Смутное время

Период истории России между 1598 и 1613 годами получил название Смуты, Смутного времени. Смутное время, поистине – одна из самых загадочных и страшных эпох в истории России.

В чём же заключались причины наступления Смуты? В первую очередь, немаловажную роль сыграли политические факторы. В 1584 году умирает царь Иван Грозный, его сын Фёдор Иоаннович, который наследовал престол, по словам своего отца, был «постник и молчальник, более для кельи, нежели для власти державной рождённый» [184]. Историк Н.И. Костомаров писал о царе Фёдоре: «Царь Феодор Иванович был чужд всего, соответственно своему малоумию. Вставал он в четыре часа, приходил к нему духовник со святою водою и с иконою того святого, чья память праздновалась в настоящий день. Царь читал вслух молитвы, потом шёл к царице, которая жила особо, вместе с нею ходил к заутрене, потом садился в кресло и принимал близких лиц, особенно же монахов. В девять часов утра шёл к обедне, в одиннадцать часов обедал, потом спал, потом ходил к вечерне, иногда же перед вечернею в баню. ‹…› Феодор очень любил колокольный звон и сам иногда хаживал звонить на колокольню. Часто он совершал благочестивые путешествия, ходил пешком по московским монастырям ‹…› Слабоумие Феодора не внушало, однако, к нему презрения. По народному воззрению, малоумные считались безгрешными и потому назывались «блаженными». Монахи восхваляли благочестие и святую жизнь царя Феодора, ему заживо приписывали дар прозрения и прорицания» [185].

В 1591 году в Угличе трагически погиб царевич Дмитрий, а в 1598 году умирает царь Фёдор. Династия Рюриковичей пресеклась. На политическую сцену вышли боярские роды Годуновых и Юрьевых.

Кроме политических причин, послужили причиной смуты так же причины природные. В частности известно, что годы с 1601 по 1603‑ой были весьма неурожайными. Историк Соловьёв говорит: «Разразился страшный голод, жертвами которого стало до полумиллиона человек» [186]. Правительство раздавало деньги и хлеб нуждающимся. Но, к сожалению, на всех не хватало. По дорогам шатались голодные и обездоленные люди, которые часто сбивались в шайки бандитов.

Стали возникать слухи, что убиенный царевич Дмитрий – жив. Что царь Борис Годунов, следовательно, правит незаконно. Вот тогда и появилась фигура Дмитрия – самозванца – Лжедмитрия I.

Кем был на самом деле этот человек? – доподлинно неизвестно. По самой распространённой версии, Лжедмитрий I был монахом Чудова монастыря – Григорием Отрепьевым. В художественно‑поэтической форме эту версию озвучил так же А.С. Пушкин в своей знаменитой трагедии «Борис Годунов».

Есть так же предположение, что самозванец – незаконный сын польского короля Стефана Батория. Наконец, существует ещё более интересная гипотеза – что Лжедмитрий I это… настоящий, чудом спасённый, сын Ивана Грозного – царевич Дмитрий!!! Несмотря на кажущуюся абсурдность последней версии, её, в частности, придерживался такой крупный историк, как Н.И. Костомаров, который писал в одном из своих трудов, специально посвящённому данному вопросу, что «легче было спасти, чем подделать Димитрия» [187].

Допускает эту версию [188]о том, что Дмитрий может быть тем, за кого себя выдавал, по крайней мере, чисто гипотетически – до тех пор, пока эта версия полностью и неопровержимо не опровергнута историками, так же и автор этой книги. Поэтому в дальнейшем своём повествовании я буду избегать по отношению к царевичу эпитета «самозванец», а так же непонятного и маловразумительного прозвища «Лжедмитрий», а буду называть его просто по имени – Дмитрий.

Но к делу: в начале 1604 года царевич Дмитрий встретился с польским королём, в том же году принял католичество. Король Сигизмунд признал права Лжедмитрия на русский трон и разрешил всем желающим помогать «царевичу». Обретя могущественных покровителей, с помощью воеводы Мнишека, «чудом спасённый» царевич снарядил себе войско и двинул свою армию на Москву. Дмитрию покорились многие русские города, так же ему сдалось войско московского воеводы Ф.И. Мстиславского.

Историк К. Рыжов говорит нам о том, что «по пути Дмитрий часто останавливался, чтобы побеседовать с местными жителями и обещать им льготы. В Серпухове будущего царя уже ждал пышный шатёр, который мог вместить в себя несколько сот человек, царская кухня и челядь. В этом шатре Дмитрий дал свой первый пир боярам, окольничим и думским дьякам. Дальше он продвигался к столице уже в богатой карете в сопровождении пышной свиты. В подмосковном селе Коломенском на широком лугу был установлен новый шатёр и снова дан пир сопровождавшим его аристократам. Уверяют, что Дмитрий также ласково принимал делегации местных крестьян и посадских людей, встречавших его хлебом‑солью, и обещал «бысть им отцом» [189].

В 1605 году, в самый разгар наступления войск царевича Дмитрия, умирает Борис Годунов. Армия не поддерживает наследника Годунова. Его сын и вдова убиты в начале июня 1605 года. А уже 20 июня 1605 года под всеобщее ликование Дмитрий торжественно вступил в Москву.

Вот как это событие описывает Н.М. Карамзин в своём главном труде «История государства Российского» (том XI, Часть 5, Глава 4): «20 Июня, в прекрасный летний день, Самозванец вступил в Москву, торжественно и пышно. Впереди Поляки, литаврщики, трубачи, дружина всадников с копьями, пищальники, колесницы, заложенные шестернями и верховые лошади Царские, богато украшенные; далее барабанщики и полки Россиян, Духовенство с крестами и Лжедимитрий на белом коне, в одежде великолепной, в блестящем ожерелье, ценою в 150000 червонных: вокруг его 60 Бояр и Князей; за ними дружина Литовская, Немцы, Козаки и стрельцы. Звонили во все колокола Московские. Улицы были наполнены бесчисленным множеством людей; кровли домов и церквей, башни и стены также усыпаны зрителями. Видя Лжедимитрия, народ падал ниц с восклицанием: «Здравствуй отец наш, Государь и Великий Князь Димитрий Иоаннович, спасенный Богом для нашего благоденствия! Сияй и красуйся, о солнце России!» Лжедимитрий всех громко приветствовал и называл своими добрыми подданными, веля им встать и молиться за него Богу» [190].

Начал же своё правление царевич Дмитрий с раздачи благодеяний: «Объявили милости: Лжедимитрий возвратил свободу, чины и достояние не только Нагим, мнимым своим родственникам, но и всем опальным Борисова времени: страдальца Михайла Нагого пожаловал в сан Великого Конюшего, брата его и трех племянников, Ивана Никитича Романова, двух Шереметевых, двух Князей Голицыных, Долгорукого, Татева, Куракина и Кашина в Бояре; многих в Окольничие, и между ими знаменитого Василья Щелкалова, удаленного от дел Борисом; Князя Василья Голицына назвал Великим Дворецким, Бельского Великим Оружничим, Князя Михайла Скопина‑Шуйского Великим Мечником, Князя Лыкова‑Оболенского Великим Крайчим, Пушкина Великим Сокольничим, Дьяка Сутупова Великим Секретарем и Печатником, а Власьева также Секретарем Великим и Надворным Подскарбием, или казначеем, – то есть, кроме новых чинов, первый ввел в России наименования иноязычные, заимствованные от Ляхов. Лжедимитрий вызвал и невольного, опального Инока Филарета из Сийской пустыни, чтобы дать ему сан Митрополита Ростовского: сей добродетельный муж, некогда главный из Вельмож и ближних Царских, имел наконец сладостное утешение видеть тех, о коих и в жизни отшельника тосковало его сердце: бывшую супругу свою и сына. С того времени Инокиня Марфа и юный Михаил, отданный ей на воспитание, жили в Епархии Филаретовой близ Костромы в монастыре Св. Ипатия, где все напоминало непрочную знаменитость и разительное падение их личных злодеев: ибо сей монастырь в XIV веке был основан предком Годуновых Мурзою Четом и богато украшен ими. – Странное пугалище воображения Борисова, мнимый Царь и Великий Князь Иоаннова времени Симеон Бекбулатович, ослепленный, как уверяют, и сосланный Годуновым, также удостоился Лжедимитриева благоволения в память Иоанну: ему велели быть ко двору, оказали великую честь и дозволили снова именоваться Царем. Сняли опалу с родственников Борисовых и дали им места Воевод в Сибири и в других областях дальних. Не забыли и мертвых: тела Нагих и Романовых, усопших в бедствии, вынули из могил пустынных, перевезли в Москву и схоронили с честию там, где лежали их предки и ближние» [191].

Как рассказывает нам историк Д. Иловайский, «21 июля происходило торжественное венчание Самозванца на царство в Успенском соборе со всеми обычными обрядами. Венчание сие совершал Игнатий, за несколько дней до того так же торжественно посвящённый в сан патриарха. Когда после обеда новый царь принимал во дворце поздравления от всех придворных чинов ‹…› из толпы выступил иезуит Чировский: поцеловав руку Лжедмитрия, он посреди глубокого молчания сказал ему от имени поляков приветственную речь на польском языке; что немало удивило русских бояр. Но Самозванцу эта напыщенная речь, по‑видимому, очень понравилась, и он стал переводить боярам её смысл. За поздравлениями следовал роскошный пир» [192].

Я не буду рассматривать здесь политические перипетии правления нового царя на русском престоле. Меня здесь будет интересовать только отношение Дмитрия к католичеству. Как я уже сказал чуть выше, в 1604 году он официально принял католическую веру. При этом следует особо отметить, что первоначально Рим не знал о его предполагаемом самозванстве, т.е. он представился иерархам Католической Церкви, как реальный, чудом спасённый царевич Дмитрий.

Так, 24 апреля 1604 года он пишет Папе Клименту «…убегая от тирана и уходя от смерти, от которой еще в детстве избавил меня Господь Бог дивным своим промыслом, я сначала проживал в самом Московском государстве до известного времени между чернецами» [193].

На аудиенции у короля Сигизмунда, в присутствии папского нунция Рангони, царевич Дмитрий торжественно обещал поддерживать в России католическую веру – в частности, открыть католические храмы, а так же допустить в Московию иезуитов. Последнее обещание он незамедлительно исполнил, как только победоносно вошёл в Москву – известно, что при своей коронации он принял из рук иезуитов грамоту с поздравлениями от нового Папы – Павла V (занимал Папский Престол с мая 1605 г.). Павел V в письме кардиналу Мацеевскому говорил: «если только Дмитрий пребудет в католической вере, как мы надеемся, то со временем можно привлечь русских в недра Святой Римской церкви, ибо, как нам известно, народ сей весьма покорен царю» [194].

Кстати, известно, что в Смутное время в Кремле действовала католическая часовня.

Об отношении к религии царевича Дмитрия писал историк С.М. Соловьёв: царь «желал соединить церкви… желал внушить русским людям, что дело это не так трудно, как они думали, что нет большой разницы… что в латинянах нет порока, что вера латинская и греческая – одна» [195].

Царевича Дмитрия постигла трагическая судьба: он погиб в результате заговора, который организовал Василий Шуйский в 1606 году. «Заговорщики… с руганью и угрозами требовали от Дмитрия, чтобы он назвал свое настоящее имя, звание и имя своего отца – но Дмитрий до последнего момента твердил, что он сын Грозного, и порукой тому слово его матери. С него сорвали царское платье и вырядили в какие‑то лохмотья, тыкали пальцами в глаза и дергали за уши» [196]. В конце – концов, заговорщики забили Дмитрия до смерти мечами и алебардами.

Вполне естественно, что после «правления католиков в Москве», наступила жестокая реакция. Как отмечает исследователь Ольга Лиценбергер «после окончания Смуты и избрания на царство Михаила Романова, доступ католическому духовенству в Московию был категорически запрещён» [197]. Патриарх Филарет, полагая, что всё православие вне Московского государства «заражено и совращено латинством», приказал провести повторное крещение и рукоположение для киевских православных священников, желавших служить в Москве» [198].

При этом следует особо отметить, что как в Православии, так и в Католичестве повторное крещение считается недействительным (т.е. человек может креститься только один раз в жизни).

Спустя несколько десятилетий после завершения Смутного времени, в 1649 году был принят свод законов Московского государства, памятник русского права XVII века, первый в русской истории нормативно‑правовой акт, носивший название «Соборное уложение». Он охватывал все действующие правовые нормы, включая и интересующую нас норму отношения к неправославным религиям. Собственно, норма была одна: за совращение из православия в иную веру, закон предусматривал следующее наказание – смертную казнь через сожжение, а совращённых граждан предписывалось отсылать к духовному начальству [199]для поступления с ними по Кормчей книге. Кормчие книги – это сборники церковных и светских законов, являвшихся руководством при управлении церковью и в церковном суде некоторых славянских стран. В интересующую нас историческую эпоху вышло две редакции Кормчих книг: в 1650 году была издана одна из них в типографии т. н. Иосифовская Кормчая книга, в 1653 году – Никоновская (по имени патриархов Иосифа и Никона),

Однако был ли кто‑либо приговорён по этому закону за переход из православия в католичество – история умалчивает.

Впрочем, исповедовать свою отличную от Православия веру в России всё‑таки разрешалось, но только иностранцам и только без «совращения», т.е. без возможности проповедовать свои религиозные убеждения. Но даже к таким людям, соблюдающим закон, Соборное уложение настойчиво рекомендовало перейти в православие. Делало это оно следующими методами: запрещало не принявшим православие иноземцам заключать браки с русскими, владеть недвижимостью католикам и иной собственностью. Однако, если человек переходил в православие, то все запреты с него автоматически снимались. Получалось такое своеобразное «православие из‑под палки». Многие иностранцы, для того, чтобы почувствовать себя полноценными гражданами России, были вынуждены поменять свою веру на православную.

Закон гласил, «чтобы лица других исповеданий, вступающие в брак с лицами православного исповедания, дали подписку, что не будут ни поносить своих супругов за православие, ни склонять их чрез прельщение, угрозы или иным образом к принятию своей веры и что рожденные в сем браке дети крещены и воспитаны будут в правилах православного исповедания» [200].

Таким образом, период Смутного времени, а так же войны с католической Польшей добавили проблем распространению католичества на Русской земле.

Впрочем, не смотря ни на что, количество католиков в XVII веке в России всё равно увеличилось. Увеличение численности латинян произошло вследствие присоединения Украины к России, которое имело место быть в 1653 году. Однако, православное духовенство, жаждущее единоличной духовной власти на русской земле, сразу начало преследовать новых российских подданных – католиков.

Буквально за четверть века до присоединения Украины к России, в 1620‑е годы, в Киев пришли иезуиты, а так же представители некоторых других католических монашеских орденов. Были отстроены католические церкви, и монастыри. В частности, был построен католический монастырь представителями бернардинского ордена.

Но с момента присоединения к России, Православная Церковь решила устроить ренессанс православия на своей бывшей и вновь обретённой земле. Католические церкви и монастыри стали закрываться: опустевшие после ухода католиков здания либо разрушались, либо переделывались под православные церкви. Католическое духовенство было изгнано с новой русской территории. Оставшиеся на родной земле католики – насильственно оправославливались.

Прерванные Смутой взаимоотношения Москвы с Римом возобновились только в начале 1670‑х годов. После обращения царя Алексея Михайловича к Папе с предложением совместной борьбы против Османской империи, в Москву прибыл папский нунций. Однако в связи с тем, что разделение Церквей уже начало видеться обществу окончательным и бесповоротным, а так же из‑за роста национального самосознания россиян, подогреваемых рассматриваемой нами выше доктриной «Москва – Третий Рим», основная масса населения страны в XVI веке относилась к Католической Церкви и католикам резко негативно. Хотя и из этого правила были свои исключения.

К католикам в России пришла относительная свобода в царствование царевны Софьи. Софья была дочерью царя Алексея Михайловича, в 1682‑1689 годах занимала пост регента при своих младших братьях Петре и Иване. В середине 1680 г. царевна Софья объявила свободу вероисповедания в Москве. При этом, как отмечает А.Н. Андреев, эту свободу надо было понимать, как разрешение «отправления неправославного обряда для иностранцев в частных домах» [201], впрочем, Софьей, по словам того же Андреева, предполагалось в дальнейшем, очевидно, введение «полной свободы вероисповедания в Московии» [202].

Дело в том, что фактически главой русского правительства во время регентства царевны Софьи был её фаворит Василий Васильевич Голицын, который, в свою очередь, занимал прозападную позицию и вёл курс на сближение России с Польшей.

Был ли католиком В.В. Голицын? Скорее всего, по мнению большинства учёных, нет, не был. Однако, во время его правления, католикам стало жить в России намного комфортнее. При Голицыне смогли прибыть в Москву такие известные иезуиты, как Иржи Давид и Товий Тихановский [203].

Фамилию Голицыных носило много известных русских католиков. Расскажу здесь коротко о тех из них, которые родились в рассматриваемом нами XVIII веке.

Князь Дмитрий Дмитриевич Голицын (1770‑1840). Отец Голицына состоял в должности после при французском и голландском дворах. Был другом Дидро и вёл переписку с Вольтером. Мать Дмитрия Дмитриевича, в девичестве княжна Амалия Адельгейда была католичкой по крещению, однако под воздействием идей эпохи Просвещения прохладно относилась к религии. Голицын был крещён православным священником и, после развода его отца с женой, воспитывался своим родителем в православии. После же возвращения своей матери в католичество, тоже становится католиком. В 1792 году отправляется в Америку, в пути зачитывается «Исповедью» Аврелия Августина – книгой, которую ему подарила мать накануне отъезда. В Соединённых Штатах становится католическим священником. Принимает сан под именем о. Августина. Служит в разных городах Америки, в местечке Аоретто в 1799 году строит католическую церковь. При этом князь формально остаётся российским подданным. Власти об этом помнят и требуют вернуться в Россию в гусарский полк. Голицын отказывается, и его лишают российского подданства. Следующие 40 лет своей жизни служит простым сельским священником под именем Смит, настойчиво, ввиду своей природной скромности, отвергая предложения занять епископскую кафедру. В последние годы жизни Голицын принял должность генерального викария Западной Пенсильвании. Написал несколько работ в духе полемики с протестантизмом.

Нельзя не сказать отдельно несколько слов о матери Д.Д. Голицына, княгине Амалии Голицыной. Амалия Голицына (1748‑1806) явилась организатором и вдохновительницей знаменитого «Мюнстерского кружка», который стал центром католического возрождения в Германии во второй половине XVIII века. В 1768 Амалию выдают замуж за русского князя Д.А. Голицына (1734‑1803). Под действием мужа увлеклась идеями Просвещения и покинула Католическую Церковь. В 1779 расстаётся с мужем и под влиянием священника Бернарда Оверберга (1754‑1826) и философа Иоганна Гамана (1730‑88) Голицына возвратилась в лоно Католической Церкви. Спустя несколько лет, княгиня становится одной из центральных фигур принявших участие в возрождении католичества в Германии.

«Мюнстерский кружок», где собиралась интеллектуальная католическая элита Германии, расположился непосредственно в её доме. Гёте писал, что «говорить о духовной жизни княгини нельзя без искренней любви и благоговения».

Княжна Елизавета Алексеевна Голицына (1797‑1843) родилась в православной семье. Перешла в католичество вслед за своей матерью Александрой, тетями – Верой и Екатериной Протасовыми и своей сестрой Варварой. Её духовник, иезуит о. Розавен, рекомендовал княжне избрать монашеский путь, чем та и воспользовалась, вступив в конце 1820‑30‑х гг. в монашескую конгрегацию Святейшего Сердца Иисуса. Ей предоставили в должность визитатора: Елизавета Алексеевна должна была инспектировать все учебные заведения конгрегации в Европе и Америке. В 1841 году, совместно с монахинями другого ордена, основала в Нью‑Йорке католический колледж, при котором действовали курсы русского языка. В последний год своей жизни Голицына самоотверженно ухаживала за больными лихорадкой в основанном ею госпитале в Луизиане, где заразилась инфекцией и умерла. Елизавета Алексеевна Голицына оставила после себя собрание живописных полотен, так как была, кроме всего прочего, наделена так же талантом живописца.

С непосредственного согласия царевны Софьи в Москве была открыта первая российская католическая школа для детей католиков. Впрочем, иезуитам пришлось недолго радоваться. С окончанием правления Софьи в том же 1689 году, не без участия в процессе патриарха Иоакима, иезуиты были высланы из России [204].

Но вернёмся к теме нашего исследования – истории Католической Церкви в России, и пойдём по хронологии. Отчасти благодаря политике, проводимой царевной Софьей и её фаворитом, католическая идеология смогла укорениться на русской почве. Католичество смогло оказать влияние на московскую интеллигенцию. В результате этого влияния, в среде образованных людей существенно возросло внимание к католической литературе (в основном, на иностранных языках, разумеется), к западной философии томистики и схоластики. Одними из наиболее известных католических проповедников в XVII – нач. XVIII века были иезуиты о. Вота (1629‑1716) и о. Жюбе (1674‑1745). Однако при всех этих прогрессивных началах, возведение католических храмов и публичное отправление католических богослужений на территории России по‑прежнему было под запретом со стороны властей государства.

С конца XVII века русские подданные смогли путешествовать заграницу на длительные сроки. Живя в другой стране, русский человек иногда менял свою религию. Одним из первых примеров этого, был диакон Петропавловской церкви Новомещанской Слободы Пётр Артемьев. Это был весьма образованный человек. В частности, известно, что Артемьев в своё время обучался в Славяно‑греко‑латинской Академии [205]в Москве. В конце 80‑х – нач. 90‑х гг. XVII века он отправился в составе русского посольства в Венецию, где, видимо, и осуществил переход в католичество. Из Венеции он едет в Рим, «поклониться святыням и видети наследника Петрова, отца отцев, вселенского папу» [206]. Вернувшись в Россию, Пётр первые годы тщательно скрывает, что стал католиком, внешне продолжая соблюдать православные обряды. Известно, что в это время он тайно общается с московскими иезуитами из Немецкой слободы, исповедуется и причащается у них. В 1698 году он перестаёт скрывать свой переход в другую конфессию, и открыто выступает в поддержку католической веры. Его отправляют в Новоспасский монастырь, где пытаются убедить «отречься от ереси» и вернуться в православие. Находясь в заключении, Пётр Артемьев продолжает твёрдо держаться своих убеждений. Так, известно, что он был даже готов стать мучеником за веру. В конце – концов, дьякон был расстрижен и предан анафеме. Окончил Артемьев свои дни в заточении в Соловецком монастыре.

Рубеж XVII и XVIII веков ознаменовался приходом к власти Петра I, о периоде царствования которого я буду говорить уже в следующей главе.