Вечные ценности. Угадать место удара довольно трудно, разведка не всемогуща

Угадать место удара довольно трудно, разведка не всемогуща. Наступательная стратегия диктовалась не прихотями советского командования, а жесткой необходимостью держать в своих руках инициативу, не позволять противнику нанести неожиданный удар в то место, которое слабо прикрыто войсками.

Этими соображениями руководствовалось командование русской армии в 1916 г., когда планировалось наступление, ставшее известным под названием «Брусиловского прорыва». Генерал Алексеев, начальник штаба верховного главнокомандующего, в своем докладе Николаю II от 24 марта (6 апреля) 1916 г. писал:

«Следовательно, возникает вопрос, как решать предстоящую нам в мае задачу: отдать ли инициативу действий противнику, ожидать его натиска и готовиться к обороне, или наоборот — упредив неприятеля началом наступления, заставить его сообразоваться с нашей волей и разрушить его планы действий.

Оборона требует такого же расхода людей и материальных средств, как наступление. Противник все равно не даст нам времени и возможности спокойно закончить накопление наших материальных средств; он заставит нас принять бой и расходовать те материальные запасы, которые мы к началу просыхания дорог накопим.

Наши союзники на французском театре имеют для 700 километров [фронта] столь большое количество сил и материальных средств и столь развитую сеть мощных железных дорог, что они могут спокойно выжидать атаки противника: в каждой точке они имеют возможность противопоставить противнику вполне достаточные силы для первого отпора и быстро подвести большие резервы, обеспечивающие уверенное развитие активной обороны.

В неизмеримо худших условиях для обороны находимся мы. Наши силы растянуты на 1200‑верстном протяжении, одинаково уязвимые всюду; железные дороги — по их недостаточности и слабости — не обеспечивают скорой переброски резервов в достаточном количестве. Это лишает оборону активности и не обещает успеха.

Вот те условия, которые заставляют нас готовиться к наступлению в начале мая, чтобы упредить противника, наносить ему удар, заставить его сообразоваться с нашей волей, а не оказаться в тяжелом полном подчинении его планам, со всеми невыгодными последствиями исключительно пассивной обороны». [65— С.74] При этом положение русской армии было далеко не безоблачным. Тот же генерал Алексеев писал генералу Жилинскому во Францию: «Последние данные, которые я получил, рисуют положение безнадежным: отечественное производство не может нам дать не только орудий, но даже снарядов в достаточном количестве для выполнения одной хотя бы операции, длительностью не менее 20 дней. Попытка приобретения в Англии и Франции тяжелых орудий, преимущественно 6‑дм калибров (152 мм. — А.И.), столь нам необходимых для борьбы с блиндажами и укрытиями, и 42‑лин. пушек (107‑мм. — А.И.) потерпела полную неудачу. Нет надежды и на изготовление соответствующих снарядов». [65— С.47] Тем не менее из двух зол — пассивного ожидания сокрушительного удара и наступления при недостатке сил и средств — было выбрано второе.

Аналогичные механизмы работали на тактическом уровне. Вот как описывал Антон Иванович Деникин боевые действия своего соединения в 1915 г.: «Положение дивизии было необыкновенно трудным. Австрийцы, вводя в бой все новые силы, распространялись влево, в охват правого фланга армии. Сообразно с этим удлинялся и мой фронт, дойдя в конце концов до 15 километров. Силы противника значительно превосходили нас, почти втрое, и обороняться при таких условиях было невозможно. Я решил атаковать. С 21 авг. я трижды переходил в наступление, и тремя атаками Железная дивизия приковала к своему фронту около трех австрийских дивизий и задерживала обходное движение противника». [66— С.283—284] Характерной также представляется реакция Деникина на неожиданное изменение обстановки:

«Эта нелепая стрельба обнаружила врагу расположение наших скрытых батарей, и к утру положение моей дивизии должно было стать трагичным. Я вызвал к телефону своих трех командиров полков и, очертив им обстановку, сказал:

— Наше положение пиковое. Ничего нам не остается, как атаковать.

Все три командира согласились со мной.

Я тут же отдал приказ дивизии: атаковать Луцк с рассветом». [66— С.283—285]

Те же самые соображения работают в любом конфликте и даже в условиях, когда нет фронта протяженностью в сотни километров. Весьма показательный пример — это оборона белыми Крыма в 1920 г. Один из самых эффективных командиров Белой армии, Я.А. Слащев написал о своем плане обороны полуострова следующее:

«Я обратил внимание совета на то, что северный берег Таврии охватывает Сальковский и Перекопский перешейки, то же самое делает крымский берег, позволяя артиллерии стрелять продольным огнем; жить на Чонгаре и на Перекопе частям больше 300 человек негде; не лучше ли предоставить эту пустыню противнику. Пусть он померзнет, а мы посидим в тепле. Потом я совершенно не признаю сидения в окопах — на это способны только очень хорошо выученные войска, мы не выучены, мы слабы и потому можем действовать только наступлением, а для этого надо создать благоприятную обстановку. А она может быть создана отводом всех сил назад на территорию Крыма, в деревни. Впереди, на Сальково и Перекопском валу, нужно оставить только ничтожное охранение, по бегству которого мы узнаем, что красные идут. Красным по перешейкам идти целый день, ночью ночевать негде, они перемерзнут и будут дебушировать в Крым в скверном расположении духа — вот тут мы их атакуем. Ненюков присоединился, Субботин возражал, указывая, что около вала стоят 4 крепостных орудия — как быть с ними: для них нет лошадей. Я советовал отдать их противнику, так как при их наличии он скорее попадается на удочку и заплатит за них своими новыми современными орудиями». [67— С.27]

Расчет Слащева оправдался:

«На рассвете 24 января красные стали выходить с Перекопского перешейка и попали под фланговый огонь с Юшуньской позиции. Начался бой. 34‑я дивизия перешла в контратаку. В то же время на 15 верст севернее Виленский полк атаковал заслон красных против трактира и ввиду его малочисленности быстро отбросил его. Ночевавшая у Мурза‑Каяша конница Морозова следовала за ним. 1000 шашек разлилось по перешейку, двигаясь к югу, в то время как Виленский полк образовал заслон к северу. В 13 часов я уже продиктовал донесение Деникину, что наступление красных ликвидировано, отход противника превратился в беспорядочное бегство, захваченные орудия поступили на вооружение артиллерии корпуса». [67— С.39—40]

Теми же соображениями, что и их идеологические противники М.А. Алексеев и Я.А. Слащев, руководствовались в советской Ставке ВГК четверть века спустя, когда планировали операции весны — лета 1942 г., в частности наступление под Харьковом. Выбор между пассивной обороной и наступлением — это не выбор между «хорошей» и «плохой» стратегией, это выбор между возможностью потратить силы и средства в неудачной оборонительной операции и шансом выиграть в удачной наступательной.

Читатели, наверное, обратили внимание на слова М.А. Алексеева о том, что оборона требует такого же расхода людей и средств, как и наступление. Казалось бы, парадокс. Но этот тезис подтверждается практикой. Для успешного ведения обороны необходимо построение войск на фронте главного удара противника (неизвестно как угаданного), сравнимое с плотностями на наступление. Излюбленный многими апологетами оборонительной стратегии пример — это Курск. Однако давайте посмотрим, как Центральный фронт сдержал удар немцев. 13‑я армия генерал‑лейтенанта Н.П. Пухова занимала фронт обороны 32 км. При оперативной плотности в других армиях Центрального фронта 5—8 и даже 14 км на стрелковую дивизию, в этой армии она достигала 2,7 км на дивизию. Если в других армиях фронта плотность артиллерии была 15—17 орудий и минометов на 1 км фронта, то в 13‑й армии она составляла 105 орудий на километр фронта. В операциях Первой мировой и 1942 г. с такими плотностями наступали, а 13‑я армия оборонялась. Нет ничего удивительного, что наступление немецких войск на северном фасе Курского выступа закончилось провалом. Проблема в том, что участок удара противника для создания такой плотной «пробки», как 13‑я армия, на его пути нужно еще угадать. Если у нас фронт шириной в сотни километров, то процесс угадывания подобен игре в «русскую рулетку» с шестью патронами в барабане «нагана».

Date: 2015-09-19; view: 310; Нарушение авторских прав