Пункты связи в имперских учреждениях

Министерство экономики, министерство продовольствия, министерство оборонной промышленности, министерство пропаганды, министерство транспорта, министерство образования, министерство связи — Институт на Ваннзее, имперское учреждение — Обучение агентов.

Теперь мне предстояло заняться созданием пункта связи в имперском министерстве экономики. Я набросал план будущих действий, и обратился сначала к руководителю отдела внешней торговли, статс-секретарю ф. И., в котором нашел желанную поддержку. Созданный после этого пункт связи возглавил служащий, получивший право докладывать непосредственно министру.

Наряду с ведомством по осуществлению четырехлетнего плана, имперское министерство экономики было крупнейшим держателем валюты в Германии. Уже через короткое время мне удалось добиться лучших условий для получения валюты, что избавило нас, наконец, от вечной торговли из-за валюты. Теперь каждые две недели в министерстве экономики устраивались совместные заседания, на которых руководители групп во все больших размерах делали заявки на приобретение валюты и для постоянных, и для единичных расходов. Дело шло, как на бирже. На рейхсмарки мы покупали валюту и золото. Иногда мы шли на уступки, так как на первое место выдвигались более важные задачи: в свою очередь министерство экономики не раз пыталось ограничить наши требования. Однако редко возникали трудности, которые вынуждали бы меня вмешиваться. Для удовлетворения особых требований я в любое время мог обратиться прямо к министру экономики. Это позволило мне, наконец, устранить одно из самых «узких мест» в деятельности нашей разведки. То, что у меня был дополнительный источник валюты в лице ведомства по осуществлению четырехлетнего плана, никого не касалось. В отличие от своего предшественника, который не мог расходовать в месяц больше ста тысяч марок, мне, за восемь месяцев пребывания в 6-м управлении, удалось увеличить эту сумму до нескольких миллионов и даже получить право в особых случаях, с санкции Гиммлера или Гитлера, действовать без всяких лимитов.

Сотрудничество с министерством экономики развивалось на широкой основе. Новый особый отдел 6-Ви (6-е управление, экономика) я укомплектовал экономистами и юристами, имеющими соответствующую квалификацию. Этот отдел ведал также выполнением заданий, получаемых от самого министерства экономики. Началась также подготовка специальных агентов для ведения экономического шпионажа в зарубежных странах. Одновременно отдел 6-Ви стал связующим звеном между министерством экономики и остальными отделами и службами разведки, например, в области перевода денежных сумм при создании или финансировании используемых в качестве прикрытия фирм или банков, получения жизненно важных видов сырья для нашей военной промышленности, использования экономических сторонних связей, а также в области распределения валюты и запасов сырья для фирм, которые за это должны были выполнять особые задания разведки в зарубежных странах. Вот пример из практики.

В Южной Америке создание и расширение разведывательной сети требовало больших валютных затрат. Проникновение крупных немецких фирм в южноамериканские государства привело к «оттаиванию» замороженных кредитов и сделало возможным вновь использовать валютные фонды. Благодаря посредничеству имперского министерства экономики эти средства перешли в мое распоряжение. Со своей стороны, я предоставил этим фирмам, в качестве компенсации, соответствующие льготы в Европе. Такой способ работы оказался, кроме того, очень экономичным, сделав излишним использование связных и курьеров, что было небезопасно, так как за ними пристально следили англичане. Теперь достаточно было разговора по радио, чтобы снабдить наших агентов в Южной Америке денежными средствами, с помощью которых они могли постепенно развертывать работу против Северной Америки.

Очень важную роль в сотрудничестве с министерством экономики играли наши связи с химической промышленностью. Здесь мы использовали в своих целях достижения науки в области исследования гормонов и различных защитных средств. На Дальнем Востоке, на Ближнем Востоке, в отдельных странах Средиземноморского бассейна, в африканских колониях и в Южной Америке мы снабжали наши разведывательные службы изделиями от гормонных препаратов до германина, аспирина и безвредных снотворных таблеток.

По инициативе одного датского ученого наш химико-биологический отдел вместе с фирмой «ИГ-Фарбен» работал над проблемой имплантации половых гормональных препаратов. Задача заключалась в том, чтобы обеспечить действие препарата, помещенного в организм, в течение не только нескольких недель, а пяти-семи лет. С точки зрения химии это было легче осуществить, чем с чисто технической стороны. Необходимо было разработать для этого приспособление, которое, не причиняя вреда телу, после имплантации смогло бы гарантировать равномерно дозированное и беспрерывное поступление гормонального вещества в организм. Наши инженеры сконструировали устройство, около полутора сантиметров длиной, которое по мере непрерывного разложения и всасывания гормонального вещества механически, с помощью пружины, подавало из цилиндра новые порции гормона для усваивания организмом. После некоторых модификаций прибор был годен к использованию. Так как мы держали все дело в строгой тайне — технические подробности не были сообщены даже медицинским работникам — и в научных кругах, и тем более широкой общественности об этом мало что стало известно.

В 1942 году я в разведывательных целях основал организацию «Сигизмунд», которой, наряду с прочими, руководил Янке. Действовала эта организация под прикрытием фиктивной шведско-датской фирмы Хоаб (Гормон-Акция-Болагет). Она сотрудничала с видными профессорами и докторами из Португалии, Бразилии, Аргентины и Турции на безупречной научной основе в области «гормонов». Для нас она была источником, из которого мы черпали массу информации и через который устанавливали систематически необходимые нам знакомства и связи в научных кругах, а также получали значительные валютные поступления.

К сожалению, наша работа в области экономического шпионажа страдала все увеличивающимся недостатком специалистов. Все больше требований предъявлял фронт, и слишком часто нужные нам люди занимались не той работой, какую бы им следовало выполнять. Приведу несколько примеров: специалист в области экономики, долго проработавший в Аргентине, служил писарем в штабе одной из дивизий на Восточном фронте; крупный знаток Португалии был стрелком на зенитной батарее; прекрасный специалист-фотохимик, который мне был крайне необходим для работы в техническом отделе, был помощником повара во фронтовом госпитале. (Только в 1943 году, с помощью Гиммлера удалось в порядке обмена получить такие кадры).

Тем временем я установил очень хорошие отношения с имперским министром Функом; сотрудничество со всеми министерствами в соответствии с моим планом было всего лишь вопросом времени. Как отличалась наша работа, органически совмещавшаяся с деятельностью фирм «прикрытия», от того, что мне позднее пришлось увидеть в области военной разведки! Из тридцати двух «маскировочных» фирм военной разведки двадцать восемь стояли на грани банкротства — они годами выкачивали денежные и валютные средства рейха, не давая практически никакой отдачи.

Следующим учреждением, с которым установил связи отдел 6-Ви, было имперское министерство продовольствия со всеми его подразделениями и связанными с ним партийными учреждениями. Было бы недальновидно недооценивать значение этого сектора для разведки, так как министерство продовольствия поддерживало широкие связи со всеми европейскими странами. Оно контролировало обороты, почти в шесть раз превышавшие обороты всей немецкой тяжелой промышленности. И здесь довольно скоро, благодаря установленным связям, мы смогли использовать все источники. Так, например, зерновой рынок с его весьма непостоянной конъюнктурой предоставил нам широкое поле для установления побочных связей, в том числе и контактов с широко разветвленным концерном «Юнилевер», который контролировал торговлю жирами во всей Европе. Именно из этих каналов часто поступали исключительно ценные сведения.

После выхода министра продовольствия Дарре в отставку министерство возглавил статс-секретарь Баке. Уроженец Одессы, он прекрасно знал Южную Россию и Кавказ; это был большой друг русского народа, но непримиримый враг советского режима. От него я, к своему удивлению, впервые узнал об экспериментальных хозяйствах на юге России, арендованных Германией на правах государственного домена и соответственно с этим управляемых. В этих хозяйствах проводились широко поставленные опыты, результаты которых в значительной степени способствовали модернизации сельского хозяйства Германии.

Отдел 6-Ви установил связи и со всеми учреждениями ведомства по осуществлению четырехлетнего плана, в частности, с возникшими повсюду черными рынками. По мере ослабления влияния Геринга, в ведении которого находилась эта организация, она утратила свое первоначальное значение, — руководство все больше переходило к отраслевым учреждениям, в результате чего это некогда столь важное ведомство постепенно зашло в тупик.

Однако для разведки было по-прежнему важно сохранять установленные связи — в том числе и с «научно-исследовательским управлением» Геринга, широко разветвленным аппаратом технического контроля, который давно создал для себя рейхсмаршал с помощью бывших специалистов из военно-морского флота. Это управление вело в мировых масштабах подслушивание всех телефонных каналов связи и радиоперехват. Удавалось подслушать даже тайных эмиссаров Сталина, выполнявших его личные задания. К сожалению, пользоваться информацией, получаемой научно-исследовательским управлением, нужно было с известной осторожностью, так как этой организации недоставало широкого взгляда на события, так необходимого для объективной оценки происходящего. Тем не менее, иногда другие учреждения безоглядно принимали сведения научно-исследовательского управления. Например, был такой случай: как-то Гитлер и Муссолини, беседуя друг с другом по телефону, ошиблись в каком-то важном экономическом показателе, и эти неправильные цифры, подслушанные научно-исследовательским управлением, позже неоднократно упоминались в официальных сообщениях как неоспоримый факт, вводя в заблуждение соответствующие специальные инстанции. В 1944 году Геринг согласился передать научно-исследовательское управление в подчинение рейхсфюреру СС, тем самым включив его практически в систему имперского управления безопасности. Зарубежный отдел, служба радиоперехвата и отдел дешифровки должны были быть включены в отделы 6-й и 6-Мил. Соответствующие проекты распоряжений и приказов о переводе уже были обсуждены в совместных беседах. Не за горами был тот момент, когда Гиммлер и Геринг должны были поставить свои окончательные подписи под этими документами. Но так как здесь речь шла о реорганизации сложного и обширного аппарата, насчитывающего несколько тысяч человек, я не настаивал на скорейшем принятии окончательного решения, так как агония, в которой находился к тому времени рейх, доставила мне и без того много дополнительной работы.

Довольно слабой была моя позиция по отношению к министерству вооружений, которым руководил Альберт Шпеер. С этой стороны нас столь ожесточенно «бомбардировали» различными требованиями, что мы постоянно запаздывали с выполнением полученных поручений. От нас требовали текущей разведывательной информации о состоянии военной промышленности во вражеских странах — задача, для выполнения которой у нас просто не хватало ни сил, ни средств. Кроме того, нашему сотрудничеству часто угрожало то, что Гейдрих или Гиммлер — по наущению внутренней службы СД — выдвигали сомнения в политической или идеологической благонадежности того или иного начальника управления в министерстве вооружений. Мои постоянные возражения в конце концов снискали мне репутацию человека, защищающего неблагонадежные в идеологическом отношении элементы. Если вспомнить, что вооружения были альфой и омегой наших военных усилий, станет ясна узость мышления тех, кто из-за моих связей со специалистами из оборонной промышленности считал меня неподходящим и опасным для разведки.

Меньше трудностей принесло нам сотрудничество с министерством транспорта. Обмен планами международных поездок, договоренности о грузовом и торговом транспорте и прочие мероприятия позволяли нам установить ряд неплохих контактов с другими странами. Наряду с этим, в наши задачи входило привлекать к разведывательной работе и сотрудников, и материальные средства имперских фирм и железнодорожных компаний, таких, как «Митропа», Центральноевропейское туристическое бюро и различные крупные экспедиционные конторы. Особенно ценной была при этом поддержка этого министерства во всех специальных вопросах, касающихся железнодорожного хозяйства, туннелей, мостов, так как в этой области с чисто немецкой основательностью и точностью был собран богатейший статистический материал и технические сведения из стран всего мира. Эти документы были надежным руководством для руководителей диверсионных групп, засылаемых в зарубежные страны, например, для взрыва мостов.

С согласия министерства транспорта разведка имела собственное туристическое бюро, которое позволило нам обеспечивать курьерскую связь — в том случае, если она осуществлялась с помощью поездов дальнего следования — круглосуточно на всех железных дорогах Европы. И надо же было так случиться, что именно здесь работала сотрудница, отец которой, высокопоставленный офицер в главном командовании вермахта, был давним агентом русской разведки. После занятия Берлина русскими эта женщина выдала Советам многих сотрудников немецкой разведки.

Большие трения вызвало создание отдела 6-Культ. В этом отделе использовались все духовные, научные, культурные и пропагандистские связи. Это была область, в которой пересекались сферы влияния министерства пропаганды, шефа имперской прессы и министерства иностранных дел. Здесь шла настоящая война всех со всеми: Геббельс, Дитрих, Риббентроп и иностранный отдел НСДАП оспаривали друг у друга право контроля над зарубежной прессой и зарубежными журналистами. Различные клубы иностранной прессы, устроенные министерством пропаганды и министерством иностранных дел, представляли собой сборища журналистов, частью способных, частью совершенно бездарных, из самых разных стран Европы; некоторые из них были опытными, а другие — довольно жалкими вражескими агентами, больше всего интересовавшимися тем, как бы, ничего не делая, плотно поесть и крепко выпить.

Шеф имперской прессы придерживался совершенно неразумной точки зрения, считая, что никого из журналистов нельзя привлекать к разведывательной работе. В конце концов я был вынужден прибегнуть к содействию Гиммлера, чтобы заставить уважать наши интересы. Только при новом статс-секретаре Наумане наша работа, опиравшаяся на министерство пропаганды, пошла значительно легче. Науман, пользовавшийся доверием Гиммлера, со свойственным ему размахом развернул широкое сотрудничество с разведкой и ему удалось, используя свое умение с помощью изощренной аргументации убеждать своих собеседников, в чем он почти не уступал Геббельсу, создать обширное поле деятельности для нашей работы.

Особое место занимала здесь так называемая «озерная служба». Это была станция радиоперехвата при министерстве пропаганды, которой пользовалось и министерство иностранных дел; эта служба поставляла материал, используемый для борьбы с вражеской пропагандой. Но в то же время эта служба, в которой работало множество иностранцев, знающих много языков, была своего рода «инкубатором», поставлявшим кадры для проникновения в разведывательные службы противника. Мюллер, неусыпно наблюдавший за этой «фирмой», считал, что прикрытие здесь можно осуществлять лишь в известных границах, а вообще нужно предоставить этой «лавочке» вариться в собственном соку.

В сферу компетенции отдела 6-Культ входили также отношения с имперским управлением кинематографии и управлением культуры. Здесь были установлены контакты с творческий интеллигенцией, В имперском министерстве образования пунктом связи с разведкой руководил некий профессор М. Все немецкие студенты, обучавшиеся в порядке обмена за границей, все назначения немецких профессоров в иностранные университеты регистрировались, и тех, кто казался подходящим для этого, привлекали к «внештатному» сотрудничеству с разведкой. Из среды немецких студентов, обучающихся за границей, мы черпали, таким образом, постепенно подраставшее молодое поколение сотрудников. Тем, кого мы использовали, мы оказывали на протяжении всей учебы финансовую поддержку. Установили мы полезные контакты и через множество научных и культурных объединений, находившихся в ведении министерства пропаганды, незаметно втягивая их в сферу интересов разведки.

Имперское министерство связи интересовало нас прежде всего со стороны техники, радио и телефонной связи. Пункт связи здесь возглавлял один из руководящих чиновников этого министерства, близкий знакомый самого министра. Здесь многочисленные изобретатели и инженеры научно-исследовательского отдела министерства связи занимались вопросами радарных устройств и коротковолновой техники, постоянно заботившими меня.

Наконец, нужно упомянуть и иностранный отдел НСДАП. В нейтральных и оккупированных странах имелись руководители партийных организаций (ландесгруппенляйтеры), которые, не имея собственной разведки, были связаны с интересами нашего управления. Однако реальную пользу принесли нам зарубежные организации партии только в области возвращения из-за рубежа в Германию лиц немецкой национальности. Мы очень интересовались этими людьми, учитывая знание ими иностранных языков, и нам удалось получить из этой среды значительное число хороших помощников.

Постепенно разведка таким образом обрела если и не безупречную, но все же солидную основу. Медленно начало меняться отношение к разведке и в широких кругах общества — объем информации постоянно увеличивался, и она становилась все более всеобъемлющей. В это время впервые у меня зародилась идея создать самостоятельную рабочую группу, подобную институту в Ваннзее, которая занималась бы только разработкой научных основ методики разведывательной работы. В институте в Ваннзее было одно из крупнейших собраний русской литературы. Вначале эта библиотека находилась в Бреслау. Особенная ценность этого уникального собрания заключалась в том, что оно содержало обширную подобную специальную литературу по всем вопросам науки, изданную на языке оригинала. Штат сотрудников, в который входили известные доценты различных университетов и русские профессора, подчинялся профессору с громким именем, грузину по происхождению. В распоряжение института предоставлялась секретная информация в рамках изучаемых специальных вопросов, которую специалисты, используя все документы, критически исследовали и возвращали нам со своей общей оценкой. Специалисты института получили также возможность посещать оккупированные восточные районы и вести там систематическую исследовательскую работу, чтобы из своих личных наблюдений и бесед с русским населением почерпнуть живой наглядный материал. Так, уже в 1942 году институту удалось сообщить, что все публикуемые Советами сведения статистического или экономического характера намеренно составляются так, чтобы вводить читателя в заблуждение.

Теперь я хотел сформировать группу специалистов с высшим образованием, которые, пользуясь соответствующей информацией, изучали бы сложные специальные проблемы и составляли бы по ним точные рекомендации. Тем самым я хотел покончить с непроизводительным раздроблением сил. До сих пор запросы Гитлера — когда он, например, требовал сведений по проблеме кулачества, социальных мероприятий Кемаля Ататюрка или о положении в нефтяной промышленности Америки — рассылались различным, в большинстве случаев, некомпетентным органам, которые брались за работу с примерным усердием, но, как правило, располагали слишком скудными знаниями, в силу чего и не могли составлять удовлетворительных докладов. В рейхе было около четырехсот научно-исследовательских организаций и институтов, занимавшихся географическими, национально-политическими, экономическими и прочими проблемами; все они были укомплектованы высококвалифицированными сотрудниками и финансировались государством но особому бюджету. Задуманная мной рабочая группа должна была объединить все имперские институты, сохраняя в неприкосновенности их самостоятельность и своеобразие, в особом «имперском учреждении» и ориентировать их работу по единому плану на актуальные проблемы. Это имперское учреждение должно было распределять специальные заказы высшего руководства, направляя их соответствующим отраслевым институтам, причем особое значение приобрел централизованный сбор научного материала. Таким образом, я хотел добиться того, чтобы разведка, в конце концов, взяла в свои руки финансирование всех этих институтов, чем косвенно влияла бы на их кадры. Однако только в 1943 году мой план смог осуществиться. Во внешних сношениях имперское учреждение представлял соответствующий отдел имперского министерства внутренних дел, однако на самом деле им руководила разведка посредством созданной мною специально для этого рабочей группы 6-Г (научно-методический отдел). Уже через короткое время эта группа добилась хороших результатов в работе, в особенности, в области картографии и геологии. В частности, она выяснила, что русские карты были ложными; для действующей армии исключительно важное значение имело топографическое исследование местности в целях прокладки дорог и постройки аэродромов, а также для определения местности, годной для использования танков.

В ходе перечисленных мероприятий я значительно приблизился к выполнению своей программы из десяти пунктов. Но источником постоянных тревог оставалась для меня проблема подготовки агентов, ибо здесь недостаток кадров сказывался сильнее всего. Нам приходилось довольствоваться недостаточными силами и средствами. Поэтому я решил сосредоточить сначала все внимание на радиотехнической подготовке агентов в крупных школах. Наряду с этим необходимо было срочно обособить подготовку агентов, используемых против России, от других направлений и осуществлять ее в соответствии со стоящими перед ней специфическими задачами в рамках операции «Цеппелин». Для этого мне нужны были дополнительные средства в размере тридцати миллионов марок. Соответствующую заявку я подал Гейдриху, который передал ее Гиммлеру. Тем временем я зашел в осуществлении своих планов уже так далеко, как будто вопрос о расширении штатов моего управления уже был решен. Поэтому я изрядно перепугался, когда Гиммлер вызвал меня к себе и подробнейшим образом вместе со мной просмотрел мои предложения. Для него было типичным с дотошностью торгаша цепляться ко всяким второстепенным мелочам. В частности, он возражал против слишком больших затрат, связанных с запланированными мероприятиями. Кроме того, он пожелал узнать подробности об устройстве кухни в одной из таких школ (моя кухня была для него слишком несовременной). Он даже потребовал от меня заняться составлением меню. С совершенно серьезным видом он надавал мне кучу советов и порекомендовал позаботиться о том, чтобы обучающимся на ужин всегда давалась горячая пища. «Эту северогерманскую привычку — подавать на стол вечером хлеб с колбасой, а то и с сыром, да еще с каким-нибудь холодным напитком — я запрещаю раз и навсегда». В. объяснение он добавил, что такое питание совершенно не подкрепляет и приводит к различным желудочным заболеваниям. Прежде всего, сказал он, необходимо строжайшим образом запретить курсантам употребление табака и алкоголя. «Люди, у которых вы заметите пожелтевшие от никотина пальцы, не подходят для такой службы, так как являются рабами своих привычек».

В связи с этим он указал мне также на необходимость обратить внимание на нашего повара. Когда я недавно был на фронте, сказал Гиммлер, пехотинцы наперебой жаловались мне на своего разъевшегося повара, который жил припеваючи на солдатских хлебах, да еще отсылал часть продовольствия домой. Теперь по приказу Гиммлера в одном из концлагерей устроено отделение, в котором такие вот повара и чиновники административных учреждений в течение трех месяцев имеют прекрасную возможность сбросить с себя лишний жир. Одновременно их обучали, как нужно готовить вкусную еду для солдат, не запуская лапу в солдатский котел. С десяток таких обжор уже вернулись на фронт и, насколько ему известно, стали образцовыми поварами. Сопровождаемая подобного рода оговорками, моя заявка была одобрена.

Наши главные школы находились в районе Белграда, в Гааге и под Берлином. Филиалы школ расходились от центров веерообразно во все стороны. В эту систему не входила подготовка оперативных сотрудников отделов, ведающих различными странами, которая в большинстве случаев велась в индивидуальном порядке в небольших группах. Были у групп страноведения и свои школы, правда, в незначительном количестве, ученики которых (и мужчины, и женщины) после выяснения их склонностей переходили в распоряжение службы сбора информации. В 1940 году, в ходе подготовки к вторжению в Англию (операция «Морской лев»), было установлено активное сотрудничество с ИРА (Ирландской Республиканской Армией) относительно центра связи в Дублине. Был разработан план — на основе соответствующей подготовки в Германии ирландских борцов за свободу создать контингент, члены которого развернули бы в Ирландии подпольную деятельность, имея своей задачей выводить из строя аэродромы и технические сооружения, прежде всего порты и пристани, предназначенные для использования английскими вооруженными силами. Снабжение этих диверсионных групп должно было осуществляться в первую очередь по воздуху. Одновременно планировалось использовать и транспортные подводные лодки. После отказа от операции «Морской лев» этот план, к сожалению, был отставлен. Однако наступил день, когда об этих операциях вновь вспомнили, увидев в них возможность противодействовать усилиям Англии. Но о том, что время безвозвратно ушло, забыли. Этот план поручили нашему управлению. Мы вскоре обнаружили, что предназначенные для использования в диверсиях ирландцы хотя и относились к нам, может быть, лояльно, с течением времени утратили всякий интерес к нашим планам. Попытка доставить из Ирландии на подводной лодке новых добровольцев для диверсии против Англии не удалась. К тому же министерство иностранных дел, которое, желая оставить за собой монопольное право руководить любыми действиями, связанными с Ирландией, постоянно выдвигало свои соображения; хватало и других неприятностей.

В 1943 году была сделана еще одна попытка связаться с ИРА — были заброшены самолетом два ирландца. Приземление парашютистов прошло успешно, но полиция устроила за ними такую охоту, что вскоре они были пойманы.

Date: 2015-09-18; view: 320; Нарушение авторских прав