О наших кризисах

Как организатор я хотел, чтобы группа была ориентирована сама на себя, поэтому я попросил о регулярной смене руководителей дня, ведущих группу по три часа. Нам всем стало ясно, что группе требуется руководство, которое координирует с участниками время и обговаривает, кто «с чем пришел» и в какой последовательности этим заниматься. Это пошло группе на пользу, и каждый терапевт может тренироваться в ограничении своих выступлений. Как видишь по моим объяснениям, мы тщательно отрегулировали и ведение расстановок. В первых работах неопытных терапевтов нередко случались остановки, не хватало ориентации. И мы все, как опытные помощники, всегда были готовы дать совет, и каждый (во время расстановки) что-то говорил по этому поводу. Возникала неразбериха, разгорались дискуссии, и вскоре был поставлен вопрос, как бы эту ситуацию мог разрешить сам Берт Хеллингер.

Я чувствовал, что это ставит под угрозу прочность группы, и попросил ввести «супервизора», который как опытный терапевт сопровождает неопытного руководителя в проведении расстановки и при необходимости вмешивается в процесс. Таким образом мы создали самоорганизующееся соотношение учебы и обучения. Свой уровень каждый определяет сам.

Иногда это становится еще одним камнем преткновения: что делать, если тот или иной терапевт переоценивает свой уровень и расстановка теряет энергию, так как на переднем плане слишком часто стоит поиск решения? Ну что ж, в этом отношении пир-группа является хорошим полем опыта самости, чтобы потренироваться в смирении и адекватнее оценивать уровень своего опыта. Следующий конфликтный момент — это разница в подготовке и, соответственно, разный подход к расстановкам.

Некоторым из нас очень нелегко допускать отклонения от привычного (как мы видели это на семинарах Берта Хеллингера). Я всегда ратую за открытость в группе и атмосферу «мастерской». Однако где проходит граница? Можно ли заместителям самим находить «разрешающие» фразы, вправе ли они сами менять места в расстановке? Некоторые участники расстались с нами, поскольку изначальная открытость зашла для них слишком далеко. Сейчас мы подошли к тому, чтобы обозначить границы базовых принципов этой работы и согласие с общей духовной позицией. Помочь в этом нам может знание, «что сила, движущая мир вперед, коренится в том, что мы называем тяжелым, злым или дурным. Побуждение к новому исходит из того, отчего мы предпочли бы отгородиться или избавиться» (Hellinger, 1996). Однако мне по-прежнему трудно правильно с этим обращаться, поскольку я убежден, что, с одной стороны, для этой работы требуется большой объем эмпирических знаний о том, как действуют привязанности, и технических знаний о том, как функционируют системы — но прежде всего необходим основополагающий дух этой работы, который должно познать и который «несет» меня в этой работе.

Дорогой друг, ты уже видишь, что эта группа и то, что в ней происходит, заставляет меня проверять, как далеко в этой работе я сам:

«В ответ учитель сказал: «Не в знании дело, когда кто-то остановился на пути и дальше идти не хочет. Просто он ищет уверенности там, где нужно мужество, и свободы, где то, что правильно, ему уже не оставляет выбора...» (Hellinger, 1996).