона была прикреплена к утесу большими шурупами с квадратными головками. Лианы оплетали мост, так плотно обвивая его опоры, что он казался природным, а не сделанным руками человека.

– У меня отчетливое впечатление, будто мы заглядываем в кроличью нору, – заметила Реми.

– Да ладно, – сказал Сэм. – Смотри какой занятный.

– С тобой я привыкла считать это слово синонимом «опасного».

– Убила!

– Тебе видно, далеко ли он уходит?

– Нет. Держись ближе к утесу. Даже если мост оборвется, лианы его, вероятно, удержат.

– Еще одно великолепное слово – «вероятно».

Сэм сделал шаг вперед, медленно перенося тяжесть тела на первую планку. Если не считать легкого скрипа, доска держала прочно. Он сделал второй осторожный шаг и еще один, пока не прошел десять футов.

– Пока все хорошо, – бросил он через плечо.

– Иду.

Мост оказался больше ста футов длиной. По другую сторону тропа продолжилась, вначале она по‑прежнему спускалась по склону, потом стала подниматься. Деревья впереди поредели.

– Второй раунд, – сказал Сэм Реми.

– Что? – переспросила она, потом остановилась за ним. – О нет!

Еще один подвесной мост.

– Я чувствую тенденцию, – заявила Реми.

Она была права. За вторым висячим мостом они обнаружили новый участок тропы, а за ним третий мост. Следующие сорок минут последовательность сохранялась: тропа, мост, тропа, мост. Наконец за пятым участком тропы Сэм предложил остановиться и проверил карту и компас.

– Мы близко, – сказал он. – Вход в пещеру где‑то под нами.

Они разошлись, осматривая тропу выше и ниже. Вход нашла Реми. Со стороны реки на тропе к стволу дерева была прикреплена ржавая висячая лестница. Сэм плюхнулся на живот, Реми схватила его за ремень, а он пополз в подлесок. Потом, извиваясь, прополз обратно.

– Там уступ на скале, – сообщил он. – Лестница висит в шести футах над ним. Придется прыгать.

– Конечно, – с напряженной улыбкой ответила Реми.

– Я пойду первым.

Стоя на коленях, Реми наклонилась и поцеловала Сэма.

– Ты ничего не должен Булли Кингу.

Сэм улыбнулся.

– Никто из нас не должен.

Он сбросил рюкзак и протянул его Реми, потом на корточках пробрался через заросли. Обхватив руками древесный ствол, медленно опустился с уступа, болтая ногами, ступнями нашаривая верхнюю перекладину лестницы.

– Я на лестнице, – сказал он Реми. – Начинаю спускаться.

Он исчез из вида. Через полминуты позже позвал:

– Я внизу. Бросай рюкзаки через край.

Реми проползла вперед и бросила первый рюкзак.

– Поймал.

Она бросила второй.

– Поймал. Спускайся. Иди на мой голос.

– Иду.

Когда она спустилась до предпоследней перекладины и повисла в воздухе, Сэм обхватил ее руками за бедра.

– Я тебя держу.

Она разжала руки, и Сэм поставил ее на уступ. Реми поправила покосившийся фонарик на лбу и осмотрелась. Уступ, на котором они стояли, был шесть футов шириной и торчал в нескольких футах над рекой. В стене утеса виднелся овальный вход в пещеру, закрытый решеткой. В левом нижнем углу решетка отошла от скалы. К стене была прикреплена надпись красными буквами на непали и английском:

ОПАСНО

ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН

НЕ ВХОДИТЬ

Под словами кто‑то грубо намалевал череп и кости.

Реми улыбнулась.

– Смотри, Сэм, универсальное обозначение «занятного».

– Забавница, – ответил он. – Готова побродить по пещере?

– Разве я на такой вопрос когда‑нибудь отвечала «нет»?

– Никогда, видит бог.

– Веди.

* * *

Их предположение, что вход закрыли, желая помешать любопытным заблудиться или пораниться, подтвердилось через несколько секунд после того, как они пролезли сквозь дыру в решетке. Выпрямляясь, Сэм попал рукой в щель в полу чуть шире предплечья. Если бы он двигался даже в среднем темпе, перелом ему был бы обеспечен; если бы он шел, это была бы лодыжка.