Значение ЕВС (1979-1998 гг.)

Для того чтобы оценить значение ЕВС, нужно отказаться от одного чрезвычайно распространенного заблуждения. Нельзя судить о чем-либо, в том числе о финансовых институтах, исходя из намерений их создателей. ЕВС создавалась для того, чтобы установить фиксированные обменные курсы необеспеченных бумажных валют. Но в жизни все оказалось по-другому.

Представим себе, каким образом могла бы функционировать денежная система, основанная на фиксированных курсах необеспеченных бумажных валют. Технически она сводится к тому, что все центральные банки берут на себя обязательство покупать валюту друг у друга. Центральный банк отдельно взятой страны может регулировать курс «своей» валюты только отчасти. Когда курс растет, он в состоянии его снизить, для этого ему достаточно запустить печатный станок и допечатать соответствующее количество бумажных денег. Однако если курс падает, то веб гораздо сложнее. Банк, конечно, может потратить часть своих резервов, чтобы выкупить собственную валюту и тем самым поднять ее курс. Но долго так продолжаться не может. Даже резервы Бундесбанка, и те имеют предел, что уж говорить об остальных банках. Поэтому выкупать валюту, курс которой падает, по идее должны центральные банки других стран (между прочим для этого им необходимо пойти на дополнительную эмиссию «своей» валюты).

Этих соображений вполне достаточно, чтобы понять, что в системе, основанной на фиксированных курсах необеспеченных денег, имеется принципиальный порок. Такого рода системой чрезвычайно легко манипулировать. Вспомним, для чего вообще нужны необеспеченные бумажные деньги. В отличие от бумаги, обеспеченной денежным товаром (золотом), использование в качестве денег необеспеченной бумаги открывает неограниченные возможности для эмиссии. А эмиссия нужна государству для того, чтобы перераспределять доходы по своему усмотрению. Тем не менее это перераспределение доходов происходит исключительно внутри страны, потому что сфера влияния национальных центральных банков ограничена пределами соответствующих государств. Национальный ЦБ не в состоянии сделать богаче «свое» государство за счет соседних. Если он эмитирует новые деньги, то курс национальной валюты начинает падать, и это изменение курса приводит к установлению новых пропорций между импортом и экспортом.

В системе фиксированных курсов необеспеченных бумажных валют все обстоит иначе. Как мы продемонстрировали, в ней инфляция остается безнаказанной, более того, поощряется: ведь если курс какой-либо валюты падает, то остальные участники рынка (центральные банки) обязаны удерживать его, покупая эту валюту, причем по старому, т.е. завышенному, курсу. В этой ситуации наиболее разумным поведением для национального центрального банка будет печатать как можно больше бумажных денег, чтобы опередить остальные центральные банки. Если у него выйдет, то благодаря опережающим темпам инфляции «его» страна получит возможность разбогатеть за счет соседей, поскольку сможет, как это ни абсурдно звучит, одновременно снизить свой экспорт и увеличить импорт товаров и услуг.

Из вышеизложенного следует, что любая система, основанная на фиксированных курсах необеспеченных бумажных денег, обречена. Допустим, что у каждого префекта есть в распоряжении печатный станок, чтобы печатать примерно такие же бумажки, как у Банка Франции. Абсолютно ясно, что любой нормальный префект постарается напечатать как можно больше бумажек, чтобы соблюсти выгоду собственного департамента за счет всех остальных. При этом не имеет никакого значения, является наш воображаемый префект сторонником инфляции или ее противником: он в любом случае вынужден печатать деньги, иначе его опередят другие и его департаменту придется плохо. Совершенно очевидно, что такая система нежизнеспособна и довольно быстро приведет к гиперинфляции и краху национальной валюты (в нашем примере - франка). В системе, основанной на фиксированных курсах необеспеченных бумажных валют, произойдет то же самое. Центральные банки разных стран вроде бы выпускают разные бумажки, но поскольку их курсы жестко зафиксированы, то в сущности все эти бумажки совершенно одинаковы. Поэтому в интересах каждого отдельно взятого центрального банка увеличивать предложение своей валюты с максимально возможной скоростью.

Реальная ЕВС не предполагала фиксированных курсов обмена. У центральных банков не было обязательства выкупать валюты друг у друга по фиксированному курсу. Иначе ЕВС превратилась бы в организацию по спасению любителей инфляции среди национальных центральных банков за счет всех остальных центральных банков. Ничего, кроме общеевропейской гиперинфляции, из этого не получилось бы.

Центральные банки - участники ЕВС взяли на себя обязательства исключительно по поддержанию курса «собственных» валют. Национальные денежные власти должны были ограничивать свои эмиссионные аппетиты, чтобы не допустить падения курса национальной валюты. Если курс все-таки начинал падать, соответствующий центральный банк был обязан продать часть своих резервов, чтобы остановить его падение. Банк, конечно, мог надеяться, что ему помогут, однако другие центральные банки не были обязаны поддерживать чужую валюту.

В этих условиях путь центральных банков к стабильности национальной валюты лежал исключительно через самоограничение. Каждый из них должен был сам принять решение об ограничении эмиссии. Однако процесс осознания этой неприятной истины был чрезвычайно медленным. Многие европейские государства не желали прекращать инфляцию. Они хотели и получать выгоду от стабильного курса национальной валюты, и перераспределять доходы внутри страны с помощью эмиссии. В принципе это было бы возможно - при условии, что все центральные банки ведут себя одинаково, равномерно увеличивая предложение денег. Но внутри ЕВС всегда находился по крайней мере один центральный банк, который отставал от других в том, что касается темпов инфляции. Исторически сложилось так, что этим банком был Бундесбанк, центральный банк Германии.

В первые годы существования ЕВС все центральные банки опережали Бундесбанк по темпам эмиссии, поэтому курс всех европейских валют падал относительно курса марки. Вследствие этого происходила так называемая «коррекция» валютных курсов, при том что курсы продолжали считаться фиксированными. С 1979 по 1983 г. курсы пересматривались как минимум 9 раз. Перелом произошел в 1983 г., когда правительство Франции, столкнувшись с крахом своей инфляционистской политики, разочаровалось в способностях печатного станка. С тех пор пересмотр курсов стал более редким явлением; правда, когда к нему все же приходилось прибегать, степень изменений была глубже, чем в период постоянной коррекции курсов. С 1987 по 1992 г. все было тихо, и энтузиасты европейской валютной системы торжественно заявили, что валютные курсы зафиксированы на вечные времена. Их радость была недолгой: летом 1992 г. Ирландия и Испания девальвировали свои валюты.

Осенью 1993 г. система затрещала по всем швам. Фунт стерлингов упал настолько, что правительство Великобритании отказалось от попыток его стабилизировать и вышло из ЕВС. Вскоре настала очередь французов: резервов Банка Франции не хватило, чтобы поддержать курс франка. Стало очевидно, что из ЕВС ничего не получилось.

Однако, несмотря ни на что, французские и немецкие «еврократы» (сторонники «Европы объединенных бюрократов») так и не признали своего поражения. Они вполне справедливо опасались того, что официальный отказ от ЕВС поставит под угрозу курс на политическое объединение Европы. Поэтому им любой ценой нужно было сделать так, чтобы ЕВС дотянула до момента создания европейского валютного союза. Они пошли на хитрость, расширив «в рамках ЕВС» границы валютного коридора с 2,5 до 15%. Это сработало. Нашлось очень немного журналистов и экономистов, которые сообразили, что прежняя ЕВС почила в бозе и на смену ей пришла другая система, хотя дело было шито белыми нитками. Новая ЕВС была не менее сюрреалистична, чем старая, но если в старой ЕВС с ее узким коридором худо-бедно удавалось добиться хотя бы относительной стабильности курсов, то в новой ЕВС наступил полный беспредел. О стабильности валютных курсов не было и речи, зато с риторикой дело обстояло наилучшим образом.

Кризисы, сотрясавшие ЕВС, являются лучшим свидетельством того, что денежные власти европейских стран были предоставлены самим себе. В рамках ЕВС предполагалось, что национальные центральные банки сами, в одностороннем порядке поддерживают курс своих валют. Иначе говоря, практического значения ЕВС не имела. Она не была системой в строгом смысле слова: каждый центральный банк принимал решения самостоятельно. Поскольку реально центральные банки проводили независимую денежную политику, то все так называемые «достижения ЕВС» были результатом усилий отдельных государств. Европейские государства могли бы и не объявлять о создании европейской валютной системы: валютный рынок все равно развивался бы примерно так же.

То, что почти никто из экономистов[53]не увидел, что в действительности представляет собой ЕВС, свидетельствует о полной деградации мейнстрима. Большинство экономистов восприняли всерьез декларации создателей ЕВС и поверили, что ЕВС - это на самом деле система фиксированных курсов. В написанных ими статьях и учебных пособиях «принципы» ЕВС описываются так, как будто они действительно применялись на практике (выше мы показали, что это не так). Разумеется, никакой критической оценки в этих работах нет. Их авторы воспроизводят официальный бред насчет симметричных мероприятий денежных властей разных стран. Они с жаром рассуждают о способах поддержания фиксированных курсов и уделяют массу внимания деталям функционирования ЭКЮ - расчетной единицы ЕВС. Но то, что их так волнует, - всего-навсего несущественные технические детали. Денежные власти стран-членов ЕВС объединяло только одно: желание стабилизировать обменные курсы. При этом каждый центральный банк проводил независимую денежную политику, не считаясь с остальными. Никакой общей денежной политики не было. Координация действий национальных центробан-ков существовала только на уровне разговоров. Что касается ЭКЮ, то это была игрушечная валюта.

Таким образом, ЕВС и ЭКЮ с точки зрения экономики не имели никакого значения. Но их политическое и пропагандистское значение чрезвычайно велико. После того, как граждане стран Европейского Сообщества в течение 20 лет ежедневно слышали эти два слова, они в конце концов поверили в то, что за ними стоит что-то конкретное. У них возникло ложное убеждение, что в Европе с 1979 г. проводилась общая денежная политика и что именно благодаря этой политике (а также ЭКЮ) 80-90-е годы стали периодом курсовой стабильности и экономического процветания. Эта логическая ошибка ослабила сопротивление, с которым сталкивались европейские бюрократы в стремлении расширить свои властные полномочия. С ЕВС была связана чрезвычайно важная психологически фаза подготовки к созданию Европейского центрального банка. Когда Европейский ЦБ был создан, за ним замаячил призрак нового централизованного государства, «единой Европы». Таким образом, ЕВС была решающим шагом к сговору европейских правящих элит.

Date: 2015-09-19; view: 252; Нарушение авторских прав