Глава -2. Человек среди людей

Адекватным является осознанный отклик на болезнь ребенка, - в этот момент ему уделяется ровно столько внимания, сколько необходимо. Лица родителей при этом спокойны, просты, доступны, естественны, потому что у них есть понимание, что болезнь - неотъемлемая часть жизни и нездоровье говорит всего лишь о том, что в следующий момент жизни ребенок поправится и будет здоров. Так закладывается здоровье ребенка на будущее - став взрослым, он будет знать, что если заболел, то необходимо просто лечиться, не более и не менее того.

Курение - поиск прибежища от самого себя. В моменты курения мы лишены возможности воссоздавать истинную картину происходящего. Растворяя себя в табачном дыму, уходя с того уровня сознания, на котором находимся, мы отправляемся на перекур, ниже - в бессознательное. На краткое время мы вступаем в расслабленное самозабвение, отдыхая от самости эго, от своего напряжённого "Я".

Сигаретный дым - буферная зона между нами и тем, что происходит. Не имея возможности жить непосредственно, мы создаём буферную зону, укрытие, занимая себя механичным повторением тех или иных действий, обусловленных нашими привычками и пристрастиями. Пока мы вдыхаем и выдыхаем сигаретный дым, создаются паузы в потоке мыслей, дающий возможность уму, пользуясь опытом из прошлого, отыскать ответ на новую ситуацию. Это делается совершенно незаметно для тех, с кем мы курим, но ещё менее заметно это для нас, так как внешне мы увлечённо делимся впечатлениями, воспоминаниями, мнениями и тому подобное. При этом, пребывая в самозабвении относительно настоящего мгновения, неощутимо для себя мы подавляем в подсознание раздражение, недовольство, тревоги и опасения. Таким образом, мы уводим себя всё дальше и дальше в незначительное, суетное, забывая о себе.

Но в любой момент мы можем создать для себя возможность курить, не уходя в бессознательное. Для этого, когда мы курим, нам необходимо осознавать всё, что происходит с нами внешне: о чём мы говорим, как мы говорим, что происходит между нами и другими людьми. При этом мы помним себя, мы видим, как происходящее отражается в нас, мы наблюдаем свои внутренние состояния. И это не является напряжённым контролем ума - в такие моменты мы присутствуем здесь и сейчас. Мы аллертны, бдительны, не механичны, не рефлекторны - мы осознанны, а значит, жизненны. В такие мгновения мы способны видеть и исследовать свои чувства, мысли, эмоции, приходящие от момента к моменту.

В процессе исследования мы будем осознавать с первого мгновения начало зарождения желания взять в руки сигарету. И нам откроются его мотивы, которые могут быть различными в определённые моменты нашей жизни. Среди них мы встретимся с желанием отвлечься, стремлением переключиться с одной деятельности на другую, невозможностью начать что-либо делать не покурив. Также мы можем, делая что-либо, - думать о том, чтобы поскорее закончить это дело и покурить. А можем открыть свою зависимость от приходящих к нам людей, где мы возбуждаемся от одной только мысли, что сейчас кто-либо придёт, и тогда мы будем правомочны разделить с ним ритуал курения.

Мотивы, побуждающие нас курить, различны, но куда бы мы ни обратили свой взор, курение - есть зависимость, а значит ограничение нашей жизни. Эта привычка не безопасна, причём не только для нас, но и для окружающих, которых мы, по сути, избегаем, пропадая во внутреннем самозабвении, отдаляясь, таким образом, от себя и тех, кто рядом.

Становясь внимательными и чувствительными к нашему желанию курить, мы наблюдаем его на всём пути с момента зарождения. Мы сопровождаем вниманием всё, что делаем с сигаретой в руке и всё, что сигарета делает с вами. Если при этом мы не производим никаких умозаключений, выводов и оценок, у нас рождается безотносительное, уважительное внимание ко всему, к чему мы пристрастились. И тогда наша осознанность растёт, освещая нашу жизнь, освобождая нас от всего наносного и заимствованного, и оставляя в ней только тогда для современного человека является не только средством насыщения и удовлетворения потребностей тела. Она может служить также компенсацией внутреннего беспокойства, озабоченности, тревоги или других подобных состояний психологического характера. Излишняя любовь к еде говорит о попытке человека с её помощью найти успокоение, умиротворение и примирение с самим собой.

Таким образом, сидя за столом, он буквально заедает все свои невзгоды. Здесь он принадлежит самому себе, потому как за едой беспокойные и тревожные мысли вынуждены оставить его в покое - энергия человека отвлекается на переваривание пищи, и насколько возможно, он, вольно или невольно, становится расслабленным и может наслаждаться уединенной или коллективной трапезой.

Невоздержанность, жадность, пристрастие по отношению к еде говорят о внутреннем хаосе, неудовлетворенности и большом страхе за себя. Во время еды у человека устанавливается некий психологический баланс, который им однажды неосознанно фиксируется и потом человек начинает насыщать себя, как только может, чтобы состояние этого баланса наступало всё чаще.

Но, увы, подобный пищевой синдром, призванный примирить человека с самим собой, как и алкогольный, требует всё больше злоупотребления, завышая ценность переедания. Количество потребляемой пищи начинает выходить за границы приемлемого, что ведет к нарушению обмена веществ и ухудшению состояния здоровья. Переедание приводит к недовольству собой и самодиверсиям, из-за которых усиливается внутренняя деструктивность, разрушая человека как психологически, так и физически. В результате человек становится жертвой бессознательно порождённого механизма.
Всё что в нас отзывается беспокойством и озабоченностью, пугает, настораживает, нарушая нашу гармонию, должно осознаваться нами. Именно на эти переживания направляется наше внимание, наш внутренний свет, без "за" и "против", без какой-либо самодиверсии и борьбы с самим собой. И тогда мы сможем рассмотреть все моменты бессознательности, связанные с едой. То ли это пищевые запои или еда без надобности в попытке облегчения собственной жизни посредством самозабвения за столом, то ли наоборот, насильственное ограничение себя в еде.

Если мы исследуем каждый подобный момент наших взаимоотношений с едой, нам откроются внутренние причины, побуждающие нас впадать в ту или иную крайность, что позволит нам не превращать еду в средство компенсации внутренней негармонии, что происходит осознанно, согласно нам самим. Пристрастие к алкоголю - стремление к самозабвению, бесконечная попытка уйти с того уровня сознания, который имеется в настоящий момент посредством принятия определенной дозы алкоголя. При этом происходит падение уровня сознания ниже имеющегося.

Когда возникающие жизненные ситуации не решаются своевременно от момента к моменту, то связанные с ними переживания, чувства, эмоции подавляются в подсознание, порождая внутреннее напряжение. Принимая алкоголь, человек начинает испытывать расслабление за счёт того, что в состоянии опьянения он выпускает на свободу и проветривает подавленную часть себя, которая была спрятана в подсознании и создавала нарастающее напряжение в силу двойственности ума. Как только человек таким способом начинает освобождать себя от напряжения, то именно этот способ и привязывает его к алкоголю, делая зависимым от него. С этого момента алкоголь становится пристрастием.

Теперь человек, когда не пьёт, уже является напряжением для самого себя, причём алкогольное пристрастие осуждается социальной обусловленностью. Он начинает бояться себя, усиливая контроль в повседневности, чтобы обойтись без спиртного. Но чем больше он себя контролирует, сужая сознание, тем сильнее слышит в себе одну и ту же настойчивую мысль о спиртном, которую пытается игнорировать. Следующим подключается само желание выпить, призванное мыслью на помощь для того, чтобы можно было избавиться от растущей двойственности и напряжения. Но и на этом этапе человек силой воли может удерживать себя на самом краю, говоря желанию: "Нет!". Последним, дополняя картину внутреннего расщепления и борьбы с самим собой, приходит отражение извне. Всё складывается таким образом, что одно за другим следуют внешние обстоятельства: друзья приходят в гости со спиртным, поступает множество приглашений отметить то или иное знаменательное событие и так далее и тому подобное.

Но главной задачей всех этих мероприятий для него становится - выпить и отпустить себя в той вольности, которая недопустима на трезвую голову. А на трезвую голову всё отчётливей проступает невозможность быть самим собой, что поддерживает его постоянное напряжение во взаимодействии с другими людьми. В их глазах он хочет сохранить своё лицо в определённом статусе, чтобы с ним считались, уважали и, не дай бог, не пренебрегли. Человека преследует социальная фобия - он боится, что кто-нибудь развеет в прах его идею о себе, а это всё, на чём держится его единство. И он подсознательно заранее противостоит происходящему, сужая сознание, держа ум закрытым, черствея в самом себе. Но, при этом он покрывает себя сусальным золотом внешне, чтобы никто не догадался о том, что он испытывает внутренне, и все могли принимать его за тот образ, с которым он сроднился, создавая единство этого образа в борьбе с самим собой.

Но такое "единство" и держит человека в страхе, как перед собой, в силу незнания себя, так и перед другими, делая его жизнь тревожной, а его самого - осуждающим себя и виноватым, неспособным адекватно откликаться на обстоятельства. И пока здоровье позволяет, алкоголь становится для него анестезией, обезболивающим перед происходящим и самой жизнью. Теперь, что бы ни происходило позитивное или негативное по его пониманию - это уже не будет иметь значения, он станет искать алкогольное обезболивающее на всякий случай.

Глава -2. Человек среди людей

Успех - понятие социума. Достигая успеха, мы оказываемся на более высокой социальной ступени, являясь владельцами денег, власти, славы, признания, почёта, уважения и тому подобного.

Взгляд человека, который имеет что-либо из выше перечисленного и тождественен собственному успеху, всегда устремлён вверх. Он не видит того, что имеет, он видит лишь то, чего ещё не достиг, и стимулируется этим, чтобы всегда подниматься вверх по социальной лестнице. Впереди ему видятся люди, стоящие социально выше, но он обязательно утешен тем, что многие стоят ниже его. Всё это является проявлением амбиций человеческого "Я" с его бесконечной соревновательностью и отсутствием понимания собственной жизни такой, как есть.

Возможно, мы не заняли определенную социальную ступень, но эта жизнь - наша. Приятие и понимание её необходимы нам для того, чтобы мы могли стать самим собой, найти пути жизни и раскрыть свою уникальность. Но это не является ценностью для человеческого эго - у него котируется успех.

Успех немедленно поднимает другого человека в наших глазах, гиперболизируя все его достоинства, словно увеличительное стекло. Поэтому тот, кто стоит ниже на социальную ступень, всегда травмирован психологически тем, что у другого человека есть то, чего нет у него. Он всегда уколот этим, что служит ему стимулом для развития честолюбия и амбиций, направленных на расширение своих возможностей в социуме, и позволяющих подниматься и подниматься вверх. На земле - шесть миллиардов людей. Что было бы, если бы все они поднялись на вершину? Когда мы зависим от оценки других людей, то судим о себе с чужих слов. Если нас оценивают хорошо, мы возносимся, становимся значительными, красивыми, умными, принятыми собой. А когда нас оценивают плохо - немедленно возникает испуг. Наше "Я" внутренне сотрясается, когда мы не соответствуем чьим-то представлениям. Однажды замечательно сказал по этому поводу Маяковский: "Я не целковый, чтобы всем нравиться".

Мы не рождены, для того чтобы всем нравиться. Прежде всего, мы должны быть приняты собой, такие как есть, и осознанны по отношению к себе. Когда вопрос для нас так не стоит, ещё не осознав самих себя, мы очень рано бросаемся в объятия другого и немедленно теряемся в этих объятиях.

Приходит любовь. Другой человек говорит нам: "Как ты хороша!" или "Как ты хорош!" И наша жизнь начинает приобретать яркие краски. Но стоит нам услышать "хорошо" в свой адрес, наше эго на этом не останавливается. В следующий момент, если другой сказал один раз "хорошо", он должен будет сказать нам два раза "хорошо", потом три... В эго не рождается понимание, что всё имеет две стороны. Если нам всё время говорят "хорошо", вопрос лишь в том, когда другой выведет вторую часть. Обязательно, рано или поздно, нам будет показана и вторая сторона, которая скрывается за восхищением и восторгом. Находясь в восторженности, мы не подозреваем об этом, и как бабочки летим на огонь этого "хорошо".

После "хорошо" приходит "плохо". Никто так не ссорится, как влюбленные, как возлюбленные, те, кто так много обещал друг другу. Когда достигается пик восторга, мужчина восхищается женщиной, женщина восхищается мужчиной, казалось бы, теперь они должны осуществить свою жизнь благодаря, друг другу, поддерживая этот восторг, и так прожить до скончания века. Но вдруг, спустя какое-то время, они видят, что всё не так. Не так, как они себе представляли. И начинаются страдания.

Нам сказали "плохо", и мы в унынии: нас не хвалят, не любят, нами не интересуются и так далее. Если мы не знаем ничего о себе, то в словах другого вся наша жизнь, и мы ничего не видим за словами. Он говорит "хорошо" - и полёт, он говорит "плохо" - и мы падаем в бездну. Всё зависит от другого, если мы являемся незнакомцами для самих себя.

Подростки особенно нуждаются в помощи осознанности, когда к ним приходит первая любовь, первая любовная страсть, буквально унося почву из-под ног. Им необходимо понимание самих себя, чтобы они не теряли себя, потому что впоследствии неудачи первой любви являются поводом для многих, взрослых уже людей - не любить, не вступать в глубокие отношения, не быть глубоко в сексе.

В жизни всё происходит не так, как представляется в уме. В результате, урон для эго наносится немедленно - с первой же неудачной, несостоявшейся любовью приходит потрясение, оттого что получилось не так, как ожидалось. Последствия этого иногда растягиваются на всю жизнь. И человек от боли, от страха потерпеть подобное фиаско в дальнейшем, избегает глубоких отношений. Его психическая самозащита работает таким способом, что в любовных отношениях он не расслабляется ни на мгновение, контролируя каждое движение, измеряя и соизмеряя происходящее. Ему кажется, что ещё раз такой боли он не вынесет.

Когда мы учимся осознавать себя, то остаёмся внимательны к себе в каждый момент нашей жизни, и, проходя через первый опыт любви, многое открывается нам. Мы видим, что первое, из-за чего мы страдаем - это не душевная боль, а боль, связанная с разрушением проекций.

Для нас всегда будут важны отношения с другими людьми. Но живые отношения не строятся согласно проекциям и представлениям, потому что результатом будут одни и те же чувства обманутости, фрустрации и разочарования. Разочарование можно скрыть от себя, подавив в подсознание, а можно признать, что оно есть, и жить с ним. Тогда мы не закрываемся от другого человека. Мы будем способны изменить эти отношения или сможем выйти из них и остаться открытыми для новых встреч, для новых отношений.
И нам не придется упускать жизнь, потому что мы будем идти вместе с ней, не закрывая глаза на происходящее, а, значит, обучаясь видеть реальность и жить в реальности, а это и есть взрослая жизнь.

В природе всё разумно. Разнообразие деревьев, листьев, цветов, животных, птиц неимоверно. Ни один лист, ни один цветок не повторяется. И красота человеческой жизни также в её многообразии. Но, желая быть другими, не теми, кем мы являемся по своей природе, мы этой красоты не видим - чужой успех вызывает зависть. Зависть расщепляет наш ум таким образом, что мы, не понимая того, что с нами происходит, устремляемся вслед за всеми. Мы стремимся туда, куда нам, может, не нужно и в помине. Но, тем не менее, стремимся, чтобы иметь то же самое, что имеет другой, покупать то же, что он покупает, любить то же, что любит он.

Уму свойственна подражательная способность. Мы подражаем вольно или невольно. Если мы не подражаем подруге, другу, то подражаем тому, что показывают по телевидению. Если мы не подражаем тому, что показывают на телеэкране, то подражаем тому, что прочитали в книге. Мы подражаем родителям, родственникам, друзьям, всему, что нас впечатляет - не мудрено потеряться.

Найти себя можно, только отбросив всё подражательное, фальшивое, рискнув остаться с тем, что есть, чтобы увидеть, осознать реальное и начать собственное восхождение в самом себе. Но есть риск оказаться вне социального большинства, а это страшно для эго, потому что эго социально конформно.

Познавая себя, мы открываем собственное видение и понимание, собственный взгляд. Может, с ним и не согласятся, не поддержат, но понимание его ценности и любовь к этому единому взгляду, принадлежащему только нам, который рождён из нашей глубины и открывает нам видение того, что есть, потому он дорогого стоит.

Вина на почве нарушенного слова возникает из-за совершенной идеи о себе, которая гласит: "Я дал слово, - я должен его сдержать".

Когда даётся слово, оно даётся из расчёта на будущее. Дающий слово заверяет другого человека в том, что всё будет исполнено так, как они договорились. Наедине с собой можно давать какое угодно слово, - никто не станет свидетелем, если оно будет нарушено. Вина из-за нарушенного слова относится к ментальной игре между людьми при отсутствии понимания следующего момента.

Если один человек дает слово другому что-либо исполнить, но его внешнее намерение не находится в единстве с внутренним намерением, следующий момент покажет, - пока он не давал слово, он находился в некой целостности. Когда же он дал слово, заверяя другого в чем-либо, на почве этого случилась двойственность, произошло расщепление. Оказывается, мысленно устремившись в будущее, своими заверениями он удовлетворил собственное "Я" и "Я" другого человека, но истинного намерения исполнить сказанное не было.

Теперь он переживает, что обещанное надо будет исполнять. Начинаются внутренние монологи, диалоги в свою защиту, прокручиваются варианты решений, - ум движется, колеблется, развивается тревожная мнительность. Это происходит на протяжении всего времени до тех пор, пока не пришел момент исполнить обещанное. Если это возможно, человек держит своё слово, но уже с горечью и скорбью, потому что был болен этим словом.

Исполнив сказанное, он начинает верить, что в будущем готов дать слово и сдержать его, но какой ценой, - не смотрится, упускается. Теперь в следующий раз, если он не исполнил обещанного, его эго немедленно становится ущербным, испуганным, потрясенным собственным отражением в глазах другого. В тот момент, когда человек давал слово, его "Я" отражалось самым достойным образом, а, не исполнив обещанного, "Я" стало самой ущербностью, потому что другой явился свидетелем его "падения".

Когда мы говорим другому человеку, что в будущем сделаем именно так, как сказали, а не по-другому, - необходимо видеть, что с нами происходит после этого. Если мы остаёмся в единстве - значит мы дали слово на самом деле. Значит, это слово дал и исполнит один и тот же человек, у которого нет двойственности на всем протяжении от момента сказанного до момента исполнения данного слова. Это говорит о целостности: мы дали слово, не требующее заверений, у нас действительно есть намерение сдержать его от начала до конца, мы были честны по отношению к себе и другому человеку, - значит мы были целостны в этот момент.

В противном случае, нас ждет двойственность, расщепление и чувство вины, когда мы не намерены или не в состоянии сдержать слово.

Жить, соблюдая приличия - это не быть собой, подавляя в подсознание все человеческие проявления, которые в социуме могут посчитать неприличными. В результате, ещё ничего не узнав о себе, находясь в двойственности ума, человек заботится лишь о том, как нужно вести себя, чтобы никто не вздумал его отрицать. То есть теперь он никогда не проявит глупости, раздражения, гнева, будет всегда умным, славным, добрым, терпимым. Он будет говорить хорошие, умные слова, находясь на поверхности, на периферии ума, и при этом, по сути, отсутствовать рядом с другим человеком, даже не ведая того. Это говорит о неимоверном страхе перед конфликтами, из-за которого человек готов бесконечно общаться с окружающими в той тональности приличия, которая ему известна, вписывается она в настоящий момент или нет.

И человек даже не подозревает о том, что подобное приличие может развращать окружающих своим лицемерием. От такого человека никто никогда не слышит подлинного слова. От него ничего сущностного не может изойти, потому что он сообщает только известное, произнося трюизмы - общеизвестные истины. Если родители разговаривают на таком языке с ребенком, по сути, их нет рядом с ним, есть только звук слов, который сообщает ему, как надо себя вести, что губительно для ребёнка, потому что за этими словами нет ни энергии, ни понимания.

В присутствии других людей этот человек - само приличие. То есть, он не нарушает ничего общепринятого. Он не только не грубит, но и всегда стремится быть хорошим для других людей, не делать ничего плохого, нигде не создавать конфликтов. Но с этого момента он уже найти себя не может, потому что баланс для человека заключается в том, что всё присущее ему в характере, должно иметь место. И когда бы ни проявлялась та или иная его часть, ему достаточно знать, что это его личное состояние, и к другим людям отношения не имеет.

Иногда человек может быть невыносим для окружающих. Но если он осознаёт, что сейчас невыносим, зол, гневлив, он способен остаться верным тому, что есть, и говорить от сердца в своей неприкаянности, злобе, и гневе, потому что первое, что он скажет другому, это то, что его эмоции к этому человеку отношения не имеют. Так можно обучиться владеть собой, чтобы прийти к собственной целостности, для которой необходимо иметь все виды энергий в свободном движении. Если же энергии, которые человек считает негативными, постоянно подавляются в подсознание, то его страх перед конфликтом растёт и однажды может выплеснуться внешне в любой агрессивной форме по отношению к окружающим и самому себе.

В стремлении жить, исключительно соблюдая приличия, человек становится внутренне безжизненным, состоящим из одного страха, потому что живёт на малой части себя, на малой части энергии, и даже не личностной, а призванной поддерживать социальную конформность. Этой энергии хватает лишь на то, чтобы двигаться привычными маршрутами, общаться в кругу привычных взаимоотношений.

Всё в жизни этого человека должно быть детерминировано, предсказуемо. Малейшее отклонение от всего привычного отражается в нём страхом, порождая социальную фобию перед каждым взаимодействием с другими людьми в социуме. В результате он становится неспособным ответить адекватно на нестандартную или конфликтную ситуацию, отстоять своё жизненное пространство, своё понимание.

Он становится эмпириком, конформистом в крайней степени, только бы его не затронули, потому что защитить себя он не способен. И его стремление быть хорошим для всех приносит свои дивиденды: его никто не трогает, не обижает, с ним не конфликтуют, потому что он во всём соблюдает приличия. Но обратной стороной такого приличия является его незрелость, инфантилизм, безжизненность, тревожная мнительность и постоянный подсознательный страх, в котором он живёт, не подозревая, что всё начиналось с его идеи о приличии.

Напускное - это непроизвольная психоэмоциональная самозащита в виде определённой маски, то есть выражения лица или интонации, возникающей в силу обусловленности, когда человек боится проявлять свои чувства и эмоции по отношению к другим людям, ограничивая себя эмоционально. Такое самоограничение налагается для того, чтобы избежать душевной боли, которая может возникнуть в результате общения с другими людьми.

Этот человек настолько заинтересован в общении с другими и зависим от их мнения, что напускное всегда носит для него характер самозащиты с использованием внешней маски, определяющей его поведение во взаимоотношениях с окружающими. Эта маска призвана защищать его от психоэмоционального воздействия внешнего мира. Пока он находится наедине с собой, маски нет, но как он только выходит на люди - она тут же на лице, потому он в неведении, кто ему встретится, что ему скажут, как к нему отнесутся.

Одни надевают на себя маску предубеждения, высокомерия, недоступности - мол, попробуй, задень. Другие, а это происходит чаще - индифферентности, равнодушия. Третьи идут, опустив глаза, чтобы никто не подумал, что они настолько заинтересованы в окружающих. Масок множество, но все они - напускное. Они представляют разновидности психоэмоциональной самозащиты из-за большой заинтересованности в других.

Подавляя такую заинтересованность, человек выходит во внешний мир с раздутым эго, которое неутолимо интересуется тем, как на него посмотрят, что о нём подумают, хорошо ли оценят, при этом нередко создавая трения с окружающими. В результате ни с кем рядом он не может расслабиться. Относится происходящее к человеку или нет, он всё относит на свой счёт и движется среди людей, словно сквозь строй.

Желание одержать верх над другими лю дьми основано на сравнении и является попыткой установить лидерство. Она проявляется в том, что, сравнивая себя с другим человеком, мы остаемся неудовлетворенными до тех пор, пока каким-то собственным способом - интеллектуальным, эмоциональным, хвалясь, рассказывая ему о своих достижениях и заслугах, не занимаем определенную позицию, в которой, по нашему мнению, одерживаем верх. Например, у нас больше банковский счет, лучше фигура, дороже сигареты и так далее.

Когда, встречаясь, мы начинаем демонстрировать друг другу свои достоинства, в том или ином виде, это и есть попытка одержать верх. А если нам не удалось одержать верх, то остается осадок, горечь и скорбь. Оказывается, мы соревновались. Даже в сиюминутной обстановке, случайно встретившись, мы соревновались, доказывая другому человеку, что держим в руках самые лучшие морские камешки, лучше, чем у него.

Вот так мы иногда "встречаемся", чтобы найти отражение себя в глазах другого и доказать, что состоятельны хоть в чем-либо. Поэтому, необходимо быть внимательными, когда мы общаемся с другими людьми и видеть, как мы это делаем.

Нам знакомы разногласия, то есть несходство во мнениях. Это борьба эго, когда люди спорят друг с другом, доказывая свою правоту. В большинстве своём, никто никому доказать ничего не может потому что никто не собирается слушать и соглашаться.

А разноглазие присутствует тогда, когда два человека смотрят на жизнь совершенно по-разному. Они, по сути, не могут встретиться из-за того, что их миры представлений и обусловленности даже если не являются конфликтующими, то находятся в разных плоскостях восприятия.

И если два "разноглазых" человека, привлеченные друг другом, собираются строить взаимоотношения, им необходимо понимание, что в силу различия обусловленности, связанной с воспитанием, вероисповеданием, образованием и так далее, особенно, если эти люди принадлежат к разным нациям, они имеют разные взгляды. Так происходит не потому, что другой - немец, араб, француз, американец или украинец. В них говорит обусловленность всем тем, что присуще другой стране, другой земле, другому народу. Имея разную обусловленность, они никак не могут смотреть на одни и те же вещи одинаково - их умы будут конфликтовать.

Люди объединяются между собой по национальным, территориальным, языковым принадлежностям, и даже люди одной национальности и одной религии зачастую не могут договориться между собой. У них есть разногласия, но все же они на многое смотрят одинаково, в силу своей обусловленности.

В разноглазии люди не могут смотреть на происходящее одинаково, ничего с этим сделать нельзя, нужно понимать, что отличие находится в уме, в силу различной обусловленности, религиозной, национальной, любой. И это уже не разногласия, это - разноглазие. На одну и ту же вещь, на один и тот же морально-этический, нравственный конфликт они будут смотреть совершенно по-разному.

Чтобы навести мосты взаимопонимания с другим человеком, необходима осознанность, здесь не поможет соперничество или желание перевоспитать другого. Мосты взаимопонимания находятся в сердце каждого из нас, их созидают в открытости. В осознанности у нас есть шанс растить наши отношения не в логической последовательности ума, а на уровне глубины человеческого сердца. На этом уровне мы все одинаковы, но не в обусловленности ума.

Обусловленность мостов взаимопонимания не имеет. В обусловленности ума мы не встречаемся подлинно, но на глубине человеческого сердца мы все одинаковы, и там мы обязательно встретимся. Против открытости, против сердечности, против доброты устоять нельзя. Потому и говорят, что устоять можно против чего угодно, но не против доброты. Но доброта - это не желание быть добрым. Доброта - это человеческая сердечность, душевная щедрость, энергетический теплообмен, когда мы струимся в открытости по отношению к другому человеку. И это невозможно сделать искусственно.

Конфликт из-за ожиданий связан с имеющимися проекциями на другого человека, то есть представлениями о том, как он должен поступать по отношению к нам, каким образом он должен наполнить и украсить нашу жизнь. И тогда, чтобы ни делал другой, для того, кто ждёт, всё превращается в незначительность. Он ждёт исполнения своей идеи, как всё должно быть и что именно должен сделать для него другой. Когда человек не получает того, что ждёт, его преследует постоянное недовольство, которое рано или поздно перерастает в конфликт.

Когда мы проецируем, ожидая что-либо от другого человека, мы недовольны тем, что есть. Мы больны тем, что есть, потому что происходящее нас не может удовлетворить. Мы ждём осуществления своей идеи в надежде что когда она исполнится и воплотиться наше представление, наш идеал, это докажет, что наши отношения стоили того. Это говорит о подавленном сомнении, которое никогда не допускалось в сознание: тот ли это человек, которого мы ждали в жизни.

Возлагая на другого человека осуществление своих представлений о любви, дружбе, взаимоотношениях, испытывая страсть, привязываясь к нему, становясь зависимым от отношений, мы начинаем подавлять сомнения, чтобы они не разбавляли, не омрачали наше пристрастие, нашу привязанность. Но в любом случае, сомнение не может бесконечно подавляться в подсознании и однажды выходит в сознательную часть ума. Оно показывает то, что было спрятано в подсознательной идее о взаимоотношениях, о том, как должен был вести себя другой человек по отношению к нам, что проявляется в виде упрёков и обвинений, становясь конфликтом.

Изначально, у ребёнка присутствует совершенно невинное отношение к происходящему. Что бы он ни делал, он делает не задумываясь, он ещё не может обдумывать всё, как взрослый человек. Когда ребёнку делают замечание, он ещё не понимает, чего хотят взрослые, но оно звучит для него угрожающе, - в этот момент он думает, что он плохой мальчик или плохая девочка. Если замечание делается родителями сверху вниз, то оно делается без учёта, что ребёнок ещё не знает правил социума, не знает правил общественного поведения. Замечания сделанные жестко или с давлением, или с неприятием приводят к тому, что ребёнок начинает болезненно воспринимать любые замечания - получается, что он плохой и ему нужно постоянно что-либо исправлять.

Взрослый человек цивилизован и ограничен обусловленностью, он знает, что означает общественный порядок, внутренний порядок в семье, дома, на работе, в транспорте и так далее. То есть его уже воспитали таким образом, что он знает правила игры в социуме. Дети еще не знают правил этой игры. И в каждой семье, у каждого папы, у каждой мамы, бабушки, дедушки есть свои собственные правила, которые отражают их понимание и предпочтения. Близкие с заботой делают замечания ребёнку, воспитывая его, каждый, внося своё.

Сделать замечание, показать или сказать ребенку, чтобы он больше так не поступал можно опрятно, не насыщая сказанное своим эго, своим "Я". Именно насыщенность замечания нашим эго с его отношением, предубеждением, негативной эмоциональной окраской и будет болезненна для ребёнка. В этом случае он получает психологический удар, словно над ним подняли кнут. И он обязательно усвоит, до рефлекса, что так действовать нельзя, так поступать нехорошо, потому что "удар кнута" ему будет обеспечен. А потом зачастую - пряник.

Любое воспитание, не только родительское, в большинстве происходит посредством кнута и пряника. То есть человек, воспитывая кого-либо, сначала говорит резко, тяжеловесно, требует, а потом смягчает сказанное, и воспитуемый испытывает облегчение, большое облегчение. Ещё детьми мы усваиваем этот механизм, становясь такими, какими нас хотят видеть, и, делая то, что от нас требуют.

Но с этого момента, на протяжении всей жизни, когда в наш адрес что-либо говорится в виде замечания, наше эго немедленно, рефлекторно начинает защищаться - нападать в ответ или подавлять услышанное в подсознание. И можно увидеть, как взрослый уже человек способен надуться, обидеться, помрачнеть, уйти в себя, замкнуться, стать холодным. Все эти человеческие эмоции галереей могут пройти у нас перед глазами. Они показывают, что он защитился, считая, что с ним не верно обращаются. Таким образом, он выдал реакцию на неверное, по его пониманию, обращение с ним, реагируя, как ребёнок. Это говорит о том, что он остался рефлектирующим: стоит произнести любое замечание в его адрес, и словно нажали кнопку - он выдает определённую реакцию, за которой скрывается инфантилизм и непонимание.

Если мы являемся взрослыми людьми, не только физически, но и психологически, когда нам делают замечание, мы способны ответить, способны показать другим, почему так поступили, почему совершили то или иное действие. А если насыщенность самого замечания эгоцентрична, пропитана злобой и гневом, мы сможем выразить другому человеку, что нам неприемлем его тон, психологическая окраска сказанного и тому подобное. Всё, что происходит между взрослыми людьми должно решаться в тот же момент, когда это происходит.

Предпочитая отмалчиваться в подобных ситуациях, показывая свою обиженность и оскорбленность, наша детскость продолжает оставаться в нас, не позволяя нам решать многие ситуации, как в семье, так и на работе. При этом мы несём большой внутренний груз, потому что подобное накопление конфликтных моментов вызывает в нас страх перед теми же людьми. Мы начинаем бороться с этим страхом, подавляя в подсознание и расстраивая собственную нервную систему, что не может не сказаться, как на нас, так и на близких нам людях.

Не выражая себя своевременно, не поправляя возникшую ситуацию немедленно, мы откладываем на потом решение вопроса, который стоит перед нами в данный момент, надеясь когда-нибудь с ним разобраться. В результате, в следующий раз мы можем вспылить и проявить такой гнев, который совершенно не соответствует тому, из-за чего был разговор, из-за чего было сказано слово.

Избегать конфликта молчанием - это молчанием создавать напряжение в отношениях с другим человеком. Мы знаем, что, открыто конфликтуя, можно быть сердитым, можно гневаться и выражать эмоционально, чувственно своё недовольство, раздражение, гневливость и тому подобное. Человек же подавленный, деспотичен внутренне. В конфликтной ситуации он замыкается и закрывается, игнорируя другого человека молчанием. Таким способом, он показывает ему свое недовольство, вместо того, чтобы разрешить проблему, разрешить возникший конфликт.

Для разрешения конфликта необходимо быть психологически взрослым человеком, обладать самовыражением, то есть уметь выражать свои переживания, чувства, эмоции. Избегание таких ситуаций молчанием говорит о том, что человек настолько пугается, в нём настолько остро отражается конфликт, что он замолкает. Он не просто молчит согласно себе, он замолкает и начинает злиться на другого человека молча, конфликтуя с ним в уме. И мы прекрасно знаем этот язык с детства, когда один из родителей мог сердиться на другого и молчать, злясь и ненавидя.

Внутреннее напряжение, которое несет в себе замолчавший человек, создает вокруг него атмосферу угнетенности. Такое молчание угнетает психику не только окружения, но и самого человека. Он мрачнеет, живя внутри самого себя, будто на заклании, зная, что конфликт существует и его не избежать, что он продолжается, только не открыто, а через растущее молчаливое напряжение, которое давит на психику.

Посредством подобного молчания мы воюем, манипулируем, ведём борьбу, обжигаем другого ненавистью, и всё это делается молча, причём другой чаще всего даже не догадывается о причине этого молчания. Ещё мгновение назад возлюбленные могли изливать друг другу свой восторг, но в следующий момент кто-то из них замолкает в обиде, а другой лишается душевного равновесия. Он нервничает, расстраивается, виноватится, не понимая, что же произошло. Он вроде ничего не сказал и теперь в недоумении мысленно прокручивает ситуацию вновь и вновь, пытаясь понять произошедшее. Оказывается непосредственное выражение своих чувств и эмоций часто является непомерной трудностью.

Выражать себя непосредственно - значит открываться. Выраженные чувства и эмоции прольются, окажутся на свету, и человек сам для себя прояснит то, что произошло. При этом никто не станет ему врагом, от которого нужно будет держать оборону, контролируя и его, и себя. А молчаливая оборона психологически уничтожает другого человека. От непонимания происходящего он предпочел бы, чтобы на него кричали или даже ударили, но для него это было бы не так больно, унизительно и страшно. Молчание это убийственно, потому что пока один закрылся в молчании, другой человек находится в психологической агонии, психологическом аду, потому что не знает, чем грозит ему это молчание.

У каждого из нас есть свой темперамент, эмоциональность и в какие-то моменты мы испытываем желание их проявить, общаясь с другими людьми. Например, что-либо эмоционально сказать, выразить гнев или радость, засмеяться или заплакать, то есть, поступить согласно собственной природе. Однако часто обусловленность и контроль эмоционально-чувственной сферы не позволяют нам этого сделать - мы сдерживаем себя.

Такая сдержанность является в чистом виде заботой о собственном отражении. То есть забота о том, чтобы другой не увидел наше истинное лицо таким, каким оно является в данный момент, а значит, подавление одних эмоций и подмена их другими. При этом мы фактически лишаемся возможности поступить согласно ситуации, возможности быть адекватными. И в результате, желая гневаться, рыдать, кричать - мы не кричим, не гневаемся, не рыдаем. Мы сохраняем лицо. И можем, чувствуя неприязнь к человеку, изображать улыбку, скрывая и пряча то, что мы испытываем.

Подменяя одно другим, мы не способны слышать, ощущать и понимать то, что происходит с нами и другими людьми. Таким образом, наши эмоции подавляются в подсознание, порождая недовольство собой и самодиверсии, ведущие нас к деструктивность.

Существует другая крайность - несдержанность, когда мы гневаемся, раздражаемся, и всё, что чувствуем, выплескиваем в лицо другому человеку. Но это лишь свидетельствует о нашей незрелости и возможно лишь в бессознательности.

Когда мы растим осознанность, то сдерживание себя является внутренней дисциплиной и имеет совершенно иное качество - мы наблюдаем себя. Мы можем также улыбаться, если другой человек в разговоре затронул какие-то наши душевные раны. Но при этом мы видим в себе гнев, знаем, что сейчас находимся в гневе и знаем, что это к другому человеку не относится. Пусть мы улыбаемся, а хотели плакать, или плачем, а хотели смеяться, это не имеет никакого значения, главное, что в этот момент мы знаем своё истинное состояние, которое внутренне переживаем, и принимаем его без всякой самодиверсии. Когда мы осознаём всё происходящее в нас, то и всё, что рождается во внешнем проявлении, будет адекватным и не нанесёт урон ни этому человеку, ни нам.

Если же в такие моменты осознанность не присутствует, то сдержанность и несдержанность - это две крайности, где одна не предпочтительней другой. Обе наносят урон, создавая психоэмоциональные петли с другими людьми и разрушая наши отношения. Человек же, который молчит, может и не подозревать, но его молчание на почве невозможности выразить себя, является психологическим садизмом и проявлением подавленного деспотизма. Такой скрытый молчаливый деспотизм держит другого человека в постоянном напряжении до тех пор, пока молчание не нарушится и ситуация каким-то образом не разрядится. При этом страдают оба.

Конфликт невозможно избежать молчанием. Молчание лишь нагнетает конфликт в самом человеке, сохраняя и умножая в нём гневливость, воспаленность, но до какого-то предела. После чего конфликтная ситуация может взорваться в самой непредсказуемой форме, нанося урон как окружающим, так и самому человеку.

Мы распаляем себя эмоционально, когда у нас отсутствует решительность, и мы не способны выразить другому человеку то, что чувствуем, испытывая страх за будущее наших отношений и ощущая неуверенность. Но ситуация требует немедленного решения, немедленного действия, и тогда мы распаляем себя, чтобы это действие совершить.

При этом мы настолько остро ощущаем непереносимость происходящего с нами, что требуем незамедлительного решения проблемы, чтобы снять эмоциональное напряжение. Мы хотим немедленно что-либо сделать или принять какое-то решение, чтобы получить успокоение, которое по нашему представлению зависит от другого человека.

И мы распаляем себя в злости, ненависти, ревности, претензии, ярости, для того чтобы указать человеку "его место", выставить ему счёт, показать в негативных красках, кого он собой представляет. Мы делаем всё это для того, чтобы другой, "осознав" свою вину перед нами, стал оправдываться и виноватиться. Обвиняя другого, гневаясь, мы надеемся найти утешение, наблюдая картину его покаяния, потому что наши претензии к нему долго вынашивались. Мы готовились, взводя себя, как пружину и теперь хотим, чтобы ситуация немедленно разрешилась. Накапливание компромата и длительная мысленная подготовка к разбирательству с другим человеком воспалили наш ум. И в этот момент мы буквально делаем ставку на этого человека - всё наше благополучие зависит от него, зависит от его поведения.

Но у него мало шансов повести себя адекватно, потому что экспрессивность наших обвинений - результат накопления негатива и никак не соответствует текущему моменту. Он может виноватиться, стать подавленным. То есть мы добьёмся того что, он испытает вину, страх, станет ниже в своих глазах, будет просить прощения. Мы как бы почувствуем облегчение, но в следующую минуту войдёт страх перед этим же человеком, и наша закрытость увеличится. А если человек не возьмёт вину на себя, мы взорвёмся в негодовании, потому рассчитывали совсем на иную реакцию, где он должен был опомниться, покаяться и пообещать, что подобное больше не повторится. И разбитые проекции на нас же и обрушиваются, усугубляя душевное неравновесие.

Но и том и в другом случае, нам недоступно понимание того, что с нами происходит. Закрытость не позволяет нам видеть последствия наших действий, а неспособность прямодушно выражать себя, может и в дальнейшем порождать подобные ситуации в отношениях с близкими, друзьями, сотрудниками.

Если увиденное в себе недовольство по отношению к другому человеку, выражается нами своевременно, это не наносит урона ни нам, ни ему. При этом возникшая ситуация не подавляется в подсознание, не становится нашим бременем и поводом для накопления компромата. Если мы не упускаем момент и то, увиденное, что отразилось нам неблагополучием наших отношений, выражаем сразу, показывая другому человеку целостную картину происходящего, это говорит о нашей зрелости и прямодушии. Возникшее в нас недовольство не проходит через мысленную обработку, окрашиваясь отношением и предпочтениями - мгновенно благодаря прямому показу ситуация завершается, никому не нанося урона. И другой человек на нашу прямоту также сможет ответить достойно.

Ненависть мобилизует эффективно. В ненависти человек может сказать или сделать то, чего никогда бы не сделал в обычном состоянии. И мобилизует себя ненавистью чаще подавленный человек. Он многое хочет выразить, многое сказать, но никак не может этого сделать из-за внутреннего страха перед другими людьми. Их мнение, их авторитет имеют для него такое значение, что он боится проявлять себя. Он внутренне подавлен, все его эмоции и чувства зажаты в нём и постоянно им контролируются, а ненависть позволяет ему выразить себя.

Можно было бы просто сказать другому человеку "нет" или прямодушно высказать ему наболевшее, но, когда есть страх перед ним, остаётся один выход - ненависть. И человек, мобилизуя всю свою энергию, вздымает все давние обиды, и выхлёстывает их в лицо другому человеку, совершенно неадекватно, потому что к данному моменту происходящее не имеет никакого отношения. Обиды копились, подавлялись в подсознание и теперь взорвались.

И другой не может понять его. Он видит, что сейчас нет ничего, что может вызвать такую реакцию. С яростью и ненавистью в его адрес несутся обвинения, а говорить что-либо в своё оправдание бесполезно. Тот, кто в ненависти не способен слышать и понимать, его ум болен в этот момент и в таком состоянии человек неспособен прояснить отношения.

Когда мы настолько переполнены всем тем, что мы ранее недосказали и не выразили, то ненависть приходит к нам как средство, чтобы освободиться от наших же подавленных в подсознание мыслей, эмоций и переживаний. А другой человек служит лишь поводом для проявления нашей ненависти. И теперь из-за того, что мы боялись произнести своевременно то, что испытываем в каждый момент наших отношений, мы блистаем клинком ненависти, пытаясь решить своё наболевшее.

После, мы ещё больше опасаемся самих себя, испытываем к себе неприязнь и начинаем с новой силой контролировать и подавлять в подсознание мысли и чувства, попадая, таким образом, в замкнутый круг. Кроме разрушения и урона, благодаря ненависти, мы не добились ничего - внутренняя тьма ещё более сгустилась, и мы всё меньше понимаем себя и наши отношения.

Чтобы ненависть не копилась в подсознании, нужна не борьба с ней, а понимание её от момента к моменту. Нам нужно понимание того, что обида и злость, которые мы можем испытывать, являются нашими личными переживаниями, относящимися к нашей субъективной реальности, а не к другому человеку.

И нет необходимости требовать от себя постоянной доброжелательности или улыбки на лице. Мы живые люди и можем переживать любые чувства. Мы не должны быть обязательно и постоянно миролюбивыми, мы можем испытывать и ненависть, и злость, и ревность, и гнев, только они не должны накапливаться в подсознании.

Эти эмоции - противоположные полюсы нашей любви, доброты, нежности. Они включены в целостность, которой мы и являемся. Если они наблюдаются и осознаются нами, то мы становимся способны не отождествляться с ними, не быть ими захвачены. И тогда каждая из них всегда найдёт адекватное как внутреннее, так и внешнее проявление, которое не нанесёт урона ни нам, ни другому человеку, а лишь придаст нам силы и понимания, что мы справимся в нашей жизни с любой ситуацией. Найдутся те необходимые слова, которые смогут выразить нашу внутреннюю субъективность, они отразят то, что мы испытываем в данный момент. При этом наше подсознание не будет больше пополняться подавленными переживаниями, и наша жизнь станет приобретать совсем иное качество.

Предъявление требования связано с ложной правомочностью. Идея о предъявлении требования обязательно должна была отработаться на уровне нашего подсознания, чтобы дать нам право требовать. То есть энное количество времени мы смотрели на человека критическим взглядом, были негативны по отношению к нему, и, накопив на него компромат на уровне подсознания - мы предъявляем ему требование.

Таким образом мы заработали ложную правомочность требовать от другого человека выполнения наших условий, так как посовещавшись с собой, мысленно доказали что он ведет себя неподобающе по отношению к нам. Но это не пришло из внутреннего понимания наших отношений, а пришло путем собирания компромата на этого человека и теперь мы требуем.

Если мы прямодушны, можно произносить те же слова, но они не будут являться предъявлением требования. Мы слушаем, видим, понимаем и ощущаем всё, что происходит между нами и другим человеком, причём без оценок, не деля на плохое и хорошее. И в какой-то момент мы можем простодушно и прямодушно выразить человеку то, что нам неприемлемо. Мы отражаем поведение другого человека, проникнув в суть происходящего, и говорим не с позиции критического взгляда, а потому что были внимательны к нашим отношениям. В данном случае мы говорим в силу осознанности, поэтому не рождается ни двойственности, ни сожаления. Мы тотально откликнулись на ситуацию, и сказанное не оставит душевных ран ни в нас ни в другом человеке.

А предъявление требования - это поставленное условие, чтобы человек исполнял то, что мы от него требуем, иначе мы оставляем за собой право наказать его тем или иным способом. Через какое-то время у нас изменится настроение, состояние, однако обязательно останется двойственность по отношению к этому человеку. Предъявив ему требование, мы вновь начнём смотреть на него только критически, и уже не сможем видеть позитив, потому что наш взгляд будет искать негативное. При этом всё позитивное в наших отношениях исключается и не видится вообще. Таким образом, мы попадаем в ловушку, порождающую постоянную двойственность, сожаление и страх. В результате, мы будем зависеть от этого же человека, контролируя и боясь его одновременно.

Стремясь быть важным и значимым, человек претендует то, чтобы всегда выглядеть важной персоной в глазах других людей. Но его важность и значимость являются компенсацией глубокой внутренней ущербности. Он ищет признания окружающих только по одной причине - он патологически зависит от их мнения. При этом он постоянно делает вид, что они его не интересуют, будучи, по сути, глух и слеп по отношению к ним.

В действительности окружающие словно поселились в его мыслях - за каждым он тщательно следит, с каждым соревнуется, но делает вид, что это не так, скрываясь за маской превосходства и держа голову поверх. Ему главное не заглянуть в себя, чтобы не увидеть того, что испытывает внутренне. Культивируя собственную важность и значимость, он озабочен поиском лишь соответствующего луча отражения в глазах других людей. Он настраивается на этот луч, потому что только он льстит ему, питает его эго, побуждая к творчеству по усовершенствованию идеи о самом себе.

Как только нет того отражения, которое он любит, ценит и ждёт, он чувствует себя голым королём. Оставшись без покровов важности и значимости, этот человек спохватывается, и вновь начинает раздуваться, напуская туман важности вокруг себя. Он на все лады поёт другим о своей значимости, чтобы опять ловить луч искомого отражения, от которого зависит.

Культивируя вокруг себя идею о собственной независимости, он попадает в замкнутый круг, не позволяющий ему осознать свою зависимость от мнения других людей. Он постоянно претендует быть выше, быть "над", без малейшего понимания, что привязанность к подтверждению своей важ