Матрица

Бифштекс – это нечто.

– А-а-а!.. – Асахара теряет над собой контроль, когда руками хватает еще горячее мясо и целым куском – зачем резать? – запихивает в рот. Вот и сейчас по его щекам и подбородку стекает говяжья кровь. Святой отец сидит в плетенном из бамбука кресле за пластиковым столом, поставленным прямо посреди газона. Пахнет свежескошенной травой.

Надо восполнять энергию, растраченную на организацию достойного Всплеска. Он так старался, что у него едва не началась обратная трансформация, чего никак нельзя допустить в присутствии послушников и вне Лона. Это было бы для них шоком – узреть истинный лик наместника бога, явившегося из глубин нирваны и небытия, спустившегося на грешную Землю из-за облаков, чтобы помочь заблудшим, наставить их на Путь Истинный.

Только полный идиот может поверить в подобную чушь.

Одно правда: из душ-кирпичиков, вынутых из подростков, он вымостит тот Путь, о котором они даже не мечтают.

Рубиновые капли срываются с подбородка, пятнают белые шелка на теле святого отца. Одежда скользит по коже, и это приятно. Асахара замирает, впитывая раздражение нервных окончаний в свою мнемокопилку, чтобы потом, на Привале, насладиться этим ощущением и еще многими другими вновь… Не прожевывая, он глотает мясо, ему хорошо. «Привал нам только снится», – шутка, адаптированная к местным реалиям.

– Разрешите, святой отец? – Подбежав к столу, в поклоне согнулся слуга из немногих местных, кому было даровано знание. На куске ткани, покрывающем его голову, белели схематические изображения черепов аборигенного разумного вида. Шнурок на его спортивной обуви развязался.

Чуть помедлив, Асахара кивнул.

Слуга тотчас умчался, чтобы подвести к столу парочку юных послушников, обессиливших после Всплеска.

Нерастраченная сексуальная энергия, которую некуда девать, которая копится за годы, – это то, что надо. Плюс недовольство родителями: наставляют потомков, поучают, а сами не добились ровным счетом ничего. Потомки считают, что уж они-то выберутся наверх, просто нужен верный путь, не такой, как у мамы с папой. Что ж, их желания совпадают с Путем отца Асахары. А если в кипящие от эмоций и гормонов тела загрузить религиозный экстаз, желание верить хоть кому-то, кроме себя, и не просто верить, но полностью раствориться в чем-то большом и сильном, стать не только взрослыми, но и великими, то получится такой Всплеск, что…

Рукавом Асахара вытер кровь с подбородка.

Перед ним, пошатываясь, едва стояли двое послушников. Если бы Асахара умел удивляться, то обязательно так и сделал бы, увидев перед собой того самого голубоглазого светловолосого парня, с которого начался Всплеск. Рядом с парнем, чуть ли не теряя сознание, стояла девушка. Ее прыщавое лицо обрамляли засаленные волосы. Приведя послушников, слуга предусмотрительно удалился.

– Добро есть любовь. Любовь есть свет! А вместе – энергия! – провозгласил святой отец.

Одного мяса мало, чтобы восстановиться. Нужны доноры. И потому сознание Асахары атаковало девушку. Она сдалась безропотно, не оказав сопротивления – затряслась, лицо ее посерело, глаза закатились. На газон упало уже бездыханное тело. Тотчас, не вставая из-за стола, святой отец набросился на парня – ментально, не пошевелил даже пальцем.

Подчиняясь заданному импульсу, широкие плечи донора развернулись – куда только делась беспредельная усталость? Мускулистое тело затрепетало и… Ничего.

Святой отец удивленно нахмурил брови, сжал кулаки – вновь неудача. Тяжело дыша, он вскочил – и атаковал светловолосого юнца с утроенной силой.

Тотчас Асахару швырнуло обратно в кресло.

Воздух в груди стал вязким и горячим, он никак не желал вырваться из тела наружу, уступив место новой порции газовой смеси. Слабенькое от природы четырехкамерное сердце сбилось с ритма, вот-вот откажет…

Мальчишка не просто оказал сопротивление, но контратаковал. Святой отец ощутил потенциал, равного которого ему не доводилось впитывать. Созвездие энергии! Галактика! Вселенная!

Внезапно все кончилось.

Попытавшись устроиться в кресле поудобнее, – не получилось – Асахара шумно выдохнул, вдохнул и просипел:

– Уведи его в стойло. И другого… Нет, троих сразу ко мне.

Слуга поспешил исполнить приказ – дернул мальчишку за руку. Тот безучастно поплелся за ним – ментальный бой лишил подростка последних сил.

Святой отец проводил обоих задумчивым взглядом.

Определенно парню уготована роль куда значительнее, чем просто стать расходным топливом. Или же не рисковать – и велеть его убить? Но если этого сапиенса верно подключить, можно существенно приблизить Всеобщее Единение, а значит…

Асахара вцепился в часы на запястье, будто мог вытрясти из них единственно верный ответ.

И циферблат под его ладонью засветился.

* * *

Ворота вдруг распахнулись, и с воплем «Тебя заждались в аду!» на меня кинулся тот самый лысый в плаще, что гнался за мной на скутере. И хоть одежда его была в пыли, а на разбитой голове запеклась кровь, очки свои он умудрился сохранить в целости.

Как он здесь оказался?! Мне пришлось приложить столько усилий, чтобы попасть на Барабан, – угнать грузовик, переодеться в кукольную униформу, потом возня в сортире… А лысый как был в своем плаще… м-да… Ну да размышлять о тайне его явления было некогда. Да и не особо думается, когда тебя сшибают с ног. А за миг до того, как я рухнул на асфальт, запястье обожгло болью, пальцы непроизвольно разжались, выронив пулемет, – это потому, что очкарик сорвал с шеи нательный крест с цепью и весьма ловко метнул его в меня.

Стукнувшись затылком о горизонталь, я встретил падающего на меня врага кулаком в подбородок. Любого такой удар отправил бы в нокаут, но не очкарика. Голова у него, что ли, цельнолитая, а мозги в заднице? Схватив правой рукой меня за горло, – я понял, это его коронный прием – левой с зажатой в ней какой-то штуковиной он принялся лупить меня по роже.

Ба, да это же «Bregguett» у него в ладошке!

Определив марку часов, я настолько оторопел, что пропустил первые пару ударов. Опять «Bregguett»! Такое впечатление, что в этом городе только у меня нет хороших часов! Отличные куранты, противоударные – раз еще не разбились о челюсть Максимки Краевого.

Заметив мой интерес, лысый что-то там буркнул про гнев Господень и сунул часы в карман. Взамен он извлек увесистый кусок металлолома – Знак палача. Свои Знаки служивые частенько используют в качестве кастета.

Так он палач поганый?! А по внешности не скажешь. Все палачи, которых я знал, ходили в строгих серых костюмах, белых рубашках и черных галстуках. Ну, иногда в кожаных пиджачках. Смоченные гелем волосы зачесаны назад. На лице выражение вечного недовольства всем и вся… Этот не такой, этот странный, будто не карманы у трупа узаконенного хочет вывернуть, а млеет только от того, что задержал особо опасного преступника… Все это промелькнуло в моей черепушке за долю секунды. А в следующее мгновение я по-борцовски изогнулся, чуть ли не встав в «мостик», и подбросил оседлавшего меня палача на полметра от асфальта. Только поэтому кастет-Знак не сломал мне челюсть, а всего лишь мелькнул у подбородка. Извернувшись, я навалился на лысого. Увы, ублюдок оказался ловчее, чем предполагало его дистрофичное телосложение. Он вновь занял главенствующую высоту у меня на груди. Я же тотчас провел один хитрый бросок, которому меня еще в армии научил «любимый» сержант Петренко, а потом…

Так мы и катались по пыльному асфальту, нанося друг другу удары, пока лысый не подхватил свое метательное оружие – нательный крест – и не накинул мне цепь на шею, после чего потянул за распятье.

Это очень плохая примета, скажу я вам, если вас душат такой вот удавкой.

Перед глазами поплыли багровые пятна, потом белые…

Мои руки то тянулись к горлу палача, то я пытался отжать от кадыка звенья цепи, то беспорядочно уже шарил по телу, на меня навалившемуся… Я нащупал часы в кармане лысого. Вором Макс Край никогда не был, но хоть перед смертью можно побыть чуток счастливым обладателем швейцарского механизма?

Я сжал «Bregguett» в кулаке.

И вдруг почувствовал, что полон сил, что могу справиться с палачом. А еще на границе сознания мелькнула какая-то совсем уж дикая картинка, и я потянулся было за ней, чтобы рассмотреть внимательней… К черту! Надо сбросить с себя лысого очкарика, пока он не доконал меня.

Корпусом противоударных часов я врезал ему в висок.

Из-за борьбы я ослабел, поэтому не убил врага, а лишь слегка оглушил. Но и этого оказалось достаточно, чтобы сбросить его с меня. Упав на спину, очкарик больше не предпринимал попыток узаконить мой летальный исход – кажется, так называется на сленге палачей убийство.

Я же пополз к пулемету, до которого было метра три, не больше. Всего-то три метра!

Но в данной ситуации эти считанные шаги приравнивались чуть ли не к световым годам. Не преодолев и половины расстояния, я услышал: «Бросай оружие! И медленно подними руки!» Просьба показалась мне забавной потому, что: а) стволом завладеть я не успел, поэтому бросить его не мог; б) если я подниму руки из положения «на четырех костях», то непременно уткнусь лицом в асфальт, что травмоопасно. Ну да чего ожидать от местного спецназа, сумевшего пробраться в тупик через узенькую улочку, философских рассуждений или хотя бы отчетливых приказов?

Сдаваться я не собирался. Напротив, преодолев последние полтора метра кувырком, схватил пулемет и, развернувшись лицом к спецназу, даже успел разок нажать на спуск. А в следующий миг реальность передо мной превратилась в четко разделенную на квадраты матрицу, которая набросилась на меня и сшибла с ног. Так бывает, если из специального ружья в вас стреляют сетью, раскрывающейся в воздухе. Рыча проклятья, я попытался встать, но не тут-то было – сеть покрыли каким-то жутко липким составом, и чем больше я стремился к свободе, тем сильнее запутывался, пока окончательно не потерял способность двигаться.

Палача, который только-только пришел в себя, спеленали аналогичным образом. Извиваясь, точно червяк, он пополз ко мне. Рот его перекосило слюнявым оскалом. Да очкарик просто псих какой-то! Он же хочет вцепиться мне зубами в горло! Он не просто палач при исполнении, это что-то личное, раз он так люто меня ненавидит. Но за что? До сегодняшней ночи я никогда не встречался с ним…

Командир спецназовцев коротко рявкнул приказ своим бойцам. Они тут же повесили автоматы на плечи. Я с облегчением выдохнул – все-таки приятней, когда в тебя не целятся – и рано обрадовался, ведь бойцы вытащили из набедренных кобур здоровенные черные пистолеты.

Не обращая внимания на спецназ, палач настойчиво полз ко мне, обещая избавить мир от подонка, то есть от меня.

– Огонь! – прозвучала команда.

Бойцы выстрелили.

Хотелось бы, конечно, чтоб они промазали, но…

Попали, сволочи. И в палача попали, и в меня. Не знаю как лысому, но мне это очень не понравилось. Все тело от пяток до затылка пронзила боль, мышцы свело судорогой. Повезло, стреляли всего лишь из электрошокеров. Нас чуток покорчило, пока нам завязывали глаза – палачу первому, потом мне.

Итак, мы попались.

И, к сожалению, наш плен продлится недолго – скоро нас сожгут на потеху толпе.

* * *

Зачем с него сняли сеть и обувь, Заур не понял.

Зато с повязкой на глазах все ясно. Ее сорвали, чтобы подвергнуть его искусу.

Он моргнул, потом еще раз, но ванна-джакузи размером с бассейн олимпийского резерва не исчезла. А вместе с ней не провалились в преисподнюю и обнаженные девицы. Задорно смеясь, суккубы плескались среди пузырей. Лежа на диванах, иные блудницы, тоже не утруждавшие себя поиском одежды, уничтожали свой разум посредством бронзовых трубок и опиума. Их менее притязательные подруги валялись на циновках и «курили бамбук» – втягивали наркотический дым через высушенные стебли.

Палач заставил себя отвести взгляд от пропитанной гормонами плоти.

Все вокруг – стены, потолок, пол – светлых оттенков: бежевое, кремовое, белое. И обтянуто шелком или же хлопком. Много свободного пространства – и минимум вещей и мебели, шкафы заподлицо со стенами. В нише-токонаме на деревянной подставке лежал меч. Фоном ему служил ощерившийся дракон, отличительный знак клана. Меч – насколько Заур мог судить на расстоянии – заводской син-гунто с рукоятью из штампованного алюминия без оплетки. Китайский наводел. Хотя… Может, и японская игрушка времен Второй Мировой. Тогда приветствовалось возрождение самурайских традиций.

Откуда палач все это знает? Иметь дело с различным оружием, новым и старинным – часть его работы.

Стену слева полностью занимал огромный экран. Волны на нем раз за разом атаковали песчаный берег. Из-за горизонта неспешно выбиралось солнце, освещая не только море, но и подернутое облаками небо. Похоже, картинка демонстрируется в режиме реального времени, а шум прибоя не слышен из-за смеха блудниц… Горшок с бонсай – карликовой вишней – не привлекал внимания. И вообще заметно, что обстановка призвана успокаивать, настраивать на мирный лад – там, снаружи, безумный мир со всеми его проблемами, войнами и эпидемиями, а здесь нет ничего такого, тут нормально.

Из-за обуви – точнее, ее отсутствия на ногах – Заур окончательно уверился, что хозяин дома уважает японские традиции. Разве что столовая с чайным подиумом, европейским столом и баром отделена от остального помещения не бумажными ширмами, а перегородками из матового стекла.

Не вставая с пола, палач обернулся. Азиатский спецназ не спешил удалиться. Впрочем, Заура не очень-то беспокоило то, что за спиной у него торчат люди с автоматами наперевес. Пока он интересен их хозяину, – а иначе убили бы на месте, а не притащили сюда – ничто ему не угрожает. Скорее спецы должны озаботиться собственной безопасностью. Ведь у него свободны руки и ноги, а значит, он уже вооружен.

– А где тут сад камней? Как в этом году камешки? Хорошо цвели? Осень урожайной будет? – Заур услышал и увидел Края. Только грешника втолкнули в помещение, усадили на пол и сняли повязку с глаз, как он с серьезным видом понес полную чушь: – А плоды куда деваете? На варенье? Или компот варите?

Край принципиально не замечал Заура, будто не сидел тот метрах в четырех, а то и ближе.

Кулаки сжались, палач дернулся было к заклятому врагу…

– Не рыпайся! – велели сзади.

И все же он вскочил.

Его повалили, ткнули разок в горло электрошокером. В голове взорвался снаряд, позвоночник заменили раскаленным добела ломом.

– Кстати, друзья, а вы в курсе, что этот лысый – палач? – Край наградил Заура взглядом, в котором смешались спесь и презрение.

Если грешник хотел выдать слугу Закона преступникам, то опоздал – они уже знают, кто такой Заур: на циновке у джакузи лежали Знак и нательный крест – прежде чем освободить от сети, палача тщательно обыскали.

Вдруг в обстановке что-то изменилось. Палач не сразу понял, что именно – стал слышен шум прибоя, его не заглушал больше смех блудниц. Все в помещении замолчали. Край тоже.

Заур оторвал лицо от циновки и увидел мужчину, от которого веяло властью.

Куртка, выкроенная как кимоно дзюдоиста, но с капюшоном и накладными карманами, ладно сидела на высокой – два метра с лишком – фигуре того, кто только что вошел в псевдояпонские хоромы. Лицо его избороздили множество глубоких шрамов, будто на нем не единожды шинковали капусту. Оно было незнакомо палачу, который раз в неделю просматривал базу данных на самых известных грешников страны. В папке «Ронин» подразделы «фото» и «видео» пустовали: главарь клана «Азия» умел хранить инкогнито. Вот и сейчас он, – палач не сомневался, что это Ронин – показавшись на миг, надвинул капюшон пониже, будто стеснялся своей внешности.

Подсознательно Заур ожидал, что хозяин Барабана окажется японцем. Обстановка к тому располагала, что ли. Но все сходство с уроженцами Страны Восходящего Солнца заканчивалось на «кимоно».

На счету Ронина столько грехов, что впору открывать отдельный ад, чтобы поместить туда его мерзкую душонку. Убийства, торговля людьми и органами, наркотики, проституция, экспорт оружия странам третьего мира – в том числе и оружия массового уничтожения, – теракты, нелегальный оборот алмазов, вывоз национального достояния за рубеж… Был ли хоть один Закон в УК, который не нарушил бы главарь клана «Азия»? Да в сравнении с ним Край – сущий ангел Господень!

Далеко не каждому палачу выпадает шанс узаконить такого грешника. А тут – два преступника мирового масштаба под одной крышей с Зауром, у одного с ним джакузи. И оба смертельно опасны, оба – еще те демоны.

Вот только к Краю у Заура особый интерес, сугубо личный. А Ронин подождет, никуда не денется от правосудия.

Блудницы дружно вынырнули из вспененной воды и утащили прочь своих обкурившихся подруг.

– Эй, девчонки, вы куда?! – Край всплеснул руками. – Как же я без вас помирать буду?! Глянул же на попку голую – и смерть не страшна!

Палач поморщился. Ему претили похабные речи грешника.

У самого потолка шмыгнуло крылатое тельце, село на плечо Ронина. Сокол или ястреб, Заур не очень силен в зоологии. Насестом пташка выбрала то самое плечо, у которого не было продолжения, – правая рука у Ронина отсутствовала напрочь. Если верить скудной инфе, добытой осведомителями, конечность оттяпали в бою мечом. Заур покосился на сингунто.

Перехватив взгляд, Ронин кивнул, чем подтвердил догадку палача, и прошелестел так, точно его голосовые связки замариновали в соляной кислоте и зажарили:

– Та самая железка.

Заур провел ладонью по лысине. Он не любил, когда его мысли угадывают.

В составе экспедиционного корпуса Ронин подавлял восстание на Окинаве. Местные управители были настолько бедны, что не смогли обеспечить украинских вояк оружием. Те сражались голыми руками. А некоторые потом – и без рук. Есть сведения, что ударом своего единственного кулака Ронин походя разбивает силикатный кирпич, а если не в духе, может сломать бетонный столб. Глядя на широкие плечи гиганта, Заур засомневался, что это всего лишь домыслы.

– Рвать цветы легко и просто детям маленького роста. Но тому, кто так высок, нелегко сорвать цветок[7], – нараспев продекламировал Край.

А ведь дурашливость его – показная, понял Заур. На самом-то деле Краевой на взводе. Его выдавал цвет лица – кровь отхлынула, щеки и лоб – точно молоко. Он предельно сосредоточен и ждет подходящего момента, чтобы атаковать, а трепом своим отвлекает противника. И главное – его мало занимает палач, он полностью занят Ронином.

Главарь клана «Азия» будто специально подыграл Краю.

– Свободны, – велел он своим бойцам.

Те беспрекословно удалились вслед за суккубами.

Только последний скрылся за мощной бронированной дверью, захлопнувшейся гулко, надежно, Край бросился на Ронина. Одновременно к нему самому устремился палач, а с плеча Ронина сорвалась птица – и нацелилась в лицо Заура. Пришлось отклониться, чтобы защитить глаза – на когтях сокола блестели стальные насадки.

Главарь клана встретил Края мощным ударом ногой в живот – атакующего аж опрокинуло на спину. Хватая ртом воздух, Край приподнялся на локтях и едва успел откатиться в сторону – пятка Ронина едва не раздробила ему череп.

Когти птахи лишь слегка оцарапали кожу на лысом черепе. Пока она разворачивалась в воздухе, чтобы вновь напасть, Заур метнулся к Краевому, не успевшему еще встать с пола. Ронин всего на миг отвлекся на палача – ударил кулаком в солнечное сплетение, но Край успел вскочить. Он зашел к Ронину в тыл. На его месте палач поступил бы так же. Плевать на благородство и прочую высокопарную чушь из книжек для подростков, когда на кону жизнь.

Маневр удался. Край захватил руку Ронина, завел за спину. Подсечка – и гигант на коленях.

Заур присел, чтобы увернуться от проклятой птицы.

Потребовав привести какого-то Патрика, не то он оторвет козлине последнюю лапу, Край так завершил свой монолог:

– Не такой уж ты крутой, Ронин!

И вновь он оказался на полу.

Как это произошло, палач не понял – Ронин двигался уж очень быстро. Только что Край был победителем, а теперь гигант возвышается над ним, готовясь нанести последний удар, и лицо его бесстрастно – и это не пугало, но напрягало, что ли. Лучше бы главарь «азиатов» улыбался, или же глаза его яростно сверкали в предвкушении гибели Края. Пусть им владели хоть какие-то эмоции. Это означало бы, что он всего лишь человек и у него есть чувства. Но нет, Ронин холоден, как арктический айсберг. Как демон ада, если демоны могут быть холодными.

Спасаясь от нападок птицы, палач очутился у ниши-токонамы. Рукоять син-гунто сама легла в ладонь.

Выдернув клинок из ножен, Заур кинулся на Ронина. Меч должен был разрубить однорукому гиганту ключицу, но в последний момент Ронин уклонился, так что сталь рассекла лишь воздух. А потом рукоять вырвало из пальцев – это гигант обезоружил палача и ударил его лбом в лицо.

Заур упал спиной на что-то твердое. Похоже, на трубку для курения опиума. Ронин взмахнул мечом над головой. Схватив трубку, палач подставил ее под удар.

И лишь прикрывшись уже от клинка с односторонней заточкой, он почувствовал, что трубка слишком легкая. Не бронза, а бамбук!..

Острая, как бритва, сталь запросто перерубила полую деревяшку.

И замерла в сантиметре от лысого черепа.

* * *

Хлопнув крыльями, сокол сел на плечо Ронина.

Изо всех сил изображая потерю сознания, я вновь не кинулся на «азиата» только потому, что ждал, когда он наконец-то избавит меня от палача. Лысый очкарик оказался весьма проворным малым, настойчивым в своем желании расправиться со мной, так что я не прочь был распрощаться с ним навсегда. И если кто грохнет его вместо меня, то честь и хвала этому герою, я лично пожму ему руку – после того, как он вернет мне Патрика.

– Ну же, Ронин, давай! – не выдержал я, потому что казнь затягивалась. – Вали его, и разберемся, как мужчина с мужчиной, без дешевых фокусов вроде дрессированного попугая!

К нашей мирно беседующей троице – «попугай» не в счет – присоединилось жирное тело в байкерской куртке.

– «Хиросимы» хочешь, а, Макс? – Недобро щурясь на меня, главарь «Ангелов Зоны» проследовал из-за бронированной двери к Ронину и тряхнул армейской флягой, из которой плеснуло на пол. Запахло самогоном, настоянным на перце, чабреце и мяте. И без того мерзкую рожу Гордея Юрьева по прозвищу Рыбачка Соня сделала совсем уж уродливой кривая ухмылка.

Я прикусил губу. Вот уж кого меньше всего ожидал тут увидеть. В силу своих многочисленных достоинств я никогда не испытывал недостатка во врагах. Скучно жить так, чтобы тебя все любили. Хороший человек просто обязан быть окружен сволочами или хотя бы подонками.

– Привет, Юрок! Как жизнь? Давно не виделись. – Подумав, я добавил: – Ты чего в Вавилоне забыл? Соскучился?

На явлении Рыбачки народу сюрпризы не закончились. Вслед за ним в помещение для разборок впорхнула Милена. Причем незаметно было, чтоб ее кто-то держал или еще как принуждал.

– А тебе бы, Край, все валяться да бездельничать, когда действовать нужно. – Милена презрительно скривилась. – Вот и в постели ты такой же. Лузер!

Волосы у нее распущены, но на голове порядок. Макияж тоже вполне. На одежде нет следов борьбы, никто ее за платье не хватал. Предала? Ну, это не впервой. От моей бывшей супруги любых пакостей ожидать можно, с нее станется. Или?.. Почему она вообще с Рыбачкой чуть ли не под ручку и попкой едва не виляет? Нет, я не ревную, что вы. Я знаю, что у нее бывают любовники, и меня это совершенно не волнует. С чего бы мне волноваться за каких-то незнакомых мужчин?

Напоровшись на мой ответный взгляд, Милена смутилась, опустила глаза:

– Я все сделала, как ты велел. Я затаилась!

Огорчившись, что Ронин отвел меч от лысины палача, я поднялся с пола, хотя нападать на однорукого дылду все еще не спешил. Интуиция подсказывала, что расклад куда сложнее, чем хотелось бы.

Встав рядом с Рыбачкой, – типа носатый байкер защитит ее, если что – Милена продолжила:

– Ну, почти затаилась. Сначала я заглянула к своему стилисту. Не могла же снять номер в мотеле, не заглянув к своему стилисту? А еще я позвонила своему психоаналитику…

Я крепко-крепко зажмурился. Вместо того чтобы тихонечко залечь на дно, моя благоверная чуть ли не всему Вавилону растрепала о том, где она и какие у нее планы. Короче говоря, добры молодцы-байкеры во главе с Рыбачкой взяли ее на выходе из салона красоты. На кушетку к своему мозгоправу она так и не легла.

– Поворковали, голубки? – Голос Ронина был похож на тот звук, что издает шмат пенопласта, стираясь об асфальт.

Палач хотел было встать, но кончик меча, вновь оказавшись в опасной близости от лысины, намекал, что торопиться не стоит.

– Надеюсь, всем тут понятно, что вы полностью в моей власти? – Ронин положил меч на подставку. Сокол на его плече расправил крылья. – И только я решаю здесь, когда и кому пролить кровь?

Милена кивнула, Рыбачка приложился к фляге с пойлом, а палач и я просто сделали вид, что не услышали.

– Это хорошо, что мы достигли взаимопонимания. – Из кармана «кимоно» однорукий верзила вытащил пульт, нажал на кнопку, и картинка на здоровенном телеке на всю стену изменилась. Море и пляж уступили место записи из клуба «Азия», прямо из кабинета Чингиза.

Забавно посмотреть на себя со стороны. Интересно, знал ли мой фронтовой товарищ, что принимает участие в реалити-шоу? Вряд ли.

Опять точно провели пенопластом по асфальту:

– Край, напрасно ты так сурово разобрался с моим парнем.

Я пожал плечами. Умереть от излишка спирта в крови – не это ли цель жизни любого алконавта? Я лишь помог Чингизу максимально приблизить счастливый момент растворения личности в бутылке. Кстати, Ронин не сказал прямо, что «парень» скопытился. А значит…

– Хорошо, что ты сам пришел в наш клуб. Но, сбежав, ты поспешил, Макс. Ты создал себе множество проблем, которые, правда, и успешно разрулил. Посидел бы в гостях у Чингиза, – жив он, если интересно – а потом тебя привезли бы сюда. Мне, как хозяину Вавилона, давно хотелось познакомиться лично. А так столько всего ты наворотил, столько набедокурил…

В ответ я и не подумал скрывать смех. Главарь любой задрипаной группировки в этом городе мнит себя боссом чуть ли не Вселенной с окрестностями. Ронин в этом смысле не исключение. Надо же, хозяин Вавилона!

– Чаю? Покушать? Присаживайтесь, чувствуйте себя как дома. – Удивительно, но это прозвучало не как приказ. Ронин действительно приглашал гостей разделить с ним утреннюю трапезу.

– Для завтрака, пожалуй, рановато… – буркнул я.

После драки его приветливость показалась аж неприличной. Это так выбило меня из колеи, что я принял приглашение и плюхнулся на татами напротив однорукого самурая. Палач, Милена и Рыбачка сели с нами. Причем палач глаз не сводил с Милены, прямо прикипел к ней взглядом. А так точно кинулся бы на меня вопреки прозрачному намеку хозяина насчет того, кто тут раздает тумаки, а кто их получает.

Да уж, ничего нет вкуснее, чем закусить в компании лучших друзей…

Из-за двери потянулись вереницей уже одетые девицы. Они принесли небольшой столик, чашки, чайник, тарелки с бутербродами и круассанами и быстренько отвалили. Одна мне очень понравилась – попка аккуратная, упругая, грудь тоже ничего, коса до коленок. Пригласить бы ее ко мне в «Янтарь» на кожаный диванчик – вместо блондинки…

– Я знаю о твоей проблеме, Край, – проскрежетал Ронин, вмиг развеяв романтичность момента. – И готов тебе помочь.

Надо же, какой альтруист выискался! Прямо добрых дел мастер: скворечники вешает, старушек через дорогу переводит. Ну-ну. Вот только Макс Край не старушка. Со мной нельзя так – сначала выкрасть сына, а потом обтяпать дельце так, чтобы благодарный папочка был должен похитителю до конца жизни.

Я потянулся за чашкой, чтобы выплеснуть кипяток в лицо Ронину, а там – будь что будет.

– Твой сын…

Пальцы коснулись керамической ручки.

– Ты думаешь, Край, это я его выкрал. Ты ошибаешься. Ни я, ни мой клан не при чем.

Сказанное одноруким заставило меня отказаться от радикальных действий. Я не поверил ни единому слову Ронина, но…

Нужно было что-то сказать в ответ:

– А «попугай» твой говорит «Попка дурак»?

– Максим, тебе не кажется, что сейчас не время… – начала было Милена, но я жестом велел ей помолчать, и она – о, чудо! – таки заткнулась.

Умеющий держать себя в руках, – хотя бы в одной – способен и складно лгать, и скрывать свои намерения. Проверено жизнью. Надо зацепить, поддеть главаря «азиатов», вывести из себя, чтобы заговорил с чувством, а значит – искренне, а не как сейчас – невозмутимо и пресно, будто он вслух читает инструкцию к микроволновке, а не обсуждает судьбу моего мальчика.

Мимо. Ронин предпочел не заметить издевки. Зато, уставившись на меня, гневно заклекотал его сокол. Уверен: с птицей не все так просто. Странная пичуга, слишком уж умная, что ли.

– Проблема у нас общая, Край. – Ронин повернул голову к палачу: – И ты, Заур, лучший палач Киева, нам поможешь. Мне и Краю. И Рыбачка поможет.

Кивнув, байкер вновь поднес флягу ко рту, но то ли не рассчитал, то ли подавился – закашлялся, по подбородку потекло. Из всех приглашенных на званый завтрак он, похоже, единственный, кто в курсе планов хозяина дома.

– Помочь тебе, грешник?! И Краю помочь, этому отъявленному подонку, место которого в аду?! – У лысого под очками глаза аж округлились, так его возмутило заявление Ронина. Он раз пять провел ладонью по черепу, прежде чем сумел выдавить: – Узаконить вас обоих – вот, что мне надо сделать прямо сейчас!

Я буквально почувствовал, как напряглось его тело – за миг до атаки. Сейчас он прыгнет на меня…

– Больничные счета вовремя оплачиваешь, а, Заур? – Только Ронин открыл свой рот, мне захотелось заткнуть себе уши. – Ты здесь, Заур, а больница в Киеве. Один мой звонок – и твои финансовые проблемы тотчас решатся.

В ладони-лопате Ронина сам собой возник телефон.

Лицо палача не побелело даже, оно стало землисто-серым. На виске вздулась венка.

– Ты хочешь купить меня, грешник?

– Заур, я вовсе не предлагаю тебе деньги. Я могу устранить источник твоих трат иначе. Понял уже, о чем я?

Выставив перед собой руки, палач сжал их в кулаки. С самого начала застолья я ждал, что он затеет драчку. Вот только он не напал. Он будто уперся в такую непробиваемую стену, что бетон в сравнении с ней – папиросная бумага. Палач – страшный противник, как я уже убедился – заскрипел зубами, из глотки его вырвалось рычание загнанного в угол хищника.

Один готов. На крючке по самые гланды. Ронин шантажирует его какой-то больницей. И шантаж этот настолько действенный, что палач сразу отказался от планов убить «отъявленного подонка».

Интересно, как «азиат» собирается перетащить на Темную Сторону Силы меня?

– Итак, я хотел бы изложить вам суть проблемы, друзья. – Однорукий верзила потянулся за чашечкой с чаем.

– Тамбовский волк тебе… – Договорить мне не дала чертова пташка – сорвавшись с плеча Ронина, она ударила меня крылом по лицу.

Намек понял, перебивать не буду.

Сделав круг над нашими головами, сокол вернулся к хозяину, который, как ни в чем не бывало, отпив чуть из чашки, продолжил:

– Не так давно мои помощники обнаружили кое-какие несоответствия в отгрузках одного специфического товара за пределы города.

Глаза Ронина блеснули из-под капюшона. Он ждал от меня вопроса.

– Наркота? – проявил любознательность я. – Через аэропорт?

«Азиат» кивнул. Его сокол щелкнул клювом.

– Мы тут начали выяснять… И чтобы разобраться с непонятками, пригласили в Вавилон Рыбачку вместе с его ребятами. Правда, неофициально, но…

Носатый наш Гордей, значит, просто наемник. За бабло здесь. Или Ронин пообещал ему какой-то бонус? Меня, к примеру, выдать на растерзание? А что, очень может быть… Я подмигнул Рыбачке, и тот, вновь подавившись перцовкой, закашлялся. Своим главарь «азиатов» не доверяет, потому и пользуется сторонней помощью: «африканцев» вот нанял, чтобы Милену выкрасть… Картинка происходящего постепенно прорисовывалась у меня в голове, пока Ронин продолжал вещать о своих бедах, которые меня ничуть не занимали.

– …Позавчера на борту моего самолета обнаружился большой груз порошка в пакетиках с ангелами.

А вот услышав это, я постарался ничем не выдать свою заинтересованность.

– В нашем городе становится все популярнее новая дурь, которая называется «манна небесная», проще – «манна».

– Греховное искажение, – процедил сквозь зубы палач. – Богохульство!

– Точно, – Ронин и не думал с ним спорить. – Так вот «манну» эту фасуют как раз в те самые пакетики с ангелами. Мои лучшие химики работают над тем, чтобы выяснить состав «манны».

– И что? – Милена скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что никак не может понять, на кой Ронин все это рассказывает.

– И ничего. – Чашечка в руке «азиата» опасно накренилась. Если б не была уже пуста, содержимое пролилось бы ему на «кимоно». – Третьи сутки бьются – и ничего. Какой-то бред несут.

– Бред? – переспросил я.

– Говорят, на Земле нет таких веществ. – Птица на плече Ронина нервно дернула головой.

В японских хоромах повисла тишина.

– Зеленые человечки, да?! – Рыбачка расхохотался, отчего и так красное его лицо стало пунцовым. – Наркоту для вавилонской братвы в космосе бодяжат?!

Его веселье никто не поддержал.

– Мы выяснили, что дурь с ангелами распространяется лишь среди подростков. Ни один ветеран, ни одна шлюха с улицы купить ее не может. А знаешь, Край, почему?

Я не знал, поэтому мотнул головой.

– Потому что дурь эту толкают только через доверенных людей. И одного желания ее попробовать мало. Тебя должны выбрать. Именно это принесло «манне» небывалую популярность. А выбирают только подростков, и денег с них не берут.

– Вы хотите сказать, что «манна» абсолютно бесплатна? – Милена взяла с тарелки бутерброд с ветчиной. Она все еще не врубается. – То есть дилеры никак не наживаются на наркоманах? Но это же глупо. Это лишено всякого смысла.

Ронин поставил пустую чашку на столик.

– Лишено, лучше не скажешь. Но это еще можно объяснить: маркетинговый ход, продвижение нового товара на рынок, привлечение клиентов… А вот что действительно непонятно: дурь не вызывает привыкания и после нее не бывает ломки.

Чем дольше он говорил, тем больше мне все это не нравилось. А еще я никак не мог понять, как мой сын может быть замешан во всей этой истории, ведь я предупреждал его о вреде психотропных веществ много раз, и Милена, знаю, оберегала его от дурного влияния сверстников. Может, тот пустой пакетик с проштампованным ангелом, найденный под ноутбуком, вовсе не Патрика? Просто случайно у него оказался. Подобрал малыш на улице. Правда, он никогда до этого не тащил в квартиру мусор…

– Почитатели «манны» создали в Вавилоне анклав для единомышленников. Они называют это место Парадизом.

– Богохульники! – Выкрик палача остался без внимания.

– В этот анклав, – продолжал Ронин, – уходят подростки. Многим из них вскоре предстояло отправиться в армию и на очередную войну. Анклав дает им защиту, он закрыт для посторонних. Даже я не могу туда попасть.

Потухший было экран телевизора вновь загорелся. На сей раз на нем отобразился стадион. Трибуны переполнены – и ни одного взрослого, сплошь подростки: практически мальчишки еще сопливые и такие же девчонки. Потом камера, резко метнувшись, показала святого отца Асахару, того самого, чью рекламу я видел в троллейбусе, когда ехал на квартиру к Милене. Если б не его странное имечко и дорогие часы, я б его вообще не запомнил. И вот его рожу нам показывает сам Ронин. Совпадение? Вряд ли.

– Ну и на кой нам этот сектант? – Милена швырнула бутерброд обратно на тарелку.

Ронин проигнорировал ее вопрос.

– Человек, снявший это видео, погиб, – сказал он тихо, чуть ли не прошептал, – но все же сумел передать запись моим людям.

– Зачем мне все это показывают?! Мой сын исчез, а я теряю время… – моя благоверная мгновенно превратилась в разъяренную фурию. Рыбачка чуть отодвинулся от нее.

Я привычно не слушал ее истеричные выкрики. Тем более, на экране началось нечто вроде… Нет, это не оргия, как я подумал сначала. Если бы детки сбросили с себя одежды, это сошло бы за порнуху на древнеримскую тему, а так молодые люди просто взялись за руки, и на их лицах застыли улыбки искренней радости, прямо-таки неземного блаженства.

И вот тут я увидел на экране кое-что, из-за чего мое сердце забилось быстрее. Оборвав визгливый монолог на полуслове, Милена вскрикнула. Значит, мне не показалось.

– Отмотай чуть. И медленно, пожалуйста, – мой голос дрожал.

Ронина не пришлось долго уговаривать.

На экране опять возникло лицо Патрика.

Мой сын улыбался.

Милена и я вскочили одновременно. Жестом Ронин велел нам молчать. Скрипнув зубами, я подчинился. Моя бывшая медленно села, обхватила себя руками.

Все было просто: Ронин рыл инфу на Парадиз и распространителей «манны», одного из них почти взяли уже, но тут вмешался Патрик, на квартиру к нему послали бойцов-«африканцев», – все-таки их сектор – но те моего парня не нашли и поэтому, чтобы не уходить с пустыми руками, прихватили Милену. Патрика же каким-то образом заманили в Парадиз. И теперь Ронин хочет, чтобы я и палач, Милена и банда байкеров во главе с Рыбачкой проникли в сектантское гнездо и разнесли там все к чертовой матери.

– Почему мы? Почему Рыбачка? – вот этого я действительно не понял. – У тебя же целая армия, вертолеты, бойцы в экзо, танки…

– Этим… сектантам… – птица на плече Ронина растопырила крылья. – Им оказывают содействие очень серьезные люди, против которых я не могу пойти. Ничто не должно указывать на мою причастность к разгрому Парадиза. Вот зачем нужна ваша помощь. Со своей же стороны я гарантирую всяческое содействие и самое современное оружие, какое только понадобится.

Учитывая, что «азиаты» в последнее время активно закупали зенитные комплексы и мины, будто готовились к войне, Ронин высоко оценивал угрозу, исходящую от кучки религиозных фанатиков. Что-то здесь нечисто…

– Я уверен, вы все пойдете до конца, – главарь клана «Азия» поднялся, тем самым показав, что разговор окончен.

– С чего бы? – подал голос палач.

– У каждого из вас есть свой интерес в этом деле. Хочешь, Заур, подскажу, ради чего еще ты можешь стараться? У тебя есть шанс наказать тех, кто одурманивает наркотиками молодежь. У Края и Милены интерес общий, но иной – они ищут сына. Кстати, ни один волосок не должен упасть с их голов по твоей, Заур, вине. Тебя, Рыбачка, это тоже касается.

– Вот насчет моего старинного друга Юрка я и хотел спросить. – Я подал руку бывшей супруге. – У Рыбачки тут какой интерес?

Ответил мне сам главарь байкеров:

– Деньги. Уважаемый Ронин обещал хорошо заплатить. К тому же, после штурма он не против того, чтобы твоя башка украсила полку над моим камином.

Я не ошибся: Гордей Юрьев горит желанием отомстить мне за дела давно минувших дней. Что ж, когда-то я хорошенько его подставил – натравил на «Ангелов Зоны» ОМОН. Было это еще до того, как милицию упразднили.

– Полка над камином? – Милена с интересом взглянула на Рыбачку. – Гордей, ты обзавелся недвижимостью?

– Еще нет, но ради такого случая… – байкер подмигнул моей бывшей. – Скоро мне понадобится достойная хозяйка очага. Так что, красотка, покатаешься на моем железном коне?

Милена ответила ему кокетливой улыбкой. Не знай я ее много лет, решил бы, что блондинка воспылала пламенной страстью к «Ангелу». Ничего подобного. Просто она приручает Гордея, чтобы потом использовать его по максимуму.

Однако Рыбачка не поддался ее женскому коварству:

– Со мной поедешь, ясно? Это чтобы твой муженек не сбежал ненароком. Слышь, Край, если не твоя башка, то милая головка твоей шлюхи станет моей.

Моя бывшая враз перестала скалиться.

Я закатил глаза. Этот придурок в кожанке правда думает, что меня можно этим шантажировать?..

Впрочем, сбегать я все равно не собирался. Ронин сказал верно, у каждого из нас есть личный интерес в этом деле.

Оставалось уточнить одно:

– Когда атакуем Парадиз?

Date: 2015-09-19; view: 257; Нарушение авторских прав