Тайные союзы и обмен дарами с тем светом

...

Обряды тайных союзов, связанные с обрядами посвящения – инициациями, во многом восходили к тем же традициям ряжения и тотемическим мифам. У меланезийцев основателями союза Тубуан (дук‑дук) считаются предки: первые члены союза родились от связи самки казуара с мужчиной. Считается, что тайны союза посвященным раскрывают некие старухи, появляющиеся ночью и играющие на бамбуковых дудках. Точно так же, играя на дудках, появляются перед непосвященными ночью и ряженые члены тайного союза, воплощающие мертвецов (слово тубуан, или дук‑дук, и означает мертвых). Ряженых при этом называли «птицами» в соответствии с мифом о первопредках союза.

Ряженые члены тайных союзов – мужчины, руководимые вождями, – вымогали подношения у непосвященных. Эти дары должны были обеспечить дарующему благополучие на том свете (а принимающему – на этом). Считалось, что на том свете умерший будет владеть тем количеством свиней, которое он принес в жертву. Загробного благополучия достигал лишь тот, на чьих похоронах приносились богатые жертвы. Бедняк не получал доступа в загробный мир и вынужден был после смерти, как зверь, скитаться по лесу и пугать живых.

Тробрианцы считали, что дух умершего, не обеспеченный погребальными дарами, превращался в рыбу. По верованиям меланезийцев острова Малаита, духи богатых и выдающихся людей на том свете питаются белыми муравьями, в которых превращались духи рядовых смертных. Племена соседней Индонезии верили, что погребенные без должных ритуалов становились оводами или превращались в животных и растения (о переселении душ речь пойдет ниже). Но очевидно, что, в противоположность тотемическому мироощущению, животное теперь считают низшим существом по сравнению с человеком.

У африканцев сенуфо собственно похоронный обряд начинается после визитов родственников, друзей, ровесников в дом умершего. Первым появляется хор певиц, исполняющих хвалебные песни, посвященные событиям жизни покойного. Они обходят место, где лежит покойник, и жилой квартал. При этом звучат гонги и барабаны. Затем из священной рощи появляется группа играющих на ритуальных инструментах членов тайного общества поро. Во главе процессии две фигуры, они приближаются к умершему, приветствуют его, а затем обходят дворы, собирая подношения. После этого появляются трое ряженых в антропоморфных масках, которые тоже обходят дома, собирая дары и раздавая благословения от имени Древней матери и предков. Вечером все собираются у костров и до рассвета слушают певцов и рассказчиков.

В утро похорон наблюдающие за исполнением обрядов возвращаются в священную рощу для подготовки главного ритуала с участием зооморфных масок‑шлемов тайного союза поро. Гонги и барабаны исполняют мелодию, предупреждающую, что поро направляется в деревню. Двое ряженых, знающие «язык мертвых», издают особые звуки. Тело помещают в центре двора. Следует серия маскарадов, в которых главная роль принадлежит большим деревянным зооморфным маскам. Наиболее могущественной считается маска‑шлем, которая синтезирует черты буйвола, кабана, антилопы, обезьяны и крокодила и изгоняет духов – пожирателей душ. Во время танца ряженый в эту маску трубит в рог и изрыгает огонь.

В заключительной части погребальной церемонии участвует похожая маска. Она отбивает для усопшего мелодию на барабане Древней матери, а стоящие вокруг танцоры в антропоморфных масках исполняют погребальные песни. Затем появляется зооантропоморфная маска союза кузнецов с оскаленной крокодильей пастью, бивнями бородавочника и двойным навершием в виде фигурок калао. Она подходит к ритуальному центру и звонит в железный колокольчик, созывая духов.

После этого процессия с телом направляется к священной роще. Здесь маски вновь окружают тело и разыгрывают сцены бичевания в память о страданиях, которые умерший переносил ради своей общины. Когда все необходимые действия совершены, усопший может вернуться в «страну древних». Несколько масок и посвященные поднимают тело и бегом несут его к могиле, где под бой барабанов его помещают в горизонтальную подземную камеру и закладывают вход.

Животные и зооморфные маски считаются символами того света и космических сфер. Эта символика воплощает универсальное представление о Мировом дереве, разделяющем и соединяющем землю (преисподнюю) и небо. «Верхний» мир воплощают птицы, «средний», как правило, копытные животные, «нижний», хтонический, мир и связанную с ним водную стихию – змеи и рыбы. У народов Западной Индонезии и Малайзии символом «верхнего» мира является птица‑носорог – воплощение мужского начала и космического порядка. Подземный и водный мир символизирует змея, располагающаяся у корней Мирового дерева и связанная с женским началом и хтоническими силами хаоса.

Эта мифология развита и у индонезийских даяков‑нгаджу. Все зоны космоса объединяют с миром людей духи предков. Умершие превращались в ястребов или водяных змей. В погребальном обряде использовались деревянные гробы, оформленные в виде птицы‑носорога или водяной змеи. Гроб в виде птицы использовался для женщин, а в виде змеи – для мужчин. Считалось, что умершие на пути в загробный мир проходит все зоны космоса и соединяются на том свете в единой общине предков, воспроизводившей общину живых.

В жизни общин живых существовали праздники обмена дарами и услугами: в деревню, устраивающую пир и сооружающую символическую модель Мирового дерева, являются гости из соседних деревень – ряженые, изображающие предков в зооморфных или растительных масках. Между гостями‑«предками» и хозяевами затевается ритуальное сражение: хозяева стремятся загородить вход в деревню и спасти от разрушения космический символ. Мировое дерево, однако, уничтожается: в ритуальном состязании с выходцами с того света следует проиграть: существа иного мира требуют удовлетворения от живых. В мифах даяков это ритуальное сражение ассоциируется с космической битвой двух птиц‑носорогов. Их борьба символизирует начало нового календарного и космического цикла.

...

Таким образом, ритуальная битва, смешение представителей двух миров и привнесение хаоса в космический миропорядок – это залог регулярного обновления космоса и природы. Характерный для большинства календарных, особенно новогодних, празднеств ритуальный хаос, смешение элементов того и этого миров, оргии и т. п. в конце праздника сменяются четкой дифференциацией элементов своего и чужого миров.