Когда Ясный Перец сказал про отправку домой, у меня от страха прямо душа в кроссовки ушла, - призналась Джейн. – Ну, думаю, трындец!

- Вообще-то вождь за нас, - сказал Леннон. – Только признаться не может. Непедагогично…

- Да, с тортами вышла лажа, - высказался Асисяй. – И ваще… Надо было не сразу всем писать, а сначала археологов вызвать. Нашли бы тут какие-нибудь черепки древних людей, какашки мамонта, и разговор был бы другой… Против науки фиг попрешь!

- Этим удодам по барабану, против кого переть, - покачал головой Лешка. – Ты их лица видел?

- Да, фейсы у них отстойные, - согласился Асисяй. – Особенно у этого, который командовал…

Он скорчил мину, очень похоже изобразив председательствующего на конференции.

- Нос, плавно переходящий в шею…

Ребята прыснули.

- Ну, ладно, - укоризненно сказала Саша, - а мы-то что, совсем притухли? Как будем гору спасать?

- Инициатива наказуема, - поправив очки, вздохнул Леннон. – Легальных средств борьбы с ними нет. А за нелегальные в следующий раз точняком в город отправят!

- Однако не прекращают свою борьбу за независимость американские индейцы и индейки, - с пафосом произнес Асисяй, воткнув в волосы невесть откуда взявшееся куриное перо, - и мы не отдадим упырям земли наших предков…

- И потомков, - уточнила Саша.

Лешка вынул из кармана упаковку жевательной резинки, пустил по кругу.

- О, гамка! – обрадовалась Джейн и выплюнула кусочек морковки.

- А нет ли среди вас, о юные жвачные, нашего корреспондента Алексея Жданкина? – неожиданно услышали ребята мужской голос. Обернувшись, они увидели экстравагантно одетого человека попыхивающего трубкой, - то был главный редактор детской редакции областного телевидения Александр Самсонов собственной персоной.

- О, Сан Саныч! – обрадовался Лешка. – Сан Саныч!..

Любой руководитель – всегда в какой-то мере полководец. А полководец непременно должен появляться на поле боя. Тем более, если на нем разыгрываются сражения подстать вчерашнему. Этим и объяснялось появление Самсонова в «Полосе препятствий».

Вскоре главный редактор появился на центральной аллее лагеря в обществе специального корреспондента его телепередачи - Лешки Жданкина. Оба были заметно увлечены своей беседой.

- Материал твой регулярно получаем, - говорил Сан Саныч, раскуривая трубку – и, в целом, так скэ-э-эть, довольны… Единственное, чего не хватает – это….

Он пощелкал пальцами, подыскивая нужное слово.

- Чего-то эдакого, - тут Самсонов сделал заковыристый жест рукой, - понимаешь?

- Жареного? – уточнил Лешка.

На лице редактора отразилось недоумение. Откуда мальчику известен журналистский жаргон?

- Так мой отчим, Костя, говорит, - пояснил спецкор.

- Да… Зато со сладким вы, братцы, перебрали. Это мы в эфир не дали. Как и тот, с деньгами от Огня. Тоже темная история, надо с ней сначала разобраться, чтобы подвоха не было… Ну, что там еще? Кассета с бульдозерами не нашлась?

- Какое там, - вздохнул Лешка.

Редактор пыхнул трубкой, выпустил облачко ароматного дыма, встряхнул шевелюрой.

- То есть, в новости это мы, конечно, не дали… Но сами посмотрели с удовольствием! Ха-ха-ха!

- Я так и знал, - расстроился Лешка.

- Говорят - хулиганство. А я им: это не хулиганство, а, так скэ-э-эть, акция гражданского неповиновения! А то, что граждане – от горшка два вершка, так тем больше им чести! Правильно?

- Еще бы, - подтвердил Лешка.

Он проводил гостя до его автомобиля. Самсонов открыл багажник, вытащил оттуда большую картонную коробку.

- А это тебе, - сказал Сан Саныч. – Телевизионный монитор и все, что нужно для монтажа. Можешь теперь монтировать, не дожидаясь отправки в город. Там же и книжка - «Основы монтажа» называется. Расти, изучай! Потом вернешь. Только, чур, не ломать, а то с меня голову снимут!

- Супер, - обрадовался Лешка.

- Ну, вот чего-нибудь такого еще сними, собкор, - попросил редактор. – Можно и без экстрима, поспокойнее. Главное – необычный взгляд на, так скэ-э-эть, обычные вещи. То, чем ты, в принципе, и силен. А то – немного однообразно: каратэ, стрельба из лука, красоты природы… У нас же все-таки не спортивный отдел. Понимаешь?

- Типа, реальное шоу? - уточнил собкор. – Я подумаю…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ,

или Подводная одиссея Лешки Жданкина в ночь полнолуния…

Лешка, как и обещал Самсонову, подумал – и придумал.

Довольно снимать то, что находится на суше, решил он. Тем более, что на земле всем заправляют монстры вроде Шкафа, Бэтмена, «быков», браконьеров или какого-нибудь белесого, который вечно путает, с кем имеет дело - с господами или товарищами. Подонки обладают удивительным свойством сбиваться в стаи, говорила бабушка, поэтому с ними трудно бороться. В то время, как порядочные люди предпочитают одиночество, столь необходимое для наблюдений и размышлений, и поэтому они более уязвимы. В общем, с тем, что на суше, все более или менее ясно. Поэтому несравненно интереснее исследовать то, что находится под водой, где, как известно, вообще крайне редко встречаются двуногие...

Озеро Зеркальное, прозванное так за чистоту и прозрачность, было словно создано для подводных съемок. Прибавьте сюда разнообразную растительность и обилие рыбы – вот где простор для нового Жака-Ива Кусто! Несомненно, юные телезрители будут смотреть новые Лешкины сюжеты взахлеб, что и подтвердил в первом же телефонном разговоре Самсонов. Лешка даже название для этого цикла придумал – «В Зазеркалье»…

Оставалось лишь обзавестись специальным снаряжением. Спецкор позвонил отцу, и в скором времени Сергей Андреевич передал Лешке специальный герметичный бокс для его «Соньки». Достоевский не возражал, Клон также отнесся к затее неожиданно благосклонно, и теперь Жданкин-младший ежедневно погружался со специально предоставленным ему для этой цели аквалангом и с упоением снимал загадочные и прекрасные подводные ландшафты…

Отснятый материал Лешка просматривал и монтировал в своем домике в компании Саши, которая всегда могла подсказать и удачный вариант монтажного стыка, и неожиданную компоновку – так на киношном языке называется сочетания тех или иных кусочков снятого – или, иначе выражаясь, планов…

Тот день не сулил ничего необычного. Как всегда, ребята сидели у включенного монитора и отбирали наиболее интересные сюжеты для отправки в город, как вдруг на заднем плане возникли смутные очертания чего-то геометрически правильного.

- Стоп! – закричала Саша. – А ну-ка, отмотай назад…

Лешка нажал на кнопочку пульта, и картинка отъехала назад.

- Что такое?

- Да вот же, вот, - возбужденно закричала девочка, указывая на экран. – Не видишь? Я его узнала!

- Что ты узнала?

- Вход в пещеру! Вон, видишь, такой… овальный? С козырьком?

- Ну…

- Точно такой же я видела на рисунке, в одной книжке, у деда…

- Какой книжке?

- Какой, какой… По археологии! Знаешь, что это такое?

Глаза Саши сверкали.

- Ну, что?

- Вход в пещеру Светик-камень, вот что! Так вот почему никто не смог его отыскать!

- Почему?

- Ну, какой же ты тупой! – возмутилась Саша. – Потому что все искали эту пещеру на суше. А она, оказывается, под водой!

- Вот это да! – ахнул Лешка. – Так в этой пещере…

- …сокровища разбойника Огня! – подхватила Саша. – Которые триста лет никто не мог найти!

Лешка снова отмотал назад, нажал кнопку «стоп», и на экране в полной неподвижности, словно фотография, запечатлелся овальный, с козырьком, вход в пещеру.

- Вот это фишка! Ты понимаешь, что это – открытие века?! – закричала Саша. – Надо срочно сообщить… Ученым… На телевидение, твоему редактору! И по Интернету… То есть, нет! Давай, сначала позвоним деду! Где твоя мобилка?

Такой возбужденной Лешка ее никогда не видел. Но, с другой стороны, им никогда еще не приходилось иметь дела с пещерами, которую двести лет тьма народу искала, и все без толку!

- Погоди, - остановил ее Лешка. – Ты уверена, что это именно?..

- Уверена! Я же рисую! У меня знаешь, какая зрительская память?

Галя! См. строчку ниже!

- Не зрительская, а зрительная. Все равно надо проверить – а вдруг ошибка? – гнул свое мальчик. - Раззвоним везде, а там – пусто… Ты же не хочешь, чтобы нас подняли на смех?

- Нет…

- И потом… Ты разве не хочешь сама посмотреть, что там, в этой пещере?

- Ха! Я – не хочу?!

- Но если сюда понаедут всякие, мы никогда ее не увидим!

- Почему? – удивилась Саша.

- Почему! – пришел черед возмутиться Лешке. – Да потому, что в этой пещере столько ценностей, что вход в нее сходу перекроют! Поставят у входа солдат с автоматами…

- С автоматами? – усомнилась Саша. – Под водой?

- Ну, не с автоматами, а с этими… я не знаю, с подводными ружьями! Поэтому сначала ее надо обследовать самим…

Саша задумалась. Выдвинутый аргумент показался ей вполне основательным.

- Но если мы никому не скажем, - спохватилась девочка, - и сами туда полезем, мы же опять подставим Достоевского. Ведь мы обещали – никакой самодеятельности! Тем более – под водой!

- А он ничего не узнает, - заверил Лешка. – Подумаешь – под водой! Всего-то делов! Нырну разок и сниму… Один только разок! От меня на ТВ послезавтра ждут нового материала… Представляешь, мы выдадим такое? Это же мировая сенсация! Причем убойная, наповал! Весь мир про нас с тобой кричать будет! А если мы прямо сейчас расколемся, кто про нас вспомнит?

Саша молчала, уставившись в монитор. Перед ней неожиданно словно вспыхнула картинка: Лешка и она – в ослепительном свете софитов на огромной сцене. А в гигантском, переполненном зале – тысячи ученых. Может, три, а может все десять тысяч одних только профессоров. Они съехались со всего мира и теперь неистово рукоплещут им. И среди них – Виктор Сергеевич Постников, который с восхищением смотрит на нее…

Блистают вспышки фотоаппаратов. В первых рядах, отталкивая друг друга, теснятся журналисты – каждый из них мечтает взять у них хотя бы крошечное интервью. А где-то сбоку, совсем рядом на чудовищных размеров столе – холсты, краски, золоченые рамы…

- Ну, хорошо, - после колебания уступила Саша. – Но только разок! И вот что – ты в этой пещере ни к чему не прикасайся… Дед говорит, это очень важно для науки…

- Почему?

- Потому что все эти древности очень хрупкие, - только тронь, и они рассыпятся! Тем более – мокрые…

- Да я ни к чему там даже не прикоснусь! – клятвенно прижал руку к груди Лешка. – Что я, не понимаю? Мне же главное – снять!

- Я же говорю – хорошо! Только… когда?

- Сегодня ночью, - оглянувшись и понизив голос, сказал Лешка.

- Но-очью? – озадачилась Саша.

- В целях конспирации…

- А как же…

- Не волнуйся, я все сделаю сам, - успокоил Лешка, включив перемотку пленки. – А ты будешь на страховке… Идет?

- А куда я денусь? – вздохнула Саша.

Все-таки эта затея была ей не по душе. Может, что-то подсказывало ей, что выйдет все далеко не так гладко, как пытается представить Лешка? Неизвестно…

Зато доподлинно известно, что именно после этих ее слов от окна Лешкиного домика отделилась тень и бесшумно двинулась прочь: вездесущий Тормоз понял, что ничего более интересного сегодня он не увидит и не услышит…

Когда ночь полнолуния спустилась на лагерь и в вольерах кошачьими голосами закричали растревоженные светом совершенно круглой луны павлины, к домику Клона скользнула другая тень (да, то была ночь скользящих теней!), на этот раз - тень нового кладоискателя. Через открытое окно до Лешки доносился мощный храп хозяина домика. С минуту Жданкин-младший всматривался в полумрак комнаты. Наконец, подпрыгнув и подтянувшись на руках, он влез на подоконник, спрыгнул внутрь и прислушался. Спокойно и безмятежно все было вокруг, только храп зазвучал еще увереннее и громче.

Лешка на цыпочках подошел к стулу с висящей на нем одеждой, достал из кармана куртки связку ключей, отцепил единственно нужный - для того, чтобы отпереть домик с хранящимися там аквалангами, и так же тихо исчез через окно…

Вскоре его тень мелькнула у домика, в котором проживали Саша и Джейн. Будущий министр обороны крепко спал, не чуя, что в непосредственной близости от него разыгрываются события, которые в скором будущем коснутся не только его, но и всего народонаселения «Полосы препятствий»…

Услышав в ночной тишине легкий стук в оконное стекло, Саша, не мешкая, сбросила одеяло - при этом выяснилось, что лежала она под ним совершенно одетой, – натянула кроссовки и распахнула окно. В оконном проеме возникло освещенное лунным светом лицо Лешки.

- Ну? – прошептал он.

- Готова…

Саша взобралась на подоконник и с помощью Лешки выпрыгнула на газон…

Через час они уже были далеко за пределами лагеря. Под тяжестью акваланга Лешка совсем выбился из сил, хотя и старался скрыть это от Саши. Внезапно он остановился, огляделся, отдышался и указал куда-то в сторону:

- Сюда… Тут ближе.

- Но тут тропинка кончается, какой-то мох и кустарник.

Ребята свернули с тропинки и оказались в густых зарослях. Свет Лешкиного фонаря выхватил из темноты куст с продолговатыми резными, диковинной формы листьями. На стебле был отчетливо виден полураспустившийся бутон. Саша остановилась, схватила спутника за рукав.

- Стой! Видишь?!

- Что?

- Это же папоротник! – в возбуждении перешла на шепот Саша, словно боясь спугнуть это видение. – Первый раз вижу, как он цветет…

- Папоротник не цветет, - вспомнил урок ботаники Лешка. – Хотя, я такой странный куст первый раз вижу, - пожал плечами Лешка. – И что? Пошли, сейчас не время…

- Погоди, - лицо Саши вдруг стало сосредоточенным. – Помнишь, кто-то из классиков писал, что папоротник цветет только один раз в год – в какую-то особенную ночь на Ивана… как его? Купальщика, что ли?

- Что-то в русских народных сказках про это было, или в другом каком фольклоре, - не помню. Хотя, может, это и не про папоротник вовсе, а про ночь на Ивана Купалу.

- Это такая ночь, когда все желания сбываются! - шепотом произнесла Саша и закрыла глаза. - Замри… Я сейчас желание загадаю…

- Ага, - мигом истолковал в свою пользу Лешка значение этого таинственной ночи. – А мы как раз купальщики и есть. Значит, наши желания точняком сбудутся… Ну, загадывай!

- Загадываю… - молитвенно сложив руки, прошептала Саша.

Но загадать ничего не успела. Куст папоротника, казалось, излучал свечение; бутон вдруг с едва слышным шелестом раскрылся - и превратился в невиданной красоты цветок!

- Мама! – дрожащим голосом прошелестела Саша.

- Вот это да, - прошептал потрясенный Лешка.

И десять, и двадцать, и сорок лет спустя будут вспоминать наши герои события этой удивительной ночи! И вспомнят они, среди прочего - как самое необыкновенное! – как в ту летнюю ночь, в ночь на Ивана Купалу возле цветущего папоротника чудесно преобразились их лица! Вспомнят и то, как они смотрели друг на друга, не узнавая, как будто только познакомились.

- Какая ты… - тихо сказал Лешка. - Прямо Бриттни Спирс!

- И ты… - так же тихо отозвалась Саша. – Как Ди Каприо – «Титаник»…

Лешка встряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения.

- Ну, что ты меня с утопленником сравниваешь! – пробормотал он. - Да еще перед погружением…

- Тьфу, тьфу, тьфу, молчи, - Саша приложила палец к губам. – Не болтай! Пошли…

Они повернулись и, оглядываясь на цветущий папоротник, двинулись к подножию Огонь-горы…

Еще примерно через полчаса в полном снаряжении – гидрокостюме и акваланге - Лешка стоял на берегу озера. Он взял упакованные в герметичные боксы видеокамеру и фонарь и, прицепив к поясу страховочную веревку, другой конец протянул Саше.

- Держи…

- Что это?

- Страховочная веревка. Фал - по-морскому… Сигналы помнишь?

- Один раз дернуть – все хорошо, - повторила девочка. – Два – стравить фал. Три – тревога!

- Молодец…

Саша смотрела на него со смятением и страхом.

- Слушай, может лучше днем, а? Давай отложим до завтра?

Лешке тоже было явно не по себе – при свете дня эта экспедиция казалась куда более простой и невинной. Но отступить, да еще перед девочкой, которая тебе так нравится? Ни за что!

- Никаких завтраков, - по-взрослому ответил он. – Все будет хорошо…

Саша сделала попытку улыбнуться, но улыбка почему-то не получилась.

- Поцелуй меня, - вдруг попросил Лешка.

- Зачем это? – смутилась Саша. – У тебя что, крыша едет?

- Так полагается… Ты что, в кино не видела? Перед тем, как…

- А, перед тем, как… - повторила девочка так, словно это действительно в корне меняло дело. – Ну, тогда…

И, приблизившись, приложилась к щеке аквалангиста.

Лешка сделал робкую попытку поймать своими губами губы Саши, но вместо этого тоже натолкнулся на щеку. Ладно, буду потом вознагражден, решил Лешка и шагнул к чернильной, с отливом, воде…

Ночью под водой было и в самом деле куда страшнее, чем днем. Свет фонаря вырывал из темноты лишь узкую дорожку, на которой в любой момент могло появиться какое-нибудь страшилище или даже акула. Ну, с акулой – это он того, перебрал. Лешка знал, что и других страшилищ здесь тоже не водится, но что значат доводы разума для разыгравшегося воображения? Однако обратно дороги не было и, отгоняя страх, Лешка погружался все глубже и глубже. Перед лицом неведомой опасности мальчик был сосредоточен, как никогда, поэтому быстро отыскал овальный вход в пещеру и, не останавливаясь, вплыл в нее.

Тут стало еще страшнее, поскольку передвигаться приходилось по довольно узкому подводному коридору, то и дело задевая воздушным баллоном за его каменные своды. Ночь, тьма – хоть глаз выколи, полнейшее одиночество, и впереди – неизвестность. А вдруг возьмешь и наткнешься, скажем, на утопленника? Жуть! Нет, определенно Лешка был необычайно храбрым человеком.

Однако истинная смелость не в том, чтобы ничего не бояться, а в том, чтобы преодолеть страх. Ведь ничего не боятся одни только дураки… Поэтому, когда Лешка вдруг оказался на поверхности воды, он вздохнул с вполне понятным облегчением. Встал на каменистое дно, огляделся и, скользнув светом фонаря, увидел огромную пещеру, несомненно, расположенную выше уровня озера.

Почувствовав себя в относительной безопасности, Лешка заметно повеселел. Он сбросил с себя баллон, снял маску, ласты, с удовольствием вдохнул затхлый воздух подземелья, дернул один раз за веревку, давая понять Саше, что благополучно добрался до места. Затем он отцепил веревку, обмотал ее вокруг оказавшейся рядом коряги, достал из коробки камеру и приступил к изучению пещеры.

Ее стены и потолок были испещрены загадочными символами, рисунками и письменами, смысла и назначения которых юный кладоискатель не знал. Стояло какое-то каменное изваяние – что-то похожее Лешка однажды видел в кино. Теперь же у него возникла уникальная возможность сделать еще одно такое кино – но самому! И, не мешкая, он включил камеру и с упоением приступил к своему излюбленному занятию...

Хлюпая по воде, он переходил из одной пещеры в другую. Их было тут множество, и каждая чем-то отличалась от предыдущей. Он как-то читал в журнале «Вокруг света», что такие наскальные рисунки, значки и символы для ученых - огромный источник информации. А вот ему они ничего не говорят, с досадой подумал Лешка, вглядываясь в потускневшие краски. Хотя, если подключить воображение… И Лешка представил себе, как много лет назад, в незапамятную старину под этими сводами пировали у костра лихие люди – разбойник Огонь и его подручные. Как они пили, ели и звенели золотыми монетами!

Правда, объяснить, каким образом попали сюда люди без аквалангов, он не мог. Но разве это его дело? Пусть ученые ломают головы – как? А он, Лешка, здесь для того, чтобы вернуть людям награбленное… Кстати, где оно?

Размышляя подобным образом, Лешка медленно, то и дело прикасаясь к стенам пещеры, продвигался вглубь, пока не очутился в последнем проеме. Дальше пути не было, а само помещение оказалось довольно тесным. В центре на каменном возвышении покоилась каменная же шкатулка с какими-то знаками на крышке. Лешка, как зачарованный, потянулся к ней и открыл. В свете фонаря вспыхнуло ее содержимое – золотая, инкрустированная драгоценными камнями, статуэтка орла с головой женщины…

- Вот это да! - ошалело пробормотал Лешка.

Значит, правду говорил Сашин дед! Значит, она и впрямь существует, эта птица Сирин, - и вот она, перед ним! Но, постойте, постойте! Выходит, права Саша - это и есть та самая пещера Светик-камень, которую так долго искали археологические экспедиции?! Они искали, а он нашел? Он, Лешка Жданкин?!

Кладоискатель протянул руку к сокровищу – и тут же ее отдернул, вспомнив данное им Саше обещание ничего руками не трогать. Хоть и не должно золото от времени рассыпаться, а все же так будет и сохраннее, и спокойнее. Лешка перевел дыхание, поднял свою «Соньку». Ну, уж снять-то птичку-тетку Сирин ему никто и ничто не помешает!

Поглощенный съемкой, Лешка и предположить не мог, что в этот момент, возникнув из-за каменного валуна, за ним из темноты наблюдает пара необычайно цепких и насмешливо сощуренных глаз…

Закончив съемку, ничего не подозревающий оператор закрыл крышку шкатулки и, благодушно мурлыча себе под нос: «Батакакумба, батакакумба-а-а», тронулся в обратный путь. Какое-то время на стенах был виден отсвет его фонаря и слышно пение, потом все звуки смолкли, и луч растаял во мгле.

И в это же мгновение во мраке пещеры Светик Камень вспыхнул другой фонарь, и мелькнула еще одна тень. Поднялась и выросла она все из-за того же валуна, и обутые в ласты ноги, осторожно ступая по каменному полу, направились к возвышению в центре пещеры, где только что стоял мальчик. Ластоногий незнакомец открыл шкатулку, - ослепительно блеснули при этом драгоценности, - тихо, совсем тихо рассмеялся, закрыл шкатулку и опустил ее в притороченный к поясу прорезиненный мешок…

Вернувшись в первую пещеру, Лешка мигом надел подводное снаряжение, привязал фал, вновь дернул за него дважды – и погрузился в воду. Теперь, когда дело было сделано, он спешил поделиться переполнявшей его радостью с той, что нетерпеливо ждала его сейчас на берегу - ему уже чудился новый поцелуй, на этот раз совсем не такой дружеский. Ведь он теперь герой! Он представил, как обнимет Сашу, повернет ее голову к себе, как…

И тут он потерял осторожность. Плывя знакомым подводным коридором, он уже не старался, как прежде, держаться его середины, а позволил себе небольшую шалость, - отталкиваться от одной стенки к другой. Между тем пространство это становилось все уже и уже. И вот тут произошло то, хуже чего в таких случаях не бывает: он внезапно почувствовал, что баллон его акваланга за что-то зацепился…

Лешка не мог видеть этот торчащий из каменной расщелины разлапистый древесный корень. Он просто попытался высвободиться, осторожно продвигаясь то вперед, то назад. Однако корень, словно лапа злобного чудовища, еще прочнее захватывала его в плен. Мальчик замер, в животе что-то заныло, мгновенно заболела голова. Что делать? Он попробовал было развернуться, но подводный коридор был слишком узок для такого маневра. Мысли о возможном спасении с молниеносной скоростью промелькнули в его голове. Не оставалось ничего другого, как освободиться от баллона и выплыть налегке. Сколько там еще до выхода из коридора? Метров двадцать, а может, тридцать. Потом еще подъем на поверхность. Нет, одного, пусть даже во всю силу легких, глотка воздуха ему на это не хватит. Он задохнется, так и не выбравшись из этого тоннеля.

- Так, спокойно, спокойно, только не надо нервничать, - сказал себе Лешка.

Стараясь медленнее дышать, он поднес фонарь к подводным часам на руке: интересно, надолго ли ему хватит того, что осталось в баллоне? Пульс гремел где-то в висках, волнение мешало сосредоточиться и прикинуть хотя бы приблизительно, сколько воздуха было израсходовано и сколько еще осталось. Получалось что-то совсем чуть-чуть…

И тогда Лешка натянул фал - ах, как не хотелось ему этого делать! – и трижды дернул за веревку.

Другой конец фала отозвался на берегу, в руках Саши троекратным подергиванием.

- Три раза, - растерянно моргая, пробормотала она. – Это что? Это же «SOS!» Ой, мамочка!

И, спохватившись, вскочила и со всех ног помчалась в сторону лагеря…

Узник подводного тоннеля не мог видеть, как в домиках на берегу озера, один за другим, вспыхивал свет, не мог слышать криков, с которыми просыпался по тревоге мирно спящий лагерь, как к озеру спешила помощь: Достоевский, Клон и инструкторы; следом за взрослыми бежали подростки.

- А ну, марш назад! – оборачиваясь, кричал им Достоевский. – Кому говорят? Нечего вам там делать!

Но те, словно не слыша, мчались к озеру. И впереди – Джейн, Илья, Асисяй и Леннон. Свет электрических фонариков рассекал темноту…

- Вот, вот здесь, - показывая на воду, кричала Саша. – Там вход в пещеру, такой вот… – жестикулировала она, - овальной формы! С козырьком!

- «Я с детства не любил овал, - бормотал Клон, натягивая на плечи акваланг, - я с детства угол рисовал…» Ну, что, я пошел?

- Нет, - неожиданно скомандовал Достоевский. – Стоп! Лучше я сам! Дайте мне этот, как его… акваланг!

- Олег, ты что? – в растерянности подскочил к нему Говорилыч. – Пусть он… он же профи!

- Сказал – сам, значит, сам! – твердил до крайности взволнованный Олег Иваныч. – Акваланг мне! Быстро!

Усевшись на прибрежный песок, он дрожащими руками начал натягивать на себя ласты.

Клон усмехнулся. Ему эта ситуация явно казалась забавной.

- Иваныч, приди в себя, - склонился к уху начальника лагеря завхоз. – Ты же никогда… ни разу в жизни…

- Не рассуждать, - рявкнул Достоевский. – Выполнять приказ! Я сам!!

- Пусть сам, - согласился Клон. – Пусть! Вот только его я потом со дна точно вытаскивать не полезу. Ясно?

- Олег, подумай! Если с тобой что случится, - нашептывал Достоевскому Плюшкин, - кто останется командовать спасением… и вообще?!

- Хорошо, - неожиданно уступил Достоевский и повернулся к инструкторам. – Иван, Сережа, Булат! Одевайтесь, пойдете с ним! Да скорее, скорее, еж твою клеш, у пацана воздух на исходе!!!

Пока инструкторы впопыхах неумело надевали подводную амуницию, Клон ловко нацепил маску, подхватил страховочный фал и, опрокинувшись спиной назад, исчез под водой.

- Будешь за меня! – бросил Достоевский Плюшкину другой конец фала и, прежде, чем тот успел что-то ответить, тоже натянул маску и обрушился под воду.

Плюшкин и ребята растерянно смотрели ему вслед.

- Господи, пронеси, - шептал Илья, украдкой осеняя себя крестным знамением. – Господи…

Ребята, сгрудившись, с тревогой всматривались в черную воду...

Используя в качестве ориентира Лешкин фал, Клон по узкому подводному коридору подплыл к неподвижному мальчику, чье лицо казалось безжизненным и бледным. Свет фонаря упал на циферблат прибора, показывающего уровень давления в баллоне – он был практически на нуле. Нельзя было медлить ни секунды. Клон вынул изо рта загубник своего акваланга, вставил его в рот мальчику, расстегнул на нем ремни крепления, и рванул на себя. Еще через мгновение Клон плыл по коридору, увлекая мальчика за собой. А баллон так и остался насаженным на злополучный древесный корень…

Сколько может человек прожить, не дыша? Минуту, редко – больше. Клону почудилось, что они плыли целую вечность. Лишенный воздуха, спасатель и сам начал задыхаться и терять силы. Казалось, еще немного, и он, и спасаемый останутся тут навсегда…

Но вот в свете новых фонарей появились фигуры еще двух аквалангистов – инструкторы, посланные Достоевским на выручку. Они подхватили Лешку и Клона – и взмыли к спасительному воздуху…

Пять голов одновременно выскочили на поверхность, вызвав на берегу крики радости. С некоторым запозданием следом вынырнула и шестая – голова Достоевского. И менее, чем через минуту мальчик со всей возможной поспешностью и бережностью был доставлен на берег…

Только оказавшись на суше, Достоевский почувствовал, как защемило сердце и стало трудно дышать, и зашелся в кашле.

Сменяя друг друга, искусственное дыхание мальчику делали врач Ким Ир Сен и инструкторы.

- Давай, давай! – массируя его грудную клетку, сквозь зубы цедил инструктор по стрельбе. – Шустрее! Давай! Кимовна, нажми ему на живот… вот так!

Но лицо Лешки оставалось неподвижным, сохраняя цвет бледно-серый, абсолютно безжизненный. Казалось, это и не Лешка вовсе, а его искусно исполненная, неживая копия…

Илья тихо молился. Насмерть перепуганную Сашу била крупная дрожь, - она сама выглядела ничуть не лучше пострадавшего. Не находя себе места, она металась между группой, где откачивали Лешку, и Клоном…

Клон ничком лежал на песке у самой воды и, уткнувшись лбом в ладони, пытался отдышаться.

- Виктор Сергеевич! Хотите, я вам грудь разотру полотенцем? – стуча зубами, еле слышно предложила Саша.

Но Постников только махнул рукой в направлении, где откачивали Лешку, мол, иди туда!

Саша отошла к сбившейся в кучку батакакумбе.

- Мама, - схватившись за голову, шептала Джейн. – Не дышит… Мамочка, что же делать? А? Что делать?!

- Держите вот так, - показал зажатые в кулаки большие пальцы обеих рук Асисяй. – Вот так!

Один за другим, последовали его примеру не только ребята, но и взрослые. И – о, чудо! – кажется, этот жест, мгновенно объединивший всех, неожиданно подействовал! Пострадавший сморщился, словно собираясь чихнуть, но не чихнул, а широко открыл глаза и с недоумением оглядел собравшихся, будто желая спросить: ребята, а что это вы тут делаете? И со стоном закрыл глаза...

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ,

в которой «Полоса препятствий» оказывается на военном положении со всеми вытекающими отсюда последствиями…

Спустя непродолжительное время начальник лагеря, едва живой после ночных событий, сидел в своем домике за столом, и Ким Ир Сен в неизменном своем белоснежном халате мерила ему давление. Лешка, укутанный пледом, с еще не просохшими волосами, подносил к синим губам красную фарфоровую кружку и, морщась, отхлебывал горячий чай. Рядом с подавленным видом сидела Саша. А на экране телевизора крутились кадры, снятые юным кладоискателем минувшей ночью: пещера Светик Камень и ее главное украшение – золотая птица Сирин с головой женщины...

- М-да, дела, - буркнул Олег Иваныч, на которого увиденное не только не произвело должного впечатления, но и как будто огорчило. – Теперь тут такой шухер начнется… всем нам будет не до чего! Лагерь затопчут…

Врач, вынув из ушей фонендоскоп, с огорченным видом отодвинула тонометр.

- Ничего себе! Если хотите знать, у вас давление…

- Не хочу. Зачем? – отмахнулся тот. – Я и так знаю, что после сегодняшнего отдам концы лет на десять раньше…

Ким Ир Сен протянула ему таблетки.

- Выпейте вот это…

Но вместо лекарств Олег Иванович достал фляжку и, крякнув, сделал хороший глоток.

- Спасибо, у меня тут свое… от всех болезней!

- Олег Иваныч, так нельзя! Вам вредно! – возмутилась врач.

- Жизнь вообще – штука вредная, - философски высказался начальник лагеря. – И кончается у всех одинаково…

- Олег Иваныч…

- Иди, иди, - рассердился Сайкин. – Только не нуди! Нудистка…

У врача от обиды мгновенно накатились слезы и, чтобы скрыть их, она поспешно собрала со стола свои приборы и вышла. Тут необходимо заметить, что по одному взгляду Веры Кимовны на своего начальника можно было понять, что он ей глубоко небезразличен. Это был Настоящий Мужчина – то есть именно то, о чем она всю жизнь мечтала и чего уже не надеялась встретить. Про себя она называла его Настоящий Полковник. Хотя полковником Олег Иванович и во сне не был. Но, на ее беду, Достоевский относился к женщинам весьма настороженно и прохладно, и доктор в этом смысле не составляла исключения из правила.

- Почему ты сразу не подал сигнал тревоги? – тем временем спрашивала у Лешки Саша. – Мы же договорились: в случае чего…

- Не хотел шум поднимать, - пробормотал Лешка, виновато косясь на Достоевского.

Олег Иваныч, кряхтя, протянул руку к телефонной трубке.

- Ясный перец, - иронически пробасил он, накручивая диск. – И, в общем, этого и добился… Алло!

Краем глаза он продолжал отслеживать происходящее на телеэкране.

- Петр Самуилович? Здрассьте… У нас тут опять не слава Богу… То есть, с одной стороны, конечно, - слава, а с другой… Да вот, мои орлы и орлицы тут клад раскопали… Светик Камень, пещера такая, слыхали? Нет? Ну, неважно… Важно, что она, оказывается, тут, от лагеря нашего рукой подать!.. Пока не знаю конкретно, но, видать, ценностей всяких там – выше крыши… Почему? Вижу! Прямо щас! Ага!

Начальник лагеря перевел сердитый взгляд на Лешку.

- Дело в том, что он у нас не только, понимаешь, кладоискатель, но еще и оператор… Ага! Снял на видео… Кто – он? Ну, как говорится, в семье не без героя, - уклонился он от ответа. – Сенсация, говорите? Ясный перец, сенсация! Нет, вот только журналистов не надо… нет-нет, прошу заменить расстрелом! Как – кого? Ученых, как их там, елки зеленые?.. Археологов, да! Ну, и само собой, какую-то охрану, а то мало ли… МВД? ФСБ?! Ого… Ну, не знаю, вам оно, конечно, виднее… А мы, со своей стороны… Хорошо, хорошо, обеспечим! Счастливо!

Достоевский положил трубку, повернулся к ребятам и неожиданно весело подмигнул.

- Ну, а вы, друзья, давайте, потихоньку того… пакуйтесь! – он взглянул на часы. – Собирайтесь! Сколько вам надо на сборы?

Лешка и Саша переглянулись.

- Собираться? Куда? – упавшим голосом спросила Саша.

- Как – куда? Домой! У нас уговор какой был? Еще одно безобразие – и гуляй, Вася! – Достоевский ткнул пальцем в телеэкран. – Вот оно, безобразие! Налицо! А значит…

- Ничего себе – безобразие! – в силу болезненного состояния слабо воспротивился Лешка. – Мы клад нашли!

- И расскажем журналистам… - начала, было Саша.

- …что последнее предупреждение у вас уже было, - закончил Олег Иваныч. – У нас в таких случаях раньше как говорили? За геройство – наградить, а за нарушение приказа – расстрелять! Так вот, за клад вам, ясный перец, воздадут, а вот за нарушение…

- Но… – хором начали было ребята.

- И никаких «но»! – прогремел Достоевский. – Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! С первой же машиной – в город!

«Первая машина» должна была отправиться в город только утром. А, уже начиная со второй половины дня, в лагере творилось такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Последствия телефонного звонка Олега Иваныча можно было увидеть повсюду: на лагерной автостоянке стояло десятка полтора незнакомых автомобилей, забор по всему его периметру охраняло хорошо вооруженное оцепление.

- Выход из лагеря и вход в него – только по специальным пропускам, - сообщал громкоговоритель. – Вплоть до особого распоряжения…

Из домиков выглядывали любопытные, подробности ночного происшествия передавались из уст в уста…

Люди в камуфляже и с автоматами дежурили у въезда в лагерь и на берегу, у подножия Огонь-горы, - в том месте, где был найден клад и где теперь разбили свой палаточный лагерь археологи, прибывшие даже раньше военных. С больших надувных лодок под их руководством в воду то и дело погружались аквалангисты и водолазы в тяжелом снаряжении. На поверхность воды они возвращались с упакованной в специальные контейнеры добычей.

Достоевский и академической наружности седеющий человечек в очках сошлись на берегу.

- Вениамин Красновский, - представился ученый. – Возглавляю археологическую экспедицию…

- Олег Сайкин, - осторожно пожал его хрупкую руку Достоевский. – Возглавляю вот эту головную боль под названием «Полоса препятствий»…

- Извините за вторжение, - приложил руку к груди археолог, - и, главное – за охрану и все такое… Эта мера, к сожалению, исключительно вынужденная. Дело в том, что при осмотре пещеры Светик Камень мы не обнаружили ее главного раритета – золотой птицы Сирин...

- Женщину-птицу? – удивился Олег Иванович. – Это которая в шкатулке?

- Совершенно верно! На пленке, снятой вашим воспитанником, зафиксирована и шкатулка, и помещенная в нее статуэтка. А в натуре, извините, в пещере не оказалось ни орла, ни шкатулки…

Послали за телеоператором. Он явился вместе с Сашей в сопровождении подполковника ФСБ Сушкова, неприметной внешности человека в штатском, но с властными манерами. При каждом удобном и неудобном случае он вставлял в разговор междометие «ага». В зависимости от употребления, оно могло выражать все, что угодно, – от крайнего изумления до полнейшего разочарования.

- Не брал я никакого орла, - глаза Лешки выражали самое искреннее недоумение. – Я открыл крышку, снял – и обратно закрыл… Честное слово!

- Ну, не могла же она взять и испариться, - мягко произнес подполковник. - Ага?

- Ага, - согласился мальчик.

- Может, там с тобой был еще кто-то? – поинтересовался Сушков. – Ты никого не заметил?

- Откуда? Чтобы туда попасть, нужен акваланг. А главное – нужно знать про вход в пещеру…

- Ага, - с удовлетворением кивнул Сушков. - А ты никому про него не говорил?

- Никому, - подтвердил Лешка. – Вот только Сашке…

- А ты, Саша?

- И я никому, - сказала девочка.

- Ага-а, - протянул Сушков. - А ночью на берегу ты никого не видела?

- Никого…

- Спасибо, - сказал фээсбэшник. – Можете идти… Антонов!

Открылась дверь, вошел Антонов – добродушный рослый малый в камуфляже.

- Посиди пока с ребятами, - со значением попросил Сушков. – Чтобы они не скучали… Ага?

- Есть посидеть. Пошли…

Ребята переглянулись и поплелись за Антоновым. «Посиди с ребятами!» И ежу понятно, что их сажают под домашний арест. Но, с другой стороны, может быть, это отсрочит их отправку в город?

- Похоже, дети не врут, - глядя им вслед, задумчиво произнес Сушков.

- Ясный перец, не врут, - подтвердил Достоевский. – А вы что, их подозреваете?

- Ага! А кого еще? Хотя… кто их знает? Детки нынешние так врут, что никакой детектор не определит, - насмотрелись!..

Сушков помолчал, пожевал губами.

- А кто у вас контролирует акваланги?

- Инструктор Постников, - доложил Олег Иваныч. – Но в ту ночь именно он спас Лешку… Причем с риском для жизни! Отдал, понимаешь, пацану свой воздух. Пока то да се, чуть сам не задохнулся, - нехотя добавил он.

- Ага, - озадачился Сушков. - А кто-нибудь еще в ту ночь акваланг брал?

- Ну, только инструкторы, - ответил Олег Иваныч. – Но это уже по моему приказу. И ныряли они уже, как говорится, при свидетелях…

- Ага… Ну, что ж, - по-кошачьи потягиваясь, сказал Сушков. - Умно… все концы в воду! Ладно, будем искать… А пока суд да дело, пусть ваши виновники торжества посидят взаперти!

- Как скажете, - не огорчился Достоевский. – Только я уже хотел их родителей вызывать…

- Зачем? Пока, ага, не стоит, - хитро и простецки улыбнулся Сушков. – А вы как думаете, кто эту башку спер?..

Достоевский пожал плечами…

Осада лагеря и арест двоих членов батакакумбы положили начало большому брожению юных умов, пересудам и кривотолкам. И неудивительно, что с наибольшим азартом эти события обсуждала - пусть и в неполном своем составе - «великолепная шестерка».

Они собрались у домика, где под охраной Антонова сидели Лешка и Саша. Узники через окно подавали друзьям какие-то непонятные знаки. Но подошел недремлющий Антонов и безжалостно задернул штору.

- Видали, что делается? – с досадой воскликнул Асисяй. – Такая буча…

Тормоз, Винни и Фифа расположились неподалеку на траве – это место, по мнению агента 007, было идеальным для общего контроля над ситуацией.

- Даже родителям вход запретили, - пожаловалась Винни. – Нормально, да? А если я по маман скучаю? Даже ихних предков - она кивнула на домик - отменили. Ясный Перец, говорят, че-то врал про их классное поведение…

Трения между ними и батакакумбой продолжались еще со времен конференции.

- Домой их пока не отправят, - сказала Джейн. – Нет худа без добра…

- Лучше бы отправили, - высказалась Фифа. – Причем всю вашу шестерку сразу… Достали! То одно, то другое! Кайфоломщики… Отдохнуть не дают – за свои же бабки!

- А кто тебе мешает? – неприязненно высказался Асисяй. – Вали отсюда и отдыхай…

- Чего это – я? – возмутилась Фифа. – Я лагерю геморрой не устраивала… Вот вы и валите, умники!

- Из-за них же теперь еще и карантин, - поддержал ее Тормоз. – Парься за забором, как привязанный… Ни искупаться, ни фига!

- Найдут того, кто Сирина стырил, и будешь купаться, - пообещала Джейн. – Пока жабры не появятся!

- А чего искать? – закричал мистер Бонд. – Они же и стырили, зуб даю! Больше некому! Ха! Стырили, заныкали куда-то и молчат, как Штирлицы!

- Главное – зачем? – вставила Винни. – Кому эту птицу толкнешь?…Кто купит, того сразу за жабры возьмут. Я сама слышала, как один из тех, кто стоял на шухере, это говорил…

- «На шухере», - усмехнулся Тормоз. – Что б понимала… Не на шухере, а в оцеплении! Ну, ничего, с ФСБ – шутки в сторону, - пригрозил он, - рано или поздно расколются…

Четверка подавленно молчала. Крыть было нечем.

- Ладно, пойдем! – сказала Фифа. – О чем с ними говорить? Ворье…

- За ворье щас ответишь, - нахмурившись, шагнул к ней Муромец.

- Пошли! – дернул ее за рукав Тормоз. – Им еще мало не покажется…

- Ну, что будем делать? – нарушила молчание Джейн, когда настырная троица отошла. – Подозревают Лешку и Сашку…

- А может, Леха эту чертову тетку где-нибудь, на фиг, выронил? В смысле, – потерял? – с досадой предположил Леннон. – Надо бы самим по дну полазить… Куда ее смыло? Может, за корягу какую…

- Ага, - иронически кивнул Асисяй. – Там теперь целый отряд ментов лазает… Сами теперь стырят, а на наших повесят. Что, мы не знаем, как там у них бывает?

- ФСБ – не менты, - поправила Джейн. – И они не тырят, а шпионов ловят, ясно? Только Лехе с Сашкой от этого не легче…

- Нужно доказать, что они не виноваты, - вдруг произнес всегда молчащий Илья.

Ребята уставились на него так, словно внезапно обрел дар речи камень.

- Ого, раздался голос с печки! – удивился Асисяй.

- Чего? – потемнел Илья. – А в глаз?

- Погодите вы! – поморщился Леннон. – Как доказать? Если бы мы могли, мы бы давно…

- Просто мы должны найти того, кто на самом деле украл статую, - упрямо сказал Илья.

Ребята невесело рассмеялись.

- Легко сказать! Не просто, а очень просто! – продолжал иронизировать Асисяй. На сей раз здравые идеи ему в голову почему-то не приходили.

- Да, проще некуда, - вздохнула Джейн. – Может, ты даже знаешь - кто?

- Может, и знаю, - сказал Илья. – Давайте по порядку. Кто мог спуститься под воду?

- Тот, у кого был акваланг, - ответила Джейн. – И тот, кто этим аквалангом умеет пользоваться…

- То есть, Клон, - вывел Илья.

- Почему именно Клон? – возразил Асисяй. – Он ведь спас Лешку. Да если бы не он…

- Одно другому не мешает, - сказал Илья.

- Ты о чем? – спросила Джейн.

- Ночью, - пояснил Илья, - когда Клон впереди всех бежал к берегу, он был одет в шерстяную шапочку…

- Чтоб на воре горела? – усмехнулся Асисяй. – И что?

- В шапочке – летом, - со значением произнес Илья. – Значит, он что-то скрывал!

- Что именно? – спросили хором Асисяй и Джейн.

- Мокрые волосы, – веско произнес Илья. - Он вылез из воды раньше Лешки! И даже успел вернуться к себе домой!

- А значит – и успел спрятать птицу, - сделал вывод Леннон. – Если, конечно, он ее попер…

- Конечно, он! – подтвердил Илья. – Кто же еще?

- Это еще надо доказать, - охладил его пыл Асисяй. – Одна шапочка – это еще не доказательство… Мало ли кто ночью бывает мокрый! Мокрый – не обязательно ворюга! Может, у него стрелка была?

- Носом чую - это Клон, - настаивал Илья. – Надо за ним следить. И днем, и ночью.

- А заодно и за Тормозом, - добавила Джейн. – Тормоз давно у него в шестерках бегает…

- Только осторожно, - предупредил Илья. – Этот Клон – еще тот фрукт. Говорят, он в Чечне оружие боевикам продавал. И что-то еще…

- Кто говорит? – удивилась Джейн.

- Достоевский… Я нечаянно слышал, как они с мамой…

- Почему же его тогда за хобот не взяли? – спросил Леннон.

- Никто ничего доказать не мог, - вздохнул Илья. – Единственный свидетель, какой-то лейтенант, пропал без вести… И чего этот Клон по ночам шастает? Вы ведь его тоже на лодке видели?

- О, смотрите, а вот и он! – закричал Асисяй. – Разъезжает взад-вперед. И карантин ему по барабану!

Не подозревая, что стал предметом столь жаркой дискуссии, Клон на белой «Газели» проехал мимо ребят и въехал на хозяйственный двор, где его уже поджидал Тормоз.

- Помоги, - распорядился Постников, открывая заднюю дверцу машины.

Тормоз кивнул и принялся выгружать картонные коробки с продуктами.

- Ну и как дела в нашем оркестре? – закуривая, поинтересовался Клон. – Второй фагот, не слышу доклада!

- Обоих заперли, - доложил Тормоз. – В домике у Достоевского…

- Кто приказал?

- Наши, ФСБ! - подмигнул Тормоз и самодовольно ухмыльнулся. –Подполковник Сушков…

- Молодец, подполковник, - задумчиво сказал Клон.

- Виктор Сергеевич, - оглянувшись, прошептал Тормоз, - а вы с ним когда-нибудь вместе работали?

- С кем я только не работал, - загадочно улыбнулся инструктор и тут же нахмурился. – Только учти: я, как внедренный сотрудник, не имею права ни на какие открытые контакты с коллегами… Андэстэнд?

- Не очень, - признался «второй фагот».

- Короче: я делаю вид, что не знаю фээсбэшников, а они делают вид, что не знают меня. А ты делаешь вид, что вообще ни сном, ни духом. Я ведь детей привлекать не имею права… Усек?

- Ага…

Клон вытащил из коробки пачку чипсов, протянул мальчику.

- Держи приз… Сократ!

Тормоз разорвал пачку, с аппетитом захрустел.

- Спасибо… Я их уважаю. Щас бы еще пивка – для рывка…

- Чего?

- Шутка, - хихикнул «Сократ».

И, немного помявшись, спросил:

- Виктор Сергеевич, я что-то не въеду… А кто все-таки птицу попер?

- А ты не догадываешься? Опыт показывает, что преступник обычно тот, кого меньше всего можно заподозрить.

- А это кого? – снова «не въехал» Тормоз.

- А ты не догадываешься? – прищурился Клон.

На лице Тормоза запечатлелся ужас.

- Неужели опять он? В смысле – Достоевский?!

- Это еще нужно доказать. Но вспомни - он ведь позже всех тогда всплыл… и сразу в кусты ушел!

- Точно! – загорелся агент 007. – Я помню – позже всех! Только ведь он сам, кажется, еле выбрался… Притворялся, что ли?

- О своих подозрениях можешь доложить коллегам, - втолковывал «сотрудник ФСБ», - но на меня не ссылайся. Может произойти утечка информации. А до поры, до времени никто не должен знать, что я – сотрудник ФСБ. Не то мы эту шайку спугнем… Понял?

- А чего тут не понять? Пустить их по следу… в смысле, намекнуть. А про вас молчать…

- Выполнишь задание – пойдешь без экзаменов в начальную школу ФСБ, - пообещал Клон.

- А есть такая? – вытаращил глаза Тормоз, у которого даже дыхание перехватило.

- Здрассьте! Подумай сам: высшая есть, а начальной нету? Просто никто об этом не знает…

Клон оглянулся и внятно, с нажимом произнес:

- И запомни – на меня ни в коем случае не ссылаться! Понял, пятый гобой?!

Этот в высшей степени занимательный разговор прервал инструктор Булат. Он заглянул на хоздвор и, увидев Тормоза, закричал:

- Эй, друг дорогой, я тебя уже полчаса ищу… Давай к директорскому домику, живо!

- Зачем это?

- На беседу с ФСБ! – объявил Булат. – Они всех по одному вызывают!

- Ну, вот, - улыбнулся Клон. – Проверим, голова у тебя на плечах, или кочан тухлый…

Беседа, на которую приглашен был малолетний нештатный сотрудник секретных органов, имел сугубо конфиденциальный и даже детективный характер. Помня о напутствии, Тормоз был необычайно собран и сохранял важность и непроницаемость лица, чувствуя себя Джеймсом Бондом и Штирлицем одновременно. Сидя нога на ногу, он свысока отвечал на вопросы Сушкова – так генерал разговаривает с непосвященным во все обстоятельства дела сержантом: информация, которую он выложил изумленному подполковнику, полагал «пятый гобой», позволяла ему вести себя именно так.

- Ага… Значит, говоришь, ценность похитил ваш начальник лагеря? – пройдясь по комнате, задумчиво повторил Сушков. – И он же является подпольным торговцем наркотиками?

- Он эти наркотики и сам глотает, - подняв бровь, многозначительно улыбнулся Тормоз. – Под видом лекарства от кашля… Ха! Потом такой прикольный делается! Как тогда, на дискотеке…

- Ага… И на чем основаны твои подозрения?

- Достоевский в то утро…

- Достоевский? – поднял брови Сушков. – Это который? Федор Михайлович?

- Это его клику… в смысле – прозвище, - объяснил Тормоз. – Потому что он всех уже реально достал…

- Ага, - кивнул подполковник. – Стало быть, виноват Достоевский… Слава богу, что не Пушкин. Значит, в то утро он…

- …нырял вместе с остальными. Вылез последним. И сразу ушел в кусты… Главный вопрос – что он делал на дне? И в кустах? Кусты могу показать. Прям щас…

Тормоз сделал эффектную паузу.

- Думаю, вы меня поняли… - тут выражение лица агента 007 достигло апофеоза загадочности. – Остальное вы узнаете… в свое время. Утечка инфы – не в наших интересах…

Тут он оглядел потолок: мол, везде уши, сотни вражеских ушей…

- Инфы?

- Ну, информации…

- Ага… Не в наших? – уточнил слегка озадаченный Сушков. – То есть – не в чьих?

- Не в наших - то и значит, что не в наших, подполковник, - с упором на «не в наших» произнес Тормоз.

В глазах Сушкова что-то мелькнуло и тут же пропало. Похоже, подполковник затеял свою игру. Зазвонил лежащий на столе мобильный телефон.

- Минутку, - сказал Сушков, поднося трубку к уху. – Да, слушаю! Здравия желаю, товарищ генерал! Да!

Некоторое время он действительно слушал, произнося какие-то маловразумительные реплики вроде «ага» и «угу. Потом, прикрыв ладонью аппарат, заговорил сам – тихо и вкрадчиво.

- Да, товарищ генерал… Ждем специального устройства, которое поможет сразу определить местонахождение птичьей головы… Так точно, компьютерный прибор с лазерным наведением… Ну, конечно, с его помощью «прозвоним» лагерь, прочешем окрестности, просветим с вертолета… Да, завтра!

«Пятый гобой», из деликатности скосив глаза в угол, внимательно и цепко слушал.

- Разумеется, - продолжал подполковник. – Слушаюсь… Так точно! И вам всего хорошего!

Подполковник закончил разговор, отключил телефон – и вдруг словно спохватился, осекся, обнаружив мальчика – невольного свидетеля этого, несомненно, сугубо секретного разговора.

- Эх, мать честная… Совсем заработался, - растерянно пробормотал он. – Ты это, брат… о том, что здесь слышал – никому, ладно? А то – не дай бог, опять же утечка инфы, сам понимаешь… Ага?

- Не в наших интересах, - устало и мудро улыбнулся агент 007, поднимаясь и направляясь к двери, - как видно, по своим неотложным секретным делам.

- Не в наших, - повторил он, взявшись за ручку двери и, обернувшись, добавил:

- Коллега…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ,

в которой выясняется, кто похитил сокровище пещеры Светик-камень…

После обеда, по случаю отмены всех занятий, «великолепная» шестерка, по-прежнему в сокращенном составе, загорала на лужайке по соседству с загоном для лошадей, когда из-за близлежащего домика туда на всех парах влетел взволнованный Асисяй.

- Леху и Сашку отпустили! – радостно завопил он.

Ребята вскочили – и в самом деле, следом за радостным вестником показались и не менее взволнованные юные арестанты.

- Одного дня не отсидели, а кажется – год целый, - смущенно признался Лешка.

Грянуло «ура». Бывших пленников окружили, затормошили.

- Что, нашли Сирина? – спросила Джейн.

- Н-не знаю… - пожал плечами Лешка. – Наверное, нет.

- А чего вас тогда выпустили? – удивился Асисяй. – Интересное кино…

- Ну, как вы там? – поинтересовался Леннон.

- Мне понравилось, - поделилась Саша. – Эти фээсбэшники такие вежливые. И бананы, и колу давали – ешь, пей, сколько влезет…

Она протянула набросок акварелью.

- Вот, на досуге набросала…

На рисунке был изображен цветущий папоротник.

- Класс! – восхитился Асисяй. – Это что? Орхидей?

- Почти, - смутилась художница, почему-то избегая Лешкиного взгляда. Несомненно, воссоздавая папоротник на бумаге, она думала не только о ботанике…

- Ой! – удивилась Джейн. – По-моему, она не рада!

- Не понимаю, почему нас отпустили, - пожала плечами Саша. – И почему вдруг охрану лагеря сняли - тоже…

- Да, это вопрос, - согласился Лешка.

- Какая разница? – рассмеялся Леннон. – Главное: вы – на свободе! «Ли-иберта-а!» - пропел он на манер Рамино и Пауэр.

- Что-то происходит, - озабоченно сказала Саша. – Вот только – что?

- Могу рассказать, - ухмыльнулся Асисяй. – У нас тут все под контролем… Только что от главного фээсбэшника выкатился Тормоз… Чуть не лопнул от важности!

- И куда покатился? – нахмурился Лешка.

- На хоздвор. К своему дружку Клону, вестимо. А его как раз и нет… за кормом для лошадей поехал.

- Не Клон, а Виктор Сергеевич, - поправила Саша. – Глупая кличка!

- Вон он, уже обратно, твой Виктор Сергеевич, - иронически пропела Джейн. – Полюбуйтесь, Александра Тимофеевна…

И в самом деле, в открытые ворота лагеря въехала «Газель». Сидящий за рулем Клон улыбнулся ребятам и сделал ручкой. В ответ помахала ему только Саша.

- Джейн, на минутку! – нахмурился Лешка.

Он отвел девочку в сторонку и что-то быстро прошептал ей на ухо. Джейн кивнула и, не мешкая, направилась в сторону баскетбольной площадки, откуда доносились удары мяча и азартные выкрики юных болельщиков.

А Лешка двинулся в направлении хоздвора. Оставшиеся недоуменно переглянулись.

- Эй! – обиженно крикнула Саша. – Что за дела? Тайночки-секретики? Вы куда вообще?

- Не ваше дело, - повернулся к ней Лешка. – Могут быть у нас какие-то свои дела? Вот и не лезьте…

Он поднял руку, копируя приветственный жест Клона, и заспешил прочь. Ребята опять переглянулись – на этот раз потрясенно.

- Не по-онял, - протянул Леннон. – Что за раскол в наших рядах?

- Проснулся, - хмыкнул Асисяй. – Вы такой выпендреж видали?

- Что-то они затеяли, - мрачно сказала Саша. – Думаю, дело в Сирине… Илья, давай за ним. Только тихонько, чтобы он не просек…

Илья кивнул и, прячась за деревьями, отправился вслед за Лешкой…

Объект слежки вел себя довольно странно. На ходу он вынул из кармана мобильник, набрал номер, но говорить почему-то не стал. Вместо этого Лешка остановился, развязал на одной из кроссовок шнурок - и двинулся дальше. Заинтригованный Илья – за ним…

Тем временем Джейн, за которой никакой слежки не велось, действовала не менее загадочным образом. Подойдя к баскетбольной площадке, где шла жаркая баталия, она отыскала среди расположившихся на траве болельщиков Фифу и Винни. Поглощенные игрой, подружки не заметили, как, подкравшись, Джейн украдкой вынула из рюкзачка Фифы ее разноцветный мобильный телефон, после быстро отошла и скрылась за кустарником.

Между тем Лешка, сам того не подозревая, вывел Илью к входу на кухню. В соответствии с донесением разведки, здесь, примостившись на ящиках, сидели Клон и Тормоз.

- Какие люди! – увидев Лешку, ухмыльнулся Тормоз. – Искатели сокровищ… и без охраны!

- На свободу – с чистой совестью? – подмигнул мальчику Клон. – Или все-таки не очень?

Ни Клон, ни Тормоз, ни, тем более, Илья не могли видеть, как палец Лешки нажал на принадлежащем ему мобильном телефоне кнопку «Позвонить».

- Мне к тете Ане, - небрежно ответил Лешка.

И тут он наступил на собственный шнурок, с размаху грянулся оземь и растянулся прямо у ног насмешников. То была не оплошность, а всего лишь ловкий трюк, в результате которого мобильник оказался под одним из ящиков. Но ни Клон, ни Тормоз, ни, в особенности, следящий за этой сценкой через щель в заборе Муромец, ничего не заметили…

В руках Джейн в этот момент зазвонил мобильник. Она нажала нужную кнопку и поднесла трубку к уху.

- Шнурок, - услышала она растерянное бормотание Лешки, и следом – хихиканье Тормоза: - Сам ты шнурок!

- Ну, вот… не больно? - сквозь смех добавился в следующее мгновение и голос Клона. – Вам бы не на кухню, а в санчасть, уважаемый!

Джейн задержала дыхание, боясь пропустить хоть слово. Вот так простой мобильник превращается в подслушивающее устройство!

Лешка, продолжая что-то растерянно бормотать, вскочил, отряхнул шорты - и скрылся в дверях кухни.

Увидев, что Тормоз и Клон остались вдвоем, Илья за забором озадаченно почесал затылок - в отличие от Джейн, их разговора он слышать не мог. Зато девочка – хвала мобильной связи! - отчетливо слышала каждое слово.

- Ну, докладывай, четвертый барабан, - перестав улыбаться, произнес Клон. – Какие новости?

- Охрану сняли – раз. Завтра в лагерь привезут какой-то компьютер с лазерным наведением, - сообщил Тормоз, - специально, чтобы искать золото и драгоценные камни. Все проверят, прочешут, просветят с вертолета! Так что этим ворюгам недолго осталось, - это два…

- Кто сказал?

- Я сам слышал, как их старшой докладывал по телефону какому-то генералу, - продолжал Тормоз.

- Генералу? Ну, ну… Молоток, первая скрипка, - произнес Клон.

Его лицо, потеряв обычную иронию, стало решительным и жестким.

- Виктор Сергеевич, я хотел…

- Потом, все потом! - перебил инструктор. – Продолжай наблюдение согласно полученному приказу. Ну, иди!

- Я только…

- Иди! – рявкнул Клон. – Некогда мне тут с тобой…

Лицо мальчика от обиды вытянулось.

- Наша служба и опасна, и трудна, - смягчился инструктор. - Мы с тобой еще – эх! – споем… А пока – не время, товарищ… Вперед!

Илья через щель в заборе увидел, как Тормоз кивнул и, конспиративно оглядываясь, скрылся за углом.

Оставшись в одиночестве, Клон вынул из кармана мобильник, быстро набрал номер.

- Юра, привет, - сказал он негромко в трубку. – Узнал? Ну, кто же еще?.. У тебя, если мне память не изменяет, сегодня день рождения…

- …приезжай, отметим, - слышала Джейн голос Клона. – У меня для тебя и сюрприз есть… Дорогой? Ха-ха! Не то слово, закачаешься! Ага… Готовь бабки… Тогда давай часиков в шесть у Верблюд-камня… Ну, ты в курсе… Нет, завтра я не могу… Нет, никак!.. Отмени! Тут такое дело… Можно сказать, раз в жизни бывает… Да, очень срочно! Ну, будь здоров!

Закончив разговор, Клон некоторое время сидел в неподвижности, что-то усиленно соображая. Потом резко встал и направился в сторону своего домика. Вывернув из-за угла, он неожиданно замер, как вкопанный: на березовой аллее стоял средних лет, неказисто одетый незнакомец и увлеченно беседовал с подполковником Сушковым. В его совершенно не героической внешности не было ничего, что могло бы привлечь чье-то повышенное внимание, однако Клон, пятясь, смотрел на него с таким ужасом, словно это был оживший средь бела дня призрак. Буквально в следующее мгновение наблюдавший за ним Илья в изумлении протер глаза: на месте, где только что находился Клон, уже никого не было – он словно провалился сквозь землю…

Кухонная дверь тем временем открылась, и из нее появился Лешка. Оглядевшись, он подбежал к скамейке, нагнулся – и в этот момент из-за забора выскочил Илья: ему не терпелось поделиться новостью о таинственном исчезновении инструктора по дайвингу.

- Леха, пошли, разговор есть!

Застигнутый врасплох, Лешка стремительно выпрямился.

- Ну, что тебе надо? – в досаде выкрикнул он. – Что вам всем от меня надо? Что вы за мной ходите? Оставьте меня в покое!

По природе не обидчивый, Илья взглянул на него с удивлением и сожалением, причем второго было значительно больше.

- Ну, я не знал, что ты такой дурак… Ну, не хочешь – как хочешь!

И, не заставляя себя просить дважды, вновь исчез за забором.

Оставшись в одиночестве, Лешка снова нагнулся, наконец, поднял и отключил свой телефон. Через минуту он уже был возле баскетбольной площадки.

К моменту его появления Джейн уже ухитрилась незаметно вернуть телефон на место. Фифа и Винни как раз заканчивали рассматривать модный журнал. Когда подошел Лешка, она шепотом ему передала содержание подслушанных разговоров.

- Отлично, - кивнул мальчик, - только об этом никому, слышишь? Даже нашим!

- Ты чего надумал? – встревожилась Джейн. – Опять?!.

- Ну, теперь-то мне терять нечего, - вздохнул Лешка, вспомнив о грядущей отправке в город, и приложил палец к губам. – Главное – т-с-с!

Люди превращаются в невидимок только в сказках - это Муромец знал наверняка. Заинтригованный внезапным исчезновением Клона, - происшедшим, по его справедливому рассуждению, неспроста, - он, не откладывая, предпринял энергичную попытку отыскать пропавшего и очень скоро выяснил, что ищет Постникова не один он. Илья подбежал к своей - увы, опять неполной - батакакумбе.

- Клон пропал, - запыхавшись, сообщил он. – Надо в город ехать, а его нигде найти не могут… И акваланга одного нет.

Асисяй издал протяжный свист, ребята переглянулись.

- Интересно, - сказал Леннон. – Куда он мог уплыть?

- А зачем Лешка на кухню ходил? – спросила Саша.

- Не знаю. Мама его не видела, - пожал плечами Илья. – Значит, просто постоял и тут же вышел…

- Почему? – озадачилась Саша.

- Следил за Клоном, - предположил Леннон. – А может, и нет…

- Спроси у него, - иронически посоветовал Асисяй. – Опять нарвешься… Я же говорю – хамло!

- Он не хамло, - сказала Саша. – Просто не хочет никого подставлять. Мол, нас с ним так и так в город отправят, а вам тут жить и жить…

- Ну, если так, то он свинья, - возмутился Леннон. – Вместе, так везде вместе! Какая разница – здесь или в городе?

- Иди, ему объясни, - предложил Асисяй.

- Дохлый номер, - покачала головой Саша. – Леха упрямый, как осел. Уперся рогом.

- А Джейн-то куда подевалась? – спросила Саша.

- А это ты у Лесика своего спроси, - невинно предложил Асисяй, услышав в этом вопросе ревнивые нотки. - Надо бы тебе за ними проследить…

- А за нами уже следят, - неожиданно прошептал Илья. – Прямо сейчас… Тихо! Только не оборачивайтесь…

- Кто? – спросил Леннон.

- Тормоз… Говорю, не оборачивайтесь!

И в самом деле, в кустах неподалеку от ребят возникло и тут же пропало донельзя озабоченное лицо секретного сотрудника ФСБ.

- Надо этого стукача из лагеря выманить, - осенило Илью. – Он нам все расскажет. Давайте за мной!

Кто мог предположить, что молчаливый и, казалось, безынициативный Илья неожиданно сменит отсутствующего Лешку на его месте лидера? Чудеса, да и только! Но, как бы там ни было, четверка беспрепятственно вышла из лагеря и взяла курс на Огонь-гору, и тенью за ними следовал Тормоз…

Удалившись от лагеря на расстояние, равное примерно трем полетам стрелы, Илья украдкой оглянулся и, скомандовав: «Пора!», бросился в кусты. Леннон и Асисяй – за ним. Из зарослей Саша у