Глава 15. Объективные предпосылки для успешной манипуляции сознанием

советского человека

1. Урбанизация и голод на образы

Какие же условия обеспечили такой замечательный успех программы

манипуляции в годы перестройки? Выше говорилось, что манипулятор прежде

всего использует уже имеющиеся в общественном сознании стереотипы. В

психологической войне, то есть в манипуляции сознанием, направленной на

разрушение общества, важнейшими их таких стереотипов являются те, в которых

выражается недовольство. При этом неважно, какого рода это недовольство -

оно может быть совершенно противоположно установкам манипулятора. Например,

в ходе перестройки антисоветские идеологи в основном эксплуатировали

недовольство людей, вызванное уклонением власти от советских идеалов.

Внедрение новых стереотипов (обогащения, аморальности, насилия), с помощью

которых можно было манипулировать сознанием подрастающего поколения,

началось позже.

Еще трудно дать систематический и полный ответ на вопрос, какие

источники недовольства были использованы в перестройке, дав обоснованную

оценку "веса" каждого из них. Я лишь укажу на несколько важных, на мой

взгляд, причин, которые обычно упускаются из виду.

Начнем с очевидного. Главные дефекты любого социального проекта состоят

в том, что он не удовлетворяет какие-то фундаментальные потребности

значительных частей общества. Если обездоленных людей много и они сильны,

проект под их давлением изменяется или, при достижении критического уровня,

терпит крах. Давайте разберемся, кто и чем был обездолен в советском

проекте. И не будем сразу расставлять оценки: мол, эта потребность разумна и

достойна, а та - каприз, а вон та - порок. Сначала надо хладнокровно описать

реальность.

Вспомним вторую банальность, о которой говорилось в главе 2: человек

живет в двух мирах - в мире природы и мире культуры. На этот двойственный

характер нашей окружающей среды можно посмотреть и под другим углом зрения.

Человек живет в двух мирах - мире вещей и мире знаков. Вещи, созданные как

природой, так и самим человеком - материальный субстрат нашего мира. Мир

знаков, обладающий гораздо большим разнообразием, связан с вещами, но

сложными, текучими и часто неуловимыми отношениями (например, "не продается

вдохновенье, но можно рукопись продать"). Даже такой с детства привычный

особый вид знаков, как деньги (возникший как раз чтобы соединять мир вещей и

мир знаков), полон тайн. С самого своего возникновения деньги служат

предметом споров среди философов, поэтов, королей и нищих. Деньги полны тайн

и с древности стали неисчерпаемым источником трюков и манипуляций.

Откуда вырос советский проект и какие потребности он считал

фундаментальными? Он вырос прежде всего из мироощущения крестьянской России.

Отсюда исходили представления о том, что необходимо человеку, что

желательно, а что - лишнее, суета сует. В ходе революции и разрухи этот

проект стал суровым и зауженным. Носители "ненужных" потребностей были

перебиты, уехали за рубеж или перевоспитались самой реальностью. На какое-то

время в обществе возникло "единство в потребностях".

По мере того как жизнь входила в мирную колею и становилась все более и

более городской, узкий набор "признанных" потребностей стал ограничивать, а

потом и угнетать все более и более разнообразные части общества. Для них

Запад стал идеальной, сказочной землей, где именно их ущемленные потребности

уважаются и даже ценятся. О тех потребностях, которые хорошо удовлетворял

советский строй, в этот момент никто не думал. Когда ногу жмет ботинок, не

думают о том, как хорошо греет пальто.

Чем же отличается крестьянская жизнь от "городской"? Тем, что она

религиозна. А значит, земные потребности просты и естественны, зато они

дополнены интенсивным "потреблением" духовных образов. Речь идет не столько

о церкви, сколько о космическом чувстве, способности видеть высший смысл во

всех проявлениях Природы и человеческих отношений. Пахота, сев, уборка

урожая, строительство дома и принятие пищи, рождение и смерть - все имеет у

крестьянина литургическое значение. Его жизнь полна этим смыслом. Его

потребности велики, но они удовлетворяются внешне малыми средствами.

Жизнь в большом городе лишает человека множества естественных средств

удовлетворения его потребностей. И в то же время создает постоянный стресс

из-за того, что городская организация пространства и времени противоречит

его природным ритмам. Думаю, стратегической ошибкой была принятая в период

индустриализации ориентация на промышленное развитие в крупных городах

(мегаполисах). Опора советского строя - село и малые города, их и надо было

укреплять и развивать. Видимо, на это не хватало средств, да и расщеплено

было сознание наших марксистов, увлеченных идеей прогресса.

Итак, реальностью жизни большинства граждан в СССР стал стресс,

порожденный городской средой обитания. Этот стресс давит, компенсировать его

- жизненная потребность человека.

Вот пример. Транспортный стресс вызывает выделение нервных гормонов,

порождающих особый, не связанный с голодом аппетит. Приехав с работы,

человек хочет чего-нибудь пожевать. Не нормально поесть, чтобы утолить

голод, а именно пожевать чего-нибудь аппетитного (т.н. "синдром кафетерия").

Кажется, мелочь, а на деле - потребность, ее удовлетворение должно быть

предусмотрено жизнеустройством. Если же это считается капризом, возникает

масса реально обездоленных. Мать, которая говорит сыну, целый час пробывшему

в городском транспорте: "Не жуй бутерброд, сядь и съешь тарелку щей", -

просто не знает, что ему нужен именно бутерброд, красивый и без питательной

ценности. Таких "бутербродов" (в широком смысле слова) советский строй не

производил, он предлагал тарелку хороших щей.

И подобных явлений, неведомых крестьянину (и непонятных нашим старшим

поколениям), в городе множество. Вновь подчеркнем, что кроме природных,

биологических потребностей, для удовлетворения которых существуют вещи,

человек нуждается в потреблении образов. Эти потребности не менее

фундаментальны.

Сложность проблемы возрастает, если вспомнить, что мир вещей и мир

знаков перекрываются, разделить их трудно. Многие вещи, вроде бы

предназначенные для какой-то "полезной" цели, на самом деле дороги нам как

образы, знаки, отражающие человеческие отношения. Старая чашка, модное

платье, мотоцикл - все это образы, несводимые к материальным функциям, но

они воплощены в вещах. В жизни крестьян потребность в образах в огромной

степени удовлетворяется как бы сама собой - связью с природой и людьми,

типом труда. В городе эта потребность покрывается производством огромного

количества вещей-знаков, "ненужных" вещей. В советское время престарелые

идеологи клеймили вдруг вспыхнувший в нашем скромном человеке "вещизм".

Стоявшую за ним потребность подавляли средствами государства - и она в конце

концов вырвалась из-под гнета уже в уродливой форме.

Как решил (или хотя бы на время смягчил) эту проблему Запад? В целом,

городское общество Запада стало безрелигиозным, но наполнилось огромным

числом фетишей (вещей-образов). Отношения людей приобрели форму отношений

вещей и были ими замаскированы. Поскольку речь шла прежде всего об образах,

стало возможным наращивать их потребление с относительно малым увеличением

материальной основы - пойти по пути создания "виртуальной (несуществующей)

реальности". Важнейшей частью жизни стали витрины - вид вещей, которые

потреблялись уже только как образы, без покупки их носителей. На Западе

подавляющее большинство посетителей крупных универмагов просто ходит,

разглядывая витрины, не собираясь ничего покупать. Кстати, пока Запад к

этому не пришел, целых полтораста лет начальной индустриализации рабочие

массы создавали себе "виртуальную реальность" сами - беспробудно пили.

Следующим шагом стала современная реклама: образ создавался прямо в

пространстве, в эфире. Суть рекламы - вовсе не в информации о реальных

товарах, которые человек должен купить. Главное - создание изобилия образов,

они и есть "бутерброды". Только кажется, что это - отражение изобилия вещей

и возможностей. Реклама - иллюзия, часть той вымышленной ("виртуальной")

реальности, в которой живет человек Запада.

В перспективе этот путь ведет к опустошению человека, к утрате им связи

с миром и другим человеком, к нарушению хода его естественной эволюции.

Запад как "пространство фетишей" породил уже особого человека. Возможно, на

этом пути Запад зашел в тупик, но временно он ответил на новые потребности

человека и "погасил" их изобилием суррогатов. Та культура, которая была

создана для производства дешевых и легко потребляемых образов, "овладела

массами". Буржуазный порядок завоевал культурную гегемонию. Огромную силу и

устойчивость буржуазному обществу придало и то, что оно нашло универсальную

(для его людей!) знаковую систему - деньги. Деньги стали таким знаком,

который был способен заменить любой образ, представить любой тип отношений.

Все - покупается! За деньги можно получить любую вещь-знак, удовлетворить

любую потребность.

Как же ответил на потребности нового, городского общества советский

проект? Большая часть потребности в образах была объявлена ненужной, а то и

порочной. Это четко проявилось уже в 50-е годы, в кампании борьбы со

"стилягами". Они возникли в самом зажиточном слое, что позволило объявить их

просто исчадием номенклатурной касты. А речь шла о симптоме грядущего

массового социального явления. Никак не ответив на жизненные, хотя и

неосознанные, потребности целых поколений молодежи, родившейся и воспитанной

в условиях крупного города, советский строй буквально создал своего

могильщика - массы обездоленных.

В 1989 г. 74% опрошенных интеллигентов сказали, что их убедят в успехе

перестройки "прилавки, полные продуктов" (так же ответили 52% опрошенных в

среднем). В этом ответе выражена именно потребность в образе, в витрине. Это

ответили люди, которые в целом благополучно питались, на столе у них было и

мясо, и масло. Им нужны были "витамины". И сегодня многие из них, уже

реально недоедая, не хотят возвращаться в прошлое с его голодом на образы.

Предпосылки для этой узости советского проекта кроются и в крестьянском

мышлении большевиков, и в тяжелых четырех десятилетиях, когда человека

питали духовные, почти религиозные образы - долга, Родины. Когда я пришел в

университет, там даже некоторые преподаватели еще ходили в перешитых

гимнастерках и сатиновых шароварах. У них не было потребности в джинсах, но

через пять-то лет она возникла. Выход из этого состояния провели плохо. Не

была определена сама проблема и ее критические состояния. В конце заговорили

о "проблеме досуга", но это не совсем то, да и дальше разговоров дело не

пошло. Важной отдушиной был спорт, что-то нащупывали интуитивно (стали

делать первые сериалы; уже огромный успех "Семнадцати мгновений весны"

должен был насторожить). Видимо, ошибочной была и ориентация на промышленное

развитие в крупных городах (мегаполисах). Опора советского строя - село и

малые города, их и надо было укреплять и развивать.

Важной причиной было и воздействие на советскую социальную философию

материализма, из которого все мысли Маркса о товарном фетишизме были, по

сути, выкинуты. Остались только грубые выводы - об эксплуатации. Хотя, надо

признать, Маркс не вполне разработал тему, понять его сложно. Но он хоть

видел проблему, предупреждал о ней. Беда советского строя была не в том, что

проблему плохо решали - ее игнорировали, а страдающих людей считали

симулянтами и подвергали презрению. Так возникла и двойная мораль (сама-то

номенклатура образы потребляла), и озлобление.

В проблеме голода на образы тесно примыкает другая объективная причина

неосознанного недовольства жизнью в городском советском обществе начиная с

60-х годов - избыточная надежность социального уклада, его

детерминированность. Порождаемая этим скука значительной части населения,

особенно молодежи - оборотная сторона высокой социальной защищенности,

важнейшего достоинства советского строя. В СССР все хуже удовлетворялась

одна из основных потребностей не только человека, но и животных -

потребность в неопределенности, в приключении.

Как биологический вид, человек возник и развился в поиске и охоте.

Стремление к "приключению" заложено в нас биологически, как инстинкт, и было

важным фактором эволюции человека. Поэтому любой социальный порядок, не

позволяющий ответить на зов этого инстинкта, будет рано или поздно

отвергнут. У старших поколений с этим не было проблем - и смертельного

риска, и приключений судьба им предоставила сверх меры. А что оставалось,

начиная с 60-х годов, всей массе молодежи, которая на своей шкуре не

испытала ни войны, ни разрухи? БАМ, водка и преступность? Этого было мало.

Риск и борьба были при трениях и столкновениях именно с бюрократией, с

государством, что и создавало его образ врага.

Нас в перестройке увели от этого вопроса, предложив внешне похожую тему

политической свободы. Но речь не о ней, эта свобода - та же кормушка. Ее

сколько угодно на Западе - а дети из хороших семей идут в наркоманы или

кончают с собой. А стабилен режим Запада потому, что все его жизнеустройство

основано как "война всех против всех" - конкуренция. Всех людей столкнули

между собой, как на ринге, и государство, как полицейский, лишь следит за

соблюдением правил войны. Треть населения ввергнута в бедность и в

буквальном смысле борется за существование - никаких иных приключений ей уже

не надо. А остальным предложен рискованный лабиринт предпринимательства.

Причем он доступен всем и поглощает страсть всех, кто в него входит, а вовсе

не только крупных дельцов. Старушка, имеющая десяток акций, потеет от

возбуждения, когда узнает по телевизору о панике на бирже. Живущий в каморке

и сдающий свою квартиру "домовладелец" волнуется, что жилец съедет, не

заплатив за телефон. Разбитые в уличной толчее очки потрясают бюджет

среднего человека.

На фоне этих драм и постоянных побед и поражений жизнь советского

человека с его гарантированным благосостоянием (даже если бы оно было

велико!) превращается в бесцельное существование. Тошно жить, если очки

стоят три рубля. Разбили - пошел и купил. Чтобы не было скучно, тебя уже

нужно как минимум пырнуть ножом. Но в этой игре у нормального человека не

бывает побед, одни поражения - и такая игра проблемы не решает. Среднему

человеку жить при развитом советском социализме стало скучно. И никакого

выхода из этой скуки наш проект не предлагал. Более того, он прямо

утверждал, что дальше будет еще скучнее. И тут речь идет не об ошибке

Суслова или даже Ленина. Тот социализм, что строили большевики, был

эффективен как проект людей, испытавших беду. Это могла быть беда

обездоленных и оскорбленных социальных слоев, беда нации, ощущающей угрозу

колонизации, беда разрушенной войной страны. Но проект не отвечал запросам

общества благополучного - общества, уже пережившего и забывшего беду.

Полезно посмотреть, кто особенно огорчался и особенно радовался краху

социализма (речь идет, разумеется, о группах, а не отдельных личностях).

Огорчались прежде всего те, кто в СССР ушел от скуки надежной жизни в

какого-то рода творчество - но творчество, не нарушавшее стабильности

общества и его режима. Таких доступных видов творчества и связанных с ним

переживаний и приключений - множество. И доступ к ним имело подавляющее

большинство граждан, но только теоретически. Ошибка советского социализма в

том, что он принял как догму убеждение, будто все люди мечтают сделать

творческое усилие и будут рады просто предоставлению такой возможности. Эта

догма неверна дважды. Во-первых, не все мечтают о творчестве, у многих эти

мечты подавлены в детстве - родителями, садиком, школой. Во-вторых,

значительная часть тех, кто мечтал, испытали неудачу при первой попытке и не

смогли преодолеть психологический барьер, чтобы продолжить. Так и

получилось, что основная масса людей не воспользовалась тем, что реально

давал социализм. Не то чтобы ее оттеснили - ее "не загнали" теми угрозами,

которые на Западе заставляют человека напрягаться.

Стимулирование угрозой - не единственный механизм, заставляющий делать

усилия. Более того, этот механизм неизбежно травмирует душу и обедняет жизнь

самого успешного человека. Но надо признать как провал всего проекта

советского социализма то, что он оказался неспособным создать иной, не

разъединяющий людей механизм их вовлечения в творчество. А значит, сделал

неудовлетворенными массу людей. Так в получившей достаток семье с низкой

культурой молодые люди начинают много есть и спать до обеда - они теряют

радость жизни, начинают мрачнеть и озлобляться. Именно они и составили

широкую "социальную базу" для разрушения СССР. Можно не считать их мотивы

уважительными, но ведь речь идет о страдающей части общества. Ведь советский

строй не дал этой категории людей хотя бы того утешения, которое

предусмотрительно дает Запад - потребительства. Как можно было запирать

таких людей в стране, где нет сорока сортов колбасы! Ведь это же социально

взрывоопасный материал.

Другой крупный контингент, который радуется крушению режима - молодежь,

и по вполне естественным причинам. Для нее скука губительна даже

биологически. Если она длится слишком долго, то и творчество воспитывать

детей становится недоступным - детей нет. Возникает заколдованный круг.

Парадоксально, но скоро мы будем наблюдать духовный рост и вспышку

творческой активности молодежи, направленную на восстановление социализма,

то есть порожденную опять-таки крушением советского режима.

Конечно, советский строй мог бы продлить свое существование, если бы

следовал рецептам Великого Инквизитора из легенды Достоевского. Если бы

позволил людям в свободное от работы время грешить (под контролем и с

регулярной исповедью) и облегчил распевание детских рок-песенок. Если бы

наладил выпуск баночного пива с надписью "завод им. Бадаева" не на русском,

а на английском языке, и т.д. Слава богу, что так не случилось - это было бы

поражение более фундаментальное.

В будущем, если мы выживем, задача резко облегчается тем, что старый

советский проект - мобилизационный социализм - сломан. Не придется решать

сложную проблему мягкого выхода из него - нас вырвали из него с кровью.

Значит, придется не ломать, а воссоздавать солидарное жизнеустройство в

новом виде - зная уже о потребности людей не только в белках и углеводах, но

и в витаминах.

Date: 2015-09-03; view: 295; Нарушение авторских прав