Глава 10. Мы садимся в его обтекаемый серый автомобиль

Мы садимся в его обтекаемый серый автомобиль. Я не знаю, какой марки эта машина (я подобным не интересуюсь), но она действительно роскошная. Я откидываюсь на сиденье и вдыхаю пьянящий запах кожи и богатенького мальчика. Поездка до смешного плавная. Не то, что езда в моей старенькой «тойоте», где чувствуется каждая выбоина на дороге.

И даже то, как Зейн водит машину, выглядит сексуально, то, как он небрежно, но уверенно, откидывается на спинку сиденья, положив одну руку на руль. Все под контролем. Сексуально.

Должна признать, что я неравнодушна к таким простым удовольствиям. Находясь в этом невероятном автомобиле с удивительно красивым парнем за рулем, я вроде как чувствую себя знаменитостью. Это гламурное декадентское чувство. Я смогла бы жить так.

Мы едем, слушая радиостанцию, на которой играет классический рок, улыбаясь друг другу, и разговариваем о том, какая музыка нам нравится. Зейн говорит, что он слушает старый рок, Metallica и Led Zeppelin; я рассказываю ему о том, что люблю слушать все: и песни из чарта Топ 100, и из бродвейских мюзиклов. Он даже не высмеивает меня за любовь к McPigs — маленькой группе из Лос-Анджелеса. Я включаю ему одну из их песен на своем телефоне, и он хочет послушать еще.

Мы выбираем классный маленький ресторанчик, который находится прямо через улицу от пляжа. Он оформлен в стиле старого пляжного домика с ярко-желтыми ставнями. Мне нравится, что повсюду есть круглые окна.

— В этом месте продают лучшие булочки с корицей, — говорит Зейн, когда я сажусь в кабинку. Он ждет, пока я усядусь, а затем сам садится напротив меня.

— Правда? А суп из моллюсков у них вкусный? — Я беру одно из цветных меню и просматриваю его.

Ничего себе! А цены-то у них сумасшедшие! Что, серьезно — больше двадцати баксов за обеденную тарелку?!

— Не знаю, не люблю морепродукты. Хотя, паста у них вкусная, — он наклоняется вперед и вытаскивает меню с разнообразными пастами.

Я искоса смотрю на блюда, мои глаза расширяются от шока.

— Сто восемьдесят один доллар за тарелку спагетти?!

— Что? Не может быть.

— Так здесь... ох, единичка дорисованная! — я протягиваю палец, чтобы показать ему небольшое пятно.

К моему чрезвычайному удивлению, Зейн берет мой палец и трет по нему своим большим пальцем, пока пятно не исчезает. А затем он вытирает руку салфеткой.

— Я бывал раньше в ресторанах, в которых подавались блюда за двести долларов, а этот к ним не относится, — говорит он, комкая салфетку и бросая ее на стол.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы начать снова говорить. Я кладу руки себе на колени и выдавливаю из себя дежурную улыбку.

— Итак, что ты будешь?

— Цыпленка, — отвечает он, не взглянув на меня. — А ты?

— Думаю, что закажу тарелку супа из моллюсков.

Зейн выгибает бровь.

— И все? Я думал, что ты проголодалась.

Ну, да, пока ты случайно не прикоснулся ко мне. Теперь я волнуюсь!

Но произношу я:

— Я плотно пообедала на работе.

К нам наконец-то подходит официантка, чтобы принять наш заказ. Кажется, она знает Зейна и тепло приветствует его. С таким же успехом, меня здесь могло бы и не быть. Зейну приходится сделать заказ вместо меня, потому что, хоть я и сказала три раза «тарелку супа из моллюсков», она продолжала игнорировать меня. Это меня по-настоящему взбесило!

Так что, возможно, то, что она наступила мне на ногу, и не было случайностью. Думаю, у меня проблемы с контролем над гневом.

После того, как приняли наши заказы, Зейн поворачивается ко мне.

— Итак, как прошел твой рабочий день?

Чувствуя странную нервозность, я начинаю лепетать о том, как прошел мой день. Я также рассказываю ему о путанице с магнитом-«влагалищем». Это его смешит, и я чувствую себя самой остроумной. Он хороший слушатель. Даже когда приносят нашу еду, он не сводит с меня глаз.

— Что насчет твоей работы? — спрашиваю я его. — Тебе нравится быть инженером-программистом?

Он откидывается назад, одна рука лежит на стуле, а другая держит стакан с водой. Он перемещает лед по дну, а затем смотрит в стакан.

— Это работа,— говорит он, пожимая плечами. — Хорошая вещь в работе у Кронус — это то, что они дают мне много свободы на разработку моих собственных проектов.

— О, — говорю я первое, что приходит на ум. — Э-э, как обстоят дела с твоим последним проектом?

— Закончил его на прошлой неделе, — говорит он с улыбкой. Я рада, что он не вдается в подробности, потому что в противном случае я бы все равно ничего не поняла.

— Это означает, что ты возвращаешься в Лос-Анджелес?

— Неа. Что касается работы, я все еще вылавливаю баги. Как твой суп из моллюсков?

И, конечно же, он дождался, пока я сунула себе в рот кусок хлеба, чтобы задать мне вопрос.

— Вкусно, — выдавливаю я.

Он смеется.

— Убедись, что оставишь место для булочки с корицей.

Я стону.

— Ни в коем случае! У меня желудок наполнен до отказа.

— Ну, тогда мы заберем их с собой. — Зейн роняет вилку на тарелку и смотрит искоса на меня. — Как ты относишься к ужастикам?

— Обожаю их, — говорю я быстро.

— У меня есть копия «Дома костей и крови». Хочешь посмотреть?

Мои глаза расширяются от недоверия.

— Этот фильм выйдет только через две недели. Каким же образом ты получил эту копию?

— Я знаю парня, который знает другого парня, — как бы между прочим, отвечает он. — Так ты хочешь посмотреть его или нет?

— Да! — выкрикиваю я с энтузиазмом. А затем неуверенно останавливаюсь.

— С тобой?

— Да, со мной. У тебя есть возражения по этому поводу? — спрашивает он насмешливо.

— Ну, это с какой стороны посмотреть. Я люблю смотреть ужастики в темноте, — говорю я. Делаю глоток своего холодного чая. — Так что не знаю, возможно, для тебя это будет слишком... напряженно.

Что? Я не флиртую, я веду себя игриво, чисто платонически.

Зейн наклоняет голову в сторону, забавляясь.

— О, да неужели, малышка? Возможно, это тебе будет слишком страшно сидеть со мной в темноте.

То, как он говорит это, своим грубым сексуальным голосом так... сексуально! Он флиртует со мной?

Я притворяюсь, что насмехаюсь над ним в то время, как мое сердце, словно сумасшедшее стучит у меня в груди.

— Да, конечно, — говорю я ему и себе. — Только не подпрыгивай, как девчонка, во время самых страшных моментов.

— Я очень постараюсь. — Он улыбается и движением подзывает к нам официантку. — Пошли отсюда.

Зейн заказывает две булочки с корицей на вынос, затем платит за них, несмотря на мои протесты. Когда я пытаюсь спорить с ним, он лишь многозначительно смотрит на меня. Я знаю, что это не свидание, и он просто пытается быть милым, но все же. Я не могу ничего поделать с тем головокружительным ощущением, которое наполняет меня.

Или, возможно, он догадывается, что я не собираюсь оставлять чаевые этой ужасной официантке.

По дороге домой мы обсуждаем наши любимые фильмы. Мы оба удивлены, обнаружив, что нам нравятся одни и те же фильмы, потому что они, по большей части, старые: «Святые из Бундока», «Принцесса-невеста» и «Большой переполох в маленьком Китае». Я люблю фильмы почти точно так же, как и книги.

Я могу говорить о них весь день, и не могу поверить, что Зейн, кажется, чувствует то же самое. Я бы подумала, что он слишком занят очаровыванием девушек, чтобы смотреть много фильмов. Когда я сказала ему это, он лишь улыбнулся и ответил, что может совмещать оба занятия. Затем я пробормотала что-то про порно.

— Ты когда-нибудь смотрела порно? — заинтересованно спрашивает он, глядя на меня, в то время, когда должен бы следить за дорогой.

— Нет! — быстро говорю я, краснея. — Только парни делают так.

Зейн посмеивается. Он переводит взгляд туда и обратно, с дороги — на меня.

— Скажи-ка еще раз, Виолетт, сколько тебе лет?

— Семнадцать, — огрызаюсь я. — А что?

— Иногда ты ведешь себя намного взрослее своего возраста, а иногда ты кажешься такой невинной.

Я хмуро смотрю вниз, на теплый пакет с булочками с корицей внутри, лежащий у меня на коленях. Я знаю, что на самом деле он имеет в виду «наивная», но я не знаю, что я такого сказала, что теперь он считает меня такой. Черт, я даже сказала перед ним «влагалище». Думаю, что если он сравнивает меня с женщинами, с которыми знаком, тогда я действительно кажусь невинной. Я не вижу в этом ничего плохого, а он?

Когда мы возвращаемся домой, Зейн идет в свою комнату, чтобы принести фильм, а я ставлю булочки с корицей в микроволновую печь и закрываю все жалюзи. Так как день облачный и дождливый, в доме стало темно довольно рано. Идеально.

— Я слышал, что этот фильм довольно напряженный, — говорит Зейн, входя в комнату. — Ты уверена, что не хочешь включить свет?

Я закатываю глаза.

— Угу. Только не прибегай в мою комнату, когда тебе приснится кошмар.

Он усмехается в ответ.

— Не переживай, малышка. Последнее место, куда бы я прибежал — это твоя комната.

Он вставляет диск в проигрыватель, пока я пялюсь на его спину. Что, черт возьми, это значит? Не подразумевает ли он, что считает меня отталкивающей?

Я иду на кухню, чтобы взять булочки с корицей. Боже мой, райский запах, на вид они такие воздушные и мягкие. Я кладу их на отдельные тарелки и несу в гостиную.

Зейн развалился на диване. Я передаю ему тарелку, а затем сажусь в кресло вместе со своей прелестью.

— Что такое, Марсер? Почему ты сидишь там?

— Потому что, — вздыхаю я. — Тут удобно.

Зейн хлопает по диванной подушке рядом с собой.

— Точно так же, как и на диване. Иди сюда. А если я испугаюсь? Тебе придется держать меня за руку.

Я не решаюсь. Я не хочу, чтобы он думал, что это многое значит для меня, но знаю, что не смогу сосредоточиться на фильме, если буду сидеть рядом с ним.

В конечном счете, я не могу упустить возможность побыть ближе к нему. Так что я пожимаю плечами и встаю. Я непринужденно плюхаюсь на диван в нескольких дюймах от него.

От него так хорошо пахнет! Этот аромат чистого свежего белья, смешанный с мылом, сводит меня с ума. Я сжимаю ноги вместе, чтобы они нервно не подпрыгивали.

Чтобы отвлечься от его близости, я кусаю свою булочку с корицей. Мои глаза автоматически закрываются от восторга.

— Боже мой, — бормочу я, мой рот набит съедобным блаженством.

— Правда? — говорит Зейн, наслаждаясь моей реакцией.

— Так вкусно!

На мгновение я забываю о присутствии Зейна. Я влюблена в эту булочку. Она практически тает у меня во рту, все это райское наслаждение подавляет все мои чувства. Вкусняшка!

Я облизываю свои липкие пальцы, смакуя последние крохи. Засунув свой большой палец в рот, я оглядываюсь и замечаю, что Зейн пристально смотрит на меня.

Я высовываю палец и смущенно причмокиваю.

— Мне очень жаль, что тебе довелось увидеть это, — бормочу я, краснея.

— Без проблем. Возьми и мою порцию тоже.

Я смеюсь и качаю головой.

— Просто включи фильм.

Вместо этого он продолжает смотреть на меня.

— Думаю, что я бы предпочел понаблюдать за тем, как ты ешь.

Я бью его по твердому бицепсу. Усмехаясь, он нажимает кнопку на пульте, и фильм начинается.

Я очень хотела посмотреть этот фильм. Трейлер был потрясающим, и о фильме все гудят.

Но когда фильм начинается с панорамы жуткого дома, я практически не обращаю внимания на него. Я не могу перестать пялиться на профиль Зейна, пытаясь выискать хоть какой-то недостаток, но их нет. Я изумляюсь тому, что это, должно быть, было везением, родиться с таким идеальным лицом.

Это, ну, и хороший генофонд.

— Смотри фильм, Виолетт,— бормочет Зейн, глядя прямо перед собой.

Краснея, я перевожу взгляд на экран. Не могу поверить, что он поймал меня за подглядыванием! Снова.

Мысленно выбранив себя, я сосредоточиваюсь на фильме, а не на великолепном парне, сидящем возле меня в темноте.

Я поджимаю под себя ноги и готовлюсь к ужасу.

Итак, это фильм о семье, которая переехала в жуткий старый дом. Начинают происходить странные вещи, что приводит к исчезновению их шестимесячного ребенка. Их дочь-подросток проводит расследование и оказывается, что дом раньше принадлежал лидеру сатанинского культа. Ходят слухи, что он построил дом, используя кровь и кости своих последователей.

Такая история уже снималась раньше, но спецэффекты потрясающие. В фильм полно моментов, от которых хочется подпрыгнуть, особенно, когда девушка попадает в другое измерение в доме, чтобы найти своего братика.

Очень жутко. Я продолжаю думать, что нечто скрывается за диваном, ожидая момента, чтобы высосать мой мозг. Я хочу включить свет, но не могу — не после того, как строила из себя храбреца.

Я искоса наблюдаю за Зейном. Он, кажется, погружен в сюжет фильма, чуть улыбаясь, даже во время самых страшных моментов.

Если бы он был моим парнем, он бы обнял меня одной рукой, а я бы совсем не боялась.

Ох, выкинь эти мысли из головы, Виолетт!

Я так хорошо держалась, но под конец не выдержала. Девушка и ее братик только вернулись из другого измерения и были в безопасности дома. Я совершенно не ожидала ничего страшного, когда вдруг окровавленные руки вылезли из-за стены и утащили девушку назад, в их измерение.

Так что я подпрыгиваю и вскрикиваю негромко, вжимаясь в спинку дивана. Зейн поворачивается ко мне, подняв брови.

— Ты в порядке, Виолетт? — спрашивает он с дразнящей улыбкой на губах.

— Да, — быстро говорю я, вставая. — Мне просто показалось, что я увидела паука.

— Паука, говоришь?

Внезапный щебечущий звук снова заставляет меня подпрыгнуть. Зейн проверяет свой телефон. Он хмурится, потом бросает телефон на подушку рядом с собой.

— Ого, — говорю я, желая сменить тему. — Впервые вижу тебя с телефоном. Я просто поняла, что это странно.

— Почему странно? — спрашивает он, проводя руками по своим волосам.

Я пожимаю плечами.

— Из-за твоей работы и твоей, ну, очень активной социальной жизни.

— Да, я ненавижу эту чертову штуку, — бормочет он раздраженно. — Обычно я отключаю телефон.

— Хм.

Зейн наклоняется и включает лампу, освещая диван светом.

— А что насчет тебя? Большинство подростков приклеены к своим телефонам, но я редко вижу тебя с ним.

— Я разговариваю только со своей подругой Лорен и мамой, — отвечаю я. Потом я бью себя по лбу. — Теперь ты считаешь меня настоящей неудачницей.

Зейн смеется. Он встает и смотрит на меня своими великолепными темными глазами.

— Я думаю, что ты красивая и забавная, и если бы мне не нужно было находиться сегодня вечером в другом месте, я бы заставил тебя посмотреть еще один ужастик со мной, чтобы я смог понаблюдать, как ты притворяешься, что тебе не страшно.

Я смотрю на него, потеряв дар речи. Он считает меня красивой?!

Мы стоим там в течение одной бездыханной минуты. Устрашающий саундтрек из фильма играет на заднем плане. Я отчаянно пытаюсь что-то сказать, чтобы разрушить внезапно возникшее напряжение.

Наконец, Зейн отводит взгляд в сторону, слегка качая головой, как будто пытается избавиться от наваждения. Он хватает свой телефон, наши тарелки и идет на кухню, чтобы положить их в раковину. Тарелки, не телефон.

— С тобой все будет нормально, когда останешься одна? — спрашивает он до того, как отправляется в свою комнату. — Ты выглядишь немного напуганной.

Я хмуро смотрю на него.

— Я не маленький ребенок.

Он только улыбается мне через плечо, прежде чем исчезает в своей комнате.

Как в тумане, я выключаю лампу и телевизор, затем иду к себе в комнату. Рыбкой ныряю в свою кровать.

Я не могу перестать улыбаться. Я воспроизвожу наш день, проведенный вместе, особенно самые лучшие моменты. Я не могу поверить, что провела с ним целый день, еще и с неловким он-собирается-меня-поцеловать моментом в конце.

Знание того, что он находится прямо через коридор от меня, заставляет чувствовать беспокойство, головокружение. В низу моего живота возникает странное щекочущее ощущение, которое только возрастает, когда я думаю о сокращении этой короткой дистанции между нами и... я не знаю, что бы я сделала. Поцеловала бы его. Провела бы руками сверху вниз по его спине...

Он считает меня красивой и забавной!

Да, точно, Виолетт. Тогда почему он уходит, должно быть, с очередной великолепной женщиной? Он, наверное, жалеет тебя.

Ох, голос разума прав. Я должна перестать думать об этом. Зейн — мой будущий сводный брат, и мы можем быть друзьями. Я могу игнорировать покалывание позвоночника — то чувство парения, которое возникает, когда я рядом с ним. Я просто не допущу этого.

Ага. Следующим вечером я сталкиваюсь с Зейном, только вышедшим из душа. На нем ничего нет, кроме полотенца, низко обернутого вокруг талии. Капли воды скатываются вниз по его крепким мышцам, от груди — к завораживающим бедрам...

Не переживайте, я справилась с этим отлично. Я кричу:

— Фууу! — и выбегаю из комнаты.

Да, это так. Я вошла в комнату и увидела самого горячего и сексуального парня, которого я когда-либо встречала — мокрого и полуголого. И сказала: «Фууу». И почему я все еще одинока?