Лес. Дом Феи Весенней радости)

Фея (в лёгких одеждах, напевая, легко двигаясь, поливает цветы в горшках). Ах, мои милые! Ах, мои хорошие!

(Появляется толстый недовольный кот Кузя.) '

Фея. (вздрогнула от неожиданности). Ой! Кузя! Ты про­снулся!

Кузя (ворчит). Поспи тут, когда в животе урчит!

Фея. (продолжает поливать цветочки). Кузенька, разве я тебе в чём-нибудь отказываю?

Кузя. Хорошенькое дело! И не отказывают, и не дают. Парадокс!

Фея (оправдываясь). Ну, забыла я вчера про твою смета­ну! Но ты пойми меня, Кузенька! Сейчас весна — моё время!

Кузя. А ты меня понимаешь? Мне всё равно, хоть вес­на, хоть зима! Если твой личный кот помирает от голода, какая же ты фея?

Фея. Ну, Кузенька, ну прости меня! Ведь если я не ус­пею сейчас принести людям долгожданное тепло, цветение, лю­бовь, то мне — Фее Весенней радости — незачем будет жить!

Кузя. Это отговорки! Вас, фей всяких, полно, а я один!

Фея. Кузенька, если я не успею, произойдёт катастрофа!

Кузя. (притаскивая свою огромную пустую миску). Катаст­рофа произошла ещё вчера! (Показывает Фее и зрителям миску.) Ты видишь — она пустая стоит со вчерашнего вечера! Тебе что, лень волшебной палочкой взмахнуть?! (Показывает, как это де­лается.) Махнула бы разок — была миска, полная сметаны, — и делов-то!

Фея. Не делов, а дел... Но я, Кузенька, постараюсь боль­ше не забывать... Извини меня...

Кузя (важно). Прощаю! Но только к сметане за это доба­вишь сыра швейцарского! И чтобы в нём дырок было помень­ше, а сыра побольше!

Фея. (тревожно прислушивается). Да-да...

Кузя (увлёкся). И ещё! Ещё... большую... сочную... тол­стую… (жмурится от предвкушения).

Фея. (тревожно, перебивая кота). Ах, я слышу, как сквозь мёрзлую землю не могут пробиться ландыши! Им надо по­мочь! (Стремительно исчезает.)

Кузя. (ошарашено смотрит в пустую миску и кричит). Куда! А я?! Если так и дальше пойдёт, до лета не доживу!

(Падает около пустой миски. Появляется хорошенькая кошечка Маркиза, стучится. Она живёт неподалёку в деревне.)

Маркиза. Привет, Кузя! К тебе можно?

Кузя. Привет, Маркиза, заходи! (Церемонно приглашает лапой.)

Маркиза (игриво). Что такой кислый? Давай поигра­ем! (Начинает его тормошить, прыгает, кружится, а Кузя отма­хивается.)

Кузя. Не до игр мне... (Вздыхает и показывает пустую миску.) Видишь? Пустая!

Маркиза. (разглядывает тазик). Это что, тазик, в кото­ром тебя купают?

Кузя (разъярённо). Тазик?! Это моя мисочка!!! Меня го­лодом изводят! Понимаешь ты, деревенщина?! Го-ло-дом!

Маркиза (обиженно). Подумаешь! Я хоть и деревен­ская, а посмотри, какая чистенькая, не то, что ты!

Кузя. А что я?

Маркиза. Ты посмотри на свою морду, на свои гряз­ные лапы, ты когда их в последний раз мыл?

Кузя. Ну и что? Грязные лапы и морда — это ещё не по­вод, чтобы их мыть. И вообще у меня сейчас другие проблемы. Слушай, ты лучше принесла бы мне что-нибудь поесть, а? (Просительно.)

Маркиза. Ну, пойдём в деревню. Залезем в погребок — что-нибудь найдём.

Кузя. Мысль, конечно, интересная... А ты мне, Маркизочка, поможешь? (Жалобно.) А то я что-то от голода совсем ослаб...

Маркиза. (пытается его поднять и помочь идти, Кузя пыхтит и виснет на плече Маркизы всей своей тяжестью). Ой, тя­жёлый какой! Чем же тебя раскормили?!

Кузя. Да помолчи ты про еду! Лучше помоги мне в дверь пройти!

Маркиза (удивлённо). В дверь?! Ты что, в дверь не про­ходишь?! А говоришь, что голодаешь. (Подтаскивает кота к кулисе.)

Кузя. (кричит за кулисами). Это я от голода пухну! Ну-ну, подтолкни ещё немного! Ещё чуть-чуть! Ой-ой-ой! (Маркиза тоже кричит, слышен стук тяжёлого падения, и на сцену снова вползает Кузя и прихрамывающая Маркиза.)

Маркиза. (стонет и потирает ушибленные места). Ой как больно! Я у своей бабки чугунок с картошкой на себя оп­рокидывала, и то не так зашиблась! Голодает он! Поперёк себя толще! (Потирает ушибы и постепенно успокаивается.)

Кузя (плаксиво). Маркизочка, ты моя последняя надежда на спасение!

Маркиза. (отскакивает от него). Нет! Подталкивать больше не буду!

Кузя. Что ты, я и сам не полезу. Поймай мне рыбку, а?

Маркиза. Какие тебе сейчас рыбки, река ещё ото льда не очистилась.

Кузя. А когда очистится?

Маркиза. Не знаю. Может, через месяц...

Кузя. (хватается лапами за голову). Ой! Не доживу... А может, мышку поймаешь или птичку? (Стонет.)

Маркиза. Это, конечно, можно. А ты сам не умеешь, что ли?

Кузя (важно). Я всё умею! (Бьёт себя со всей силой в грудь, падает.) Но силы покидают меня... (Закрывает глаза и стонет.)

Маркиза (испуганно). Кузенька, не умирай, пожалуй­ста! Я мигом! (Убегает.)

(Кузя садится, крутит свою пустую миску.)

Кузя (зло). Сейчас цветы фейкины жрать буду. (Стреми­тельно входит, почти влетает Фея.)

Фея. Кузенька, прости меня! Сейчас я тебя покормлю!

Кузя (обиженно). Поздно. Я ухожу от тебя.

Фея. Кузенька, не уходи! Я так тебя люблю! Просто сейчас весна!

Кузя. Весна у нас три месяца! Я за это время лапы про­тяну... все четыре!

Фея (робко). Ну, ты бы мышку пока хоть поймал...

Кузя. Откуда у тебя мыши?! Что им здесь есть?! Не­ктар или пыльцу с твоих цветов?! Они же не сумасшедшие! Ты же вот опять ни с чем пришла!

Фея. Почему ни с чем? Я вот с корзиной для цветов пришла...

Кузя. У тебя одни цветы на уме! Ну, вот что! Или ты сейчас же взмахиваешь своей палочкой и наполняешь эту пар­шивую корзину всяческой едой! До краёв! Вкусной-превкус­ной, жирной-прежирной!!! Или я ухожу от тебя!!!

Фея. Нет-нет, Кузенька, не уходи! (Взмахивает палочкой. Музыка.)

Кузя. (кричит и подбегает к корзинке, отталкивая Фею). Стой! Я сам! (Открывает корзинку, хватает еду, жадно ест и урчит.)

Фея. Кузенька, мне пора...

Кузя. (с трудом оторвавшись от еды, резко). Стой! Палоч­ку оставь! Я сам себе меню подберу! А то тебя опять не дож­дёшься!

Фея (озадаченно). Нет, что ты! Я без палочки работать не смогу.

Кузя. А я погибну! (Жуёт.)

Фея. А! Придумала! Я тебе бантик оставлю!

Кузя (жуёт). Бантиком откупиться хочешь? Не выйдет. Я серьёзный кот, а не пижон какой-нибудь!

Фея. Ты меня не понял! Это волшебный бантик. Он бу­дет выполнять любое твоё желание.

Кузя. Ну, давай его скорей сюда, а то опять улетишь! (Хватает галстук-бабочку и прикалывает его себе.) Ну, лети! Я спать буду... (Ложится.)

Фея. Не скучай, Кузенька, я скоро!

(Приглушается свет, звучит тихая музыка, Кузя ложится и всхрапывает.)

Поэт. (заглядывает и стучит). Эй! Здесь есть кто-нибудь?

Кузя (недовольно). У меня тихий час. Кого там принес­ло? (Снова храпит.)

Поэт. (стучит громче). Послушайте! Впустите меня, по­жалуйста! Я так устал, промёрз! (Кузя не отзывается, и Поэт снова стучит.)

Кузя (недовольно). Ты кто — дятел, что ли? Иди жуков из-под коры выбивай! Стучишь по подоконнику!

Поэт (недоумённо). Жуков? Простите, но, кажется, вы меня не за того принимаете... Я — поэт!

Кузя. (перевернулся на другой бок). Ну, заходи, пообща­емся.

Поэт (входит). Я так рад, что вы меня пригласили! Мне так плохо! (Присаживается на стул.)

Кузя. Ну-ну! Может, ты просто есть хочешь? Ты такой худой! Хочешь, полакай из моей миски. Мне лично это всегда поднимает настроение.

Поэт. Ах, нет! Дело совершенно не в этом! У меня про­пало ощущение радости жизни! (Заламывает руки.) Как мне дальше жить?

Кузя. А если тебе подружку завести для радости жиз­ни? У меня, например, есть Маркиза. Офигенная кошечка! А влюблена в меня, как кошка!

Поэт. Что маркиза? В меня даже принцесса была влюблена, но радости не было... А потом! (Закрывает лицо руками.)

Кузя. Ну, договаривай, раз начал. Что — потом?

Поэт. А потом я встретил её! Полюбил! Она была моей мечтой! Я назвал её своей Прекрасной дамой! Я написал ей стихи, а она! (Опять закрывает лицо.) О, мне больно вспоминать об этом!

Кузя. Ну, потерпи! Давай, рассказывай! Может, я эту твою кошку знаю — вместе разберёмся, что с ней сделать!

Поэт. Нет! Она не кошка! Я даже не знаю, как её теперь назвать! Она убила меня! Убила во мне поэта!

Кузя. А как же ты разговариваешь?

Поэт. Это уже не я! (Заламывает руки.)

Кузя. Ненормальный какой-то! И зачем я этого психа впустил?

Поэт. Она убила во мне талант! Убила мою любовь! Убила себя! Убила мою Прекрасную даму!!! (Рыдает.)

Кузя. Не плачь! Её с таким списком преступлений, на­верное, уже арестовали!

Поэт. (не слыша Кузю, восклицает). Вы понимаете, сало?!!

Кузя. Сало? Сало понимаю. (Облизывается.)

Поэт. Вы понимаете, сало в стихах!!!

Кузя. Сало? В стихах? Странно! Сало в колбасе — по­нимаю. Сало в стихах — не понимаю!

Поэт. Ах, как вы мудры! У вас душа поэта!

Кузя. Душа поэта? Пожалуй...

Поэт. (резко вскидывает руки, вскакивает, что-то задевает, опрокидывает и продолжает истерически восклицать). Ах, как мне больно вспоминать! У меня до сих пор перед глазами эти жирные сальные пятна на моих стихах!

Кузя. (испуганно пятится). Послушайте... Успокойтесь... Хорошо бы вам сейчас уснуть! (Нечаянно трогает себя за галстук-бабочку.)

(Поэт резко останавливается, падает и засыпает сразу. Кузя сначала испугался, а потом понял, что бабочка сотворила волшебство — исполнила его желание.)

Кузя. Вот это да! Волшебство состоялось. Я... вместе с моей бабочкой усыпили его! Ура! Я теперь всё могу!

(Входит встревоженная Маркиза, в руках несёт засохший кусочек брынзы.)

Маркиза. Кузенька, ты жив! (Бросается к Кузе, обнима­ет его.) А это кто?

Кузя. А! Это так — поэт. Не обращай внимания. Вот ещё за этим ухом погладь, а... (Урчит от удовольствия.)

Маркиза. Неудобно как-то при нём... А что он тут у тебя делает?

Кузя. Так. Украшением работает. Фея говорит, что по­эты украшают мир. Вот за этим ухом тоже, пожалуйста... мур-р-р-р... мур-р-р-р...

Маркиза. А почему же это украшение спит?

Кузя. А я его усыпил. Я теперь всё могу! Дай-ка я его прикрою.

Маркиза. Всё можешь? Ты же с голода умирал! Я тебе поесть
принесла!

Кузя (брезгливо берёт у неё брынзу). А что это? Пемза? Когти точить?

Маркиза. Брынзу у хозяйки стащила! Я так старалась, а ты! (Обиженно отворачивается.)

Кузя. Ну, ладно! Не обижайся! Понимаешь, ситуация изменилась. Хочешь? (Показывает ей еду.)

Маркиза. (повернувшись, смотрит удивлённо на еду). Этим же можно стаю кошек накормить!

Кузя. Ещё чего! Нужны мне всякие драные кошки! Ты, конечно, исключение... Мур-р-р-р, мур-р-рр. (гладит лапкой Маркизу).

Маркиза. (с тихой обидой). А брынзу теперь куда?

Кузя. Поэту отдадим, когда разбудим.

Маркиза. А разве поэты едят засохшую брынзу?

Кузя (возмущённо). Ну не сметаной же его кормить?! По­этам вообще вкусная нормальная еда противопоказана! Пони­маешь ты, деревенщина!

Маркиза. Опять дразнишься! Ну, всё! Больше ты меня не увидишь! (Поворачивается, чтобы уйти, но Кузя её догоняет и останавливает.)

Кузя. Маркизочка, не уходи! Прости! Я всё что хочешь для тебя сделаю! Я ж теперь волшебник!

Маркиза. Кто?! (Крутит пальцем у виска.) Кузя, у тебя от постоянного переедания что-то с головой случилось, по-мо­ему...

Кузя. При чём здесь моя голова? Бантик видишь?

Маркиза (снисходительно). Вижу-вижу. И бантик вижу, и усы вижу, и морду твою грязную вижу.

Кузя. Морда тебе моя не нравится! Ну, и катись отсю­да! Я со своим бантиком сейчас летать буду, как моя Фея!

Маркиза. Ты будешь летать? С твоим толстым задом?!

Кузя. И зад тебе мой не нравится?! Проваливай! А я сейчас в Египет полечу! Буду там фараонами командовать!

Маркиза. (изумлённо остановилась). Куда-куда? В Еги­пет? Зачем, Кузенька?

Кузя. (торжествующим тоном). Ага! Как услышала, что я в заграничное турне собрался, так сразу — Кузенька!

Маркиза. Да при чём здесь заграница? Жалко же те­бя, далеко ведь...

Кузя (доволен). Жалко... Мур-р-р-р... Хорошо... Объяс­няю, слушай... Мне Фея рассказывала, что когда-то очень дав­но, в Египте, люди поклонялись кошкам! Строили для них храмы, устраивали праздники в их честь и кормили сосисками из крокодилов. / (Маркиза всё время удивлённо восклицает и всплё­скивает лапками.) Но теперь люди там поглупели — кошкам не поклоняются, а занимаются, как везде, всякой ерундой. Коша­чьи храмы стоят пустые, кошки ходят голодные — в общем, страна идёт по неправильному пути! Вот!

Маркиза. И ты собрался навести там порядок?

Кузя (гордо). Да! Ты со мной?

Маркиза. Не-е-е! Что я, египетских котов, что ли, не видела? (Фыркает.) Да и потом у меня есть женская гордость кошачья! Почему я должна к ним туда лететь? Пусть сами ко мне летят... (Прихорашивается.)

Кузя. Ты про каких котов? (Крутит пальцем у виска.) Я тебе говорю про фараонов, а у тебя одни коты на уме!

Маркиза (засмущалась). Ну... и... фараоны пусть сами летят.

Кузя. Куда?

Маркиза. Сюда! Если ты действительно волшебник.

Кузя (оскорблённо). Ах, ты мне ещё и не веришь! (Хвата­ется за бабочку и кричит.) Эй, фараончики, фараонши, сюда!

(Стук, грохот, мигание света. Кузя и Маркиза заворачиваются в складки занавеса, чтобы оказаться перед зрителем и быть невиди­мыми для тех, кто будет на сцене. Вбегает фараончик Рамзесик.)

Рамзесик. Ого! Как интересно! Куда это я попал? (Бегает по сцене, осматривается с детским любопытством, всё трогает, нюхает и т.п.)

Нефертитовна (за сценой). Рамзесик! Рамзесик! (Рамзесик прячется от неё в противоположной стороне от Кузи и Маркизы за кулисой... Нефертитовна, встревоженная, вбегает.) О, боги! Где Рамзесик?! Старая нянька потеряла царского сы­на! О, боги! Где этот драгоценный ребёнок?! (Ходит, ищет, плачет.)

Рамзесик. (сжалился над ней и высовывается из-за кули­сы).

Нефертитовна! Ау!

Нефертитовна. О, боги! Хвала вам! Рамзесик! По­кажись!

Рамзесик. (опять высовывается из-за кулисы). Неферти­товна! Ку-ку!

Нефертитовна. (видит его, хватает за руку). Хвала богам, ты жив! Рамзесик, как ты здесь оказался?

Рамзесик. Не знаю. А ты?

Нефертитовна. И я не знаю. Где мы? Всё так незна­комо!

Рамзесик. А мне нравится! (Хватает корзину с едой.) О, как вкусно пахнет! (Принюхивается, хочет поесть.)

Нефертитовна. Нельзя! Вдруг это всё отравлено?!

Рамзесик. Эх! Был бы здесь кот! Я бы на нём сейчас всю еду проверил! (Кузя за занавесом слышит это и хватается за живот с опаской.) Но кот где-то здесь есть... Видишь — мис­ка! Ох, и котяра! (Ходит, ищет.) Кис-кис-кис... (Натыкается на спящего Поэта.) Ого! А это кто?

Нефертитовна. О, боги! Мумия незапелёнутая! Рамзесик, неужели мы в гробнице?!

(Кузя и Маркиза за занавесом с трудом удерживают смех.)

Рамзесик. Ну и что?! В такой гробнице можно ещё сто лет прожить! Еды полно! Игрушки всякие есть. Котов сейчас найду — поиграем с ними, а потом и их съедим... Кис-кис-кис. (ходит, ищет и, наконец, находит котов и вытаскивает их за уши на середину сцены).

Кузя. (кричит и вырывается). Не трогай меня! Я — вол­шебный кот!

Рамзесик. Ох ты! Какой нарядный! (Срывает с Кузи галстук-бабочку и другие детали наряда.) Ах, какая милая ко­шечка! Что бы такое ей привязать к хвосту? (Хватает любые предметы и тащит за собой Маркизу.)

Маркиза. (отбивается и кричит). Кузя! Ну сделай что-нибудь! Ты же волшебник!

Кузя. Он у меня бабочку отобрал! Я ничего не могу сде­лать! Погибаем! Фея! Где же ты, моя Фея? А-а-а!

Нефертитовна. Рамзесик! Не трогай их! Испачка­ешься! У них, наверное, блохи!

Кузя и Маркиза. (оскорблённо). Что?! У нас блохи?! Ну, мы вас сейчас поцарапаем, фараоны несчастные!

(Кричат, бросаются, царапаются. На шум, гвалт, крики вбегает Фея и застывает, видя странную •«кучу-малу».)

Фея. Что здесь такое? Стойте! (Взмахивает палочкой -все застывают как в «стоп-кадре».) Кузя, что ты здесь натво­рил?

Кузя. (оживает, а остальные пока остаются неподвижны­ми). Ну что я мог здесь натворить? Волшебство! Ты мне бабоч­ку оставила? Вот. А Маркиза... захотела сюда фараонов...

Фея. («оживляет» Маркизу). Маркизочка, с тобой всё в порядке?

Маркиза. (выходит из «стоп-кадра»). Да! Но я... не ду­мала, что всё так получится! Кузя не виноват!

Фея. Я всё поняла, Маркизочка. Тебя бабушка ищет — ты беги, а завтра приходи к нам. Хорошо?

Маркиза. Хорошо. До свидания, Кузя! (Машет лапкой и убегает.)

Фея. («оживляет египтян»). Рамзесик, Нефертитовна, не обижайтесь, пожалуйста, на Кузю! Вот вам эти вкусные вещи — они съедобные, не бойтесь! Через мгновение вы бу­дете у себя дома!

Рамзесик и Нефертитовна. («оживают», берут корзинку с едой, исчезают за кулисами). Спасибо! До свидания! (Фея взмахивает палочкой — свет, звук и т.п.)

Кузя. (вслед им). Нет уж, прощайте! (Фее.) А еда в кор­зинке была, между прочим, моя!

Фея. Кузенька, я тебя потом накормлю, не волнуйся.

Кузя. (передразнивает её). Потом! Потом — суп с котом! Знаю я тебя!

Фея. Кузенька! (Натыкается на лежащего Поэта.) А это ещё кто?

Кузя. Украшение!

Фея. Какое украшение?

Кузя. Украшение мира — ты сама говорила! Поэт!

Фея. (снимает с Поэта простыню). Действительно! Поэт! Откуда здесь придворный поэт? Что-нибудь случилось с прин­цессой? И почему он спит? Я тебя спрашиваю, Кузя?

Кузя. Ну, я его усыпил, когда у меня бабочка была. А теперь ты сама его рассыпай...

Фея. Что?

Кузя. Ну, рассыпай! Или — отсыпай!

Фея. Как?

Кузя. Ну, что ты цепляешься к словам? Расколдуй — и делов-то! (Отходит.)

Фея. (качает укоризненно головой). Не делов, а дел! (Взмахивает палочкой, касается Поэта, и он оживает, встаёт.) Что с вами, поэт?

Поэт. Я больше не поэт! Я утратил свой дар! Я больше не могу сочинять! Как будто что-то во мне сломалось! (Хвата­ется за голову.)

Фея. Если что-то долго гнуть и кривить, то оно лома­ется...

Поэт. Как вы сказали? (Задумался.)

Фея. Вам приходилось кривить душой?

Поэт. Да, приходилось. И очень часто, к сожалению...

Фея. Вам приходилось обманывать?

Поэт (грустно). Да. Почти всегда.

Фея. Что же вы хотите? Вы хотите снова стать «при­творный поэтом», как вас там все называли, кроме прин­цессы?

Поэт. Принцесса — наивная девочка! Перед ней я вино­ват! Но я не хотел быть «притворным» — я хочу стать настоя­щим поэтом!

Фея. Для настоящего поэта вы мало страдали!

Поэт. Нет! Я страдаю! Меня обидели! Мне больно!

Фея. Настоящий поэт страдает больше всего не тогда, когда ему больно, а когда он сам кому-то сделал больно... Вы поняли меня?

Поэт. Понял... Я не настоящий поэт... Умом я понимаю, что сделал принцессе больно, а собственная боль заслоняет для меня чужие чувства...

Фея. Да, вы сделали ей больно. Я слышу её голос. Она ищет меня. Сейчас я взмахну палочкой — и она окажется здесь. Готовы ли вы с нею встретиться?

Поэт. Да, готов. Я повинюсь перед ней.

(Фея взмахивает палочкой — и входит Принцесса в сопровождении Кузи.)

Кузя (Фее). Слушай, Фея, кончай свои фокусы! Девчо­нок нам тут ещё не хватало. Девчонки же вечно гладят котов против шерсти! (Снова отходит.)

Принцесса (Фее). Наконец-то я вас нашла, дорогая Фея! Спасите его! (Видит Поэта.) Как? И вы здесь?

Поэт (Принцессе). Ваше Высочество, я виноват перед ва­ми... Простите меня.

Принцесса. Вы ни в чём не виноваты. Вы просто... меня не любили... (Фее.) Спасите его, дорогая Фея!

Фея (Принцессе). Ваше Высочество, вы хотите, чтобы я вернула поэта во дворец? Вы хотите, чтобы всё было, как раньше, когда вы ещё не знали боли, разочарования и преда­тельства?

Принцесса. Нет... Как раньше, уже не будет... А боль и разочарование поселились сами в моей душе рядом с други­ми чувствами — и с этим не надо ничего делать... Ведь в мире живут рядом: день и ночь, солнце и тучи, соловьи и хищники... Спасите поэта, милая Фея! Спасите его дар!

Фея. Хорошо! (Поворачивается лицом к Поэту, поднимает
палочки.) Вам предстоит много странствовать, видеть, понять, ошибаться, любить, ненавидеть, страдать, прежде чем сбудется ваше желание и пожелание принцессы. Вы готовы?

Поэт. Готов! Прощайте, принцесса! Будьте счастливы!

Принцесса. Прощайте!

Фея. Прощайте! Не беспокойтесь — принцесса будет счастлива! (Принцессе.) Милая принцесса, ваша душа растёт вместе с вами! Не бойтесь перемен в самой себе, перемен в ми­ре... Вас ждёт много интересного и счастье ваше будет по-на­стоящему полным. Но это уже другая история... (Обнимает Принцессу.)

Кузя. (Входит с пустой миской). У вас полное счастье, а у меня — пустая миска... Девочки! Ну, хоть за ушком погладьте!