Глава 20. Ее разбудил телефонный звонок

Ее разбудил телефонный звонок. Почти выбравшись из постели, Кэт вспомнила, что ей запрещено вставать по таким пустякам, и снова улеглась. Интересно, включен ли автоответчик. Похоже, она забыла его включить.

Кроме телефонных звонков, из кухни доносились и другие звуки. Стукнула дверца буфета. Закрылся холодильник. Что-то громыхнуло на полке.

– Шэрон? – позвала Кэт, когда телефон прозвонил в четвертый раз.

– Да, я на кухне, разбираю продукты, – отозвалась Шэрон. – У тебя там есть телефон?

– Нет. И я забыла включить автоответчик.

– Сейчас я принесу его тебе, вот только отвечу на этот звонок.

Через несколько минут Шэрон появилась в спальне с телефоном руке и автоответчиком.

– Звонили из мастерской, – сообщила она. – Они подготовили несколько образцов рамок и хотят, чтобы ты взглянула на них. А куда включить телефон? – Шэрон оглядела комнату.

– Сюда. – Кэт показала на стену возле кровати. – Спасибо. Я тебе очень признательна за помощь.

– Да ну, о чем разговор! Мне самой приятно хоть немного поговорить со взрослым человеком. – Шэрон включила телефон и подсоединила к нему автоответчик. – Тебе еще что-нибудь принести?

– Пока ничего не надо. Я сейчас еще немного отдохну и займусь сортировкой и отправкой слайдов. – Кэт поморщилась. – Извини, оговорилась – я буду сортировать слайды, а ты отправлять. – Она взглянула на подругу: – Шэрон, ты уверена, что у тебя хватит времени выполнять мои поручения?

– Можешь рассчитывать на меня. Ведь только благодаря тебе за последние четыре месяца Джейсон и я не довели друг друга до сумасшествия. Вечером я пришлю Стива, и он передвинет твою кровать поближе к окну. Тогда тебе будет видно море, берег и всех, кто туда забредет.

– Спасибо. – Кэт рассмеялась. – В последнее время мне очень часто приходится говорить это слово. Спасибо, спасибо и еще раз спасибо.

– Ну так пользуйся такой возможностью. Ей-богу, ты очень много сделала для меня.

Как только Шэрон ушла, дом сразу опустел. Раньше Кэт пошла бы в свою мастерскую сортировать слайды, или села за стол разбирать корреспонденцию, или занялась бы повседневной бухгалтерией.

Но теперь ее жизнь резко изменилась. Из-за множества ограничений Кэт оставалось лишь предаваться невеселым думам. Она даже не могла взять свои фотоаппараты, чтобы утешиться и отвлечься.

Кэт никак не удавалось отделаться от тягостных мыслей. Они перескакивали с Трэвиса на чековые книжки, от спазмов в животе к кровотечению. Теперь, когда Кэт знала причину этого кровотечения, оно приводило ее в ужас.

Кэт подумала о деньгах. За четыре ближайших дня ей предстояло выписать чеки на оплату займов и кредитных карточек, на оплату обучения близнецов и расходов мамочки. Сумма, которую нужно выложить, превышала размеры ее текущего и сберегательного счетов примерно на двенадцать тысяч шестьсот пятьдесят долларов.

Если бы Кэт сейчас работала, для преодоления этого дефицита ей вовсе не пришлось бы покорять Эверест: она просто поднялась бы на невысокий холм. Заказы на коллективные портреты сулили больше двенадцати тысяч, но теперь их придется отменить.

Если не придет чек на крупную сумму от “Энергетикс”, то неизвестно, что и делать.

Ее сердце сжалось.

“Не беспокойся о деньгах, – сказала себе Кэт. – Это может повредить малышу”.

Глядя в потолок широко открытыми глазами, она повторяла про себя совет доктора – не волноваться – и постоянно задавала себе один и тот же вопрос: почему невозможно перестать думать?

Воспоминания черными молниями пронзали ее: Трэвис, любовь, гнев… Она изо всех сил старалась преодолеть жестокую душевную боль.

Если бы Кэт заплакала, ей стало бы легче, но слез не было. Трэвис не оставил ей ничего, даже надежды, а без надежды нет и слез.

От прозвучавшего в тишине телефонного звонка она вздрогнула.

– Алло.

– Это ты, Кохран?

– Да, ангел. Это я.

– Что-то голос у тебя изменился. Рядом с тобой, случайно, нет Дэнверса? Я звонил по телефону его кузины, но мне никто не ответил.

Кэт охватила безнадежность, и она молча стиснула телефонную трубку.

Наконец самообладание вернулось к ней. Придется впредь сохранять его, когда она неожиданно услышит имя Трэвиса. Пора привыкнуть к мысли, что ей никогда уже не проснуться рядом с Трэвисом, не увидеть его сияющие страстью глаза и улыбку на жаждущих поцелуя губах, никогда больше не ощутить солено-сладкий вкус этого поцелуя, никогда больше…

– Кохран? Ты слышишь меня?

– Да. – Ощущение безвозвратной потери тисками сжало ее горло. – Я просто немного растерялась, ты позвонил неожиданно и застал меня врасплох.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Отлично. – Кэт решила не вдаваться в подробности. – Просто отлично.

Харрингтон с сомнением хмыкнул: ее ответ не показался ему убедительным.

Кэт поняла: ей все-таки придется кое-что сообщить своему агенту. По крайней мере сказать, что она откажется от книги “Прикосновение Дэнверса”, если издателю не понравятся отснятые ею фотографии.

– Родни? – наконец отважилась Кэт.

– Я уже сижу, – отозвался Харрингтон. – Продолжай.

– Трэвис ушел в плавание. Я вышлю тебе слайды, которые сделала для его книги. Если их будет недостаточно, тебе придется поискать другого фотографа. – Кэт выпалила это на одном дыхании, надеясь успеть сказать все, прежде чем Харрингтон догадается о том, что случилось.

– Послушай, не стоит беспокоиться. Я знаю Дэнверса: он может погорячиться, уйти, но потом все равно вернется.

– Только не в этот раз, – убежденно возразила она.

– Кэт, ты и в самом деле хорошо себя чувствуешь?

– Стремлюсь к этому.

– Хорошо. Я постараюсь подыскать для тебя несколько иностранных заказов. Сегодня утром я звонил Миллеру в Париж и…

– Нет.

– Что? Почему нет? Ты что-то имеешь против французов?

Вцепившись в телефонную трубку, Кэт напряженно думала, что бы соврать своему ангелу. Но Харрингтон, пожалуй, единственный человек в мире, которому следует говорить правду. Он не бросил Кэт в беде, когда она вылезла из моря – обнаженная незнакомка, отчаянно нуждающаяся в участии и утешении. Родни дал ей все это без колебаний, ни о чем не спрашивая, и никогда не требовал ничего взамен.

– Мой доктор велит мне полежать в постели, – сказала она. – Ни о какой работе не может быть и речи.

Ошеломленный, Харрингтон молчал.

– Но это временное явление, – продолжала Кэт. – Я позвоню тебе, как только смогу снова брать работу.

– Кохран, что, черт возьми, происходит?

– Я беременна и хочу сохранить эту беременность.

– Беременна! Боже правый! Какого черта вы с Трэвисом удумали… – Харрингтон внезапно замолчал.

Несмотря на душевную боль, Кэт улыбнулась.

– Не пугайся.

– Я потрясен, а не испуган. Моя реакция связана с тем, что Трэвис буквально помешан на вопросе о нежелательной… э-э-э, то есть…

– Перестань, – оборвала его Кэт. – Не волнуйся. Я была уверена, что бесплодна. Этот ребенок – просто чудо.

– Ничего себе, хорошенькое чудо! В результате этого чуда ты лежишь совершенно беспомощная, хотя тебе в данный момент нужно работать как никогда.

– А никто и не говорит, что чудеса всегда случаются вовремя.

И все-таки Кэт улыбалась. Одна лишь мысль о том, что она беременна, поднимала ей настроение, заставляя восторгаться чудесным даром, растущим в ней. С таким подарком судьбы Кэт была готова вынести все что угодно. Даже богатого ублюдка с бархатистым голосом.

– Дэнверс знает? – спросил Харрингтон.

– Да.

– Тогда почему, ради всех чертей ада, он оставил тебя?

– Спроси у Трэвиса, когда найдешь его, если только это тебе удастся.

– Я спрошу, и он обязательно ответит. А перед этим подумаю, не нанять ли кого-нибудь, чтобы подержал его, пока я буду выбивать из него правду. Никто не смеет так поступить с тобой и спокойно уйти после этого. Никто! Даже мой лучший друг. – Родни раздраженно фыркнул. – Особенно мой лучший друг! Подумать только, а ведь я надеялся, что вы с ним станете… а, проклятие! Прости меня, Кохран. Я уже жалею о том, что задумал книгу об этом сукином сыне по имени Дэнверс.

– Ни о чем не жалей, как не жалею я. Каждый должен хоть раз отдаться во власть бешеной прибойной волны.

Помолчав, Харрингтон спросил:

– Тебе что-нибудь нужно?

– Только чек от “Энергетикс”.

– Вообще-то по этому поводу я и позвонил. Представители “Энергетикc” вызваны в суд по делам о несостоятельности. Они признали себя банкротами и будут выплачивать шесть центов на каждый доллар своих долгов. Как раз сейчас наш адвокат заполняет бланки требований.

При слове “банкроты” Кэт потеряла дар речи.

– Кохран? Ты слушаешь меня?

– Да…

– Ты готова к выставке в Лос-Анджелесе?

– У меня есть партия готовых фотографий, но еще многое предстоит сделать. Мне не хватило времени подобрать для этих фотографий подложки и рамки.

– Ну так позволь это сделать галерее. Им все равно не понравится то, что выбрал художник. – Харрингтон тихо выругался. – Я понимаю, как ты рассчитывала на этот чек от “Энергетикс”.

– Я справлюсь, как всегда.

– Но раньше ты не была беременна. Трэвис, конечно же, должен…

– Нет!

– Тогда я дам тебе… – начал Харрингтон.

– Нет, – снова перебила его Кэт. – Ни Трэвис, ни ты, ни кто-либо другой. Я сама зарабатываю себе на пропитание.

Она произнесла это с такими же раздражением и злостью, как и Трэвис, предлагавший ей чек на миллион долларов.

Содержанка.

Проститутка.

Кэт снова закипела от гнева. Собрав все свои силы, она постаралась сохранить спокойствие. Ведь Родни не сделал ничего такого, за что на него следовало сердиться.

– Но в любом случае спасибо тебе, ангел. Я признательна за твое предложение. А еще больше – за твое беспокойство.

– Поговорим об этом позже, когда почувствуешь себя лучше.

Кэт промолчала.

– Кэти?.. – выдохнул Харрингтон. – Береги себя. Я скоро позвоню тебе.

– Конечно. Пока.

Тишину в комнате нарушали лишь дыхание Кэт да приглушенный шум моря. Опустив голову на подушку, Кэт уставилась на две фотографии в красивых рамках, висевшие на противоположной стене. Ей уже давно хотелось показать эти фотографии Трэвису, но она ждала, пока для них изготовят подходящие подложки и рамки.

И вот теперь все готово. Только нет Трэвиса, он уплыл.

На первой фотографии, увеличенной до реальных размеров, был крупным планом запечатлен Трэвис. Кэт сняла его в тот вечер, когда он вырезал для Джейсона лодку. От изогнутого в виде гусиной шеи светильника падал косой свет, окрашивая волосы Трэвиса в золотистый цвет. Голубовато-зеленые глаза походили на аквамарины. Взгляд выражал энергию, сосредоточенность и ум. Свет омывал руки Трэвиса, подчеркивая силу и оттеняя тонкие шрамы на его длинных пальцах, держащих кусок черного дерева… На поверхности древесины плавными кривыми линиями застыли отблески лучей, отраженных стальным ножом.

Снимок поражал своей реальностью. Кэт казалось, что стоит ей позвать Трэвиса, как он поднимет глаза и улыбнется ей.

Вторая фотография, тоже большая, размером с газетный разворот, была сделана, когда Кэт впервые увидела “Повелительницу ветров”. В тот момент она еще не знала ни названия яхты, ни имени ее создателя. Половину темнеющего неба занимал сияющий диск солнца. Как призрак из легенды черное судно во всей своей неукротимой силе и элегантной красоте вознамерилось проплыть сквозь раскаленный глаз Бога.

Это была одна из лучших работ Кэт, но сейчас она не могла ни с кем разделить удовольствие от созерцания своего шедевра.

Кэт закрыла глаза, но образ летящей сквозь полумрак в надвигающуюся ночь “Повелительницы ветров” преследовал ее.

Она хотела бы возненавидеть Трэвиса, но понимала, что у нее это не получится.

Да, он мог заставить женщину испытать гнев, ярость, бешенство и даже нечто большее. Но ненавидеть его? Нет, этого не будет никогда.

Трэвис создал много прекрасного. Он научил Кэт любви. Он обжигал, как огонь, горящий в холодной ночи. Кэт знала, что играет с огнем, и все же решилась приблизиться к нему. Значит, это ее вина, а не его.

А теперь, когда все было сказано, когда звук последнего слова растаял в воздухе, стало ясно, что Трэвис дал ей красоту, какую суждено познать лишь немногим женщинам. Какое-то время Кэт наслаждалась его свирепым и ласковым огнем и горела вместе с ним. Теперь же огонь отгорел, искры рассеялись по ветру, и у нее не осталось ничего, кроме воспоминаний о тепле… и маленького тлеющего уголька. Этот уголек, тлеющий в Кэт, боролся за свою жизнь. Он должен получить шанс разгореться.

Кэт повернулась к телефону, подняла трубку и набрала семизначный номер. После третьего гудка женский голос ответил:

– Агентство Тайдуотера – продажа с аукционов. Чем можем помочь вам?

* * *

Кэт выписала последний чек, заклеила последний конверт, прилепила к нему последнюю марку, откинулась на подушки и оценивающим взглядом осмотрела стопку конвертов. Кредитные карточки потерпят еще с месяц. Подождут своей очереди и ссуды под проценты. То же самое будет с арендным взносом, с оплатой проявки пленки и изготовления рамок.

Обо всем этом Кэт подумает в следующем месяце. Ей предстоит о многом позаботиться в следующем месяце, но только не сейчас.

Не сейчас. Сегодня Кэт довольствовалась тем, что уже оплачены обучение близнецов и приданое ее мамочки и на счету у нее еще остались деньги недели на три. Возможно, даже на четыре, если жить очень, очень экономно. А если вдруг этого не хватит… – что ж, она как-нибудь найдет способ удержаться на плаву.

“Я ведь хорошо плаваю, – подумала Кэт, – и пусть теперь это качество поработает на меня”.

Она повернулась на бок и прижала к животу еще одну подушку, стараясь не обращать внимания на спазмы. Кэт убеждала себя, что кровотечение за долгие дни, проведенные в постели, уменьшилось, но и сама не верила в это.

Спазмы усилились, потом ненадолго ослабли и снова вернулись с удвоенной силой. Ее бросало то в жар, то в холод, к горлу подступали липкие волны тошноты.

Внезапно в парадную дверь постучали, и Кэт услышала голос доктора Стоун:

– Кэти?

– Дверь открыта.

Доктор Стоун вошла в спальню и осмотрелась.

– Очень мило. Здесь куда лучше, чем в больничной палате.

Кэт, несмотря на спазмы, улыбнулась.

– Вы говорите это каждый раз, когда приходите. А я каждый раз добавляю: “И к тому же дешевле”.

– Верно, гораздо дешевле. Новые ракушки? – спросила она, посмотрев на гору раковин, лежавших на столике возле кровати.

– Джейсон каждый день пополняет коллекцию.

Освещенные солнцем раковины отбрасывали причудливые блики на стены и потолок комнаты, на конверты и смятые листы бумаги.

– Работаешь? – Доктор Стоун взглянула на конверты.

– Нет, только улаживаю кое-какие мелочи. Шэрон завтра отошлет письма.

– Не беспокойся, я отправлю их по пути домой.

Доктор положила конверты в свой кожаный чемоданчик. Осмотрев пациентку, она присела на стул возле кровати.

– Как мои дела, доктор, хуже не стало? – встревоженно спросила Кэт.

– Прошло уже десять дней. Признаться, я надеялась на улучшение. Ты все время лежишь в постели?

– Да, хожу только в ванную.

– Питаешься хорошо?

Кэт протянула список того, что съела после того, как ее посетила доктор Стоун. Та молча читала его, иногда одобрительно кивая.

– А как у тебя со сном? – спросила она. Кэт опустила глаза. Ей так и не удалось спокойно проспать хоть одну ночь с тех пор, как Трэвис уплыл за горизонт на “Повелительнице ветров”.

– Я сплю, – проговорила она.

– И сколько же?

– Немного.

– Немного – это сколько? Два часа? Четыре? Шесть?

– Самое большее три, иногда… меньше.

Доктор Стоун нахмурилась.

– Тебе не дают уснуть спазмы?

– Нет, сны.

– Опиши мне их, пожалуйста.

– Мне постоянно снится один и тот же сон. – Кэт сцепила пальцы. – Вернее сказать, все сны кончаются одинаково: я проваливаюсь в какую-то дыру в самом центре Вселенной и, просыпаясь, дрожу от холода и страха.

– Спи при свете.

– Я так и делаю. Только этот сон, – Кэт глубоко вздохнула, – слишком похож на правду.

Доктор Стоун взяла ее руку.

– Ты никогда не говорила мне об отце ребенка. Он знает, что ты беременна?

– Да.

– Понятно. Ты не из тех женщин, которые спят с мужчинами только ради секса, и все еще любишь его?

– Я не питаю к нему ненависти.

– Несмотря на то что он бросил тебя?

Кэт вспомнила злость Трэвиса и… его страдания.

Он переживал предательство так же тяжело, как и она. Нет, еще тяжелее.

Только теперь Кэт поняла это, потому что раньше была поглощена своей страшной обидой.

– Я не питаю к нему ненависти, – повторила она.

– И поэтому хочешь именно этого ребенка. Другие мужчины и другие дети просто не существуют для тебя, верно?

– Да.

– Неудивительно, что ты не спишь. Мужчина ушел, а тебе не удается выиграть битву за своего ребенка.

– Да.

– Послушай меня, девочка. Тебе придется смириться с тем, что почти неизбежно случится.

– Ни за что.

– Да, Кэти. Если ты не смиришься с этим, то однажды просто не проснешься, провалившись в свою дыру.

Кэт закрыла глаза, чтобы не видеть ее сострадательного лица.

– Не вини себя, – продолжала доктор Стоун. – Удивительно, что тебе пока удается сохранить беременность. Это свидетельство поразительной силы воли. Не тебе не по силам творить чудеса.

Открыв глаза, Кэт посмотрела на доктора Стоун и, поняла: та уверена, что битва за ребенка проиграна.

– Почему? – прошептала Кэт.

– Я наблюдала тысячи беременностей и приняла тысячи новорожденных. Я не подвергаю сомнению мудрость женского организма, особенно в первые три месяца беременности. Научись реально оценивать свои возможности, Кэти. А потом, когда немного успокоишься, позволь своему организму решить, что лучше в данной ситуации. Он знает больше, чем мы.

Кэт тяжело вдохнула.

– Я стараюсь, но очень хочу этого ребенка!

Доктор улыбнулась.

– Поверь, ничто не доставит мне большей радости, чем передать здорового младенца в твои руки.

Кэт быстро взглянула на нее.

– Я подумаю о том… что вы сказали.

– Ну вот и хорошо. – Доктор встала. – Я буду наблюдать за тобой эти три дня. Немедленно позвони мне, если изменится характер кровотечения, а также если схватки станут ритмичными или очень болезненными. Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, ничего.

– Подумай о том, что я сказала, Кэти, и попытайся обрести душевный покой.

Доктор ушла.

Кэт не могла смириться с потерей крохотного тлеющего в ней уголька.

Стараясь отвлечься, Кэт позволила своим мыслям последовать за черной яхтой.

Date: 2015-09-19; view: 317; Нарушение авторских прав