Буддизм и восточные боевые искусства

Вряд ли в России найдётся человек, который ничего не слышал о восточных единоборствах. Как же – фильмы о каратэ, айкидо, ушу теперь повсюду. Практически в любом более или менее крупном городе можно найти спортивные секции, где изучают эти единоборства. Так же, как и секции Греко-римской борьбы, дзюдо, бокса или курсы самозащиты без оружия. Восточные единоборства используют в своём арсенале такое разнообразие методов и приёмов, что под это понятие можно подвести какое угодно единоборства, вплоть до танцеподобной капоэйры. Однако существует одно существенное отличие единоборств Юго-Восточной Азии от единоборств всего остального мира. И отличие это кроется в том, что восточные единоборства, как правило, существуют в первую очередь как система самосовершенствования, зачастую они сродни религиозной практике, в то время как на Западе единоборства являются в лучшем случае средством физической закалки тела, или даже просто системой самозащиты.

Восточные боевые искусства тесно связаны с традиционными верованиями народов, которые проживают на этой территории. И одной из самых распространённых религий, которая смогла превратить искусство войны в искусство совершенствования духа, является буддизм.

Когда мы говорим «восточные единоборства», мы подразумеваем прежде всего так называемые «дзэнские» боевые искусства. В самом деле. И в Японии, и в Китае, и во Вьетнаме боевые искусства по своей сути являются системами практики дзэн-буддизма. Впрочем, в Китае существует не менее обширная группа единоборств, которая опирается на старинные даосские традиции. Впрочем, с течением времени даосизм и буддизм так перемешались, что порой трудно различить, где сильнее буддийское влияние, а где торжествует даосизм.

История боевого искусства Китая, называемое ушу, насчитывает тысячелетия. Само название «ушу» не переводится однозначно. Обычно его трактуют как «воинское искусство», указывая на то, что слово «У» в китайском языке означает «воинский». Слово же «ушу» состоит из двух иероглифов, один из которых означает «след на песке», другой – «копьё». В достаточно вольной трактовке название «ушу» можно интерпретировать как «останови оружие». Кроме «ушу», существует масса других терминов, означающих китайское боевое искусство. Наиболее популярным из них является западное «кунг-фу». Термин этот, как уже указывалось ранее, является ошибочным. «Кунг-фу» – это всего лишь обозначение тренировочных упражнений, работы, но никак не название стиля. В Китае же ушу называют как угодно, но только не кунг-фу. Так, с 1920 года ушу долгое время называли го-шу, или «национальное искусство». Популярным был и термин «Джунг го цюань», где слово «цюань» означало кулак, а «Джун го» – «Срединное государство», как некогда называли свою страну сами китайцы.

Первые упоминания о боевых приёмах на территории древнего Китая датируются 2500 годом до н. э. Это был достаточно жестокий бой рогами, укреплёнными на шлеме, называемый го ти. Впрочем, назвать го ти настоящим искусством было бы неверно. Это лишь прародитель воинского искусства, первый (или один из первых) шагов к нему. Зато уже в период «Весны-Осени» – 770 – 481 г. до н. э. появляются новые направления воинских искусств, как правило, рассчитанные на вооружённого человека. Эти искусства очень ценились аристократией, ибо её основным занятием была война. Во времена Будды (в Китае это период «враждующих царств») боевые искусства Китая вышли на качественно новый уровень. Впрочем, ни о какой философии в ушу ещё не шло и речи. Боевые искусства имели исключительно прикладное значение, их цель была одной – победить врага.

Коренной перелом наступает в VI веке до н. э. Рождаются выдающиеся китайские философы Конфуций и Лао-Цзы. В это время особое распространение получила стрельба из лука, чрезвычайно популярная в Японии. Это искусство становится своего рода культом, психотренингом. Даосские практики и конфуцианские моральные заповеди стали неотъемлемой частью воинского искусства. Появляются новые направления Ушу – уже не чисто прикладные или ритуальные, а направления, которые базировались на строгих философских построениях, сочетающие в себе психотренинг и физическую подготовку. Ушу начинает приобретать свою форму.

При династиях Цинь и ранней Хань к ушу приобщаются даже императоры. Ся Хуань-Дзи, первый император Цинь, покровительствовал ушу и всячески укоренял его среди аристократии и воинов. Также поступал и ханьский император Лянг У-ди. В результате ушу стало быстро распространяться не только среди аристократов, но и в народе. Постепенно шлифовались приёмы и методы борьбы, всё более совершенным становится психотренинг. Философские построения делаются всё более сложными.

В I веке н. э., когда буддизм начал проникать на территорию Китая, это учение не оставило без внимания и такой пласт китайской культуры, как воинское искусство. Буддийские положения начинают проникать в традиционную китайскую философию, а вместе с ней и в ушу. Однако по-настоящему буддийские стили появится значительно позже, лишь в VI веке н. э., с приходом в монастырь Шаолинь индийского монаха школы Дхьяна Боддхидхармы. Впрочем, некоторые элементы буддийского учения начинают применятся уже с началом тысячелетия. Так, традиционная для Китая система четырёх стихий на самом деле была позаимствована из Индии. Её завезли буддийские монахи… Применив эту систему к искусству боя, китайцы создали так называемые Внутренние системы, более активно использующие психологический тренинг, дыхательные упражнения и работу с биоэнергией и менее акцентирующие внимание на тренировке мышц, сухожилий и закалке тела.

В 3 веке н. э. знаменитый врач Хуа То составил замечательную гимнастику, которая дошла до наших дней под названием «Игры пяти зверей». Наблюдая за повадками тигра, медведя, оленя, обезьяны и журавля, он подметил особенности их движения, психологии, энергетики. Хуа То попробовал копировать манеру двигаться и психоэмоциональный настрой животных к гимнастике, создав систему, направленную, прежде всего, на укрепление здоровья и достижение долголетия. Мудрые потомки расширили первоначальные «игры», добавив движения богомола, змеи, крысы, дракона. Многие из этих систем нашли боевое применение, как, например, это случилось в монастыре Шаолинь, где «звериные» стили стали грозным оружием. Впрочем, о Шаолиньском монастыре стоит рассказать более подробно, ибо именно в нём по-настоящему родилось совершенно новое направление ушу – ушу буддийское.

Самым знаменитым центром боевых искусств Востока, несомненно, является легендарный Шаолиньский монастырь. Сами китайцы говорят: «Все боевые искусства в Поднебесной вышли из Шаолиньского монастыря».

Действительно, на протяжении истории Шаолиньский монастырь, а если правильнее, то Шаолиньские монастыри были своеобразными центрами буддийских боевых искусств Китая. Наверное, читатель удивлён, услышав, что Шаолинь был не один. Да, даже для поклонников боевых искусств часто такое открытие является откровением. На самом деле в средневековом Китае существовало по крайней мере десять монастырей, которые носили название «Шаолинь», что в переводе с китайского означало «молодой лес» или «роща». Однако говоря о Шаолине, обычно подразумевают лишь один из двух самых знаменитых боевых монастырей, – Северный Шаольньсы, расположенный на горе Суншань в уезде Дэнфен (провинция Хэнань) и Южный Шаолиньсы в уезде Путянь провинции Фуцзянь. Причём первенство в зарождении боевых искусств отдают, как правило, Шаолиню Северному.

А дело было так… В 520 году (впрочем, это легендарная дата, их приводится несколько – и 486, и 526, и 527 гг.) в Китай из Индии приходит 28-й патриарх чань-буддизма Бодхидхарма. Уже само имя паломника, означающего «просвещённое учение» наводит на некоторые размышления. Китайцы быстро переиначили его на свой манер, назвав «бородатого варвара», который в самом деле, вопреки традиционной монашеской манере брить бороды и головы, носил бороду, Путидамой или просто – Дамой. Говорят, Бодхидхарма шёл из самого Мадраса. Так же, как и Будда, он был сыном богатого индийского принца, однако, подобно Просветлённому, оставил светскую жизнь ради поисков истины. Впрочем, это может быть и легендой. Зачем патриарх пришёл в Китай? Он объяснял своё решение тем, что буддийское учение в Поднебесной неверно понято, оно подвергается искажениям, и потому назрела необходимость исправить это положение. Бодхидхарма беседовал с самим императором У-ди, который слыл большим поклонником буддизма. Однако патриарх чрезвычайно огорчил императора, сообщив ему о ничтожестве его усилий в практике учения, которыми тот чрезвычайно гордился. Он поверг властителя в шок, заявив, что в его делах, которые заключались в сооружении пагод, жертвовании огромных средств монахам, в содержании монастырей, «нет ни заслуг, ни добродетелей». Эбо это лишь суетные деяния… Естественно, при всём уважении к положению святого человека Бодхидхарма пришёлся не ко двору. Поэтому он отправился проповедовать в провинции, путешествуя от одного монастыря к другому. Особенно понравилась патриарху пагода монастыря Юниксы. Остановившись там, он любил поутру подолгу любоваться восходом солнца над крышами пагоды… Однако и здесь Бодхидхарма не остался. Он отправился далее. И после долгих странствий, наконец, надолго остановился в небольшом горном монастыре, окружённом прекрасной рощей. Монастырь этот назывался Шаолинь.

Однако это был не тот Шаолинь, образ которого запечатлен в многочисленных кинобоевиках. Никаких боевых монахов – «усэн», там не было. Более того, Бодхидхарма был поражён нездоровым образом жизни шаолиньских монахов. Несчастные настолько изнуряли себя чтением сутр и многочасовых молитв, что слабели прямо на глазах. Они постоянно недосыпали, плохо питались и совершенно не укрепляли своё тело. Для Бодхидхармы, который вырос на традициях кшатриев, постоянно упражняющих своё тело, такое положение дел казалось дикостью. К тому же учение Будды, которое постигалось лишь сильным, тренированным разумом и требовало мобилизации всех физических и духовных сил организма, никак не давалось тем, кто изнурял своё тело бессмысленными чтениями и формалистикой служб.

Бодхидхарма принялся горячо проповедовать своё учение, учение чань. Он говорил, что не нужно искать Будду извне, молясь на его статуи и бубня сутры. Будда – внутри нас, но прозреть его можно, лишь полностью освободившись от внутреннего хлама, который засел в наших головах и сердцах. Он учил смотреть на жизнь глазами ребёнка, который ничего на знает, который не может оценивать, и лишь с безмерным удивлением смотрит на этот мир, впитывая его каждой своей порой. Он говорил о вреде ненужного умствования, и это чрезвычайно возмущало монахов. Ведь единственное, чем они могли гордиться – это своей учёностью, знанием сутр. Отнимая у них эту заслугу, Бодхидхарма фактически уравнивал их с мирянами. Конечно, его подняли на смех. Его не поняли. Оскорблённый патриарх оставил попытки в чём-то убедить этих людей и удалился в пещеру, коих хватало в горе Суншань, где находился монастырь. Там он уселся лицом к стене и погрузился в медитацию.

Девять лет провёл в медитации Бодхидхарма. Все эти девять лет он упорно искал Путь. И лишь однажды утратил бдительность, и сон сморил уже немолодого монаха. Проснувшись, он в гневе выдрал свои ресницы, бросив их на землю. По преданию, на этом месте выросли чайные листы, и с тех пор монахи в борьбе со сном используют чайную церемонию.

Монахи, видя такую самоотверженность, стали относится к Дамо с глубоким почтением. Некоторые стали вспоминать, что говорил он раньше, и даже пытаться применять его советы в жизни. А двое монахов остались с Дамой в качестве учеников. Звали их Хуэйкэ и Даоюй. Причём вновь завоевать доверие учителя оказалось не так просто. Помня, как монахи восприняли его учение, Бодхидхарма не соглашался их даже видеть. Тогда Хуэкэ вошёл к нему в пещеру с огромным тесаком, молча положил на камень свою руку и резким ударом рубанул по ней. Отсеченная кисть упала на пол. Монах поднял её, так же молча подошёл к учителю и положил отрубленную руку перед ним. Видя такое самопожертвование и решительность, Дамо согласился взять его в ученики…

Прошло девять лет. Медитация Бодхидхармы завершилась. Пытаясь вернуться в монастырь, он никак не смог подняться на ноги. Ноги не держали своего хозяина, ибо долгих девять лет они были ему не нужны. Но патриарх не унывал. Он принялся за тренировки, методы которых он вынес ещё из своей юности. Он разработал комплекс, названный впоследствии «Восемнадцать движений рук архатов», который включал в себя приёмы кулачного боя, довёл до совершенства старые медитативно-дыхательные методики, и вскоре, продолжая тренироваться, вернул себе подвижность ног. Монахи, видя столь чудодейственные результаты, стали тренироваться вместе с ним. Так ушу стало частью буддийской практики…

Что на самом деле преподавал Бодхидхарма, и даже приходил ли он вовсе в Шаолиньский монастырь – для науки остаётся загадкой. Историческим фактом является лишь то, что среди четырёх заветов, оставленных им монахам, значилось и «воздаяние за зло». Однако шаолиньское ушу является фактом, и, наверное, не суть важно, кто стоял у истоков этого искусства.

А монастырь вскоре стал очень известен. Особенно после того, как шаолиньские монахи помогли императору Ли Шиминю разбить мятежника Ван Шичуня, который чуть было не лишил его жизни. Попав однажды в засаду, император вынужден был спасаться бегством, причём так поспешно, что во время погони угодил в реку, протекающую неподалёку от монастыря. Бдительные монахи, закалённые боевой практикой, тотчас же спасли императора. Более того: узнав о горестях правителя Поднебесной, они собрали отряд из тринадцати сильнейших монахов, которые дали клятву победить мятежника. Слово своё они сдержали: Ван Шичунь не только был побеждён, но и взят в плен. Император был так обрадован ходом событий, что одарил монастырь многочисленными милостями: монастырь получил обширный земельный надел, а монахи – высочайшее разрешение пить вино и есть мясо. Кроме того, монастырю разрешалось содержать собственные войска. Впрочем, эти события довольно красочно показаны в старом китайском фильме, снятом ещё в 1980-м году – «Шаолиньский монастырь», где в роли наставников и монахов монастыря выступили члены сборной КНР по ушу.

Каким было шаолиньское ушу во времена Бодхидхармы и после него – сказать сложно. Более или менее достоверные сведения можно получить лишь в период правления монгольской династии Юань. Рассказывают, что в XIII веке в монастыре появился монах Цзюэюань, который чрезвычайно скептически отнёсся к практике ушу, которая существовала в монастыре. Он обучался у лучших наставников монастыря, однако эти занятия принесли лишь разочарования. Увы! Легенды о боевых монахах древности были гораздо более красочными, чем действительность. Однако будучи человеком активным, Цзюэюань направился, подобно сотням другим китайских мастеров, на поиски хранителя традиций. И помогла ему в этих поисках случайность. Спася однажды от разбойников случайного прохожего по имени Ли Соу, он узнаёт от него, что в Лояне живёт мастер Бай Юйфэн, знакомый с древними шаолиньскими традициями. Цзюэюань знакомится с мастером, уговаривает его вернуться в монастырь и там они, захватив с собой Ли Соу и его сына, вместе модернизируют комплекс, доставшийся монахам ещё от Бодхидхармы – «18 движений рук архатов». Из 18 движений получилось 72, а новый комплекс приобрёл реально боевое значение. Позже Бай Юйфэн разработал ещё один стиль – стиль «пяти животных», – тигра, леопарда, змеи, журавля и дракона. Правда, в отличие от древних «звериных стилей», «звери» Бай Юйфэна были скорее символами некоторых особенностей животных. Точное копирование движений не поощрялось, ибо по мнению мастера, в таком случае терялась боевая эффективность приёмов.

Именно Бай Юйфэн начал активно приспосабливать практику ушу к буддийской практике. Методы буддийского психотренинга обогатили искусство боя, которое, в свою очередь, само стало своеобразной буддийской медитацией в движении.

Слава Шаолиня гремела на всю Поднебесную. И, как водится, нашлось немало людей, которые решили воспользоваться случаем, представляясь «истинными шаолиньскими монахами». Часто эти люди не имели никакого отношения к Шаолиню или даже к любому другому монастырю. Однако, владея на каком-то уровне ушу, а главное – обладая наглостью и изворотливостью истинного проходимца, такие «учителя» вскоре завоёвывали известность. Иногда их разоблачали, но это случалось не так часто. Кому охота связываться с непобедимым «монахом», даже если есть подозрение, что он вовсе не монах! Введение государством специальных сертификатов, которые получали монахи, ситуацию только усложнило. Теперь этими сертификатами торговали налево и направо, и вскоре практически любой авантюрист, обладающий определённой суммой, мог купить себе монашество.

По Китаю бродили тысячи «шаолиньцев», которые никогда не видели этот монастырь. Да и при всём желании на территории небольшого Шаолиньсы не могли бы уместиться многотысячные толпы тех, кто называл себя «шаолиньским монахом». Однако это вовсе не означает, что в самом Шаолине ушу пришло в упадок. Напротив! Не на пустом месте росла слава монастыря. Многие боевые монахи Шаолиня стали действительно легендарными личностями в народе. Монахи, покидающие монастырь для путешествия с Севера на Юг, которое традиционно, согласно верованиям китайцев, способствовало достижению просветления, зачастую показывали чудеса рукопашного боя, расправляясь в одиночку и без оружия с несколькими разбойниками, в изобилии промышляющими на дорогах Китая. Впрочем, иногда оружием этих людей была… чаша для сбора подаяний. Но можно было только посочувствовать тем, кто не принимал всерьёз этот с виду безобидный предмет! Впрочем, даже обычный деревянный посох в руках опытного бойца становился страшным оружием, против которого не могла устоять даже металлическая сабля.

Однако дальнейшему процветанию монастырских боевых искусств помешало монгольское нашествие. Завоеватели разрушили монастырь, его деревянные постройки были сожжены, а вместе с ними погибли и бесценные рукописи монастыря. Казалось, боевая слава монастыря утеряна навсегда. Однако, к счастью, это оказалось не так. Во главе разрушенного монастыря стал поистине легендарный человек, великий подвижник Фуюй. Он был 14-тым настоятелем монастыря, и, пожалуй, самым знаменитым.

Фуюй обладал феноменальной памятью. Он мог запомнить громадный текст, лишь единожды увидев его. Именно благодаря этой его невероятной способности многие, казалось бы, навсегда утерянные источники были восстановлены. Более того, он серьёзно занимался ушу, причём достиг в этом искусстве немалых успехов. И самое главное – Фуюй обладал недюжинным организаторским талантом. При нём монастырь отстроили заново. Он ввёл в обычай ежедневные проповеди, на которые собирались не только монахи Шаолиня, но и из окрестных монастырей. За свои заслуги Фуюй был назначен императорским советником по делам просвещения и культуры. Но император ещё задолго до этого указа, вышедшего в 1312 году, слышал о выдающемся знатоке буддизма. Именно императором было предложено сделать Фуюя настоятелем монастыря. Даже после смерти легендарный настоятель продолжал «продвигаться» по службе – ему был дарован титул князя царства Цзин, которого, впрочем, уже не существовало…

Однако мастера боевых искусств должны благодарят Фуюя за его другие деяния. Дело в том, что до XIII столетия шаолиньское ушу было достаточно силовым, жёстким и предназначалось исключительно для крепких телом и духом монахов. Ни физически слабый человек, ни старец, ни подростки, коих в монастыре тоже было немало, не могли и мечтать о занятиях ушу и тем более, о каких-то результатах. Именно Фуюй не только обратил на этот факт своё внимание, но и вплотную принялся исправлять положение. Призвав всех оставшихся мастеров монастыря, Фуюй совместно с ними создал два новых комплекса, развившихся впоследствии в два новых стиля. Один из них стал называться жуанцюань, или «Кулак мягкости», другой – чаншоуцюань, или «Кулак долголетия». Более того, Фуюй разработал целую систему тренировок, предполагающую постепенное усложнение мастерства. В комплексы активно вводились основные регулятивные упражнения из китайского цигуна и медитативной практики. Система подготовки воина-монаха стала комплексной, сочетающей в себе как широкомасштабную физическую, так и богатейшую психологическую подготовку.

Со временем возник вопрос о подтверждении мастерства шаолиньских монахов. Дело в том, что многие из них, обучаясь некоторое время в Шаолине, за пределами монастыря часто приукрашали свои достижения и заслуги, в то время как в реальности больших успехов в шаолиньцюань достигали не все. Естественно, это во многом компроментировало авторитет монастыря и самих монахов. Нужно было придумать некое эффективное средство, позворляющее отделить «зёрна от плевел». И Фуюй придумал это средство. Так мы вплотную подходим к очередной легенде монастыря Шаолинь – к шаолиньскому «лабиринту смерти».

О легендарном «коридоре смерти» наслышаны, пожалуй, все энтузиасты восточных единоборств. Как же, ведь это был самый главный экзамен для шаолиньского монаха. Подземный коридор, наполненный жуткими механическими куклами, созданными с одной целью – убивать. Каждая из них разила зазевавшегося воина либо деревянным кулаком, способным расколоть череп, либо металлическим мечом, либо камнем… Впрочем, никто точно не скажет, каким был этот коридор в действительности. Из чего были сделаны манекены, как они двигались и в каком порядке стояли. Может быть, эти куклы были деревянными, может быть – сделанными из бронзы. Может быть, их вовсе не было, а лабиринт представлял собой лишь собрание разнообразных ловушек. Что же говорят историки?

А историки утверждают, что для легенд о существовании коридора смерти есть основания. Система «выпускных экзаменов» для монахов действительно существовала. И ввёл её всё тот же знаменитый настоятель Фуюй. Однако никаких механических «киборгов» монахи не сооружали. Испытания проходили гораздо прозаичнее, и в то же время с более высокой результативностью.

К «выпускному экзамену» монах разучивал особый комплекс, отличавшийся огромной сложностью движений. Этот комплекс был квинтэссенцией шаолиньского ушу. Он вбирал в себя всё: самозащиту с оружием и без, дыхательные методики, секретные способы воздействия на организм, заломы суставов, броски и специальную технику. Освоив его, монах должен был пройти 13 «застав», каждая из которых охранялась мастерами монастырского ушу. Причём каждый из них специализировался в каком-то определённом специальном направлении. И только сразившись поочерёдно со всеми 13-тью мастерами, монах получал право свободно покинуть монастырь. Если же нет, то монах оставался «на второй год», усердно тренируясь, чтобы попробовать силы в другой раз.

Со временем система Фуюя модернизировалась, и теперь вместо 13 мастеров с монахом сражались уже 18 бойцов. Каждый из них символизировал одного из легендарных архатов, включая Бодхидхарму.

Так был ли легендарный лабиринт? В подвале, который сохранился и по сей день и по легенде, считается «коридором смерти», никаких манекенов, естественно, нет. Зато есть следы от бесчисленных ударов рук и ног, отпечатанные в камне. Что же, скорее всего, «коридор смерти» – всего лишь плод богатой фантазии китайцев, умело разрекламированный на легковерном Западе. Но и реальные испытания были настолько суровыми и трудными, что необходимость придумывать ещё какие-либо «ужасы» вроде смертельных манекенов просто отпадают. В одиночку победить восемнадцать далеко не слабых мастеров ушу – это уже само по себе достаточно экстремальная практика.

Однако буддизм проявился не только в шаолиньском ушу. Китайские проповедники и монахи, попадая в Японию, приносили туда не только буддийские истины, но и искусство боя. В Японии, где уже существовали свои боевые системы, и которая сотрясалась непрерывными междоусобными войнами. Искусство боя было как нельзя кстати. Поэтому японские буддисты довольно быстро усвоили китайскую манеру боя, правда, модернизировав её на свой лад. Так родилось японское каратэ.

Обычно утверждают, что каратэ – это окинавское искусство. Что же, в этом есть доля истины. Собственно каратэ в той форме, в которой оно дошло до наших дней – это окинавская система боя. В XIV–XV веках китайские монахи школы чань, путешествуя в Японию, зачастую останавливались на Окинаве. Остров являлся как бы мостом между Китаем и Японией. Естественно, китайское искусство боя не могло остаться незамеченным в среде окинавцев, которым несладко жилось под протекторатом Японии. А так как местным жителям японцы запрещали носить холодное оружие, то единственным способом постоять за себя оставалось искусство борьбы, охотно перенимаемое из любых источников. Китайские методики налаживались на местные формы борьбы, и со временем на острове сложилась целостная и весьма эффективная система боя – «Окинава-тэ». Именно это искусство и дало начало традиционному каратэ, что вначале переводилось как «китайская рука», указывая на происхождение системы, но впоследствии стало означать «пустая рука», указывая на бой без оружия. Каратэ, так же, как ушу, стало частью традиционной буддийской практики, подобно каллиграфии или чайной церемонии. Причём первоначально японские монахи не выделяли занятия боевым искусством в качестве особой практики. Для них это была лишь ещё одна необходимая грань чаньской медитативной техники.

Само же шаолиньское ушу прибыло в Японию задолго до зарождения каратэ. Если о собственно каратэ принято говорить лишь начиная с XVI века, то шаолиньское ушу японцы начали изучать в Китае примерно в веке XIV. И первым из них, согласно шаолиньским хроникам, являлся японец Дачжи. Он пробыл в монастыре 13 лет, изучая шаолиньское ушу и буддизм. Добившись невероятных успехов, он возвратился в Японию, где в этот период шли непрерывные гражданские войны. Там талантливый мастер создаёт многочисленные отряды самообороны, призванные одерживать порядок на подконтрольных территориях. И обучает этих людей приёмам шаолиньского ушу…

Однако в Японии всё же, наверное, самым популярным и уважаемым среди дзэнских боевых искусств являлась стрельба из лука. Это занятие приобрело воистину культовое значение. Один выстрел превращался в целую серию медитаций, где лучник работал со своим духом точно так же, как с тетивой лука.

Дзэнские боевые искусства – это целый мир. Однако не стоит забывать, что это – лишь часть буддийской практики. Часть, которая ни в коем случае не должна заслонить собой целое – глубоко гуманное буддийское учение. Непричинение вреда всему живому – это такая же заповедь мастера боевых искусств, как и любого другого буддийского монаха. А основная цель боевых искусств мира – победа над соперником, в буддийских системах боя трактуется исключительно как победа над собой, своими слабостями, недостатками и несовершенствами. И для достижения этой благородной цели вовсе не обязательно выискивать смертоносные приёмы и чудодейственные техники, ибо не на них изначально ставился упор в дзэнских видах борьбы. Буддийское учение – это учение преобразования себя, это учение самосовершенствования, а для этой цели можно использовать практически любое занятие. Будда смеялся над теми, кто бросал мирскую жизнь ради кажущейся бездеятельности отшельника. Он призывал употреблять все свои усилия на то, чтобы стать мастером в той сфере, в которой человек уже работает. И нет никакого смысла искать восточную экзотику нам, западным людям, всем тем, кто стремится постичь буддийское учение. Ибо завет Будда – «Сохрани своё положение!» плохо гармонирует с попытками подражать тому образу жизни, который ведет человек из совершенно чужой нам культуры. Однако сказанное не значит, что Запад не поймёт учение Будды. Это вовсе не так! Слово Будды универсально. Однако нужно чётко различать букву и дух учения. И горе тем, кто не видит в этом разницы… Напоследок мне хочется привести слова самого Просветлённого, которые, на мой взгляд, будет полезно услышать поклонникам дзэнских боевых искусств: «Бессмертие не может быть достигнуто лишь постоянными добрыми делами, и совершенство достигается лишь через сострадание и милосердие».