Отношения с Турцией

В связи с подготовкой наступления на Курск Гитлер в середине июня 1943 года переехал со своей ставкой с Оберзальцберга в Восточную Пруссию, в «Вольфшанце». К этому времени из Турции прибыла делегация турецких генералов и штабных офицеров. Приезд делегации состоялся по инициативе и приглашению главного командования сухопутных войск. Турок пригласили, чтобы продемонстрировать им силу немцев на Восточном фронте путем маневров сосредоточенных в районе Харьков — Белгород танковых дивизий, подготовленных для наступления на Курск. После маневров турки приехали в ставку для встречи с Гитлером. Там они имели продолжительное совещание с Кейтелем и Йодлем и были приглашены на чай к Гитлеру. После приема у Гитлера турки по приглашению главного командования вооруженных сил уезжали во Францию. Гитлер остался доволен разговором с турками. Он сказал Гюнше:

— На турок мы можем полагаться. Демонстрация наших танковых дивизий под Харьковым произвела на них большое впечатление.

Во Франции турок принял главнокомандующий армейской группировкой «Запад» генерал‑фельдмаршал фон Рундштедт. Из ставки ему было дано указание не ослаблять впечатления турок от маневров танковых дивизий на Восточном фронте и показать им только сильно укрепленные пункты Атлантического вала. Турки были допущены к осмотру тяжелой батареи «Фриц Тодт», которая была расположена у мыса Гри‑Нэ. Береговую артиллерию, состоявшую из старых трофейных орудий, туркам, конечно, не показали.

Наступление в районе Белгород — Курск — Орел началось 5 июля 1943 года. Уже в первой половине дня Гитлер заставлял адъютантов беспрерывно справляться у Цейцлера, каковы успехи. Около половины первого к Гитлеру явился сам Цейцлер. Гитлер бросился к нему и, волнуясь, спросил:

— Цейцлер, как дела у Курска?

Цейцлер замялся и дал уклончивый ответ. Он говорил, что с фронта поступают скудные сведения, что русские оказывают упорное сопротивление, и осторожно добавил:

— Видимо, тактика внезапности не удалась.

Гитлер сразу вышел из себя:

— «Фердинанды»! «Фердинанды» немедленно бросить вперед! Мы должны прорвать фронт во что бы то ни стало!

6 июля Цейцлер докладывал, что пехоте и саперам не по силам прорвать русские оборонительные укрепления и что они несут большие потери. Поэтому пришлось пустить в бой основные силы танковых частей. Гитлер вскипел. Он приказал держать танки в резерве и невзирая на жертвы добиваться прорыва русских позиций силами пехотных и саперных частей. Он приказал бросить в бой новые резервы. Гитлер, кроме того, снова повторил свой приказ вести концентрированные атаки. В эти дни Гитлер был как в лихорадке. Каждый час он приказывал справляться у Цейцлера, не прорваны ли еще русские позиции и на какое расстояние продвинулся его лейбштандарт СС «Адольф Гитлер».

Спустя несколько дней Цейцлеру пришлось докладывать Гитлеру, что наступление захлебнулось, что немецкие дивизии вынуждены занять оборону, что русские в некоторых пунктах ведут стремительные контратаки и что «фердинанды» и «тигры» под огнем русских противотанковых орудий и врытых в землю «Т‑34» один за другим выходят из строя.

Гитлер не хотел верить этому. Он неистовствовал, стучал кулаком по столу и кричал:

— Это происходит потому, что мои приказы не выполняются!

Гюнше получил от Гитлера приказ немедленно вылететь в лейбштандарт, сориентироваться на месте в обстановке и лично доложить ему. Гюнше вылетел в район севернее Белгорода, где находился командный пункт командира лейбштандарта Зеппа Дитриха. Перед самой посадкой самолета Гюнше видел внизу глубоко эшелонированные русские позиции. Всюду стояли остатки сгоревших немецких тяжелых танков и самоходных орудий.

Зепп Дитрих объяснил Гюнше:

— Вот 10 километров русских позиций, которые я смог взять. Но какой ценой! Из 150 с лишком танков, с которыми я выступил, пригодных осталось едва 20. Пехота понесла очень большие потери. В соседних дивизиях не лучше. Кто знает, как глубоко идут позиции русских? Легко говорить, находясь в Восточной Пруссии. Здесь все выглядит иначе. Здесь пробиться невозможно.

Вечером следующего дня Гюнше снова был у Гитлера. Когда он начал докладывать о своих впечатлениях, Гитлер прервал его усталым беспомощным жестом и сказал:

— Оставьте. Я знаю… Дитрих тоже отброшен назад. Наступлением на Курск я хотел повернуть судьбу. Я никогда не думал, что русские так сильны…

Контрнаступательные операции русских под Курском переросли в широкое наступление. В сводках германского командования все время сообщалось о «планомерном» отходе немецких войск в целях «выравнивания» фронта. По поводу этих формулировок в штабе Гитлера стали с горечью острить, так как было известно, что эти «планомерные отступления» стоили десятков тысяч убитых и раненых немецких солдат.

Но в конце каждого совещания об обстановке на Восточном фронте Гитлер упорно повторял:

— Все кончится победой немцев.

А немецкие войска на Восточном фронте под натиском русских с каждым днем отступали все дальше.

Пшеница, уголь, руда Украины и мечты о кавказской нефти канули в вечность.

В ставке Гитлера стали появляться промышленники и подолгу беседовать с ним. В штабе Гитлера говорили, что хозяева Германии заволновались. Первым приехал в ставку руководитель имперского объединения «Железо» д‑р Рехлинг.

Вслед за ним в собственном поезде приехал пушечный король Крупп. В эти же дни в ставке появился Геринг, который беззаботно проводил время на охоте в Роминтене.

Страдания и ужасные потери немецкой армии на Восточном фронте его мало беспокоили. Он привез с собой охотничью добычу и крепкое пиво, которое специально варилось для него.

За обедом с Гитлером Геринг зачитал ему письмо, полученное от Шахта. Шахт писал, что в кругу промышленников положение на Восточном фронте считают опасной угрозой для Германии и что в данной обстановке необходимо искать мира с западными державами. Шахт намекал, что, по данным частных источников, такие переговоры могли бы привести к успешным результатам. Письмо Шахта вывело Гитлера из себя.

Потеряв всякое самообладание, он осыпал Шахта ругательствами. Гитлер кричал, что Шахт хочет его обойти и проводить политику за его спиной. Всякие переговоры с англо‑американцами без его ведома он будет рассматривать как государственную измену. Гитлер грозил отправить Шахта в концлагерь.

В то время как Гитлер неистовствовал, Геринг продолжал спокойно сидеть рядом. Он старался отвлечь Гитлера и в конце концов развеселил его своим рассказом о том, что старый Шахт развелся с женой и женился на своей молоденькой секретарше.