Глава 2. Права и свободы человека и гражданина 14 page

--------------------------------

<1> См.: Решения ЕСПЧ от 25 августа 1998 г. по делу "Хертель (Hertel) против Швейцарии"; от 24 февраля 1994 г. по делу "Касадо Кока (Casado Coca) против Испании" // URL: http://cmiskp. echr.coe.int.

<2> Решение ЕСПЧ от 25 ноября 1996 г. по делу "Уингроу (Wingrove) против Соединенного Королевства" // Европейский суд по правам человека. Избранные решения: В 2 т. Т. 2. С. 296 - 308.

Право на предвыборную агитацию также находится под защитой свободы слова как форма свободного распространения информации. В частности, как указал КС РФ в Постановлении от 14 ноября 2005 г. N 10-П <1>, оспариваемые положения избирательного законодательства как предполагающие запрет на проведение предвыборной агитации, направленной против всех кандидатов, гражданами лично за счет собственных денежных средств представляют собой чрезмерное, не обусловленное конституционно значимыми целями ограничение свободы слова и права на распространение информации в форме предвыборной агитации, не отвечают требованиям определенности и недвусмысленности и потому не соответствуют Конституции, ее ст. 19, ч. ч. 1 и 4 ст. 29 и ч. 3 ст. 55.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2005. N 47. Ст. 4968.

2. В той мере, в какой в обществе отсутствуют общепризнанные критерии добра и зла, истины и лжи, вреда и блага, ему необходима свобода слова, которая, порождая конкуренцию мыслей, мнений, убеждений, споры и дискуссии, приносит больше пользы, чем какие-либо идеологические или политические рамки, независимо от того, устанавливаются ли они диктатором или демократически избранным парламентом. Вместе с тем в той мере, в какой в обществе существует консенсус по основным общечеловеческим ценностям, абсолютную свободу слова нельзя рассматривать как исключительно позитивное явление в жизни общества. Так, не подлежит защите ст. 29 Конституции, а также соответствующими международно-правовыми нормами о свободе выражения заведомо ложная информация. Фактически разновидностью такой заведомо ложной информации можно считать и запрещенные ч. 2 комментируемой статьи пропаганду или агитацию, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства. Социальная ненависть приравнивается к расовой и национальной только в Основном Законе. Что это такое, не совсем ясно, так как нет ни международной, ни российской практики по этому вопросу. По мнению некоторых исследователей <1>, примером пропаганды социальной ненависти является коммунистическое учение, однако судебная практика такую точку зрения не подтверждает.

--------------------------------

<1> См.: Конституция Российской Федерации: Проблемный комментарий / Отв. ред. В.А. Четвернин. С. 200 - 201.

Положения ч. 2 комментируемой статьи следует распространять не только на указанную в ч. 1 свободу мысли и слова, но также и на свободу мнения, убеждения, информации, включая массовую информацию. Следует обратить внимание, что в ст. 29 содержится запрет не на выражение мыслей и распространение информации, вызывающих ненависть или содержащих идеи расового или иного превосходства, а лишь на их пропаганду и агитацию. То есть Конституция не препятствует изложению таких мыслей в частной беседе или в иной конфиденциальной форме, а также в случае распространения информации без цели вызвать ненависть или убедить кого-либо в превосходстве. Вместе с тем следует иметь в виду, что Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 г. <1> в ст. 4 провозглашает, что государства-участники осуждают всякую пропаганду и обязуются принять немедленные и позитивные меры, направленные на искоренение всякого подстрекательства к такой дискриминации или актов дискриминации, и с этой целью они среди прочего объявляют караемым по закону преступлением всякое распространение идей, основанных на расовом превосходстве или ненависти.

--------------------------------

<1> Ведомости СССР. 1969. N 25. Ст. 219.

Установленные ч. 2 комментируемой статьи ограничения свободы слова необходимо рассматривать в системной связи с другими конституционными нормами и принципами, служащими той же цели, прежде всего с ч. 3 ст. 17 Конституции, согласно которой "осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц", и ч. 3 ст. 55, согласно которой "права и свободы граждан могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства".

Ограничения свободы слова предусмотрены и в актах международного права. В соответствии с п. 3 ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах пользование этими свободами "налагает особые обязанности и особую ответственность. Оно может быть, следовательно, сопряжено с некоторыми ограничениями, которые, однако, должны быть установлены законом и являются необходимыми: а) для уважения прав и репутации других лиц; б) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения". В ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод содержится развернутый перечень обстоятельств, которые позволяют государству ограничивать соответствующие свободы: "Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или штрафными санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

На необходимость различать понятия "агитация" и "распространение информации" КС РФ указал в Постановлении от 30 октября 2003 г. N 15-П, касавшемся проверки положений избирательного законодательства: "Поскольку как агитация, так и информирование любого характера могут побудить избирателей сделать тот или иной выбор, при том что достоверные и объективные сведения о кандидате в большей мере помогают избирателю сформировать свои предпочтения, чем просто призывы голосовать за или против, то очевидно, что критерием, позволяющим различить предвыборную агитацию и информирование, может служить лишь наличие в агитационной деятельности специальной цели - склонить избирателей в определенную сторону, обеспечить поддержку или, напротив, противодействие конкретному кандидату, избирательному объединению. В противном случае граница между информированием и предвыборной агитацией стиралась бы, так что любые действия по информированию избирателей можно было бы подвести под понятие агитации, что в силу действующего для представителей организаций, осуществляющих выпуск средств массовой информации, запрета неправомерно ограничивало бы конституционные гарантии свободы слова и информации, а также нарушало бы принципы свободных и гласных выборов" <1>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2003. N 44. Ст. 4358.

Законом может быть установлено ограничение и запрещение выражения не только тех мыслей, мнений и убеждений, которые перечисляются в ч. 2 комментируемой статьи, но и иных, и не только путем агитации и пропаганды, но также и в иной форме. Однако такие ограничения в соответствии с ч. 3 ст. 55 Конституции могут устанавливаться только федеральным законом.

В Постановлении от 31 июля 1995 г. N 10-П <1> КС РФ признал содержащиеся в Постановлении Правительства РФ от 9 декабря 1994 г. N 1360 положения о лишении аккредитации журналистов, работающих в зоне вооруженного конфликта, не соответствующими Конституции, ее ч. ч. 4 и 5 ст. 29, ч. 3 ст. 55 и ст. 56, поскольку они вводили новые основания и порядок лишения журналистов аккредитации, не предусмотренные законом.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1995. N 33. Ст. 3424.

В ряде профессий и должностей (например, преподаватели, священнослужители, судьи) к гражданам предъявляются особые квалификационные и моральные требования, которые могут быть зафиксированы не только в законе, но и в принимаемых государственными и (или) общественными организациями кодексах корпоративной этики. В Постановлении от 28 февраля 2008 г. N 3-П <1> КС РФ указал, что гарантируемая Конституцией свобода мысли и слова в силу ее ч. 3 ст. 55 не может быть ограничена корпоративным нормативным актом, - соответствующие ограничения допускаются лишь на основе федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. В этом же Постановлении было отмечено, что привлечение судьи к дисциплинарной ответственности за критику судебных постановлений и поведения своих коллег, предпринятую внутри судейского сообщества, как за публичную критику, когда применение санкций аргументируется тем, что соответствующие действия получили или могут получить огласку, недопустимо, поскольку способствует консервации недостатков в сфере судопроизводства, противоречит сформулированным в законе целям судейского сообщества, приводит к нарушению конституционных и международно-правовых принципов публичности (гласности) судопроизводства, к не основанному на законе ограничению гражданских прав и свобод. Аналогичная правовая позиция была сформулирована ЕСПЧ в Постановлении от 26 февраля 2009 г. по делу Кудешкиной <2>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2008. N 10. Ч. II. Ст. 976.

<2> См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. 2009. N 6.

Ни в одном свободном демократическом обществе не защищаются свободой мысли, слова, мнения и информации непристойные, скабрезные выражения, ненормативная лексика и откровенно циничное, глубоко противоречащее принятым в человеческом обществе нормам нравственности и морали, элементарным правилам поведения между людьми обращение к жертве или иные формы унижения ее человеческого достоинства. Как указал КС РФ в ряде своих определений, административный арест и уголовное наказание за опубликование в СМИ материалов, содержащих нецензурные (ненормативные) выражения, не противоречат Конституции, поскольку не умаляют права граждан на свободу мысли и слова, на поиск, получение, передачу, производство и распространение информации любым законным способом, а также право на свободу массовой информации и запрет цензуры. Но при этом Суд заметил, что как суды общей юрисдикции, так и другие правоприменительные органы при оценке деяний обвиняемых лиц должны учитывать не только сам факт наличия в опубликованном произведении ненормативной лексики, но и возможность такого ее использования, которое представляет опасность для защищаемых Конституцией нравственных запретов, правил приличия и иных ценностей (см. Определения КС РФ от 4 декабря 1995 г. N 94-О, N 104-О, от 19 апреля 2001 г. N 70-О <1>).

--------------------------------

<1> Архив КС РФ. 1995; ВКС РФ. 2001. N 4. С. 63 - 65.

В европейской и американской конституционно-правовой доктрине сложилась норма, в соответствии с которой политические, государственные и общественные деятели должны с большей степенью терпимости, чем иные граждане, например журналисты, относиться к критике, особенно связанной с их публичной деятельностью. Нет сомнения, что п. 2 ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод позволяет защищать репутацию каждого, т.е. распространяется на политиков, когда они выступают не в личном качестве; но в таких случаях противовесом подобной защиты выступает интерес общества к открытой дискуссии по политическим вопросам <1>.

--------------------------------

<1> См.: Решения ЕСПЧ от 8 июля 1986 г. по делу "Лингенс (Lingens) против Австрии"; от 1 июля 1997 г. по делу "Обершлик (Oberschlick) против Австрии" (N 2) // Сальвиа М. де. Прецеденты Европейского Суда по правам человека. СПб., 2004. С. 645, 647.

Европейский суд по правам человека указал на необходимость проведения тщательного различия между фактами и оценочными суждениями, поскольку существование фактов может быть доказано, тогда как истинность оценочных суждений не всегда поддается доказыванию. В связи с этим в отношении таких суждений невозможно выполнить требование о доказывании истинности своих утверждений, и оно нарушает саму свободу выражения мнений, которая является основополагающей частью права, гарантированного ст. 10 Конвенции <1>.

--------------------------------

<1> См.: Сальвиа М. де. Указ. соч. С. 648.

Как отмечается в отечественной литературе, российские суды, в отличие от европейских, очень часто не учитывают необходимость проявлять повышенную терпимость в случае высказываний в адрес политиков, депутатов, правительства и других органов государственной власти <1>. В эту практику были внесены коррективы двумя Постановлениями ЕСПЧ от 31 июля 2007 г.: первое - по делу "Дюльдин и Кислов против России" <2>, второе - по делу "Чемодуров против России" <3>. Суд признал, что в отношении этих граждан Россия нарушила ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая гарантирует каждому право свободно выражать свое мнение. В отличие от российских судов, ЕСПЧ посчитал, что в данных делах имело место не оскорбление, а диффамация, и, кроме того, напомнил, что основным принципом дела о диффамации является наличие конкретного лица, в отношении которого было сделано диффамационное заявление, что пределы дозволенной критики в отношении чиновников гораздо шире, чем в отношении частных лиц.

--------------------------------

<1> См.: Потапенко С.В. Диффамация и российская судебная практика в контексте опыта Европейского Суда по правам человека // Европейский суд по правам человека и защита свободы слова в России: прецеденты, анализ, рекомендации. М., 2004. Т. 2. С. 10; Энтин В.Л. Реализация стандартов статьи 10 в российском законодательстве и судебной практике // Европейский суд по правам человека и защита свободы слова в России. М., 2002. С. 549.

<2> См.: Права человека. Практика Европейского Суда по правам человека. 2007. N 9 (18). С. 24 - 25.

<3> Там же. С. 25.

Таким образом, свобода слова и свобода информации подразумевают право распространять не только достоверную, но и сомнительную информацию, отстаивать и навязывать другим не только обоснованные суждения, но и заблуждения, абсурдные и ошибочные идеи, высказывать мнения, которые многим могут показаться оскорбляющими и шокирующими.

В связи с этим следует учитывать Определение КС РФ от 27 сентября 1995 г. N 69-О <1>. Поводом для обращения заявителя в Суд послужило судебное разбирательство по иску В.В. Жириновского к телекомпании "НТВ" и А.В. Козыреву о защите чести и достоинства на основании ч. 1 ст. 7 ГК РСФСР, согласно которой гражданин или организация вправе требовать по суду опровержения порочащих их честь и достоинство сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Суд отметил, что указанная статья, устанавливая гражданско-правовые способы защиты чести и достоинства и являясь важной гарантией конституционного права на защиту чести и доброго имени, предусмотренного ч. 1 ст. 23 Конституции, не нарушает свободу мысли и слова. Вместе с тем он указал, что вопрос о том, как отграничить распространение недостоверной фактической информации от политических оценок и возможно ли их опровержение по суду, не является конституционным и ответ на него может дать только судебная практика судов общей юрисдикции.

--------------------------------

<1> См.: Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения. 1992 - 1996. М., 1997. С. 495 - 497.

Эта практика нашла отражение в Постановлении Пленума ВС РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" <1>, в котором говорится, что "принимая во внимание конституционные положения, суды при разрешении споров о защите чести, достоинства и деловой репутации должны обеспечивать равновесие между правом граждан на защиту чести, достоинства, а также деловой репутации, с одной стороны, и иными гарантированными Конституцией Российской Федерации правами и свободами - свободой мысли, слова, массовой информации, правом свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, правом на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, правом на обращение в государственные органы и органы местного самоуправления (статьи 23, 29, 33 Конституции Российской Федерации) - с другой".

--------------------------------

<1> БВС РФ. 2005. N 4.

3. В ч. 3 комментируемой статьи акцент сделан не на позитивном, а на негативном содержании свободы мысли и слова. Свобода слова предполагает, что человек выражает свои мысли по доброй воле. Она также включает гарантию против оказания давления на индивида с целью добиться от него высказывания своего мнения <1>. В то же время этот запрет принуждения касается только некоторых форм мысли и слова, а именно мнения и убеждения. Не может учитель отказаться вести урок, врач - отвечать на вопросы больного под предлогом свободы слова. Невозможно представить судебный процесс, в котором свидетели не несут ответственности за дачу ложных показаний (ложной информации) или отказ от показаний, присяжные заседатели отказываются отвечать на вопросы суда об их мнении о виновности подсудимого.

--------------------------------

<1> См.: Решение ЕСПЧ от 26 сентября 1995 г. по делу "Фогт (Vogt) против Германии" // Европейский суд по правам человека. Избранные решения: В 2 т. Т. 2. С. 104 - 114.

Как уже отмечалось выше, судебная практика России и других демократических государств проводит четкое различие между информацией (фактами) и мнениями (оценочными суждениями). Следовательно, в отличие от информации, которая подлежит проверке и которая в случае ее ложности должна быть опровергнута, мнения, суждения, критические замечания или размышления, истинность которых проверена быть не может, в большей степени защищаются свободой мысли и слова и, как правило, не подлежат опровержению в случае их ошибочности. Лицо вправе требовать опровержения в тех случаях, когда ему кем бы то ни было, особенно СМИ, приписываются какие-то конкретные мнения, якобы содержащиеся в его публичных или частных заявлениях.

Часть 3 комментируемой статьи невозможно рассматривать в отрыве от ее ч. 2. В связи с этим лицо, публично высказывающее свои мнения и убеждения расистского или иного дискриминационного характера или пропагандирующее идеи расового превосходства, может быть принуждено к отказу от выражения таких мнений и убеждений под угрозой уголовного наказания, так же как и в случаях заведомо ложной диффамации.

4. В ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. уточняется, что свобода предполагает право "получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ".

В соответствии с Законом об информации, информационных технологиях и защите информации информация - это сведения (сообщения, данные) независимо от формы их представления (ст. 2). В отличие от информации о частной жизни лица, сбор, хранение, использование и распространение которой без его согласия в соответствии со ст. 24 Конституции не допускаются, информация о государственной жизни должна быть, как правило, открытой и общедоступной. О необходимости предоставления государственными органами и должностными лицами информации о некоторых особо важных для народа сферах жизни специально говорится в отдельных статьях Конституции. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 41 сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья людей, влечет за собой ответственность в соответствии с федеральным законом. Согласно ст. 42 каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии и на возмещение ущерба, причиненного его здоровью или имуществу экологическим правонарушением. В соответствии с ч. 1 ст. 123 провозглашается открытое разбирательство дел во всех судах.

Согласно ч. 5 ст. 8 Закона об информации, информационных технологиях и защите информации государственные органы и органы местного самоуправления обязаны обеспечивать доступ к информации о своей деятельности. Лицо, желающее получить доступ к такой информации, не обязано обосновывать необходимость ее получения. Исключение составляет информация с ограниченным доступом. Доступ физических и юридических лиц к государственным информационным ресурсам является основой осуществления общественного контроля за деятельностью органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных, политических и иных организаций, а также за состоянием экономики, экологии и других сфер общественной жизни.

К информации с ограниченным доступом относится прежде всего государственная тайна. В соответствии со ст. 2 Закона РФ от 21 июля 1993 г. N 5485-1 "О государственной тайне" <1> государственная тайна - это защищаемые государством сведения в области его военной, внешнеполитической, экономической, разведывательной, контрразведывательной деятельности и ОРД, распространение которых может нанести ущерб безопасности Российской Федерации. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1997. N 41. Ст. 8220.

Как признал КС РФ в Постановлении от 20 декабря 1995 г. N 17-П <1>, в силу ч. 4 ст. 29 Конституции уголовная ответственность за выдачу государственной тайны иностранному государству правомерна лишь при условии, что перечень сведений, составляющих государственную тайну, содержится в официально опубликованном для всеобщего сведения федеральном законе. Правоприменительное решение, включая приговор суда, не может основываться на неопубликованном нормативном правовом акте, что вытекает из ч. 3 ст. 15 Конституции. Но в последующих определениях Суд указал, что конкретизация перечня сведений, составляющих государственную тайну, содержащегося в официально опубликованном для всеобщего сведения федеральном законе, может производиться в засекреченных подзаконных нормативных актах (см. Определения КС РФ от 27 мая 2004 г. N 188-О, от 21 апреля 2005 г. N 238-О <2>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 54.

<2> Архив КС РФ. 2004; 2005.

К информации с ограниченным доступом помимо государственной тайны относится и конфиденциальная информация. Перечень сведений конфиденциального характера утвержден Указом Президента РФ от 6 марта 1997 г. N 188 <1>. Кроме того, в соответствии со ст. 41 Закона о СМИ к конфиденциальной относятся информация о лице, предоставившем редакции СМИ сведения с условием неразглашения его имени, а также сведения, прямо или косвенно указывающие на личность несовершеннолетнего, совершившего преступление либо подозреваемого в его совершении, а равно совершившего административное правонарушение или антиобщественное действие.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1997. N 10. Ст. 1127.

Свобода информации ни в соответствии с комментируемой статьей, ни в соответствии с нормами международного права не предполагает право требовать доступа к любой информации, если иное не предусмотрено законом. Так, в ч. 2 ст. 24 Конституции содержится указание на обязанность органов государственной власти и местного самоуправления, их должностных лиц обеспечить каждому лицу возможность ознакомления, но только с теми документами и материалами, которые непосредственно затрагивают его права и свободы, но не права третьих лиц, если иное не предусмотрено законом.

5. Часть 5 комментируемой статьи содержит по крайней мере две взаимосвязанные нормы. В первой провозглашается гарантия свободы массовой информации, а во второй запрещается цензура. Они находятся в системной связи, но не только друг с другом, каждая из этих норм в отдельности связана с нормами, содержащимися в других частях данной статьи.

Свобода массовой информации, дополняя свободу информации, не только предоставляет каждому человеку право индивидуально или коллективно и профессионально искать, получать, производить и распространять информацию в расчете на массового читателя, слушателя, зрителя, но и с этой целью иметь в частной собственности СМИ, владеть, пользоваться и распоряжаться ими. Как указывают некоторые авторы, "по существу свобода массовой информации является свободой частных средств массовой информации в их воздействии на общественное мнение" <1>. Кроме того, данная свобода включает в себя и еще один аспект - она служит защите тех лиц, работа которых непосредственно связана с информацией, т.е. журналистов.

--------------------------------

<1> Конституция Российской Федерации: проблемный комментарий / Отв. ред. В.А. Четвернин. С. 207.

Норма о свободе массовой информации производна от предшествующих частей ст. 29, а также от ст. ст. 8, 13, 34, 35, 37 Конституции. Имплицитно она содержится и в нормах международного права, но непосредственно свобода массовой информации не упоминается ни в одном из международно-правовых договоров, ратифицированных Россией. Стандарты Совета Европы в области политического плюрализма и свободы СМИ содержатся в ряде рекомендательных документов, принятых его Комитетом министров, в частности: в Декларации о свободе выражения мнения и информации 1982 г., Декларации о средствах массовой информации в демократическом обществе 1994 г., Рекомендации относительно мер по стимулированию плюрализма в средствах массовой информации N R (99)1 1999 г. и Рекомендации о гарантиях независимости общественного вещания N R (96)10 1996 г.

В России гарантия свободы массовой информации имеет особое значение в силу того, что первые частные СМИ возникли около 20 лет назад, и до сих пор большинство печатных изданий и телевизионных компаний находятся в государственной собственности либо в собственности предприятий, контролируемых государством.

Субъектами свободы массовой информации, так же как и субъектами права информации, являются граждане РФ, иностранцы, лица без гражданства, а также юридические лица. Федеральный законодатель в соответствии с Конституцией и (или) международным договором может ограничить в правах на учреждение и управление СМИ некоторые категории граждан и иностранцев, что и было сделано, в частности, в ст. ст. 7 и 19.1 Закона о СМИ.

Субъектами этой свободы, как и свободы слова и, например, свободы собраний, не могут быть государства, государственные и муниципальные органы и образования. Учреждение СМИ государством (государственными организациями и предприятиями) не является реализацией свободы массовой информации человека и гражданина. Государственные СМИ не подлежат защите на основании ч. 5 комментируемой статьи, поскольку свобода массовой информации - это прежде всего ее независимость от государства. Но вместе с тем ни комментируемая, ни какие-либо иные статьи Конституции не отделяют СМИ от государства, не лишают государственные органы, учреждения и предприятия права владеть, пользоваться и распоряжаться СМИ. Запрет на государственные СМИ не содержится ни в международных договорах Российской Федерации, ни в общепризнанных нормах международного права. Более того, в большинстве стран мира государство владеет значительной долей СМИ, особенно электронных. Государственные органы и организации не только вправе, но и обязаны иметь свои СМИ для реализации принципа открытости (транспарентности) своей деятельности.

Вряд ли можно согласиться с тем, что "зависимые, подчиненные средства массовой информации не образуют пространства для становления и выявления общественного мнения, являясь лишь инструментом его фальсификации, а значит, подрыва конституционного режима" <1>. Отдельные государственные СМИ могут быть более объективными и честными, чем некоторые независимые от государства. Свободу массовой информации нарушает не наличие государственных СМИ, а отсутствие негосударственных СМИ. Как указал ЕСПЧ в решении от 24 ноября 1993 г. по делу "Информационсферайн Лентиа" (Informationsverein lentia) и другие против Австрии", законодательно установленная государственная монополия вещания, а именно полная невозможность осуществлять вещание иначе как через посредство государственной станции, является нарушением свободы слова и информации и не может быть оправдана предоставленным государствам в ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод правом осуществлять лицензирование радиовещательных и телевизионных предприятий.

--------------------------------

<1> Федотов М.А. Право массовой информации в Российской Федерации. М., 2002. С. 155.

Date: 2015-09-03; view: 268; Нарушение авторских прав