Барон Ховел

Но оказалось, что он не умер, а внутренности летающего корабля – еще не ад.

Люгер пришел в себя от того, что существо со светящимися глазами прикасалось к его лицу. Когда из тумана забытья выплыли голова и туловище этого полуживотного-получеловека, Стервятник сделал попытку отшатнуться, однако обнаружил, что находится в тугом кожаном мешке, повторяющем очертания его тела. Мешок доходил ему до подбородка и был подвешен на столбе с перекладиной. Так что Люгер всего лишь неуклюже дернулся.

Существо, стоявшее перед ним, оскалило зубы и не убрало рук. Потом Стервятник посмотрел на эти руки и понял, что именно вызывает у него особенное отвращение.

Тело твари было уродливым, скрюченным, заросшим влажными волосами, но вот руки – совсем другое дело. Нежные, изящные, женские, с гладкой кожей и тонкими, почти прозрачными пальцами… Теперь эти пальцы неловко дотрагивались до человека. Тварь даже не могла согнуть их как следует; они оставались чужими…

Волна омерзения накатила на Люгера. Его, несомненно, вырвало бы, если бы он не был так голоден. Существо с летающего корабля показалось ему гораздо более отвратительным, чем земмурские оборотни. Оно еще немного поиграло с ним, а потом направилось к другому пленнику. Люгер повернул голову и увидел грузное тело, висевшее на столбе справа от него.

Это был Кравиус, совершенно обнаженный и без всяких признаков пола.

С него сняли даже повязку, прикрывавшую пустую левую глазницу.

Вскоре до Стервятника дошло, что тело аббата также находится в мешке, а мешок сделан из человеческой кожи, снятой с того, кто подходил Кравиусу по размерам. Швы и надрезы были запечатаны лиловыми печатями с заклинаниями.

Без сомнения, тут имело место чье-то сильное колдовство, во всяком случае, Стервятник не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Его тело было заключено в тюрьму из бренной оболочки, принадлежавшей когда-то другому человеку… Чужая кожа кое-где свисала складками, но зато плотно облегала шею, затрудняя дыхание и движения головы.

Кравиус все еще был без сознания. Тварь со светящимися глазами терзала его до тех пор, пока он не пришел в себя. Когда мутный взор единственного зрачка остановился на ней, тварь радостно завизжала и убежала прочь на коротких кривых ногах, размахивая белыми руками, которые с человеческой точки зрения были образцом совершенства и красоты…

* * *

– Эй! – хрипло позвал Люгер в наступившей тишине.

Кравиус с видимым трудом повернул голову, что вызвало мучительную гримасу на его обрюзгшем лице, сером и давно не знавшем пудры. Тем не менее аббат еще не утратил самоуверенности.

– Спокойно! – прохрипел он. – Они должны оценить наше рвение…

– Я уже оценил твое рвение, болван! – прервал его резкий голос из темноты.

Вздрогнув, Кравиус попытался повернуть голову в ту сторону, откуда донесся голос. Оказалось, что тварь с руками девушки все же вернулась и привела с собой человека.

* * *

Стервятник облегченно вздохнул – ему начинало казаться, что летающим кораблем управляют одни только существа из кошмаров. Но настоящим его хозяином был барон Диниц Ховел – бывший подданный короля Атессы, оказавший неоценимые услуги узурпатору Сфергу при захвате власти.

Ховел был беспринципен, чудовищно жесток и никогда не проявлял чувств, хотя бы отдаленно похожих на слабость. У него вообще не было слабостей – он презирал золото и любые привязанности, ненавидел сытость и самодовольство, хорошо понимал ограниченность любой власти, использовал женщин только для удовлетворения собственных потребностей и расставался с ними без тени сожаления.

Барон принял сторону Сферга только потому, что жизнь с новым королем сулила ему походы, насилие, кровь… А потом уже было поздно – Сферг завладел его душой. Ховел мог бы стать соперником узурпатора, если бы желал этого. Впрочем, Сферг предусмотрел и такую возможность. Различные части тел всех его приближенных хранились в тайном святилище нового короля, а черные маги с острова Лигом дали ему власть над их жизнями. У барона Ховела, например, посредством несложной хирургической операции во время сна была удалена часть ушной раковины. Все это сильно напоминало методы чернокнижников из Земмура, однако о таких подробностях Люгер узнал немного позже.

Впервые услышав человеческий голос на борту летающего корабля, он испытал лишь облегчение.

* * *

Человек, оборвавший аббата, появился из темноты, и Стервятник, которого жизнь сделала неплохим физиономистом, почувствовал, что его надежды стремительно превращаются в дым.

Лицо незнакомца оказалось грубым и злобным, как звериная морда. Жуткие водянистые глаза хищника оценивающе рассматривали жертв, висевших на столбах. Люгер ощутил неприятный холодок в груди, когда взгляд этих глаз остановился на нем, и понял, что жив еще только потому, что кто-то хочет более полно насладиться его муками…

На бароне Ховеле был плотно облегавший его массивную фигуру костюм из гладкой ткани – одеяние почти неприличное с точки зрения обычаев западных королевств. Барон не носил никаких украшений, считая это уделом изнеженной и вырождающейся аристократии. Широкий рот с узкими губами придавал ему сходство с подводными чудовищами, обитавшими в ядовитом море Уртаб. Старые шрамы на бритой голове свидетельствовали о бурно проведенной молодости, но тело пятидесятилетнего мужчины оставалось мощным, тяжелым и сильным.

Ховел подошел к беспомощно висящему Кравиусу. Люгер хорошо понимал, почему жирный аббат вызывает у барона особое раздражение.

– Ты убил Эрмиона, – глухо прорычал Ховел. Он говорил на языке западных королевств почти без акцента. – Он был нужен мне живым… Поэтому ты умрешь первым. Но не сразу – вначале с тебя сдерут кожу. Из такой толстой свиньи должен получиться приличный кусок…

На лице Кравиуса, который (как, впрочем, и Люгер) принял незнакомца за самого Сферга, появилось умоляющее выражение.

– Господин! Я спешил в Скел-Моргос, чтобы оказать тебе одну услугу…

Барон разразился хриплым карканьем, означавшим смех.

– Всего лишь одну?!. Урод! Чем ты можешь мне помочь?!

– Я принес тебе голову Эрмиона – это верно, – заторопился аббат. – Но ведь он призывал белых магов из Тегины и был близок к тому, чтобы их магия начала действовать…

Кравиус отчаянно блефовал. Люгер ожидал встретить в лице узурпатора человека более изощренного, но снова убедился в том, насколько сильно порой отличаются ожидания от действительности.

– У ордена нет силы с тех пор, как я унес из Тегины Звезду

Ада! – загремел Ховел, наслаждаясь жалкими попытками аббата сохранить свою жизнь.

Стервятник ухватился за эту фразу – наивность незнакомца поразила его, и он впервые заподозрил, что имеет дело всего лишь с исполнителем, за которым находится более весомая фигура и более глубокий ум.

– Я был рядом с Алфиосом, когда ты пришел за Звездой, – сказал он в спину барону.

Тот медленно повернулся к нему.

– Так это ты? – недоверчиво спросил Диниц. Казалось, в его хитром, но примитивном уме в первый раз появилась мысль о том, что пленники могут быть полезными, а игра – гораздо более сложной, чем простое истребление врагов.

– Я, – подтвердил Люгер, пытаясь воспользоваться ситуацией, и заметил, что Кравиус судорожно задергался на столбе. – Я заставил Алфиоса снять защиту с северных ворот. Я вывел его из башни на карниз. Я позволил твоему слуге забрать талисман и летел вслед за твоим кораблем на юг, пока ветер не снес меня в сторону континента. Как видишь, этого не может знать тот, кого в ту ночь не было в башне монастыря, не так ли?..

– Зачем ты сделал все это?! – заорал барон, приближая свое лицо к лицу Люгера и обдавая пленника смрадным дыханием.

– Я скажу это только Сфергу, – тихо и отчетливо проговорил Слот, понимая, что следующее мгновение может стать мгновением его смерти.

– Ты скажешь это мне, когда я начну медленно поджаривать тебя, – произнес Ховел таким тоном, каким любящая мать обещает накормить свое дитя.

– Вряд ли, – спокойно заметил Люгер. – Молчание – мой единственный шанс. Кроме того, Сферг едва ли одобрит твое решение, если узнает, что на самом деле много потерял…

– Плевать на Сферга, – проворчал барон, сдерживая гнев. – Он ничего не услышит о тебе.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда корабль вернется в

Скел-Моргос, – заявил Стервятник, нагло улыбаясь и глядя прямо в беспощадные тусклые глаза. – Сферг давно знает обо мне, разве ты еще не понял этого?..

Оказалось, что его наглость всего лишь позабавила барона. Тот настолько любил игры на грани жизни и смерти, что решил еще немного оттянуть момент расправы над пленником.

– С тобой мы поговорим после, – бросил он и несколько раз с наслаждением ударил Люгера в живот и в лицо. Сквозь вспышки боли тот видел, как липкий туман заволакивает все вокруг. Потом Слот ощутил соленый привкус во рту и проглотил сгусток собственной крови. Удары Ховела были весьма жестокими, однако Люгер не потерял сознания.

Он благоразумно изобразил беспамятство и несмотря на шум в голове услышал слова Диница, обращенные к аббату. Они падали, словно тяжелые камни в глубокий колодец, и звуки их падения разносились в гулкой тишине.

– Ну а ты, жирная собака? У тебя тоже есть сообщение для Сферга?

– Я знаю об ордене больше, чем Эрмион, – прохрипел Кравиус, чувствуя, как кожаный ошейник все туже затягивается вокруг его шеи. – Разве я сделал недостаточно, чтобы убедить тебя в том, что я не враг?!

– Ты сделал подозрительно много, – насмешливо сказал Ховел, медленно поднося руку к левой глазнице аббата. Потом он спокойно погрузил палец в свежую рану. Кравиус завизжал и судорожно задергался на столбе, однако мешок, запечатанный колдовством, крепко держал его.

– Тебе будет во много раз больнее и пытка будет продолжаться гораздо дольше, если ты попытаешься обмануть меня, – сказал барон с расстановкой и ткнул Кравиуса кулаком пониже живота. Тот задохнулся от боли, а его колени взлетели вверх. Потом он, рыдая, повис на столбе. Из его левой глазницы темными густыми каплями вытекала кровь.