Сейчас окажется, что ваши старинные враги - никакой не миф, а самая что ни на есть суровая правда, - вздохнул я. - Ладно, если что - будем драться

Куда ж я денусь?

Я не успел договорить, потому что началось черт знает что. Небо разверзлось и пролилось на нас огненным дождем... Черт, я понимаю, что неуместный пафос делает мою попытку обрисовать ситуацию беспомощной и неуместной, но что я могу поделать, если небо действительно именно "разверзлось и пролилось на нас огненным дождем" - ни больше и ни меньше! Разноцветные брызги холодного огня не обжигали кожу, но они быстро стирали с лица земли наш летающий пузырь, да и нас, его пассажиров, тоже - я успел заметить, что мое тело зияет зловещими прорехами, как рваное лоохи портового нищего, и испытать ужас, описать который не берусь: все мои прежние страхи не имели никакого сходства с этим всепоглощающим чувством. Но у меня в запасе все же было одно-единственное коротенькое мгновение - его бы не хватило на размышления и поиски выхода, зато его хватило на действие, необдуманный, судорожный, но мощный рывок под сень стены из белого кирпича, которая, как ни крути, была раз и навсегда воздвигнута в моем сознании. Разумеется, я бы ни за что не стал этого делать, если бы у меня была возможность обдумать свои действия. Иногда паника может принести благо, кто бы мог подумать!

Мне снова пришлось испытать давешние неприятные переживания: и сокрушительную тошнотворную слабость умирающего старика, и холодный ужас при виде собственного тела, скорчившегося на полу корзины в нескольких шагах от меня, и жгучую боль в груди, смешанную с испуганной радостью возвращения к себе. Хвала Магистрам, все это продолжалось очень недолго, словно услужливый киномеханик великодушно промотал пленку в ускоренном режиме, бормоча под нос:

Quot;это мы уже видели".

Удивительное дело: я не только отлично помнил события, которые непосредственно предшествовали этому странному повторению одного из самых неприятных эпизодов в моей жизни, но и оказался способен довольно шустро сообразить, что случилось. Оказавшись на самом краю, я невольно вспомнил ловушку, в которую попал по милости Магистра Нуфлина, и инстинктивно рванулся под защиту своей белой стены: в течение нескольких дней я строил ее в полной уверенности, что она защитит меня от всех напастей, а времени вспомнить о том, что все это бессовестное вранье, у меня не оказалось. Все к лучшему: зловещая магия ловушки оказалась столь сильна, что сумела перетащить меня в неприятные, но, как выяснилось, совершенно безопасные для жизни мгновения недавнего прошлого. Вернее, не только меня, а нас обоих: Магистр Нуфлин сидел в своем кресле смертельно бледный, взволнованный и, кажется, разгневанный, но совершенно живой. К счастью, он оказался крепче, чем мы все предполагали перед отъездом: от таких потрясений кто угодно мог бы свалиться с инфарктом, а ему хоть бы что!