Пещерные люди ХХ века

Самую сильную метафору, объясняющую роль ТВ в наше время, время видеократии, создал в IV веке до н. э. Платон. В седьмой книге своего труда «Республика» он изложил удивительно поэтическую и богатую аллегорию. Вот она, в кратком и бедном изложении:

В пещере, куда не проникает свет, находятся прикованные цепями люди. Они в этом плену давно, с детства. За спиной у них, на возвышении, горит огонь. Между ними и огнем — каменная стена, на которой, как в кукольном театре, шарлатаны двигают сделанные из дерева и камня фигурки людей, зве­рей, вещей. Двигают и говорят текст, и их слова эхом, в искаженном виде раз­­носятся по пещере. Прикованные так, что могут смотреть только вперед пе­ред собой, пленники видят огромные тени от фигурок на стене пещеры. Они уже забыли, как выглядит мир, свет на воле, и уверены, что эти тени на стене, это эхо и есть настоящий мир вещей и людей. Они живут в этом мире.

И вот, один из них ухитряется освободиться от цепей и карабкается на­верх, к выходу. Дневной свет ослепляет его, причиняет ему тяжелые страда­ния. Затем, мало-помалу он осваивается и с удивлением всматривается в реаль­ный мир, в звезды и солнце. Стремясь помочь товарищам, рассказать им об этом мире, он спускается обратно в пещеру.

Далее Платон рассуждает о том, как может произойти их встреча.

Пробравшись к товарищам, беглец хочет рассказать им о мире, но в тем­но­те он теперь ничего не видит, еле различает мелькающие на стене тени. Вот, рассуждают пленники, — этот безумец покинул пещеру и ослеп, потерял рас­су­док. И когда он начинает убеждать их освободиться от цепей и подняться на свет, они убивают его как опасного помешанного.

Если же, освоившись в темноте, он рассказывает им о том, как выглядит реальный мир, они слушают его с удивлением и не верят, ибо его мир со­вершенно не похож на то, что они много лет видят своими глазами и слышат своими ушами. Если же, в лучшем случае, они следуют за ним к выходу, уши­баясь о камни, то клянут его, а взглянув на солнце, стремятся назад, к привыч­ным и понятным теням, которые им кажутся несравненно более реальными, чем мир наверху, который они не могут разглядеть при режущем глаза свете.

Платона мучило это свойство человеческой натуры — предпочитать яркому свету истины и сложности реального мира фантастический мир театра теней. Но никогда его аллегория не сбывалась с такой точностью, как сегодня. ТВ со­здает для человека такой театр хорошо сделанных теней, что по сравнению с ним реальный мир кажется как раз серой тенью, причем гораздо менее истин­ной, чем образы на экране. И человек, с детства прикованный к телевизору, уже не хочет выходить в мир, полностью верит именно шарлатанам, которые ма­нипулируют фигурками и кнопками, и готов убить товарища, убеждающе­го его выйти на свет. Как сказал устами героя фильма «Заводной апель­син» режиссер Стэнли Кубрик, сегодня «краски реального мира человек при­знает реальными толь­ко по­сле того, как увидит их на экране»[159].

В 1996 г. в Риме вышла книга «Молодежь-людоед. Антология экстремального ужаса», которая привлекла интерес культурологов. Это — рассказы 10 молодых писателей (от 23 до 35 лет). С целью преодолеть скуку современного западного города, они создают новый тип литературы ужасов с описанием изощренных пыток и убийств. Что же привлекло внимание специалистов (они говорят о «культурной мутации»)? Тот факт, что это новое поколение писателей принципиально описывает лишь мир, воспринятый через экран телевизора, а не через личный опыт или чтение. Виртуальная реальность телевидения как источник художественного воображения — имитация имитации! В этой литературе возникает и новый язык, за основу которого берется калейдоскоп образов телевизионной рекламы, информационных выпусков и клипов. Таким образом, телевидение как механизм отчуждения человека от жизни создает свою «вторую производную».

Телевидение — это и особая технология, и особый социальный институт, чуть ли не особое сословие. Характер его воздействия на зрителя определяется этим целым, а не особенностью техники. Если следовать духу и букве демократии, даже западной (а это вовсе не единственный ее вид), никто — ни шарлатан, ни ге­ний, не имеет права держать людей прикованными в пещере. Платон не уточ­няет, что за цепи были на людях, из какого материала. Из железа? А может быть, цепи наркотического воздействия пляшущих на стене теней? Если бы выяснилось, что ТВ каким-то образом подавляет свободу воли зрителя, при­ко­вывая его к экрану, необходимость общественного контроля над ТВ пря­мо вы­текала бы из самой формулы демократии — точно так же, как вытекает не­­об­­хо­димость государственного контроля (цензуры) за торговлей наркоти­ка­ми.

Сегодня, как говорилось, зависимость людей от телевидения стала всеобщей. У некоторых ка­те­горий (особенно у детей и подростков) эта зави­симость развивается нас­толь­ко, что наносит существенный ущерб даже физи­ческому здоровью. Сначала врачи и педагоги, а теперь уже и политики реко­мен­дуют родителям за две­ря­ми своих домов забывать о демократии и дейст­вовать авторитарно, заботясь прежде всего о благе детей. Можем считать, что наличие создаваемых ТВ це­пей, пусть невидимых, является установленным фак­том, и тезис о свободе ТВ от общественного контроля вытекает не из тре­бований демократии, а из инте­ре­са некоторых социальных групп и является сугубо антидемократическим. Тем более, что этот интерес тщательно скрыва­ется, следовательно, он проти­воречит интересам большинства. Мы пока не говорим о том, какое содержание вкладывает в свой театр теней контроли­рую­щая ТВ группа, какие доктрины вби­вает она в головы прикованных цепями плен­ников. Проблема как раз в том, что вредоносны эти цепи сами по себе. Возни­ка­ет заколдованный круг: наркотизирует, приковывает человека как раз то ТВ, ко­торое хочется смотреть и смотреть — ТВ «высокого класса». Это как ино­стран­­ная пища, насыщенная вкусовыми добавками: ее хочется жевать, но ты всем нутром чувствуешь, что это ядовитая дрянь. «Скучное» ТВ (каким и было оно в советское время) тем и хорошо, что человек потребляет его не больше, чем ему действительно надо для полу­че­ния информации, знаний или развлечения.

Президент Американского общества газетных редакторов Лорен Гилионе, выступая в 1993 г., сказал: «Репортажи новостей по телевидению всегда порождали сомнение, реально ли то, что в них представлено. Природа визуальных средств информации — развлекать, драматизировать, создавать сны наяву для массового зрителя — влияет на содержание информации. Мир фантазии смешивается с миром факта. Для многих людей то, что появляется на экране телевизора, становится реальностью»[160].

Почему Гилионе заговорил об этом в своей речи «Журналист завтрашнего дня»? Потому, что создание фиктивной реальности прямо связано с манипуляцией сознанием. Вот его гуманистический вывод: «Настоящие журналисты должны будут противиться давлению манипуляторов, диктаторов, «изобретателей», стремящихся размыть границу между действительностью и фантазией».

Date: 2015-09-03; view: 268; Нарушение авторских прав