Василий и Едигей

За отношениями Литвы и Московской Руси внимательно наблюдал из Орды эмир Едигей, фактический правитель при сменявших друг друга ханах‑марионетках Темир‑Кутлуке, Шадибеке и Булат‑Салтане. В 1408 г., не сумев столкнуть лбами Московскую Русь с Литвой, он напал на Москву, которая к этому времени 13 лет не платила ордынский «выход», «задолжав» 90 тыс. рублей (!), и вообще стала вести себя независимо. В 1408 г. Едигей с укоризной писал Василию: «Как царь Темир‑Кутлук сел на царство, а ты улуса своего государем стал, с того времени у царя в Орде не бывал, царя в очи не видел и князей его, ни бояр своих, никого иного не присылал, ни сына, ни брата ни с каким словом». И далее: «И как шлешь к нам жалобы и жалобные грамоты, а в них говоришь так, что „улус истомил, выхода взять не на ком“? Будто мы прежде сего твоего улуса не видали, а только о нем слыхали! а что твои послания или твои грамоты к нам, то это все ложь, а что ты имал для своей державы со всякого улуса с двух сох рубль, и куда ты серебро это дел?»

Словом, Едигей, хоть и называл Василия «любимым сыном», все‑таки решил, подобно своим предшественникам на троне, поучить данника уму‑разуму. Он написал Василию, что идет на Литву, а сам неожиданно ударил по Москве. Князь Василий бежал в Кострому, но пушки Кремля и его высокие каменные стены, а также присутствие сильного войска во главе с князем Василием Андреевичем (тем самым, который командовал запасным полком на Куликовом поле) вынудили монголо‑татар отказаться от штурма столицы Московской Руси. Для успешной обороны князь Василий Андреевич приказал сжечь посады. «И жалко было смотреть, – читаем в летописи, – как чудные церкви, создаваемые в течение многих лет и высокими главами своими придававшие величие и красоту городу, в одночасье исчезали в пламени – так погибали от огня величие и красота города и чудные храмы. Это было страшное время: люди метались и кричали, и огромное пламя гудело, возносясь к воздуху, а город был окружен полками беззаконных иноплеменников».

Тогда Едигей решил взять Москву измором. Он обосновался в Коломенском на зимнюю стоянку и стал ждать своего вассала – тверского князя Ивана Михайловича с осадными орудиями. Подойти близко к Кремлю из‑за огня московских пушек он не мог. Но князь Иван Тверской так медленно собирался, так тяжело шел на Москву, что дело разрешилось без него. Едигей, получив плохие вести из Орды, где начался очередной бунт, вступил с осажденными в переговоры, потребовал с москвичей огромный по тем временам выкуп в 3 тыс. рублей, получил его и 20 декабря со множеством русских полонянников откочевал в родные степи. «Горестно было видеть и слез многих достойно, – писал летописец, – как один татарин до сорока христиан вел, грубо связав их… И была тогда во всей Русской земле среди всех христиан туга великая и плач безутешный, и рыдание, и стоны, ибо вся земля пленена была, начиная от земли Рязанской и до Галича, и до Белоозера».

Москвичи, разоренные огромным выкупом, лишь потом узнали об истинных причинах поспешного ухода Едигея, а поэтому кусали локти, жалея свои денежки. Ведь оказалось, что зря поганым платили, Едигей и сам бы ушел от Москвы!

Вообще же истинная причина набега Едигея на Москву заключалась в том, что отношения Василия I с ним не сложились: князь считал татарина не выше себя по статусу. Повторялась ситуация с Донским и Мамаем – по «золотоордынскому счету» оба были эмирами, т. е. равными по своему статусу перед царственными Чингизидами. И русский эмир по традиционному праву на поклон к ордынскому эмиру мог и не идти. А вот когда в Орде произошел переворот – Едигея свергли, и воцарился настоящий Чингизид, сын Тохтамыша хан Джелал ад‑Дин, Василий I собрался ехать в Орду с поклоном и с большим «выходом».

Но ему не повезло: не успел он двинуться в путь, как хана Джелал ад‑Дина убил его брат Керим‑Берди, а потом, выдвинув своего ставленника хана Чокре, к власти опять вернулся заклятый враг Москвы Едигей. В общем, в Москве решили переждать, когда в Орде наступит ясность. А ее все не было: ставленники Едигея, Тохтамышевичи, другие царевичи и эмиры отчаянно боролись за власть, сменяя в ханском шатре друг друга. Смерть в бою Едигея в 1419 г. не изменила ситуацию – «замятня» в Орде продолжалась, пока в 1422 г. там не воцарился хан Улуг‑Мухаммед, который только к началу 1430 г. сумел перерезать и передушить всех своих противников.

Date: 2015-09-05; view: 317; Нарушение авторских прав